
Чёрная папка: Лучшее
7 постов
Уже одиннадцать лет я живу с этим голосом в своей голове. Одиннадцать лет с тех пор, как я впервые услышал шёпот, исходящий из глубин моего сознания. Одиннадцать лет прошло с момента аварии.
Я мало что помню о своей жизни до аварии — вероятно, не больше чем каждый помнит о своих первых семи годах жизни. Но я до сих пор отчётливо помню каждый момент того дня, когда для меня всё изменилось. Травма отпечаталась в моей памяти так ярко, словно это всё произошло вчера.
Моя мама везла меня домой с тренировки по футболу, и часть её длинных волос свисала с водительского кресла. Я сидел позади неё, и когда она отказалась остановиться, чтобы купить мороженое, я сильно дёрнул её за светлые пряди.
Отвлечённая внезапной болью, она повернулась, чтобы отругать меня, и проехала на красный свет.
Я никогда не забуду ужас на лице молодой женщины в другой машине, что вот-вот должна была врезаться в нас, и её крик, обращённый в заднюю часть салона перед столкновением.
Мой отец был членом совета директоров самой престижной больницы в городе, и он позаботился о том, чтобы нас лечили лучшие хирурги.
Пассажирам въехавшей в нас машины, молодой матери и её сыну, повезло меньше. Они погибли.
И всё же я выжил. Удар пришёлся на пассажирскую дверь со стороны водителя, где я и сидел. От меня могло и мокрого места не остаться. И хоть я и выжил, но я не вышел из аварии невредимым. Моё лицо было изрезано осколками стекла и искорёженным металлом, гортань повреждена, что навсегда изменило мой голос, а глаза пострадали настолько, что я практически лишился зрения.
Хотя, возможно, потеря зрения была к лучшему, ведь я стал как Франкенштейн.
В очках я мог разглядеть своё отражение, я был в ужасе когда впервые осмелился взглянуть в зеркало. В то утро родители нашли меня в туалете, рыдающего и называющего себя монстром.
Несколько дней спустя они сказали, что мы переезжаем, чтобы мне не пришлось возвращаться в школу и сталкиваться с трудными вопросами или жестокими насмешками от детей, что знали меня раньше.
Мы переехали в другой конец страны, с западного побережья на восточное, оставив всё позади. Включая все фотографии, сделанные до аварии; родители объяснили, что сделали это из доброты, чтобы избежать напоминаний о том, как я выглядел раньше.
Мы начинали новую жизнь, и мои родители старались как можно меньше говорить о аварии и моём увечье. Они усердно делали вид, будто ничего не произошло.
Моя мама тоже получила лёгкие увечья на лице, но она научилась искусно скрывать свои шрамы за макияжем. Родители отказывались рассказывать кому-либо о моих травмах, говоря только, что мы попали в аварию и что я совершенно нормальный мальчик. Они не хотели обсуждать эту тему.
И на самом деле, я очень ценил их старания, ведь они прикладывали все усилия, чтобы моё детство было таким же, как у всех. Но иногда мне хотелось, чтобы они поговорили со мной об этом.
И вот однажды ночью, я услышал голос.
Прошло уже полгода после аварии, и мы уже обжились в новом доме, но я всё ещё не привык к новой обстановке. Я проснулся в кромешной тьме своей комнаты посреди ночи.
Без очков я не мог видеть цифры на часах и точно сказать, который час. Однако стрекот сверчков за окном и полное отсутствие света подсказывали мне, что было не раньше полуночи.
Но даже если бы я и мог видеть часы, это не имело бы большого значения, так как я не мог повернуть голову в их сторону. Моё тело было парализовано. Сколько бы усилий я ни прилагал, я не мог пошевелить даже пальцем.
Я был в ужасе.
Моё дыхание участилось, и я попытался позвать родителей, но мои голосовые связки отказались издать хоть звук. И тут я услышал это.
— Кто ты?
Детский шёпот — голос одновременно знакомый и совершенно чужой, исходящий откуда-то из глубин моего разума.
— Что? — мысленно ответил я, всё ещё не в силах говорить вслух.
— Тебя не должно быть здесь.
Он звучал так же испуганно, как и я, — дрожащий, почти до слёз.
Затем, неожиданно, моя левая рука двинулась. Без моей команды или моего желания, я почувствовал, как она поднялась с кровати и сжалась в кулак.
Открывалась и закрывалась, открывалась и закрывалась — пальцы сгибались и разгибались, как будто пытаясь что-то схватить в воздухе.
— ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ЗДЕСЬ!
Голос закричал на меня, и в инстинктивном стремлении самосохранения я мысленно закричал в ответ.
— ХВАТИТ! УХОДИ! — желая, чтобы он исчез, я вложил в это всю силу своего крошечного тела.
И моя рука упала обратно на бок.
Затем, внезапно, так же быстро, как это началось, мой паралич прошёл. Весь в поту, я сбросил одеяло и побежал в спальню родителей так быстро, как только мог.
Одним из небольших преимуществ моего нового состояния было то, что я мог гораздо легче ориентироваться в темноте, чем другие люди. Чаще всего я даже не беспокоился о своих очках, так как они вызывали у меня головную боль, и я привык находить дорогу вслепую. Маршрут из моей комнаты в комнату родителей был уже заучен наизусть, и я разбудил их меньше чем через минуту после того, как ко мне вернулся контроль над собственным телом.
Мне было нелегко объяснить им, что произошло, я в ужасе рыдал и они с трудом разбирали мои слова. Но в конце концов они собрали воедино мою историю о «голосе» и о том, как я ненадолго потерял контроль над своим телом.
Я ожидал, что они тоже испугаются и, возможно, даже отвезут меня в больницу. Однако я был шокирован, когда они почти не отреагировали.
Не то чтобы они были холодными и безразличными — они утешали меня. Мама гладила меня по спине, а папа описывал «сонный паралич», говоря, что, скорее всего, именно это я и испытал.
И они повторяли, что это совершенно «нормально».
Даже будучи маленьким ребёнком, я понимал, что с их логикой что-то не так. Папа отметил, что сонный паралич может сопровождаться галлюцинациями, объясняющими «голос», и потерю контроля над телом.
Однако это не объясняло, как моя рука двигалась сама по себе.
У него не было ответов на это.
Он только сказал мне, что со мной всё в порядке, что я в безопасности, что «голос» не причинил мне вреда и что худшее,что со мной произошло - испуг.
Но он предупредил меня, что это может повториться, и вместе с предупреждением дал совет.
— Если «голос» вернётся и ты поймёшь, что больше не контролируешь себя, просто сделай то же самое, что и сегодня вечером, хорошо? Скажи ему «уйти» и что ты главный, — сказал он.
Это повторялось снова. И, не имея других идей, как с этим справиться, я именно так и поступал. По мере взросления я научился жить с этим. Ни мои родители, ни я не хотели обсуждать это после той первой ночи.
К двенадцати годам я слышал его девять раз — всегда ночью, всегда пробуждая меня от глубокого сна.
Физические проявления каждый раз были одинаковыми — полная неподвижность, за исключением моей руки, хватающей воздух.
Но фразы, которые он прокручивал в моей голове, менялись.
-Нечестно!
-Уходи!
-Это твоя вина!
-Ты всё украл!
Однако каждый раз всё сводилось к…
-Тебя не должно быть здесь!
И хотя каждый раз я мог прогнать его, говоря ему уйти и повторяя что я «главный», каждый раз это приводило меня в ужас.
Независимо от того, сколько раз мои родители повторяли, что это сонный паралич и что в долгосрочной перспективе бояться нечего, я всё равно беспокоился, что однажды он может не уйти. Что он подчинит не только руку. Что однажды я стану пассажиром в собственном теле.
Особенно учитывая, что я не понимал, почему это происходит.
Как я уже упоминал, у меня было мало воспоминаний о том, что было до аварии, но я был уверен, что раньше этого никогда не случалось. Я был уверен, что всё дело в аварии. И только через пять лет после неё я впервые услышал термин «вина выжившего».
Моя мама смотрела дневное ток-шоу, в котором брали интервью у людей, переживших смертельные ДТП, один из которых описал нечто похожее на то, что я испытывал.
Голос в их голове, упрекающий их за то, что они всё ещё живы, когда другие погибли. Слушая их историю, я проникся к ним сочувствием.
Может быть, подсознательно я корил себя за то, что стал причиной аварии, отвлекая маму. Может быть, фраза «Тебя не должно быть здесь!» была голосом, говорящим мне, что я не должен быть жив, ведь это была моя вина, что другие люди погибли.
Но пазл не складывался до конца. Что означали его слова «Уходи!» или «Ты всё украл»? Было труднее рассматривать эти слова через призму "вины выжившего".
И всё же это была лучшая теория, которая у меня была, и я придерживался её, пока мне не исполнилось пятнадцать.
Тогда я встретил в новом классе своего лучшего друга Карла. Он стал моим первым настоящим другом после аварии. Его не волновало, насколько изуродовано моё лицо и что я не могу хорошо видеть. Он сам был немного изгоем, мы быстро подружились, и я рассказал ему всё о себе. Включая подробности о том, как я получил свои травмы. И о шёпоте в моей голове.
Мой отец строго наказал мне, что я никогда не должен говорить о голосе посторонним и уж точно не упоминать о нём за пределами нашего дома. Однако я безоговорочно доверял Карлу — он рассказывал мне о своих семейных проблемах, о пьянстве своей мамы и пренебрежении отца. Я не считал справедливым скрывать от него какие-либо детали своей жизни.
Именно Карл предположил вторую теорию о происхождении голоса. Он не согласился с тем, что это был просто синдром "вины выжившего".
Он предположил "подселение". Карл был гораздо больше увлечён паранормальным, чем я. Он предположил, что дух погибшего мальчика из другой машины, возможно, искал ближайшее живое тело, которое смог найти после того, как его собственное тело погибло, и проник в моё, но не может взять контроль.
По его словам, «подселение» было гораздо более правдоподобным объяснением того, что со мной происходило. И впервые я подумал, что, возможно, то, что я слышу, — это не проявление моего собственного разума, а «кто-то другой» говорит со мной.
Это объяснило бы, почему голос не взрослел вместе со мной с течением времени — почему каждую ночь, когда он возвращался ко мне, он всё ещё звучал как испуганный и сердитый ребёнок.
И я должен был признать, что каждая фраза, произнесённая "голосом", имела больше смысла, если смотреть на неё с новой точки зрения.
Мы предположили, что душа мальчика не понимает, что с ней произошло. По ночам, когда я был особенно уязвим — крепко спал и эмоционально спокоен, — он мог ненадолго получить контроль над моим телом. Но он не понимал, что мёртв, а потом и думал, что я незваный гость.
«Уходи! Ты всё украл! Тебя не должно быть здесь!»
Но, хотя это и объясняло, почему голос произносил эти фразы, наша гипотеза также указывала на мрачный вывод. Мальчик хотел, чтобы я покинул своё тело.
Мой страх однажды стать гостем в собственном теле вырос. Раньше я боялся, что это мой собственный мозг отключит контроль над телом от моего разума, но теперь я размышлял о пугающей возможности, что внутри меня заключён дух, который активно пытается захватить власть над телом.
Однако, помимо страха, эта теория наполнила меня глубокой печалью.
Как голос несколько раз настойчиво напоминал мне, это была моя вина, что он оказался в такой ситуации. Я отвлёк маму — я стал причиной аварии. Если бы не я, он был бы жив.
Я спросил Карла, можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы освободить его. Наверняка ему будет лучше упокоиться, а не ютиться со мной в одном теле.
Он порекомендовал нам попробовать доску Уиджа, думая, что мы сможем связаться с заточенной в моём теле душой и помочь ей понять, что произошло, и, возможно, даже заставить её уйти, когда она поймёт, что ей больше нет места в этом мире.
Однако в течение следующих трёх лет мы предприняли более пятидесяти попыток напрямую связаться с духом, и все они закончились неудачей. Независимо от времени суток, обстановки, музыки, запахов, заклинаний — мальчик не разговаривал с нами.
Но он всё равно приходил ко мне по ночам.
За эти три года было ещё восемь визитов, и каждый раз он был злее, чем предыдущий.
«УХОДИ! ТЫ ВСЁ УКРАЛ! МОЁ!»
И с каждым разом его становилось всё труднее прогнать. Каждый раз он удерживал контроль всё дольше.
Во время последнего инцидента Карл ночевал у меня дома и чуть не погиб, пытаясь остановить «одержимость».
Он проснулся от тревожных звуков, когда я боролся за контроль над своим телом, и увидел, как моя рука поднялась с кровати, повторяя сжимающее движение, которое я ему описывал. Понимая, что происходит, он попытался вывести меня из транса, но безуспешно.
Затем я стал свидетелем того, как моё собственное тело напало на него. Сильные удары обрушились на грудь и лицо Карла — «я» вскочил с кровати и прижал его к полу. Руки, которые я не мог остановить, обхватили его горло и начали сдавливать трахею.
«Уходи — Я ГЛАВНЫЙ! УХОДИ — Я ГЛАВНЫЙ!» — кричал я про себя, отчаянно пытаясь вернуть контроль над своими пальцами, прежде чем собственными руками убью своего друга. И, к счастью, я почувствовал, как моя хватка начала ослабевать, когда его глаза закатились.
Рухнув на пол рядом с Карлом, я услышал, как он кашляет и задыхается. Голос в моей голове издал последний вызывающий призыв, прежде чем отступить в глубины моего сознания.
«ВЕРНИ!»
Ни Карл, ни я не спали остаток той ночи. Я снова и снова извинялся за то, что сделал с ним, но он сказал мне, что мне не за что извиняться. Он знал, что на самом деле это был не «я».
И всё же со временем он стал отдаляться от меня после той ночи.
До этого момента, я думаю, Карл считал мой «недуг» любопытным — чем-то весёлым и загадочным, что можно исследовать. Однако нападение открыло ему истинную реальность, и ему стало также страшно, как и мне.
И каждый раз, когда я просил его провести вместе время, он находил отговорки.
Голос забрал моего единственного настоящего друга в этом мире.
И это привело меня в ярость.
Прошло одиннадцать лет с момента аварии — одиннадцать лет голос упрекал меня за мою ошибку.
Мне нужно было освободиться от этого.
Поэтому я решил поделиться своей историей в Интернете на нескольких паранормальных форумах. Спрашивал, может ли кто-нибудь помочь — искал медиума или, может быть, даже экзорциста, который мог бы изгнать этого гостя.
И вчера мне кто-то ответил.
«Я искал тебя», — начиналось загадочное сообщение в моём почтовом ящике.
«Это не дух, которого ты слышишь…»
Под этими словами были вставлены две фотографии: одна — моих родителей со мной до аварии, а другая — молодой женщины с двумя мальчиками…
В моей голове промелькнуло кричащее лицо — молодая женщина за несколько мгновений до того, как её машина столкнулась с нашей. И вот она снова была здесь, улыбаясь, а её сыновья стояли по обе стороны от неё.
Старшего мальчика я не узнал, но младший…
Младший был… знакомым…
Я переключался между двумя фотографиями и понял, насколько я был похож на её младшего сына — один возраст, похожий цвет волос, похожий цвет глаз — мы могли бы сойти за братьев.
Но меня беспокоили не только наши сходства.
Прошло более десяти лет с тех пор, как я смотрел в зеркало в очках — десять лет с тех пор, как я ясно видел своё лицо… Или это было его лицо… Что если под ужасными шрамами, под отёками, было лицо того самого мальчика.
Дрожа, я взял свой ноутбук и впервые за десять лет начал пристально смотреть на себя в зеркало в своей ванной. Затем, увеличив изображение матери и её мальчиков на экране, я представил, как выглядел бы младший в восемнадцать лет.
Представлять не пришлось. Он смотрел на меня в зеркало.
В этот момент меня пронзила раскалывающаяся головная боль, и я упал на пол. Схватившись за голову, я закричал от боли, а в моём мозгу пронеслись каскадом образы.
Я снова видел аварию, но уже с ракурса мальчика из другой машины.
Машина моей матери вылетела на перекрёсток, и им было уже поздно останавливаться.
Она закричала и потянулась к заднему сиденью, где он сидел, а он потянулся вперёд левой рукой, чтобы схватить её за руку. Он сжимал кулак, когда удар отбросил её через лобовое стекло.
И мгновение спустя всё потемнело.
Он очнулся в больнице несколько недель спустя, но больше не контролировал своё тело.
Теперь тело контролировал я.
Мальчик мог слышать мои мысли, он мог видеть мои воспоминания, он знал, что захватчик взял под контроль его жизнь, но он ничего не мог сделать.
И он наблюдал, как мужчина, которого он не узнал, пожал руку хирургу, поблагодарив его за спасение жизни «его сына», поблагодарив его за готовность провести такую радикальную процедуру, чтобы сделать это.
Когда боль в голове начала утихать и сцена из больницы сменилась плиткой ванной, на которую я упал, я наконец понял, что такое этот голос.
Я понял, что сделал мой отец.
Я понял, почему мои родители никогда не водили меня к врачу или психологу, чтобы избавиться от «голоса». Почему они так настаивали, чтобы я говорил ему, что я «главный», когда он возвращался.
Они знали, они всё понимали и знали.
В воспоминаниях мальчика был нейрохирург, с которым мой отец пожимал руку — они были старыми друзьями. Именно он «спас мою жизнь».
Хотя, по правде говоря, он спас лишь часть меня.
В тот день другой мальчик не погиб, как мне все соврали. Погиб я. Вернее - моё тело, от которого остался фарш. Уцелел лишь мой мозг, который они пересадили в тело выжившего мальчика.
Он не был незваным гостем. Незваным гостем был я.
Я лежал на холодном полу ванной, и мой разум был охвачен ужасом от осознания этой истины.
Я сделал мальчика узником в его собственном теле.
Рыдая, я поднялся на ноги и снова посмотрел на анонимное сообщение, которое разрушило мою реальность. Под фотографиями я обнаружил ещё несколько коротких предложений:
«Ты убил мою мать».
«Ты украл тело моего брата».
«Я найду тебя».
Я не знаю, что делать.
Я не могу есть, не могу спать.
Прошлой ночью я раздавил свои очки — не желая больше видеть даже мельком «своё» лицо.
Теперь, когда я понимаю, что «голос» — это не синдром "вины выжившего" и не своенравный дух… Я чувствую его…
Он бурлит в глубине «нашего» сознания.
Испуганный, разъярённый, мятежный.
Он знает, что его брат ищет его.
И он борется за то, чтобы вернуть своё по праву.
И он борется за то, чтобы вернуть своё по праву.
История переведена и адаптирована - оригинал
Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Подписывайтесь на мой Telegram, чтобы не пропускать новые истории - t.me/blackfolder13
Когда я вернулась домой после собрания Испанского клуба, которое проходит каждый второй вторник, на нашем крыльце сидела девочка. На вид ей было лет девять-десять, её чёлка выглядела так, словно она сама её подстригла, а джинсы её были с заплатами на коленях.
— Привет, — сказала я. — Ты подруга Чарли?
Она взглянула на меня с мимолетным проблеском любопытства и снова опустила глаза. Она чертила палкой слабые белые линии на нижней ступеньке. Я успела разобрать буквы А-Д-Е, прежде чем она стерла их ногой.
— Он ушёл играть в футбол, — сказала я. — Но ты можешь зайти в дом и подождать. Я тебя угощу, раз ты подружка моего брата.
Она продолжала рисовать, как будто не слышала меня, — животное с круглыми ушами, похожее на панду или обезьяну. Я подождала ещё немного, затем пожала плечами и вошла внутрь.
Чарли вернулся домой через полчаса, его светлые волосы потемнели от пота, и он как всегда бросил сумку у входа. Я посмотрела за его спину, но он был один, когда вошёл на кухню. Девочки с ним не было.
— Девочка на крыльце, — сказала я. — Ты её знаешь? Скажи ей, чтобы она зашла.
Чарли выглядел раздражённым.
— Хватит доставать. Я не поведусь на твою уловку.
— Друзья тебя твои "достают", а мне так не говори, — замечание вырвалось само — И я не… а, ладно.
Он открыл кладовку. А я прошла в гостиную и ещё раз выглянула в окно. Девочка всё ещё была там, её светлая макушка виднелась сквозь занавеску. Либо мой младший брат разыгрывал меня, либо он действительно не видел её.
Она была на крыльце и на следующий день, как и каждый последующий. Зимой в голубом пиджаке с искусственным мехом, а летом в майке и обрезанных джинсах. Я обратила на неё внимание и стала наблюдать.
Сначала я пыталась понять, что она там делает. Затем пыталась разглядеть название книги, которую она читала, но не смогла. Больше никто, кроме меня, не замечал эту девочку. Я не однократно пыталась заговорить с ней, но она никогда не отвечала. Потом я просто начала проходить мимо, как будто она была одним из декоративных гномов, которых любила коллекционировать моя мама.
Но чем больше я пыталась игнорировать её присутствие, тем больше мне становилось интересно, кто она и что её там держит. Я начала наблюдать за ней издалека, чтобы понять, чем она занимается. Оказалось, что она просто сидит на одной и той же скамейке и читает книгу. Иногда она смотрела на небо или на деревья, но большую часть времени проводила за чтением.
Постепенно я привыкла к её присутствию и перестала обращать на неё внимание. Но каждый раз, проходя мимо, я невольно задумывалась о том, что её здесь держит?
Однажды перед своей репетицией по музыке я спросила свою подругу Кейт, верит ли она в призраков.
— Ты имеешь в виду Каспера или что-то более зловещее, например, Кровавую Мэри? Не знаю, может быть. А что?
— Мне кажется, в моём доме что-то есть, — сказала я. — Не такой призрак, который гремит тарелками и оставляет угрозы на зеркалах. Просто… существует рядом.
— Может быть, в твоём доме кто-то умер, — предположила она. — Или, может быть, здесь жил серийный убийца, и на твоём заднем дворе закопано тело, а не упокоенная душа взывает к справедливости.
— Лучше бы я у тебя и не спрашивала. — нахмуренно ответила я. Она усмехнулась.
Возвращаясь домой, я не прошла мимо в этот раз. Я положила кларнет на ступеньки и присела рядом с девочкой, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Я могу помочь тебе, если нужно, — сказала я. — Как тебя зовут? Тебе нужна помощь? Хочешь, чтобы я что-то сделала для тебя?
Она подняла голову, и её взгляд был таким, что могло показаться, будто она смотрит сквозь меня. Она рвала лист и складывала кусочки в аккуратную мозаику. Маленькая фигурка из палочек, девочка в треугольной юбке, а вокруг неё цветы и облака.
Я лишь на мгновение удостоилась её внимания, она снова сфокусировалась на своих делах и не обращала на меня внимания. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти домой.
Ночью я начала пробивать наш дом. И нашла имена предыдущих владельцев — Стивен и Джанетт Финнеран. Я открыла новую вкладку и погуглила их имена.
Появилась целая страница новостных статей. Муж схватил свою жену, когда та пыталась уйти от него с детьми, он посадил их всех в машину, отвез в мотель и застрелил их, а затем застрелился сам. В статье говорилось, что из всей семьи выжила лишь одна из дочерей, в то она была в гостях у подруги. В статье были указаны имена погибших братьев и сестер: Александр 12 лет, Аннализа 10 лет, Августин 4 года.
Но как звали выжившую дочь? Я вспомнила, она писала "А-Д-Е". Я поискала «Аделаида Финнеран», затем «Аделина Финнеран» и «Адель Финнеран». Появилось имя «Аделия Финнеран». Некролог. Она погибла в автомобильной аварии со своими приемными родителями всего через год после того, как убили её семью. На фото она улыбалась, прижимая к щеке мягкую игрушку-обезьянку. У неё была такая же неровная чёлка, отсутствующий клык, рубашка с сердечками, но глаза выглядели старше своих лет.
На следующий день, вернувшись из школы, я опустилась на колени рядом с девочкой на крыльце.
— Привет, — сказала я. — Тебя зовут Аделия, верно? Ты ждешь свою семью, не так ли?
Она посмотрела на меня и на этот раз не отвела взгляд.
— Они… они не вернутся сюда, — сказала я. — Мне жаль. Я думаю… я думаю, тебе лучше пойти дальше... Туда, где ты сможешь увидеть их снова.
Она моргнула, глядя на меня. Птицы щебетали на ветках деревьев, лёгкий ветерок игрался с зелеными листьями.
— Можешь показать мне, где это место? — спросила она. Её голос был глубже, чем я ожидала, низкий, скрипучий детский голос.
— Хорошо, — сказала я. Я подумала о том, чтобы отвезти её на кладбище, где были похоронены её мать и братья с сестрой, если бы я вообще знала, где это. Это могло бы дать ей понять, что их больше нет, позволить ей обрести покой.
Она протянула руку, и я взяла её. Её рука была маленькой и холодной, и мне вспомнилось, как я держала Чарли за руку, когда он ещё разрешал это, помогая ему перейти через пешеходный переход.
Я помогла ей спуститься на первую ступеньку, её рука все ещё была в моей. Когда я спустилась со второй ступеньки, её хватка усилилась. В глазах потемнело от того, что я встала. Рука девочки казалась всё более ледяной, и возникало ощущение нарастающей пустоты, как будто меня покидает собственная душа. Мои мысли рассеивались, когда я пыталась их уловить. Было что-то, что я планировала сделать. Что-то, что я собиралась сделать.
Вокруг никого не было. Мой рюкзак свисал с руки. Дверь была заперта, но я не могла вспомнить, где может быть запасной ключ. Я села на крыльцо и стала ждать.
Несколько раз в день мимо проходили люди. Мужчина, женщина и светловолосый мальчик. Его зовут Чарли. У него есть сестра, не так ли? Да, младшая сестра. Конечно. У неё светлые волосы, как у него, и она любит сама подстригать себе чёлку. Зимой они катаются на санках, а летом гоняют футбольный мяч по двору.
На крыльце никогда не бывает ни жарко, ни холодно. Я не знаю, как долго я здесь сижу. Дети играют на улице, и женщина поёт песню, которая кажется мне очень знакомой. А я просто жду свою семью. Они скоро будут дома.
История переведена и адаптирована - оригинал
Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Подписывайтесь на мой Telegram, чтобы не пропускать новые истории - t.me/blackfolder13
Это была ночь, что запомнится мне навсегда. Я стоял за стойкой администратора в мотеле, который недавно стал моим. Мотель этот я купил у старика, чье лицо уже было изрядно покрыто морщинами. Он утверждал, что хочет уйти на пенсию, провести оставшиеся годы в тишине и покое, вдали от суеты и забот. Его голос дрожал, когда он говорил об этом, и я поверил ему. Почему бы и нет?
Мотель располагался в отдаленном районе, где цивилизация, казалось, не добралась до этих бескрайних простор. Когда тут оглядываешься вокруг, то видишь только пустынные земли, простирающиеся до самого горизонта. На многие мили в любом направлении не было ни души — ни домов, ни магазинов, ни даже деревьев. Лишь редкие кустарники и высохшая трава, колышущаяся под порывами ветра. Это было место, где время будто застыло, а природа напоминала о своем величии и равнодушии к человеческим делам.
Вы могли бы подумать, что я сошел с ума, купив мотель в таком месте. Кто бы здесь остановился, верно? Кто захочет провести ночь в этом забытом богом уголке мира? Но вы ошибаетесь. Очень ошибаетесь.
Я останавливался в этом мотеле несколько раз до того, как старик решил его продать. На первый взгляд могло показаться, что здесь никто не останавливается, особенно днем. Но ночью все менялось. Ночью мимо проезжали машины, автобусы и грузовики, их фары пробивали тьму, как светлячки в бескрайней пустоте. Водителям нужен был отдых — или, по крайней мере, место, где можно было бы остановиться, чтобы перевести дух, поесть или выпить. В радиусе многих миль не было других заведений, так что этот мотель был их единственным вариантом. И они останавливались. Каждую ночь.
Это был хороший бизнес. Все шло так гладко, как я и надеялся. До этой роковой ночи.
Месяц спустя, когда я уже начал привыкать к своему новому образу жизни, в мотель вошла молодая девушка. Ей было лет двадцать, не больше. Она выглядела растерянной, словно только что очнулась после долгого сна. У нее не было багажа, только легкое платье, которое казалось слишком тонким для этого прохладного вечера. Ее волосы были растрепаны, а глаза блуждали по комнате, будто она не могла понять, где находится. Судя по ее виду, она прошла много миль, прежде чем наткнулась на это место.
— С вами все в порядке? — спросил я, стараясь звучать как можно мягче. Мое сердце чувствовало неладное. Она выглядела так, будто нуждалась в помощи.
— Я… я не знаю. Я не уверена, — ответила она, ее голос дрожал, словно она боялась собственных слов.
Я честно не знал, как на это реагировать. Она была явно не в себе, но я не хотел ее пугать.
— Есть ли свободный номер? — спросила она, наконец посмотрев на меня. Ее глаза были полны тревоги.
— Вообще-то да. У меня их много, — ответил я, стараясь улыбнуться. — Какой вам нужен?
— Можно мне номер в самом конце коридора? — ее голос был едва слышен.
— Ваше желание для меня закон, — сказал я, протягивая ей ключ. Она взяла его дрожащей рукой и медленно направилась к своей комнате, словно каждое движение давалось ей с трудом.
Несколько часов спустя, когда я уже начал забывать о странной гостье, в мотель вошел мужчина. Он был одет в черный костюм и черную шляпу, которая почти полностью скрывала его глаза. Его лицо было бледным, а губы тонкими. Он выглядел как злой персонаж из старого фильма про ковбоев. Его присутствие вызывало странное чувство тревоги, хотя я не мог понять, почему.
— Можно мне номер в конце коридора? — спросил он глубоким, тяжелым голосом, который, казалось, исходил из самой глубины его грудной клетки.
— Конечно, — ответил я, протягивая ему ключ. Что-то в нем было не так, но я не мог понять, что именно. Его взгляд был холодным, почти пустым, и когда он взял ключ, его пальцы слегка коснулись моей ладони. От этого прикосновения по моей спине пробежал холодок. Я отмахнулся от этого чувства и вернулся к своему столу, стараясь не думать о странном госте.
Ночь тянулась медленно. Я дремал, оперев свою голову на правую руку, как вдруг меня разбудил громкий, истошный крик. Он доносился из конца коридора, где остановилась молодая девушка. Крик был настолько пронзительным, что я мгновенно вскочил со стула, сердце бешено заколотилось в груди.
— Девушка? Девушка, с вами все в порядке? — крикнул я, постучав в ее дверь. Ответа не последовало.
Я постучал снова, ещё сильнее. — Девушка?
Тишина. Ни звука, ничего.
От крика, что я слышал, кровь стыла в жилах. Я не мог его игнорировать. Схватив запасной ключ, я отпер ее дверь и вошел внутрь.
Комната была пуста. Совершенно пуста. Кровать была заправлена, как будто ее никто даже не касался. На столе не было ни одной вещи, ни следа присутствия человека. Казалось, что тут вообще сегодня никто не был. Но я видел ее своими глазами. Она была здесь. Или мне это только показалось?
Мой разум лихорадочно работал, пытаясь найти объяснение. Затем я вспомнил: все гости в ту ночь были завсегдатаями, за исключением растерянной молодой девушки и мужчины в черном костюме.
Я побежал в номер мужчины и постучал. Ответа не последовало. Снова воспользовавшись запасным ключом, я отпер его дверь.
Пусто. Совершенно пусто. Как будто там сегодня никого не было.
Мне ничего не оставалось, как забыть об этом. Но забыть не получилось. Эта ночь оставила после себя странное чувство, которое не покидало меня.
В течение следующих нескольких недель все вернулось на круги своя. Большинство гостей были завсегдатаями, было несколько новых — это, как правило, дальнобойщики или путешественники. Я начал думать, что, возможно, все это было просто игрой моего воображения.
Но затем однажды ночью дверь мотеля открылась, и вошла молодая девушка. Она выглядела устрашающе похожей на ту самую двадцатилетнюю девушку — не внешне, а по поведению. Она тоже казалась растерянной, а её глаза блуждали по комнате, словно она не могла понять, где находится. И снова моё сердце почувствовало неладное. Что-то не так.
У меня было плохое предчувствие. Меньше чем через час после того, как молодая девушка ушла в свою комнату в конце коридора, дверь мотеля снова открылась. На пороге стояла пожилая женщина с седыми волосами, аккуратно уложенными в строгую прическу. Она была одета в черный костюм, который казался слишком официальным для этого места. Ее глаза были холодными и проницательными, словно она видела что-то, что было скрыто от остальных. Она чем-то напомнила мне того загадочного мужчина. Они оба словно не принадлежали этому миру.
Я протянул пожилой женщине ключ от одного из номеров в конце коридора, стараясь сохранить спокойствие. Я надеялся, что ночь пройдет без происшествий. Но в глубине души я знал, что это маловероятно.
Предчувствие меня не подвело. Через час я услышал еще один крик. Женский крик, громкий и наполненный болью, он доносился из конца коридора. Он был таким же пронзительным, как и предыдущий, и снова заставил мое сердце бешено заколотиться. Я бросился в комнату молодой девушки, открыв ее запасным ключом. Пусто. Никого. Никаких признаков, что она вообще здесь была. Я поспешил в комнату пожилой женщины и открыл ее. Там тоже было пусто. Никого. Ничего.
Я стоял посреди пустой комнаты, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Что, черт возьми, происходит? Происходило ли это раньше, до того, как я купил мотель у предыдущего владельца? Мне не хотелось беспокоить старика, который наслаждался своим покоем, но я понимал, что должен узнать правду. Если он что-то знал об этом, ему следовало объясниться.
На следующий день я позвонил ему. Его голос был спокойным, почти равнодушным, когда он ответил на мой вопрос.
— О, — пробормотал старик, бывший владелец мотеля, — я тебе об этом не рассказывал?
— Нет, — ответил я, стараясь скрыть нарастающий гнев. — Ты ничего не говорил о приведениях в этом мотеле.
— Ну, такое случалось уже много раз. Больше, чем я мог сосчитать, — начал он, — но наши постоянные клиенты к этому привыкли. Кроме криков и исчезновения двух гостей, больше ничего не происходило.
— Что ж, это правда, — сказал я. — Но что все-таки происходит?
— Мотель, молодой человек, — объяснил он, — расположен в центре двух миров — мира живых и мира мертвых.
Я был ошеломлен. — Это что, шутка?
— Нет, это не шутка, — твердо сказал он. — Мотель стоит на границе между мирами. Это место, где живые и мертвые могут пересекаться.
— И как это объясняет странные происшествия? — спросил я, чувствуя, как тревога нарастает внутри меня.
— Люди, что выглядят растерянными, приходящие по ночам, да-да, те, что словно с луны свалились, — это заблудшие души. Призраки, если так удобнее. Они сбежали из загробной жизни, пытаясь найти путь обратно в мир живых, — объяснил старик.
— Конечно, вернуться к жизни, когда ты мертв, невозможно, — продолжил он. — А мотель наш находится в самом центре пересечения обоих миров. Эти блуждающие души не осознают, что они мертвы. Они видят мотель и приходят, ища место для отдыха.
— А люди в костюмах? Крики? — нетерпеливо спросил я.
— Люди в костюмах, — продолжил он, — это Смерти.
— Смерти? Их много?
— Да. Смерти. Ты же не думал, что существует только одна, правда? Их много. Они приходят сюда, чтобы найти сбежавшие души и утащить их обратно в загробный мир.
— Итак… Крики, которые я слышал… — пробормотал я, чувствуя, как леденящий ужас сковывает мои мысли.
— Это крики сбежавших душ, которых силой тащат обратно в загробный мир.
— Хорошо, мистер Ландорф, — раздраженно сказал я, — насколько я понимаю, это происходит само собой, и мы никак не можем это изменить?
— Совершенно верно.
— Но крики, мистер Ландорф. Они были громкими и истошными. Их слышал весь мотель. Я могу потерять клиентов.
— Нет. Постоянные клиенты мотеля уже привыкли к этому, — отмахнулся мистер Ландорф от моих предположений. — Кроме криков, больше ничего не происходило, верно? И это всего один крик за ночь, так что…
Этот старик начал говорить так, будто относился ко всему слишком легкомысленно. Да. Он привык к этому, я понимаю. Но я — нет.
— Но как насчет новых клиентов, мистер Ландорф? У меня много новых клиентов, — обеспокоенно спросил я.
— У тебя есть два варианта, — объяснил он. — Первый - сообщить новым клиентам, когда они приедут в мотель, чтобы они не обращали внимания на крики, которые слышат. Мотель расположен в пустыне: здесь часто происходят странные вещи.
— Мне не нравится первый вариант, но продолжайте, — сказал я.
— Второй вариант, — продолжил он, — когда заблудшие души просят комнату, дай им комнату в начале коридора, а не в конце. Как можно ближе к вестибюлю.
Я нахмурился.
— Почему? Разве это не ухудшит ситуацию? Больше клиентов услышат крики.
— Позвольте объяснить ещё раз. Мотель находится на границе двух миров, в самом, что ни на есть прямом смысле этого слова. Левая часть мотеля, та, где расположен вход, находится в мире духов. А конец коридора находится в мире живых. Вы слышали крики, потому что души тащили из мира живых прямо мимо вас в мир мертвых.
— Размещение сбежавших душ в первой комнате, — заключил мистер Ландорф, — предотвратит то, что их крики будут слышны в задней части мотеля, когда Смерти утаскивают их обратно в загробный мир... Ну а вам придётся привыкнуть, всё равно их будут тащить мимо вас.
Теперь всё стало понятнее. Вроде как. По крайней мере, у меня было понимание. Но все равно оставалось чувство, что я ввязался во что-то гораздо большее, чем мог себе представить. Мотель был не просто местом для отдыха. Он был словно мостом между мирами. И теперь я был его хранителем.
История переведена и адаптирована - оригинал
Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Подписывайтесь на мой Telegram, чтобы не пропускать новые истории - t.me/blackfolder13
Я с недоумением смотрел на свой телефон, в то время как мои друзья увлечённо играли в «Монополию».
— Клянусь, если ты попадёшь на «Бесплатную парковку», я тебе морду разобью, — сказала Эвелин.
Рави, крутя в руках игральные кости, произнёс: — Ну же, Господи. Мне просто нужна четвёрка. — Он бросил кости на доску и, как всегда, когда ему не везёт, он выругался.
Меня отвлёк мой телефон. На экране было только одно слово на белом фоне, написанное классическим шрифтом:
— «Прячься».
Я нетерпеливо постучал по экрану, но текст не исчезал.
— Эй Джей, — окликнула меня Эвелин, словно учительница, поймавшая ученика за телефоном на уроке, — ты не вылазишь из телефона. Играй с нами.
— Да, извини, — сказал я, отчаянно тыкая пальцем в экран, а затем надолго зажав кнопку перезагрузки. Свободной рукой я схватил игральные кости, выбросил тройку и попал на «B&O Железные дороги». После двух секунд раздумий я произнёс: — Нет, к чёрту железные дороги.
Мы играли без фанатизма. Если кто-то не хотел покупать недвижимость, то никаких аукционов или прочей ерунды. Игра по своим правилам.
Я снова посмотрел на телефон, когда Хиро слева от меня взял кубики и приготовился тащить свою пешку через поле «Вперёд» за своими двумястами долларами. Минуту я жал на кнопку перезагрузки, но ничего не помогало — оставался только сброс настроек. Я подумал о том, чтобы одолжить ноутбук Рави и поискать в интернете, что это могла быть за проблема.
Внезапно в квартире раздался грохот, словно началось землетрясение. Я напрягся. Фоновый шум от телевизора — исчез, сменившись слабым статичным звуком помех.
Рави первым встал. — Я не… — медленно проговорил он, словно боясь сглазить, — я не думаю, что это было землетрясение? — Он осмотрел телевизор, озадаченный помехами, и проверил провода. — Это не может быть из-за сети...
Я продолжал борьбу с телефоном и этим словом, смотрящим на меня.
— Это чертовски странно, — услышал я полусмеющийся голос Хиро.
Я поднял голову. — Что? — спросил я, увидев, что Хиро показывает мне свой телефон. На его экране тоже был чёрный текст на белом фоне: — «Прячься».
Эвелин, будучи ярой противницей телефонов на наших посиделках, воспользовалась этой паузой, чтобы быстро ответить на давно ожидающие сообщения. — Какого чёрта? — сказала она. — Что… это такое?
Увидев мой озадаченный взгляд, граничащий с хмурым выражением лица, она повернула ко мне телефон, чтобы показать свой телефон. У неё было то же самое.
Я немного занервничал. — Рави, где твой телефон? — спросил я.
— Уверен, он где-то здесь, — ответил он, всё ещё возясь с телевизором. Телевизор снова включился, красный индикатор питания у основания стабильно мигал.
На большом экране теперь появилось лаконичное сообщение.
— «Прячься»? — спросил Рави, взяв пульт и нажимая кнопки, чтобы вернуться на Netflix, но ничего не срабатывало.
— Чувак, — сказал я. Он обернулся. Я показал ему свой телефон, Хиро и Эвелин показали свои.
— Это… — он посмотрел на телевизор, потом снова на нас, — подожди, как это возможно?
— Это что-то вроде экстренного оповещения? — спросил Хиро.
— Ну, я думаю, да, но это не простое push-уведомление, оно полностью заблокировало экран, — Рави нахмурил брови. — И на разных типах устройств.
— Взлом? — спросил я.
Он пожал плечами. — Это какой-то странный взлом, не находишь?
— Эксперимент правительства? — снова предположил Хиро.
Я подошёл к балкону, открыл дверь и вышел наружу. Своим взглядом я окинул город с четырнадцатого этажа квартиры Рави. В соседних многоквартирных домах большинство окон были закрыты жалюзи или шторами. Однако в немногих открытых окнах я мог рассмотреть, как люди в недоумении смотрели на свои телефоны и компьютеры. На экранах телевизоров, прикреплённых к стенам, едва виднелся тот же белый фон с текстом. Вероятно, сообщением было "Прячься". Остальные присоединились ко мне на балконе.
— Что бы это ни было, оно затронуло по крайней мере весь наш квартал, — сказал я, глядя на городские улицы. Большинство людей на улицах застыли, уставившись в свои устройства.
— Думаю, нам не стоит звонить в полицию? — спросил Хиро.
— Уверен, они в курсе, — ответил я.
— Может, подождём, пока они всё исправят? — предложил Рави.
Я кивнул, но заметил, что Эвелин была немного обеспокоена. Она вернулась в квартиру Рави и начала тщательно её исследовать.
— Что ты делаешь? — спросил Рави, следуя за ней. Мы с Хиро тоже последовали за ней.
— Мне всё равно, если я буду выглядеть дурой. Это может быть предупреждение. Возможно, что-то происходит, — сказала она.
— Мы в квартире — сказал Рави. — Мы в безопасности, Эв.
— Но эта чёртова штука, — она указала на телевизор, а затем на свой телефон, — говорит «спрячься». Может быть, это буквально. — Она продолжила искать, наконец остановившись на шкафе-купе в комнате Рави — лучшее, что она могла найти в его квартире площадью 30 квадратных метров. — Я спрячусь здесь, если ты не придумаешь что-нибудь получше.
Она протиснулась внутрь, мимо висящей одежды, и сдвинулась к стене, чтобы освободить место. — Я скоро закрою дверь, и если вы действительно мои друзья, вы присоединитесь ко мне.
Повисло неловкое молчание, пока Хиро не заговорил первым:
— Я думаю лучше перестраховаться, да? — Он сказал это, на секунду засомневавшись, а затем решительно вошёл внутрь.
— Ребята, вы сможете вечно подкалывать меня, если я окажусь неправа — беспроигрышный вариант, — сказала Эвелин, пока Хиро втискивался рядом с ней. Весомый аргумент, безусловно.
Я неохотно последовал за ними, устроившись рядом под одеждой Рави. Внутри его шкафа всё ещё было место и для него самого.
— А к чёрту, — сдался он, присоединившись последним и задвинув дверь.
Я снова посмотрел на свой телефон. Всё тот же классический шрифт. Всё тот же приказ.
— Как долго нам нужно здесь оставаться? — спросил Рави.
— Пять минут, — ответила она.
— Да уж, — отметил он.
И мы на некоторое время замерли в тишине.
Отдалённые тикающие звуки часов в гостиной немного успокаивали.
Всё это казалось глупым. Даже забавным.
— Помните, как мы ходили в поход в Санлайт-Гровс? — спросил Хиро.
— Скорее на гламурный кемпинг, — уточнил Рави.
— Эв подумала, что видела медведя, — рассмеялся Хиро. — Медведя со своим медвежонком.
— Было темно, и они действительно были похожи на медведей, — сказала она, тоже смеясь. — Я ещё и звуки слышала.
— Медведи в Санлайт-Гровс, — повторил он. — Самый маленький лес в Америке.
— Ребята, заткнитесь. Мы здесь, так что давайте серьёзно. Пока нас не настигла кукла из «Проклятия», — сказал Рави, на удивление без ноты шутки в голосе.
Мы помолчали ещё минуту.
Я снова посмотрел на телефон. «ПРЯЧЬСЯ» — бессмыслица, но это начинало вызывать всё большее беспокойство.
— Как вы думаете, что это? — прошептал Хиро.
Я покачал головой. Эвелин слегка пожала плечами. Рави глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
— Очевидно, что это что-то серьёзное, — тихо произнёс он.
Внезапно в дверь его квартиры раздался мощный стук. Он был подобен грому.
— Эй! — послышался приглушённый стенами голос. — Рави, ты там?
Эвелин напряглась.
— Кто это?
— Оборотень, конечно, — ответил Рави. — Шучу, это моя соседка Моника.
Эвелин потянулась через меня и Хиро, чтобы дёрнуть Рави за рукав.
— Ты уверен?
— Да, и мне, наверное, стоит открыть.
— Ты сказал пять минут, — напомнила она.
— Да, но сейчас я веду себя как минимум не по соседски, — ответил он.
Стук продолжался.
— У меня на телефоне появилась странное сообщение, и у Брэда тоже. Там написано «Спрячься». Телевизор показывает то же самое, как и компьютер. Я не знаю, как связаться хоть с кем-то и что вообще делать… — продолжала соседка.
Рави выдохнул через нос.
— Ладно, это глупо, я пойду…
— Нет! — воскликнула Эвелин, но тут же…
Он остановился.
Мы все замерли.
Я почувствовал что-то. Что-то очень, очень странное…
Стука больше не было. По крайней мере, я ничего не слышал. Ни тиканья часов, ни мягкого шороха нашей одежды. Казалось, мир затаил дыхание.
Как будто рядом кто-то был. Прямо за шкафом.
Затем — резкий звук помех в ушах…
Что бы это ни было, странные ощущения исчезли, и я украдкой взглянул на свой телефон.
Слово «ПРЯЧЬСЯ» исчезло, и на его месте появился домашний экран.
Молчание между нами четырьмя было неловким.
— Ты это почувствовал? — наконец прошептала Эвелин.
Никто ничего не сказал. Рави снова протянул руку, чтобы открыть дверь, но его руки дрожали.
— Ты можешь это сделать, — прошептал я. — Думаю, всё в порядке.
Он собрался с духом, словно переступая какой-то внутренний порог, открыл дверь, и его комната предстала перед нами точно такой, какой мы её оставили.
Мы огляделись.
— Я отвечу Монике, — сказал он, не слишком энергично вставая и выходя из комнаты. Мы остались в гостиной, а он направился к двери.
Я зашёл в Twitter, ввёл в поиске «Прячься» и отсортировал по новизне. Эвелин тем временем взяла пульт с подставки, включила телевизор — теперь там уже не было надписи «ПРЯЧЬСЯ» — и переключила канал.
— Что ты ищешь? — спросил Хиро.
— Какие-нибудь новости — ответила она.
Мои поиски не дали никаких ответов, но, судя по тому, что об инциденте писали в разных частях света, очевидно, что он имел глобальные масштабы.
Моё внимание переключилось на Рави, который стоял на коврике у двери, прижавшись к глазку. Он уже довольно долго не двигался.
— Всё в порядке, чувак? — спросил я.
Он не ответил. Просто стоял, застыв.
Я медленно подошёл к нему.
— Она… она… — услышал я его хрип.
Я дотронулся до его плеча и попросил отойти от дверного глазка. Наконец, он это сделал, сначала прислонившись спиной к стене, а затем медленно сполз на пол.
Я посмотрел в коридор через глазок.
Снаружи была там самая соседка, которая стучалась к нам…
Она выглядела так, будто её грудную клетку пробили толстым копьём. Насквозь.
В коридоре была огромная лужа крови.
— Что… — я почувствовал вибрацию телефона. Я достал его. На его экране было лишь одно слово: «СНОВА»
Прежде чем я успел что-либо осознать, я услышал реакцию Рави и Эвелин.
— Ещё одно сообщение…
— Теперь тут написано «снова»…
Я повернулся и увидел зловещее слово на экране телевизора.
— Чёрт.
— Так нам снова нужно прятаться? — спросил Хиро.
Как и Рави, я был в шоке.
— Эй Джей, что нам делать? — повторил он.
— Эвелин, — сказал я, пытаясь выдавить из себя слова, — чутьё явно тебя не подвело в первый раз. Что… что ты думаешь?
— Как ты думаешь, сколько у нас времени? — спросила она.
Сколько времени прошло между тем, как я впервые увидел слово «ПРЯЧЬСЯ», и тем, когда мы почувствовали присутствие в шкафу?
— Возможно, десять минут, — пробормотал Рави почти безжизненно.
— Я… не… — Эвелин прервала себя. — Подожди, что ты только что видел снаружи?
Она направилась к двери. Я остановил её.
— Я не… думаю, что тебе стоит это видеть.
— Ты… ты серьёзно? — ответила она.
— Да, — сказал я, сразу поняв, что стоило что-то соврать.
— Мы не можем наивно полагать, что у нас будет столько же времени, — добавил Рави.
— Мы спрячемся также в шкаф? - предположил я.
Хиро начал расхаживать, размышляя и постукивая ногой.
— Это… если подумать, сначала было написано «прячься», и мы спрятались. Теперь написано «снова», и это явно означает, что… что бы ни случилось, это произойдёт снова. — Он посмотрел на нас, как будто понял по нашим измождённым лицам, что ждёт нас по ту сторону двери.
— Отличный вывод, чувак, — с сарказмом сказал я.
— Я имею в виду, — продолжил он, — что когда ты играл в детстве в прятки, если ты постоянно выбирал одно и то же место, в конце концов, тебя бы нашли.
— Мы действительно пытаемся применить к этому всему какую-то логику? — пробормотал Рави.
Эвелин собралась с силами.
— Я думаю, он прав. Это безумие, и я не могу поверить, что говорю это, но нужно положиться на интуицию. И она подсказывает мне, что на этот раз мы спрячемся получше.
— Но если мы выберем разные места, это будет означать, что нам придётся разделиться? — Я повернулся к Рави. — Куда нам тут прятаться?
Он покачал головой, несколько раз провёл ладонью по лбу, было видно, что он очень усердно думал над моим вопросом.
— Двое под моей кроватью, один из нас в подсобке, другой… в кладовке для белья. — Он встал и указал за мою спину — одна из кладовок была прямо за мной. — Давайте, прямо сейчас!
Я посмотрел на Хиро и Эвелин, которые побежали в спальню.
Рави кивнул мне, прежде чем войти в кладовку для белья и неловко втиснуться туда между стиральной машиной и сушилкой, закрыв за собой дверь.
Я вошёл в подсобное помещение и попытался закрыть за собой дверь. Однако она не закрывалась полностью, открываясь сама, оставляя широкую щель, через которую меня было видно.
— Чёрт, — сказал я, — Рави, дверь, она не… — но затем я заткнул себя. Если время вышло, я мог бы выдать своё место. Я попытался ещё несколько раз захлопнуть дверь, но бесполезно…
Я, напуганный до смерти, решил крепко держать ручку и держать дверь закрытой. Я пытался сдержать дрожь в руке и учащённое дыхание, как вдруг…
Снова воцарилась тишина. Полная тишина, шум помех, а затем это присутствие чего-то рядом… Я почувствовал лёгкий толчок в дверь. Я держал её мёртвой хваткой.
Это продлилось недолго и прекратилось также неожиданно, как и началось.
Я услышал, как сначала открылась дверь Рави. Затем я открыл свою.
Он был взволнован. - «Я забыл, что с этой дверью что-то не так, я испугался, чувак, и я…»
- Всё хорошо, я знаю. - проговорил я переводя своё дыхание.
- Я слышал, как ты меня звал, а я не… Я запаниковал и подумал, что… . - Было видно, что ему очень стыдно, но напуган он был ещё сильнее.
- Мы живы, всё в порядке, мы…- И тут я вспомнил, что речь не только о нас. - Эвелин и Хиро.
- Точно.., — сказал он. Мы побежали в его спальню.
Всё в комнате было на своих местах, ничего необычного... Они ещё не выползли. На мгновение меня охватил ужас при мысли, что нам придётся вытаскивать их трупы из-под кровати.
-Ребята, — сказал я, — путь свободен. Быстрее выползайте…
Тишина. Прошла казалось бы вечность, прежде чем они выползли, целые и невредимые.
Мой телефон снова завибрировал. Я посмотрел:
«ПЕРЕРЫВ»
Я вздохнул с облегчением и показал сообщение остальным.
- Возможно, это к лучшему, — сказала Эвелин. — Хоть небольшая передышка после этого безумия.
-Но что будет потом? — спросил Рави. — Сколько это будет продолжаться?
Мы нервно вошли в гостиную.
-Мы даже не успели понять, что происходит — повторила Эвелин.
Я чувствовал, как моя голова идёт кругом.
-Эй, Эви, как ты узнала, что мы должны оставаться в шкафу пять минут? — спросил Хиро, его голос звучал несколько многозначно.
Я заметил лёгкое раздражение на её лице от этого вопроса. - Я ничего не знала — это была всего лишь догадка. Но, честно говоря, вам, ребята, повезло, что я была здесь и настаивала на этом, потому что, чёрт возьми, вы все были как упрямые бараны.
Хиро странно посмотрел на неё. - Хорошо.
- Похоже, ты ещё что-то хочешь сказать? — заметила она.
- С чего это? Что заставляет тебя думать, что я…
Рави прервал Хиро, встав между ними. - Чёрт возьми, держите себя в руках, — сказал он.
-Хиро, я думаю, ты ошибаешься, — сказал я.
Выражение лица Рави стало раздражённым, что только подтвердило мои подозрения.
-Не знаю, стоит ли тебе злиться на человека, который спас нас в первый раз. — сказал я, указывая на Эвелин, но, глядя на неё, я понял, что не могу доверять ей. Я оставил свои сомнения при себе.
И тут меня осенило.
-Подожди, Рави, ты меня чуть не угробил.
Я уставился на него, мой гнев нарастал с каждой секундой, как будто всё начинало обретать смысл. Эвелин и Хиро присоединились ко мне.
Рави выглядел раздраженно. - Я уже признал, что облажался с дверью — я признался тебе! Почему ты пытаешься всё усложнить? Я пытался их успокоить… — заметив, что мы приближаемся к нему, он попятился к кухонным шкафам. Он указал на меня. - Ты не вылезал из телефона, когда это началось, — сказал он, как будто его тоже посетило прозрение. - Ты ждал… ждал, когда это начнётся…
-Это безумная теория, — сказал я, уверенный, что не могу ему доверять. Но, глядя на Эвелин и Хиро, я понял, что не могу доверять и им.
И всё же Рави должен был быть первым, кого нужно устранить.
Он схватил нож из шкафа и направил его на нас.
И тут я словно очнулся. Меня охватило безумное чувство вины за эти слова и было видно, что мои товарищи тоже резко изменились в настроении.
Я чувствую, что схожу с ума, — сказал я. Казалось, что это всё сон.
- Да, ты прав— сказал Рави.
-Мы… — Хиро внимательно посмотрел на нас. -Наверное, мы все умрём. Может, скажем что-нибудь напоследок?
-Не надо… не говори так, — сказала Эвелин.
-Как вы думаете, сколько людей погибло?» — спросил Хиро.
Я подошёл к телевизору, включил его и переключил каналы, пока не нашёл прямую трансляцию футбольного матча. Комментатор молчал, а камера была зафиксирована так, что было видно часть поля и трибуны болельщиков. Все на стадионе были разорваны на части и выпотрошены.
Я листал каналы дальше, пока не остановился на ещё одном.
Транслировался пустой стол. Провода, ведущие под стол, наводили на мысль, что ведущий, возможно, прячется под ним.
-Мы пытаемся сообщить..., — сказал он, — зная, что сигнал прервётся. Я выжил до сих пор, пережил то, что бы это ни было, но бойня, которую я видел на кадрах, и перед собой - невероятных масштабов. Я настоятельно рекомендую… - Трансляция была прервана новым словом:
«ИЩИТЕ»
Снова лаконичное задание в виде одного слова, написанное классическим шрифтом на белом фоне.
Экран телевизора треснул и с громким хлопком разлетелся на осколки, осыпав пол битым стеклом. Как и экран моего телефона, который я положил на кофейный столик. Тоже самое случилось с телефонами в руках Эвелин и Хиро, которые они рефлекторно выронили на пол.
— Ищите, ищите, — отчаянно повторял я, пытаясь заставить свой мозг сосредоточиться на новой задаче. Я запаниковал.
— Может быть, что-то не на своём месте? — предположила Эвелин.
— Что, если нам нужно найти то, что всех убивает? — сказал Хиро.
— Я не… — начал я, но даже не смог закончить предложение.Я выбежал на балкон, чтобы посмотреть, нет ли какой подсказки снаружи. В соседних многоквартирных домах я заметил окровавленные шторы, неузнаваемые тела там, где были подняты жалюзи — пока мой взгляд метался от одного места к другому — я нашёл зацепку.
Маленький телевизор в одной из квартир. Экран выглядел целым. На нём было слово, но я не мог его разобрать — всё, что я мог сказать, это то, что в нём было шесть букв.
— Это экраны, — сказал я. — Нам нужно найти работающий экран!
Я побежал обратно в гостиную.
— У кого-нибудь есть бинокль?
Они все посмотрели на меня.
— Зачем кому-то держать дома бинокль ? — спросил Рави.
— Там… там, кажется, есть экран в одном из домов, он работает, на нём есть слово, но я не могу его разглядеть — нам нужно найти другой экран, я не знаю, — я побежал в кабинет Рави.
Экран компьютера был разбит. Чёрт. Я схватил его ноутбук — он тоже был разбит. Нет.
Я нервно постукивал себя по груди кончиками пальцев обеих рук, пока остальные отчаянно искали что-нибудь подходящее.
Должен ли я бежать в другую квартиру? Будет ли у нас достаточно времени? Как я вообще попаду в другую квартиру?
И тут меня осенило.
— Рави, где твой телефон?
Его голос звучал немного растерянно.
— Не знаю, чувак, я его всё время теряю.
— Найди его.
— Ты правда думаешь, что это поможем?
— Мы ищем работающий экран — это единственное, что мы ещё не исключили. — Я повернулся к Хиро. — Проверь другие квартиры на этом этаже. Посмотри, не открыты ли какие-нибудь двери — если да, зайди внутрь, проверь всё — телефоны, ноутбуки, телевизоры, неважно.
— Понял, — сказал он, бросаясь к входной двери, открывая её, вздрагивая при виде тела перед ним, чуть не спотыкаясь, но затем беря себя в руки и выбегая в коридор, когда дверь за ним закрылась.
Мы перерыли всю квартиру Рави. Подушки дивана. — Где ты обычно его теряешь? — спросил я.
Я заглянул под кровать, затем вместе с Эвелин осмотрел кухонные шкафы.
— Не знаю, друг, — ответил Рави. — Это глупо, но иногда я просто швыряю его через всю комнату.
В ванной комнате я проверил аптечку, затем вернулся в комнату Рави, чтобы осмотреть его шкаф. Я проверил карманы всех его брюк, чувствуя, как приближается неизбежное. Снова странное чувство. Видимо, мы покойники, не так ли?
— Люблю вас, ребята, — почти шёпотом произнесла Эвелин, словно тоже ощущая это чувство.
Хотя обратного отсчёта не было, в моей груди нарастало беспокойство. Словно поезд приближался, а мы были привязаны к рельсам.
Рави подбежал к подставке для телевизора, заглянул за неё, потом под книги, под полки…
Я снова вернулся в гостиную, уверенный, что ничего не осталось. Мои глаза упали на игру «Монополия», с которой мы начали наш роковой вечер.
В частности, я заметил беспорядочную кучу игровых купюр по 50, 20 и 10 долларов на стороне игрового поля Рави. И вот, под этими купюрами, я обнаружил его целенький Samsung Galaxy A35 с новым словом:
«УЛЫБКА»
На этот раз, казалось, время действительно истекло.
— Я нашёл, ты должен улыбаться! — закричал я, что есть мочи.
Эвелин первой обернулась со своего места на кухне.
— Что?!
Я оторвал телефон от земли и показал ей сообщение.
— Улыбайся!
Она повторила моё неловкое выражение лица — оскалив зубы в притворном счастье — как и Рави, который выбежал из комнаты, даже не увидев сообщения на телефоне и не встретившись со мной взглядом.
Хиро распахнул дверь.
— Ничего не нашёл, извините! — крикнул он. Он увидел наши широкие улыбающиеся лица и наши глаза, кричащие ему, чтобы он понял намёк. Пока я пытался произнести слово, сохраняя позу, у меня получилось что-то вроде «УЛЫБ...».
И всё же, несмотря на наш сбивающий с толку вид, он понял и показал мне свои жемчужные зубы.
Я продолжал лучезарно улыбаться, чувствуя, как по моей щеке катится слеза страха, мои глаза были прикованы к телефону Рави в моей руке, надеясь и молясь, чтобы нас всех не разорвало на части.
Как вдруг слово исчезло. Я показал группе доказательство, и у одного за другим наши весёлые выражения лица сменились нервными хмурыми взглядами.
*Общий выдох.*
— Я не могу так больше, — сказал Рави.
— Я знаю, — добавила Эвелин.
Не прошло и минуты, как я заметил новое сообщение на единственном оставшемся рабочем телефоне в моей правой руке:
«УКАЗАТЬ НА ЖЕРТВУ»
Я чувствовал на себе взгляды группы.
— Что? — спросил Рави.
— Указать на жертву, — едва слышно произнёс я.
— Эй, Джей? Что прости? — спросила Эвелин.
Я наклонил телефон, чтобы они могли прочитать. Я не мог произнести слова громче — моё тело меня не слушалось.
Под словами шёл таймер. К тому времени, когда я показал им телефон, он уже показывал 1:45, 1:44, 1:43.
И всё же нам всем нужно было больше временим, чтобы как минимум осознать то, что нам предстоит сделать.
— Хорошо, — сказал Рави, прерывая паузу. — И что? Мы обсудим это за оставшееся время? Может быть, мы все согласимся на кого-то указать? Я имею в виду, чёрт возьми, кто знает, ради чего мне вообще теперь. - Хиро продолжил. — Я… моя семья, мама, папа, братья и сёстры, я даже не думал о них всё это время. Они, наверное, все мертвы, они…
— Да, — перебил я, его слова сразу же поразили меня, и я отбросил остатки социального этикета, который у меня остался — вероятно, все, кого я когда-либо знал, уже мертвы.
Эвелин мягко улыбнулась нам.
— У меня остались только вы, ребята, — сказала она. — Так что, да, к чёрту это, перевожу на себя — сказала она, немедленно указывая на себя, почти заставив меня умереть на месте от страха, что её немедленно разорвёт на части, но счётчик всё ещё тикал.
- Нет, ты серьёзно? — ответил я, чувствуя, как совесть начинает давить на мои плечи. Мы больше не были просто друзьями, что играли в монополию после работы. Мы были выжившими, пытающимися найти смысл в этом хаосе.
И хотя мир, возможно, уже никогда не будет прежним, мы знали одно: мы были вместе, и это было всё, что имело значение.
1:12, 1:11, 1:10
Хиро указал на себя. -Да ну его к чурту. Знаете что.. Я тоже перевожу на себя, — сказал он.
Я посмотрел на него почти нервно и раздражённо. - Серьёзно, после всего этого, ребята?
1:07, 1:06, 1:05
-Если ад существует, — сказал Рави, — что маловероятно, но кто знает — может, мы таким образом не попадём туда. Он согнул указательный палец в сторону себя. - Перевожу на себя.».
Я просто смотрел на них. Было странно ощущать, как меня внезапно захлестнула волна эгоистичных мыслей.
0:40, 0:39, 0:38
- Хорошо, — сказал я, подражая своим друзьям. — Давайте сделаем это. Я тоже указал на себя.
0:33, 0:32, 0:31
Я с благодарностью посмотрел на своих старых друзей. Самых давних друзей, которые когда-либо были в моей недолгой жизни.
А потом на игровое поле «Монополии», на котором мы играли. Это действительно была довольно нервная игра — я не понимал, почему мы всегда подвергаем себя этому.
0:27, 0:26
Я увидел кучу денег на «Бесплатной парковке».
0:23, 0:22
Единственный способ сделать игру интересной — это играть по дурацким правилам — правилам друзей.
0:20, 0:19
-Подождите, — сказал я. — Следуйте за мной -. Я побежал к двери.
Я открыл её и придержал для остальных.
0:15, 0:14, 0:13
Я указал на мёртвую соседку Рави в коридоре перед дверью. Монику.
-Мы не знали, с чем имеем дело, пока она не умерла. Её жертва дала нам шанс, — сказал я, почти глядя вверх, как будто обращался к тому, кто наводил на нас этот ужас.
Я понимал, что моя теория притянута за уши.
0:09, 0:08
-И с тех пор мы, вероятно, потеряли много человечности, так что — извините, — сказал я, указывая на неё. -И спасибо вам.
0:06, 0:05
И мои лучшие друзья тоже указали. Настоящий мрачный способ завершить всё, разом прозвучали слова «Извините» и «Спасибо», вырвавшихся у них, как, вероятно, их последние слова — я действительно прервал этот довольно приятный и эпический момент достойный экранизации фильма. Теперь, мы стоим у двери и показываем на бездыханное тело несчастной соседки.
0:02, 0:01, 0:00
- Это игра по своим правилам.
Я приготовился к этому — боль, а затем смерть.
…
Но ничего не произошло.
Вместо этого телефон Рави в моей руке просто показал:
«ХОРОШАЯ ИГРА»
Слова исчезли и мы вновь увидели главный экран Рави.
Мы стояли там, казалось, десять минут, прежде чем наконец вошли внутрь.
Я не знал, что делать с тем, что произошло — что делать, кого проверять, в каком состоянии мир, что происходит вокруг меня.
Я снова сел за игровое поле «Монополии». Остальные, тоже заняли свои места.
«Кажется, моя очередь», — медленно произнёс я.
Я взял кости. Бросил. Выпало десять.
Я прошёлся пешкой на каждом квадрате, пока не остановился на «Шорт-Лайн Рейлроуд».
- Покупаешь? — спросила меня Эвелин. Её голос не передавал никаких эмоций
- Конечно.
История переведена и адаптирована - оригинал
Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Подписывайтесь на мой Telegram, чтобы не пропускать новые истории - t.me/blackfolder13
Мы с моей девушкой — опытные туристы, преодолевшие за свой опыт самые разные маршруты: от каменистых склонов до гиблых болот, где кишат комары. Но в этот раз всё пошло не так, как мы ожидали.
Мы оказались в одном из национальных парков, который раскинулся на обширной территории, покрытой густыми лесами и холмами. В центре парка возвышается величественная гора «Пик гигант», достигающая высоты 1700 метров. Её склоны покрыты густыми лесами, где растут древние ели и сосны. С вершины горы открывается захватывающий вид на окружающие долины и озёра.
По территории парка проложены многочисленные пешеходные тропы, ведущие к самым живописным местам. Одна из таких троп ведёт прямо к вершине этой горы. Однако новый маршрут едва не стал для нас роковым.
Всё началось с предупреждения.
На станции рейнджеров нас встретил жилистый мужчина средних лет с обветренным лицом. Его взгляд, устремлённый в экран планшета, был тяжёлым.
— Вы идёте по основному маршруту? — спросил он хриплым голосом, словно голос его был выжжен дымом сигарет.
— Мы планируем пройти по кольцевому маршруту до вершины, — ответил я, стараясь говорить уверенно. — Мы давно мечтали покорить эту высоту, и погода как никогда обещает быть благоприятной.
Моя девушка взяла меня под руку и прижалась щекой к моему плечу.
— Всё будет хорошо. Мы не новички, — мягко проговорила она.
Рейнджер задумчиво провёл рукой по стойке и наклонился вперёд, его глаза, скрытые густыми бровями, казались бездонными.
— Держитесь отмеченных троп и следуйте указателям. Если услышите что-то странное, например, детский плач, продолжайте идти. Не останавливайтесь. Не смотрите. Не проверяйте. Просто идите дальше.
— Что? — моя девушка нервно рассмеялась, пытаясь скрыть нарастающее волнение.
— Я не хочу, чтобы вы заблудились, — голос рейнджера был твёрд, как гранит. — Люди ищут то, что не следует искать. И не все возвращаются.
Мы отмахнулись от его слов, списав их на суеверия местных жителей, стремящихся отпугнуть туристов. Мы взвалили на плечи рюкзаки и отправились в путь, полные решимости и предвкушения. Первые несколько часов прошли в тишине, нарушаемой лишь хрустом опавшей листвы под ногами и редкими криками птиц.
Для таких опытных туристов, как мы, этот день был лишь одним из многих. Моя возлюбленная, с её глазами цвета мёда, украдкой бросала на меня взгляды, словно ожидая от меня чего-то. Лишь когда мы остановились на привал, я осознал, что она надеялась получить моего внимания. А что я? Я предвкушал покорение этой вершины и захватывающих видов, что откроются передо мной.
И тут мы это услышали.
Детский плач, полный отчаяния и страха.
Мы замерли, как вкопанные. Эмбер застыла, её глаза расширились от ужаса.
— Ты это слышишь? — прошептала она, её голос дрожал.
Я кивнул, чувствуя, как сердце сжимается в груди. Звук был похож на плач маленькой девочки, лет шести-семи.
— Помогите мне, — кричала она, её голос прерывался рыданиями. — Пожалуйста, помогите! Мама? Папа? — её голос был наполнен страхом. — Кто-нибудь?
— Эй, ты там в порядке? — крикнул я, мой голос эхом разнёсся по лесу.
На мгновение лес погрузился в тишину, столь глубокую, что она казалась осязаемой. Ни звука ветра, ни пения птиц — ничего живого. Но затем плач раздался вновь, и на этот раз он был громче, ближе.
— Мы должны помочь, — решительно произнесла Эмбер, сходя с тропы. Её руки балансировали, помогая удержать равновесие спускаясь по крутому склону.
Всё моё нутро кричало мне остановить её, но что-то в её голосе, в её взгляде заставило меня принять её решение.
— Рейнджер говорил... - неуверенно пробормотал я.
— К чёрту рейнджера, — оборвала она. — Если бы это был твой ребёнок, разве ты бы не хотел, чтобы его спасли?
Она была права. Вопреки сомнениям, я последовал за ней вниз, в гущу леса.
Плач вёл нас всё глубже в чащу, сквозь густые заросли, а кроны деревьев становились настолько плотными, что солнечные лучи практически не достигали нас.
— Помогите мне! Кто-нибудь! Пожалуйста! — её голос звучал отчаянно, но чем дальше мы шли, тем сильнее я осознавал, что что-то было не так.
Сколько бы мы не шли, голос не казался ближе, как это обычно бывает, когда идёшь на встречу к источнику звука. Он был статичен, словно всегда находился на одинаковом расстоянии от нас, заманивая нас всё глубже и глубже в лес. В памяти всплыли слова рейнджера, и мои шаги замедлились.
— Эмбер, думаю, нам нужно вернуться. Что-то здесь не так. - сказал я более уверенно.
— Я не могу вас найти! Пожалуйста, мне страшно! — девочка рыдала, её голос дрожал.
— Не будь дураком, — отрезала Эмбер. — Она должна быть где-то рядом, мы не можем бросить ребёнка.
И действительно, через несколько минут мы увидели её. Она сидела на поваленном стволе, спиной к нам, её грязная розовая куртка была порвана, а колени прижаты к груди.
— Эй, милая, — мягко позвала Эмбер, приближаясь. — Ты потерялась? Где твои родители?
Но девочка не ответила. Она продолжала плакать, её плечи дрожали, а плач был таким же отчаянным, как и прежде.
— Пожалуйста, помогите мне...
Эмбер присела рядом, протягивая руку, чтобы коснуться её плеча. Но в этот момент я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Что-то было не так. Почему она просто сидела там? Почему не пыталась выйти к нам, когда Эмбер звала её?
— Эмбер, нам нужно вернуться к рейнджеру. Пошли, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.
Плач девочки внезапно прекратился.
Она медленно повернула голову, и её глаза встретились с нашими. В них было что-то странное, что-то, от чего у меня перехватило дыхание. Они были слишком большими, слишком тёмными, как бездонные колодцы, как глаза дикого зверя.
— Вы нашли меня! — её рот растянулся в неестественной ухмылке, обнажая острые, как иглы, зубы. — Я знала, что вы придёте. Знала, что если позову вас, вы меня найдёте!
Уже через миг её кожа — каждая клеточка, каждый изгиб — начала расходиться посередине, словно молния на куртке. Это зрелище было настолько неожиданным и пугающим, что кровь застыла в жилах. Из человеческой оболочки вырвалось нечто — жилистое, сырое на вид существо, напоминающее паука, который с трудом выбирается из тесного экзоскелета. Его движения были неуклюжими, но резкими, словно оно стремилось освободиться от оков, в которые было заключено.
Эмбер закричала, отшатнувшись назад и упала, а я схватил её за руку и рывком поднял на ноги.
— Беги! — закричал я так громко, что собственный голос показался мне чужим.
Мы бросились бежать, пробираясь через подлесок, ветки хлестали нас по лицам, оставляя кровавые следы. Позади я услышал низкий, гортанный рык, а затем звук чего-то быстро приближающегося.
Оно гналось за нами.
Мы достигли склона, затем тропы, и не останавливались, пока не ворвались обратно на станцию рейнджеров. Рейнджер поднял глаза от стола с мрачным лицом.
— Вы слышали плач, да? — спросил он, и в его голосе не было ни сомнения, ни удивления.
Мы кивнули, слишком потрясённые, чтобы говорить.
Он вздохнул, встал и запер дверь.
— Вам повезло, что вы успели убежать. Большинство людей не возвращаются.
Мы не спрашивали подробностей. Мы знали, что не хотим услышать ответов на наши вопросы.
С тех пор мы прошли ещё десятки маршрутов, но никогда не возвращались в тот национальный парк. И если мы снова услышим плач в лесу, то просто вызовем полицию и пойдём дальше.
История переведена и адаптирована - оригинал
Конец истории. Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Уже год я арендую уютную квартиру в двенадцатиэтажной панельке, построенной около полувека назад. Недавно мой одногруппник Боря также нашел себе жилье в соседнем подъезде. Наш дом расположен вдали от центра, что доставляет некие трудности, но цена за аренду низкая, а что ещё важнее для студентов?
Квартира Бори оказалась еще более привлекательной по цене, чем моя. Оно и понятно. Мало того, что она находится на двенадцатом этаже, так ещё и ремонт времён моей бабушки. Огромные ковры на стенах, скрипучие полы, выцветшие обои – всё как положено. Но это я нагнетаю, тараканов нет и ладно.
Особого внимания заслуживает лифт в подъезде Бори. Он ломается через день, что мотивировало моего полного друга чаще заниматься вынужденным спортом. А когда он всё-таки работал, то подъём сопровождается скрипами и звуками, которые вызывают трепет и заставляют молиться, чтобы лифт не застрял или, не дай бог, не рухнул.
Вчера вечером Боря отправил мне паническое сообщение в ТГ. Он оказался заперт в лифте, застрявшем между этажами. Лифт резко остановился, плавно погружая его в темноту. Повидавшие своё флуоресцентные лампы на мгновение замерцали и, казалось, замерли навсегда, оставив лишь тусклый свет экрана телефона. Боря на ощупь нашел кнопку вызова диспетчера, но она не реагировала. Тишина давила на уши, нарушаемая лишь стонами изношенных механизмов и бешеным стуком его собственного сердца. Казалось, само время остановилось, ожидая чего-то зловещего.
Но то, что он написал, заставило меня забеспокоиться: "Тут появилась кнопка 13-го этажа, хотя её здесь не было". И действительно, хоть мы и жили в разных подъездах, никаких кнопок с тринадцатым этажом не было ни у меня, ни у него. "Кнопка вызова не реагирует, света нет, я нажму на эту кнопку, лишь бы он поехал…" — написал Боря.
Лифт тряхнуло, и он медленно, со скрипом начал подниматься. Казалось, что он поднимается уже вечность — минуты пять. Вдруг он остановился. Неужели опять застрял?
И тут двери с жутким скрежетом распахнулись. Перед ним предстала не светлая парадная, а зияющая бездна непроглядной тьмы. Воздух был густым и затхлым, тишину нарушал лишь низкий, ритмичный звук капель, доносящийся откуда-то из глубины обшарпанного коридора, напоминающего скорее заброшенный бункер.
Он прислал мне голосовое сообщение: "Здесь есть целый этаж, но он не освещён. Может, мне выйти?"
Какой этаж? У нас двенадцать этажей! Моё сердце билось, словно птица в клетке, когда я набирал ответ, умоляя его оставаться на месте и ждать помощи.
Боря, как всегда любопытный (а, может быть, и немного недалёкий), вместо того чтобы нажать на кнопку 12-го этажа и вернуться домой, он осторожно вышел наружу, и свет его телефона пронзил густую тьму.
Перед ним простирался бесконечный коридор с облупившейся зелёной краской на стенах и потрескавшимся бетонным полом под ногами. Воздух был пропитан запахом плесени и чем-то ещё, но непонятно чем. Но самой пугающей была слабая зеленоватая дымка, мерцающая из глубины коридора. Она пульсировала, как живое сердце, маня его вперёд.
Прошла целая вечность, прежде чем он ответил, и, когда он наконец отправил мне голосовое, его голос заставил моё сердце сжаться от ужаса. "Он улыбнулся. Его глаза... Его взгляд... Это тьма", — его голос дрожал, словно осенний лист на ветру.
«Кто улыбнулся?» — отправил я ответное сообщение, чувствуя, как холодный страх ползёт по моей спине.
"Тварь. На 13-м этаже", — ответил он уже текстом, и я понял, что всё гораздо страшнее, чем я мог себе представить., как холодный страх ползёт по моей спине.
Он начал беспрестанно писать мне, словно одержимый: «Улыбающийся человек». Его сообщения превратились в бесперебойный спам, мой телефон разрывало от уведомлений, словно он пытался запечатлеть эти слова в моей памяти. Он также записал двухминутное голосовое послание, где монотонно повторял одно и то же: о загадочном улыбающемся человеке с черными глазами и безумной улыбкой, которая, казалось, не таила в себе ни тепла, ни человечности.
«Где ты?» — спросил я его, пытаясь вернуть его к реальности. «Я в квартире», — коротко ответил он, прежде чем снова обрушить на меня шквал сообщений о том же самом улыбающемся человеке.
Я бросился в его подъезд, решив не рисковать и подняться по лестнице. Двенадцатый этаж, я не хотел подниматься по лестнице, но лезть в лифт мне хотелось ещё меньше. Подходя к его квартире, помимо своей одышки я ощутил гнетущую тишину в коридоре, которая давила на меня. Скрипучие половицы стонали под моими ногами, словно измученные души, взывающие о помощи.
Боря открыл дверь своей квартиры, но это был не он. Его глаза, когда-то яркие и полные жизни, теперь были пустыми, словно их свет погас навсегда. Его лицо не выражало никаких эмоций, а голос звучал монотонно, как будто он говорил заученную фразу: «Улыбающийся человек... Он ждет тебя на тринадцатом этаже».
Страх сковал моё горло, словно ледяной обруч. Я позвонил в полицию, но когда они прибыли, всё было как обычно: ни скрытого этажа, ни новых кнопок лифта. Даже чердак, который они открыли, оказался лишь техническим помещением. Видимо, мой друг сошёл с ума, я почувствовал, как напряжение немного отступает, оставляя лишь сочувствие и жалость к моему товарищу.
Боря заперся в своей квартире и отказывается выходить. На парах его не видели с начала семестра. Каждый вечер я навещал его, и он снова и снова рисовал на клочках бумаги одно и то же — широкую зубастую ухмылку с пустыми чёрными глазницами. Иногда, когда я приходил к нему поздно ночью, мне казалось, что я слышу слабый, ритмичный звук капель, доносящийся из его прихожей. Этот звук пробирал меня до костей, вызывая дрожь по всему телу.
Сегодня, как обычно, я купил продукты и направился к Боре. Войдя в лифт, я нажал на двенадцатый этаж. Лифт, со своим привычным скрипом, начал подниматься, но вдруг остановился с грохотом, погрузив меня в темноту. Старые флуоресцентные лампы замерцали и погасли, оставив лишь слабый свет экрана моего телефона. Я нащупал кнопку вызова диспетчера, но она не реагировала. Тишина давила на уши, нарушаемая лишь стонами изношенных механизмов и бешеным стуком его собственного сердца. Казалось, само время остановилось, ожидая чего-то зловещего. Я посветил на кнопки и увидел её...
Кнопка на тринадцатый этаж.
Гул флуоресцентных ламп проник в сознание Ивана, словно ледяной ветер. Он пронзал череп, вызывая лёгкую, но неотступную головную боль, словно невидимый молоточек стучал прямо по вискам. Он прищурился, пытаясь защититься от ослепительного света неоновой вывески, пульсирующей в ночи, как одинокий маяк в бескрайнем море тьмы. На вывеске мерцало название: «Закусочная „Оазис“». Это название казалось насмешкой — здесь,посреди голого поля, не было ничего, что могло бы напомнить о жизни или уюте. Неоновая вывеска замерцала, буквы сложились в два слова: "Добро пожаловать".
Иван медленно моргал, пытаясь собраться с мыслями. Его голова была тяжёлой, а разум — словно в тумане. Он не помнил, как оказался здесь. Последнее, что ему удалось вспомнить, — это трасса, он ехал на бешеной скорости, и тусклый свет фар, разрезающий ночную мглу. Но теперь он стоял здесь, перед этой закусочной рядом с безжизненной трассой.
Внутри закусочная казалась пугающе идеальной. Линолеумный пол блестел под холодным светом флуоресцентных ламп, отражая их мерцание, словно зеркало. Воздух был пропитан слабым, но навязчивым запахом крепкого кофе и лимонного чистящего средства, смешивающимися в странный, почти алхимический аромат. Несколько посетителей сидели за столиками, они словно застыли, как статуи. Они не разговаривали, не ели, не двигались. Их лица казались расслабленными, но в глазах читалось что-то невысказанное, как будто они были заперты в своих собственных мыслях, словно пленники собственного сознания.
Официантка появилась так внезапно, словно материализовалась из ниоткуда. Она была высокой и стройной, её фигура казалась хрупкой и слишком ненатуральной, на ней была надета накрахмаленная униформа, плотно облегающее её тело. Её светлые волосы были собраны в тугой узел, а губы подкрашены ярко-красной помадой. Её улыбка, широкая и натянутая, напоминала улыбку Чеширского кота, но глаза оставались холодными и пустыми, как стеклянные шары, в которых отражалась лишь пустота.
— Добро пожаловать, дорогой, — её голос звучал мелодично, но в нём чувствовалась фальшь, как будто она повторяла зазубренную реплику. — Кофе?
— Конечно, спасибо, — пробормотал Иван, присаживаясь на высокий стул у стойки. Его голос звучал неуверенно, как будто он сам сомневался в своих словах.
Кофе принесли очень быстро, словно его уже приготовили заранее. Чашка дымилась, и густой чёрный напиток казался почти живым, его поверхность слегка колебалась, отражая свет ламп. Иван с тревогой смотрел на своё отражение в кофе — оно искажалось и дробилось, словно пытаясь ускользнуть от него. Он почувствовал гнетущее беспокойство, сжимающее его грудь, но не мог понять, откуда оно взялось.
— Похоже, ты долго был за рулём, — сказала официантка, облокотившись на стойку. Её голос звучал почти заботливо, но в глазах не было ни капли тепла.
— Да, — ответил Иван, хотя он не мог вспомнить, как долго он ехал и куда направлялся. Его память была как туман, сквозь который он не мог пробиться.
— Ну, теперь ты здесь, — её улыбка стала шире, и в этот момент Иван заметил, что её зубы казались слишком белыми, неестественно белыми, на фоне её яркой помады.
Иван взял чашку кофе, но не стал пить. Его взгляд скользнул по другим посетителям. Они сидели так же неподвижно, как и раньше, их лица были расслаблены, но в глазах читалось что-то тревожное. У одного мужчины, сидящего в углу, слегка дрожала рука в быстром треморе , но его взгляд оставался прикованным к окну, словно он ждал чего-то... или кого-то.
Официантка заметила его взгляд.
— Не обращай на них внимания, — сказала она почти шёпотом. — Они просто проездом, как и ты.
— Проездом? — спросил Иван, чувствуя, как его голос дрожит.
Её улыбка на мгновение дрогнула, но она быстро взяла себя в руки.
— Пей кофе, дорогой. Так будет лучше.
Иван оттолкнул чашку и резко встал. Его сердце колотилось, а в голове звенело. Он не мог избавиться от чувства, что ему здесь не место, надо бежать. Он повернулся к двери и вышел на улицу, где ночной воздух холодил его кожу.
Его машина одиноко стояла на парковке, фары тускло горели в темноте. Трасса бесконечно тянулось в обоих направлениях, уходя далеко за горизонт. Иван сел за руль, но его руки дрожали. Он посмотрел на часы на приборной панели — они застыли на 12:00. Телефон, что лежал на пассажирском сидение - не включался. Тишина давила на него, и он почувствовал, как его охватывает паника.
Двигатель с рёвом завёлся и Иван поехал, но беспокойство не отпускало его. Оно росло с каждой минутой, с каждым километром. Дорога казалась бесконечной, и он не мог понять, куда она ведёт. Затем, спустя, казалось, несколько часов, вдалеке появился проблеск света.
— Нет, — прошептал он, его большой палец правой руки задёргался.
Это была та же самая неоновая вывеска закусочной, слабо гудящая в ночи. Он резко затормозил и уставился на неё, чувствуя, как его грудь сжимается от ужаса. Парковка была идентичной, вплоть до слабо светящегося окурка на земле, который он заметил ещё в первый раз. А неоновая вывеска также мерцала, её буквы складывались в два слова: "Добро пожаловать".
Вопреки здравому смыслу, он вышел из машины и вернулся зашёл в закусочную "Оазис".
Официантка ждала у стойки, как будто знала, что он вернётся.
— Так скоро вернулся, дорогой? — спросила она, её голос звучал с насмешкой, которую трудно было скрыть.
Иван, спотыкаясь, вошёл, его сердце колотилось, а дыхание стало прерывистым.
— Что это? Что со мной происходит? — выдохнул он, чувствуя, как его голос дрожит.
Она не ответила, просто налила ещё одну чашку кофе и подвинула её к нему.
— Тебе станет лучше, если ты выпьете это, — сказала она странно успокаивающим голосом, но в её глазах читалось что-то зловещее.
Иван отшатнулся, покачав головой. Он посмотрел на других посетителей, но они избегали его взгляда. Одна из них — женщина в выцветшем сарафане — медленно повернулась к нему. Её губы шевелились, словно произнося слова, но она не издала ни звука. Её глаза были полны ужаса, и Иван ощутил, как его страх берёт над ним верх.
Он со всех ног бросился к двери, словно ошпаренный. Его сердце бешено колотилось, а в ушах звенело от адреналина. Он запрыгнул в машину, резко повернул ключ зажигания и нажал на газ, стремясь выжать из двигателя максимум мощности. Колёса взвыли, подняв облако пыли, и автомобиль рванул вперёд, оставляя за собой лишь тусклый свет фар, который быстро растворился в бескрайней тьме ночной трассы.
Пейзаж за окном расплывался, словно в дурном сне. Дорога тянулась бесконечно, уводя в никуда, и Иван ощущал, как его сознание начинает мутиться. Он не мог понять, сколько времени прошло — минуты, часы, дни? Время здесь, казалось, потеряло всякий смысл. Его руки крепко сжимали руль, но пальцы дрожали, а ладони были влажными от пота.
Когда закусочная появилась снова на горизонте, его сердце сжалось от ужаса, но он проехал мимо, даже не сбавляя скорости. Однако чем дальше он ехал, тем сильнее становилось ощущение, что он ездит по кругу. И вот - снова. Неоновое сияние вывески «Оазис» вновь маячило на горизонте.
— Нет, нет, нет! — закричал он, свернув с дороги и направив автомобиль через поле. Колёса подпрыгивали на неровной почве и ухабах, ветки хлестали по кузову, но Иван не останавливался. Он ехал, пока машина не заглохла посреди лесопосадки, окружённой бескрайней тьмой.
Его руки дрожали, когда он глушил мотор. Он сидел в полной темноте, слушая только звук своего тяжёлого дыхания. Внезапно он закричал, ударив кулаками по рулю. В этом крике были слышны отчаяние и ярость. Он ощущал себя пойманным в ловушку, словно зверь загнанный в клетку.
Пока он сидел там, его разум, словно эхо, повторял слова официантки: «Тебе станет лучше, если ты выпьешь». Произнесённые с холодной уверенностью, они теперь звучали зловеще, как предсказание судьбы. Он не хотел верить, но что-то внутри подсказывало ему, что другого выхода у него нет.
Он устал, как физически, так и морально. Спотыкаясь, он вышел из машины и поковылял к закусочной, словно ведомый невидимой силой. Войдя внутрь, он увидел, что в закусочной ни души. Посетители исчезли, оставив лишь тишину и мерцающий свет флуоресцентных ламп, мерцающий в отражение линолеума.
Часы на стене вращались с бешеной скоростью, как на быстрой перемотке. Официантка стояла у стойки, её улыбка была устрашающе спокойной, а глаза — холодными, как лёд.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил Иван, его голос дрожал от гнева и страха.
— Дело не в том, чего я хочу, дорогой, — ответила она, её голос звучал почти ласково, но в нём был лишь холод. — Дело в том, что тебе нужно вспомнить.
У Ивана перехватило дыхание, как будто его сердце внезапно остановилось. Он почувствовал, как холод проникает в его грудь, заставляя его замереть на месте.
— Вспомнить… что? — прошептал он вопрос, хотя боялся услышать ответ.
Флуоресцентные лампы замерцали, и внезапно он оказался не в закусочной. Он снова был на трассе, за рулём своей машины. Ночь была такой же тёмной, но теперь на него стремительно мчались фары грузовика. Воздух наполнился визгом шин и металлическим скрежетом. Он почувствовал удар, острую боль, пронзившую всё его тело, а потом… ничего. Только тьма, поглотившая его.
Воспоминание было внезапным, как удар под дых. Он отшатнулся, схватившись за стойку, чтобы удержать равновесие. Его ноги подкосились, а в голове зазвенело, как от тысячи колоколов.
— Я умер, — прошептал он, его голос был едва слышен, как шёпот ветра.
Официантка кивнула, её улыбка сменилась чем-то, что можно было назвать почти сочувствием.
— Да, ты умер, — подтвердила она.
— Тогда почему я здесь? — спросил он, чувствуя, как его голос дрожит.
Её взгляд смягчился, и впервые он увидел в её глазах усталость.
— Потому что ты не можешь отпустить. Пока ты этого не сделаешь, ты останешься здесь, в этом бесконечном цикле, из которого нет выхода.
Иван рухнул на ближайший стул, обхватив голову руками. Правда была сокрушительной, как волна, которая топит всё на своём пути. Он умер. Он погиб в той аварии, и теперь он застрял в этом месте, в этой бесконечной петле, из которой нет выхода. Он поднял глаза и увидел, что часы на стене остановились. Полночь.
Снаружи неоновая вывеска снова замерцала, её буквы сложились в два насмешливых слова: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».
История переведена и адаптирована - оригинал
Конец истории. Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
Анна переехала в эту квартиру два месяца назад. Она выбрала старую однушку в панельном доме на окраине города, так как это было единственное жильё, которое она могла себе позволить. Учёба, работа и долги — всё это отнимало у неё много сил, но она привыкла справляться со всеми трудностями самостоятельно.
Квартира находилась на пятом этаже в девятиэтажке,которая давно нуждалась в капитальном ремонте. Подъезд был тёмным, с разбитыми лампочками и стенами, испещрёнными граффити. Лифт работал через раз, но Анна предпочитала подниматься пешком — это помогало ей отвлечься от мыслей.
Несмотря на свой возраст, квартира казалась уютной. В ней была небольшая комнатка с окном во двор, кухня, и маленький совмещенный санузел. Облупившиеся обои, скрипучие полы и странный запах сырости, который не выветривался, сколько ни проветривай, — всё это Анна воспринимала как временные неудобства. Она была рада, что нашла жильё за такие деньги, и старалась не обращать внимания на мелкие недостатки.
Первые дни прошли спокойно. Анна привыкала к новому месту, расставляла свои вещи и пыталась сделать квартиру хоть немного похожей на уютное жильё. Она купила пару комнатных растений, повесила на стену фотографии из дома и даже сшила занавески для окна.
Но через неделю начались странности.
Всё началось с душа.
Анна работала официанткой в небольшом кафе недалеко от дома. Смена заканчивалась поздно, и она возвращалась домой ближе к полуночи. Уставшая, она первым делом шла в ванную, чтобы смыть с себя весь негатив прошедшего дня, работа с людьми - дело такое. Вода помогала расслабиться, смыть напряжение и хоть немного отвлечься от мыслей.
Выйдя из ванной, Анна услышала, как вода снова включилась. Она остановилась и прислушалась. Звук был похож на напор воды из душевой лейки, а не на капающий кран.
Когда она открыла дверь в ванную, звук сразу же прекратился — вода была выключена.
«Наверное, мне послышалось», — подумала она, стараясь не придавать значения случившемуся.
Но шум воды снова появился. Он то затихал, то становился громче, как будто кто-то включал и выключал душ. Анна была уверена, что она одна дома, и ей точно не кажется. Она подошла к двери ванной и заглянула внутрь — там было тихо.
Она решила попытаться уснуть, но было тревожно, ей постоянно казалось, что кто-то смотрит на неё из коридора.
Следующие несколько дней шум воды повторялся. Анна заметила, что он появлялся именно после полуночи. Она старалась не обращать на это внимания, ведь каждый раз, когда она шла проверить, всё стихало. Особенно пугало то, что когда она принимала душ, иногда занавеска слегка колыхалась, будто от чьего-то дыхания или ветра, хотя все окна в квартире были закрыты.
Однажды ночью Анна проснулась от звука шагов в коридоре. Она замерла, прислушиваясь. Шаги были легкими и мокрыми... Как будто кто-то брёл по квартире босыми мокрыми ногами, не скрывая своего присутствия.
— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила она.
Ответа не последовало. Шаги переросли в лёгких и быстрый бег отдаляющийся в сторону ванны. Анна схватила телефон, чтобы включить фонарик, в этот момент свет в комнате сам по себе замигал, а затем погас.
— Это просто скрип полов... Неисправная проводка... Господи...— убеждала она себя, но сердце бешено колотилось.
Она лежала в темноте, прислушиваясь к каждому звуку. Шаги больше не повторялись, но в квартире стало невыносимо тихо. Даже шум душа из ванной не беспокоил её.
Анна не могла уснуть до самого утра. Она пыталась найти логическое объяснение происходящему, но чем больше думала, тем меньше объяснений она могла найти.
Утром Анна проснулась с тяжёлой головой. Солнечный свет, пробивающийся через занавески, казался обманчиво уютным, и она с облегчением вздохнула, убеждая себя, что всё, что произошло ночью, было лишь сном. Шаги в коридоре, холод, пронизывающий до костей, и это жуткое ощущение, будто за ней кто-то наблюдает — всё это должно было быть игрой её уставшего воображения. Она даже попыталась посмеяться над собой, пока готовила кофе на кухне.
— Ну и фантазия у меня, — пробормотала она, наливая кипяток в чашку.
Но вечером, когда она вернулась с работы, история повторилась.
Анна снова пришла поздно, включила свет в прихожей, но лампочка мигнула и погасла, оставив её в полумраке. Она замерла, прислушиваясь. В тишине раздались шаги — быстрые, лёгкие, как будто кто-то пробежал по квартире, прямо мимо неё в сторону ванной.
Анна схватила телефон, чтобы включить фонарик, но в этот момент лампочка в коридоре заработала. Она почувствовала, как сердце бешено колотится в груди, а дыхание стало прерывистым. Ночь снова была бессонной.
На следующее утро Анна решила, что больше не может игнорировать происходящее. Она начала осматривать квартиру, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Ванная комната, казалось, была эпицентром всех странностей. Она подошла к раковине, осмотрела кран и трубы, но ничего подозрительного не заметила. Однако, когда она случайно сдвинула панель под раковиной, оттуда выпал старый, пожелтевший конверт.
Анна наклонилась, чтобы поднять конверт. Он был запечатан, но края истлели от времени. Она осторожно вскрыла его и, к своему удивлению, обнаружила внутри фотографию девушки, очень похожей на неё. Девушка на фото смотрела прямо в камеру, её глаза были полны печали. На обороте фотографии была надпись: "Больше не включай душ после полуночи."
Анна почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она хотела выбросить конверт, но что-то остановило её. Она положила её на полку и попыталась отвлечься, но мысли возвращались к этому странному посланию. Кто оставил этот конверт? Почему девушка на фото так похожа на неё? И самое главное — что случится, если она всё-таки включит душ после полуночи?
Странности в квартире, казалось, прекратились. Анна стала приходить с работы раньше, и в её доме воцарилась тишина. Ни шума воды, ни шевеления занавески, ни ощущения чужого присутствия — ничего этого больше не было. Прошёл месяц, и она уже начала думать, что всё это было лишь плодом её уставшего воображения. Но однажды всё изменилось.
Анна задержалась на работе. В ресторане, где она работала, проходил корпоратив крупной компании. Гостей было много, и она смогла вернуться домой только ближе к часу ночи. Уставшая, она быстро приняла душ и легла спать без задних ног.
Той же ночью Анна проснулась от звука воды. Душ был включён, и она лежала в кровати, прислушиваясь к шуму, который становился всё громче. Наконец, она не выдержала и встала, решив проверить, что происходит.
Подойдя к двери ванной, она услышала тихий женский плач.
— Кто здесь? — прошептала она, открывая дверь.
Ванная была пуста, но зеркало запотело, и на нём проступили слова: "Я здесь"
Анна почувствовала, как ноги подкашиваются. Она хотела убежать, но не могла пошевелиться. В зеркале появился силуэт девушки с фотографии.
— Ты зря включала душ после полуночи.... - услышала она шепот из-за спины.
Анна выбежала из ванной, захлопнув дверь. Она решила, что больше не останется в этой квартире.
Переступая порог ванной она услышала, как душ снова включился.
— Я не буду смотреть, — прошептала она, но что-то заставило её обернуться.
Ванна была наполнена паром, а в зеркале она уже видела не своё отражение, а ту самую девушка.
Дверь ванной захлопнулась.
Быстро собрав вещи в небольшой рюкзак, она схватила телефон и дрожащими пальцами набрала номер подруги. Её голос звучал взволнованно, когда она прошептала: "Я еду к тебе. Мне страшно". Анна поспешила к выходу, но дверь словно застыла, не желая поддаваться. В коридоре лампочка, только что светившая ярко, начала мерцать, а затем погасла, погрузив её в полную тьму. Её сердце колотилось в груди, а воздух казался густым и тяжёлым. Вдруг она услышала шаги — быстрые, лёгкие, но в то же время влажные, словно кто-то шёл из ванной. Шаги приближались к ней, и с каждым мгновением её страх усиливался.
Когда на следующий день приехала подруга, квартира была пуста. Вещи Анны лежали на полу, а в ванной всё ещё была включена вода в душе.
Конец истории. Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!