Gilyotina

Работа – это всегда набор действий и качеств, за которые тебе платят. В юности многие набирались опыта в таких компаниях, о которых вспоминать несолидно и, порой, стыдно. Вот и я, пожалуй, вспомню свой опыт работы «зазывалой» или как нас гордо именовали в шаражке – оператором колл-центра.

Шаражка эта вела свою мошенническую деятельность под прикрытием салона красоты. Была волна таких контор по всей стране до нынешнего вида бизнеса такого же рода – медицинских центров. Я была наивной барышней, с таким видом развода сама не сталкивалась и первые несколько дней сама верила тому, что говорила немамонтам в телефон. Это меня вряд ли оправдает перед теми людьми, кому я налила в уши мёду, они пришли на «бесплатную спа-процедуру» и ушли с кейсом дешёвой косметики по цене бюджетного автомобиля в кредит.

Работа салона строилась следующим образом:
1 уровень: операторы. По «холодной» базе совершается обзвон потенциальных клиентов. Тескт выдан нам заранее, мы называемся представителем компании, говорим, что номер получили от знакомых. Забегая вперед скажу – такие списки номеров, полученные от клиентов, тоже были, назывались «горячей» базой и выдавались операторам в качестве поощрения. Сообщаем человеку радость, что он выиграл бесплатную спа-процедуру в качестве рекламной услуги нашего салона. Назначаем время, записываем, передаём инфу непосредственному руководителю – начальнику смены. На этом наши полномочия как бы всё. Зарплата – ставка, 6-часовой рабочий день, возможность роста.
2 уровень: менеджеры. В их обязательствах находится самый лютый трэш – окучивание клиентов и подписание договора на кредит. Именно они проводят процедуру и всячески ублажают клиента, занимаясь непосредственно разводом. Зарплата – чистый процент, рост до руководителя смены. Сотрудникам этой категории директор фирмы иногда оплачивает съёмное жильё.
3 уровень: отдел кадров. Мониторят все сайты поиска работы, звонят всем соискателям без разбору, устраивают настоящие собеседования, изображая очень тщательный отбор сотрудников. Проводят два этапа собеседований – индивидуальный и коллективный, чтобы каждый чувствовал конкуренцию за право занять кресло оператора колл-центра. Зарплата – ставка +процент, 12-часовой рабочий день.
Параллельно функционируют кладовщики, девочки на ресепшн. От кладовщиков зависит, каким шампунем вымоют голову очередному клиенту/клиентке. Рассказывали, что однажды шампунь закончился посреди рабочего дня, в результате одной немамонтше вымыли голову «фейри» с ромашкой, и она почувствовала чудотворный эффект уникальной израильской косметики, которую мы якобы продвигали. Ресепшн – торгует лицом, изображая высокий уровень сервиса и престижа заведения.
Я проработала в этой компании две недели. Ровно столько мне понадобилось, чтоб узнать, куда я попала, чем занимается салон и почему некоторые абоненты шлют меня на три непечатных буквы. Затем я вспомнила мультик про Фунтика и поняла, что «больше не могу обманывать несчастных ребятишек». Руководство и коллеги мой порыв не поняли, зачем уходить, если работа ладится. А я до сих пор, а прошло уже 5 лет, помню тех сестёр-близняшек, которых заманила в эту ловушку. начальница меня похвалила и сказала, что каждая из них ушла с кредитом на 55 тысяч рублей. Простите меня, девчонки, я каюсь.
Ушла я из уютного кресла, офиса в центре, возможности карьерного роста и слаженного коллектива сторожем на парковку, в непрестижное и малооплачиваемое место, которое на заставляло меня воевать с совестью. Парковка, конечно, пробыла в моей жизни такой же короткий отрезок времени, но её я вспоминаю с теплом и без угрызений совести.
P.S. Стоимость кейса с косметикой при покупке в салоне - 55 000 рублей, по закупке - 2 500 рублей. (картинка из гугла)
Всем добра, печенек и мудрости обходить болото стороной!)

За мои полные 27 лет мне неоднократно приходилось принимать ухаживания кавалеров и иногда даже заканчивалось предложениями к замужеству. Подчёркиваю – заканчивалось предложениями. До замужества никогда дело не доходило.

Случай первый. Предыстория. До поступления в техникум я успела поработать на стройках, на заводе и немного пошабашить на себя – побелить, покрасить, поклеить обои. Имея опыт не самой простой самостоятельной жизни, я придумала обязательное условие для потенциального будущего мужа – пойду замуж только за того, кто купит мне стиральную машину. Разумеется, не за любого, кто купит стиралку, но без стиралки – ни-ни. В качестве шутки данное условие было известно ближайшему окружению в виде друзей и подруг.

И случилась у меня любовь. Серьёзные отношения, хороший парень, совмещающий работу, учёбу и КВН. Мы были представлены семьям и прекрасно ладили друг с другом. Стали обсуждать совместную жизнь, поиск квартиры, размышляли о своих представлениях на то, какой должна быть наша свадьба. Вовка мечтал о пышном торжестве с сотней приглашённых, а я – о скромной росписи и поездке для нас двоих. Нежелание уступать друг другу привело к напряжению и кризису в отношениях. Я уехала с подругой на море. Мне было весело и классно вдали от размышлений о семейной жизни. Мою эйфорию прервал Вовка звонком: «Риелтор нашёл нам квартиру. Адрес такой-то, условия такие-то. Ответ нужен сегодня». Я впала в ступор и медленно, словно впервые пытаюсь произносить звуки, пролепетала: «Кввартиииррруу?..» Потом начала лепить отмазки, что вопрос серьёзный, а я занята, давай обсудим это позже. Вовка всё понял. Помолчал, а потом в сердцах бросил: «А я ведь уже на стиралку деньги собрал!»

Случай второй. Спустя пару лет я вполне всерьёз засобиралась замуж за мужчину старше себя на 10 лет. Препятствие было одно – я и будущий муж проживали в разных городах, а я была студенткой очного отделения в ВУЗе. Размолвка произошла из-за моего отказа бросать учёбу и просьбы отложить свадьбу на год, пока не получу диплом бакалавра. Мой ненаглядный был абсолютно против моего «протирания штанов» за партой и настаивал на переводе на заочку в другой ВУЗ, ближе к нашему будущему дому. «Зачем тебе высшее образование?» - недоумевал будущий супруг. После одной из таких нелепых ссор никто из нас не предпринял первого шага к примирению, чем немало озадачили друзей и родственников, но остались каждый при своём мнении.

Случай третий. Прошло ещё несколько лет, я уже позабросила затею с замужеством, учёба-работа, а потом вообще война. Переехала в РФ, познакомилась с молодым человеком. В прошлом – практикующий психолог, в настоящем забросивший это дело, но весьма этим навыком пользующийся. Сначала ничего серьёзного между нами не было, а потом мне предложили работу на Дальнем Востоке и Лёшка вдруг вскипел ко мне любовью. Мой отъезд был полон трагедии, за билетами на вокзал мы ездили вместе и он очень драматично реагировал на всё, что говорила билетный кассир. «В рот мне ноги сапогами» - сказал Алексей, когда озвучили время пути – 7 суток с пересадкой в Екатеринбурге.

Мы созванивались каждый день, писали друг другу трогательные электронные письма на почту и придумывали способы моего возвращения без потери цели, за которой я поехала на Дальний Восток. Когда наши переписки накалились до предела, мне прилетела короткая смс-ка: «Ты моя любовь! Замуж за меня пойдёшь?». Невзирая на экстравагантный способ получения предложения, я согласилась. Мы грезили о голубоглазых детях, мечтали о ежедневном совместном утреннем кофе и были, наверное, счастливы. В одной из таких мечтательных бесед Лёшенька обронил: «Не знаю, как мой папенька отреагирует на то, что моя женщина – беженка с Украины». После этого как-то всё по звезде пошло и не закончилось ничем. Переписки остались переписками, смс-ки – смс-ками. И хоть я и вернулась в город, где живёт несостоявшийся отец моих голубоглазых детей, и мы даже пересекались не раз – между нами больше ничего не было.

Случай четвёртый. Предыстория лежит в далёком 2007, когда мы во всю «чатились» и не гнушались знакомствами в телечате. Тогда мы познакомились с Андреем из Крыма – разговоры ночи напролёт, обмен адресами и номерами телефонов, обещания встретиться и всякое такое. Мне было 17, ему чуть больше. Потом я стала встречаться с Вовкой и мы друг о друге забыли, а чуть позже и чат канул в лету, уступая место современным социальным сетям.

Прошло 8 лет, на дворе стоял 2015 год. Теперь мы оба были в России – и Крым, не меняя адресов, и я, преодолев три тыщи кэмэ вглубь страны. Во вконтакте меня нашёл тот самый Андрей и стал предлагать замужество, как способ получения российского гражданства. Я лениво отмахивалась от столь «заманчивого» предложения, но Андрей считал это прекрасным способом поправить семейное положение себе и мне, да плюс видел для меня выгоду в виде нового паспорта. А потом оказалось, что он балуется наркотиками и среди тех, что он пробовал, присутствует героин. Вот так я чуть не получила гражданство через брак с героиновым наркоманом. Всерьёз предложение мной воспринято не было, но для истории сгодится.

Были ещё всякие нелепости типа обещаний вечной любви после двухдневного знакомства в Хабаровске, о которых забывалось спустя месяц; обещаний «женюсь!» в ответ на какие-то особенности, типа 4-го разряда по сварке, но они не существенны. Всем добра и котиков!

Сегодня у меня вытащили кошелёк. Я почти уверена в том, что запомнила ребят, которые это сделали. Но это ничего не даст

Утром пришло смс-уведомление от страховой компании о том, что мед полис моего ребёнка готов и находится по адресу. Поскольку у мужа выходной, то решено было оставить малыша с папой, а я пока быстро съезжу и заберу полис. Собирались все вместе. В процессе сборов я решила положить в кошелёк недавно полученную в Пятёрке бонусную карту и на глаза мне попалась визитка массажиста, находящаяся на самом видном месте в кошельке. И тут меня озарила мысль, которую я тут же озвучила – если я потеряю кошелёк, то определить, что он принадлежит мне, будет непросто. Единственный номер телефона внутри – только номер массажиста, вот ему и будут звонить, если пожелают вернуть. Бросив кошелёк в рюкзак, набросив на плечи лямки, я поторопилась на маршрутку.

В маршрутке я заняла одно из четырёх самых задних сидений, расположенных не по ходу движения, а боком к водителю. Но развернулась в нём так, чтобы видеть дорогу, то есть спиной к плечу соседа. Тем самым соседом оказался парень с сумкой с принтом из персонажей «Сауз Парка». На следующей остановке вошли два молодых парня. Привлекли они меня гоповатыми повадками при приятной наружности. Один сел напротив моего соседа за моей спиной, второй за неимением свободных мест остался стоять. Тот, что занял сиденье, имел татуировку на щеке в виде четырёх букв, разделённых двумя пересекающимися линиями крест-накрест. Буквы были f c o и четвёртую не помню. А у второго были зелёные кроссовки «Найк» размера 39-40, не больше. В какой-то момент за моей спиной парень с татуировкой что-то показал своему товарищу и тот осклабился в довольной усмешке, обнажая жёлтые зубы. Такое каноничное гоповское «гыыы». Сейчас думаю, уж не мой ли кошелёк? Парни постоянно пересаживались с места на место, успев посидеть на всех свободных местах, что появлялись в процессе движения маршрутки.

Я так внимательно разглядывала окружающих и совершенно не следила за своим кошельком, беспечно лежащем в рюкзаке за спиной. Да и деньги из него мне ни разу не пришлось доставать – в наружном кармане было достаточно мелочи на проезд, а больше мне расплачиваться нигде не приходилось.

Выходила я в центре, эти двое остались в маршрутке. А парень с сумкой «Сауз Парк» вышел на остановку раньше меня. Может, двое и не при делах вовсе, а кошелёк ушёл к нему? Этого я никогда не узнаю.

В отделе страхования меня постигло разочарование – полис если и готов, то из Москвы ещё не выехал, а значит – через неделю прозвоните по номеру, может, доставят к тому времени. В рюкзаке были нужные мне документы, доставая которые, кошелька я не заметила, но не придала этому значения.

Ближе к вечеру на кассе супермаркета я поняла, что кошелька со мной нет, но решила, что он просто дома, что я его выложила и забыла. А вот дома уже почуяла неладное – кошелька не было нигде. И как я теперь понимаю – быть не могло.

Трагедия в том, что там были все наличные деньги, имеющиеся в нашей семье. Замечу, муж получает зарплату наличкой, поэтому накоплений на картах мы не имеем. Да, там были ещё и мои карты, которыми воры не воспользовались и мне удалось их заблокировать. Наличку не вернуть, а больше там ценного ничего не было.

Что я сделала? Позвонила. Сначала в банк – заблокировала карты. Позвонила тому самому массажисту и сообщила о своей беде, чтобы в случае (вдруг!) поиска владельца кошелька он не пугался и знал, что я действительно его теряла. На что я надеялась? Выронить я кошелёк не могла, это исключено. А вот на то, что воры возьмут деньги, а кошелёк бросят здесь же, в маршрутке – вполне.

Затем я позвонила ещё одному человеку – отставному полицейскому с просьбой подсказать, как мне поступить и стоит ли обращаться с заявлением в полицию. Он сказал: «Учитывая загруженность сотрудников, не факт, что преступников найдут. А если найдут – доказать ничего будет нельзя, если кошелёк они выбросили. А выбросили его, скорее всего, в воду. Так что – забудь. У нас даже у полицейских воруют». Остался ещё один вариант – позвонить в диспетчерскую службу того маршрута и спросить – не находили ли кошелёк. Хотя что-то мне подсказывает, что его уже никто не найдёт.

Вот такая история. Кошелька нет, денег нет и поиска преступников тоже нет. И не будет. Ведь я и не уверена в том, что те ребята причастны к этому. И вроде обидно, что они вот так запросто пойдут воровать и другие кошельки и, может, в этой маршрутке не только я осталась с облегченным карманом, но препятствовать этому нет никакой возможности. А как бы вы поступили?

Суровый климат – суровые люди

Если верить будильнику, то сейчас утро. А если календарю – то ещё и понедельник. Хорошо. Наверное, мне нужно на работу. Где я работаю? В каком городе? Что за окном? Находя постепенно ответы на вопросы, Нина смогла установить понимание происходящего.

Вот уже месяц Нина – сотрудник учебного центра в одном из дальневосточных городков. За окном стояла суровая мартовская зима. Невероятно, думала Нина, в этом году у меня совсем не будет весны. В родном Донецке природа уже начинает просыпаться, уже растаял снег и днём непременно стоит плюсовая температура. Так, что пишет сайт о погоде? За окном привычные -15. Привычные для местного населения и абсолютно дезориентирующие для Нины. Чувствуется стабильная слабость, ощущение недосыпа. Вспомнилось, что вчера сон сморил буквально сразу же по возвращении домой с работы, а значит Нина провела в постели около 14 часов. Хм, никакой разницы, хоть 8, хоть 14 – жить одинаково не хочется, голова кругом, а мысли, словно тараканы, разбежались по дальним углам. Приходится не пробуждаться ото сна, а словно восставать из пепла, но каждый день с всё меньшим запасом сил.

Одеваясь, Нина укутывается во все вещи сразу – просто у неё не так много вещей и все они предназначены для более мягкого климата. Идёт на кухню, чтобы приготовить кофе. Кофе, родименький, вот на него вся надежда. Сейчас, сейчас, только не упасть бы снова в обморок и не пустить носом кровь. Ох и сложно мне даётся акклиматизация - в который раз отмечала Нина, убеждая себя, что со всеми так, нет ничего страшного, скоро организм привыкнет. Она ещё не знает, что нервная система уже совсем скоро станет подводить её всё чаще. Что утро будет начинаться не только с кофе, но и с валерьянки, чтобы унять участившийся пульс, шум в голове и дрожь в руках. Чуть позже добавятся приливы, словно при климаксе, когда внезапно наваливатеся тяжесть во всём теле, резко бросает в пот, руки дрожат так, что невозможно достать платок и утереть со лба пот. Она ещё не знает, поэтому свято верит в силу утреннего кофе.

Нина – настоящая кофеманка. Жаль, прекрасная медная турка осталась в Донецке. Собирая вещи в далёкую дорогу, Нина не стала её брать – «я же беженка, у меня даже денег только на проезд, а турка – это роскошь». Как и не стала брать фен, купальник, чашку и миллион других, возможно, важных, вещей. За отсутствием турки кофе готовился «по-польски» - молотый кофе насыпается в чашку, заливается крутым кипятком и настаивается. Однако и крутого кипятка не было, комната была оборудована автоматическим подогревателем воды до установленной температуры – обычно 60 градусов. Тогда чашка с кофе и горячей водой ставилась в микроволновку до закипания. Можно было установить температуру воды в автомате 90 градусов, но она очень быстро испарялась и её нужно было доливать из кулера, а из-под крана текла странная рыжая субстанция, не предназначенная для питья. От этой воды у Нины болели зубы, чувствовался металлический привкус во рту, но чистить зубы водой из кулера она догадалась не сразу.

Чувствуя наваливающуюся слабость, Нина быстро поставила чашку в микроволновку, установив таймер на 20 секунд и сознание её ненадолго оставило. Очнувшись на полу, Нина снова задала себя вопросы – кто я, где я, что я должна делать? Быстро сообразив, что нужно пить кофе и идти на работу, девушка не замедлила сделать всё быстрее, чтобы не опаздывать. Только бы кровь снова носом не пошла, пусть лучше, как обычно – вечером. А ведь ещё нужен макияж! За последний месяц внешний вид её лица нещадно портился. Круги под глазами можно было скрыть только несколькими слоями косметики, глаза имели лихорадочный блеск, а потеря волос на голове протекала с катастрофической скоростью – просто проведя рукой по некогда пышной каштановой шевелюре, Нина набирала целые пряди выпавших волос.

Нина не сразу из Донецка попала на Дальний Восток. Сначала ей удалось задержаться в средней полосе России, она там обрела хороших знакомых, но не смогла найти работу по специальности и отправила резюме за 7 тысяч км от приютившего её города. И уже через месяц она была в штате сотрудников дальневосточного учебного центра.

На работе её не любили, не уважали и не хотели видеть в своих рядах. У неё было достойное резюме, отличное образование, опыт работы в преподавании, желание влиться в коллектив, но это ей только мешало. Будучи человеком открытым и говорливым, Нина не понимала, что над ней просто смеются. Неважно, что говорила Нина – это становилось всеобщим поводом для насмешек, но делалось это за спиной. Ей дали прозвище – Маугли. И за смуглую кожу, и за впечатлительность, и за вежливость, не присущую местным жителям. Студенты тоже её не уважали, ведь перед ними стояла девушка 24 лет, которая думала, что может их чему-то научить. Как бы не так! Что она вообще знает о жизни? Да она хоть что-нибудь умеет вообще?

А Нина старалась изо всех сил. Это был её шанс обрести всё – хорошую работу с приличной оплатой, бесплатное жильё в виде гостиничной комнаты в общежитии, новую жизнь, в конце концов. Донецк был охвачен войной, дом больше не являлся домом, бывшие друзья стали врагами, прошлые поклонники без зазрений совести стали спонсорами военных действий в родных для Нины местах. Нина верила, что обязательно справится с климатом, а уважение коллег – да кому оно вообще нужно? Коллектив не был дружным, никто никому не доверял и не уважал, поэтому потерей отсутствие расположения этих людей Нина не считала. Девушка боролась с тяжёлыми изменениями в её организме, боролась и с давлением, и с температурой, которая рвалась за отметку 38, и с носовым кровотечением, ставшим ежедневной нормой, и с приливами, и с обмороками. Всё, что у неё было, всё, чем она дорожила – это её новая работа, ради которой Нина проделала долгий путь через всю страну.

По приезду Нине был выдан корпоративный телефон с сим-картой на балансе предприятия. Инструкция была – пользуйтесь, бухгалтерия оплачивает расходы.

Первым делом на работе Нину стали готовить к экзаменам. Точнее, начальство объявило, к каким именно экзаменам она должна готовиться, выделили рабочее место и массу времени. Девушка честно готовилась к аккредитации в трёх различных областях, исписала общую тетрадь конспектами, изучала, читала, разбиралась в десятках новых вопросов. Ко дню экзаменов Нина было тщательно подготовленной и полностью уверенной в успешности сдачи. Все три были назначены в один день. Накануне Нине приснился сон – экзамен не сдан. Приснилось, что на экзамене задали совсем не те вопросы, по которым она готовилась. Списав всё на волнение, девушка смело поехала в экзаменующую организацию.

В коридоре шумела толпа. Лица у многих были растерянные, никто толком к этим экзаменам не готовился. Нина считала себя счастливицей – больше двух месяцев на подготовку давали огромное преимущество. Нужно было ответить на 10 вопросов теста, минимум 8 правильных ответов, тогда экзамен считается сданным. Первый тест Нина прощёлкала быстро – 10 правильных ответов из 10. Второй – 10 из 10. Напоследок остался третий, самый простой. Но… первый вопрос оказался незнакомым. Второй – тоже. Ответив на 5 вопросов с уверенностью, Нина вернулась к незнакомым. Можно было подсмотреть в конспект, но таких тем она не изучала. Ответив максимально логически, Нина завершила тест. 7 правильных из 10.

Оказалось, все два месяца Нина готовилась к сдаче другого экзамена. В заявке был указан несколько другой, о чём девушку заранее не предупредили.

Стоит ли говорить, что насмешки на работе стали более открытыми? Нина и сама себе места не находила, это был первый в её жизни не сданный экзамен. Это было горе. Это был стыд. Начальство заняло ту же позицию, что и коллеги – как же так, Нина Андреевна, что же вы так плохо подготовились? Слушать, что она готовилась к другому, никто не хотел. Да и повернули всё так, что предупредили о нужном, а Нина сама стала готовиться к другому, неправильному.

Месяцы тянулись бесконечно долго. На пересдачу Нина так и не поехала. Ей давали провести пробную лекцию в платной группе, собралось руководство тоже слушать эту лекцию, по окончании которой был вынесен вердикт – слишком разжёвано, как для детского сада. Нина была шокирована, что доступную подачу материала сочли недостатком. Работать хотелось всё меньше. Организм сбоил всё сильнее. Тоска по дому становилась невыносимее. Помогала регулярная связь с товарищем на другом конце страны, с которым Нина могла часами говорить по корпоративному телефону.

Оборвалось всё внезапно – бухгалтерия враз выставила счёт за услуги связи спустя месяц после сдачи корпоративного телефона секретарю. В счёт были включены два месяца пользования телефоном и за каждый из месяцев сумма превышала месячную зарплату Нины. Попытавшись прорваться на приём к руководителю, Нина просидела час в приёмной. Руководитель был занят, а нервы не выдерживали ожидания. В сердцах девушка написала заявление на увольнение по собственному желанию. Она так волновалась, что даже пропустила в шапке фамилию руководителя, но он всё равно его подписал. Не прошло и нескольких часов, а Нина уже стала безработной. Конечно же, все средства за связь были удержаны из зарплаты и отпускных. Нине была перечислена сумма на карту, которой не хватило бы на самые дешёвые билеты в тот город в средней полосе России, откуда она приехала на Дальний Восток. Хорошо, что зарплата позволила за 4,5 месяца иметь кое-какие сбережения.

Уехать сразу не получилось. Если с работы Нину уволили одним днём, то волокита с документами в миграционной службе затянулась. Пришлось снять комнату в общежитии с хозяйкой, пойти на работу официанткой. Здоровье в кафе, где Нина накрывала и обслуживала столы посетителей, подорвалось окончательно. Однажды ночью, когда в зале играли свадьбу, носовое кровотечение было такой силы, что кровь просто текла двумя струйками из обеих ноздрей. К медикам или в «скорую» Нина обращаться не стала, ведь у неё не было медицинского полиса, а её убедили местные, что без полиса никто помощь не окажет.

Проработав пару недель в кафе, Нина уволилась. А когда на руках уже были билеты, перестала пытаться найти работу.

В общей сложности жизнь на Дальнем Востоке продлилась для Нины чуть больше 5 месяцев. Нина вернулась постаревшей, поседевшей, со странными пигментными пятнами на коже, с редкими волосами и больными зубами. Этот опыт она пронесёт через всю жизнь, не по рассказам зная, что в суровом климате живут суровые люди.