Глава 2. Путешествие

Вскоре после того, как "Морская обезьяна" выходит в открытое море, на корабле воцаряется анархия. Так уж вышло, что, набирая команду на судно, Гайбраш не упомянул о том, что не собирается платить членам экипажа. И теперь они, недовольные, отказываются ему подчиняться. Юноша пытается их вразумить, но ему недвусмысленно намекают на процедуру килевания в случае, если он не заткнётся.

Гайбрашу остаётся лишь найти себе какое-то занятие, пока его товарищи загорают на солнышке. Сидя в каюте капитана, он изучает бортовой журнал, где говорится о том, что приобретённая двумя пиратами "карта", которая должна была привести их к Обезьяньему острову, на самом деле оказалась рецептом супа (знакомая ситуация, не так ли?). Три недели они бороздили море и не нашли никаких признаков острова, а затем приготовили суп по этому странному рецепту. Он оказался такой ядрёный, что оба пирата, отведав его, отключились. А когда очнулись - увидели за бортом легендарный Обезьяний остров.

Выходит, что рецепт всё-таки привёл пиратов к острову, как и обещал продавец. В таком случае, понимает Гайбраш, чтобы попасть туда, надо сварить такой же суп. Вот список ингредиентов:

- 1 палочка корицы;

- 4 листа мяты;

- 1 человеческий череп (спрессованный);

- 1 капля чернил спрута;

- 2 пинты обезьяньей крови;

- 1 курица;

- 3 унции серы;

- пиридоксина гидрохлорид, оксид цинка, жёлтый краситель, какой-то мононитрат и консервант Е320.

Корицу юноша находит на камбузе, чернила - в каюте капитана, а вот с остальными ингредиентами ситуация сложнее. Приходится импровизировать: вместо крови Гайбраш льёт в котёл красное вино, вместо живой курочки использует резиновую, вместо настоящего черепа - "Весёлого Роджера", снятого прямо с мачты; добавляет мятных конфет, порох и хрустящие хлопья из разноцветной коробки: судя по описанию, они содержат витамин B, консерванты и прочую химию.

Трюк удаётся. Не выдержав удушающе резкий запах, распространившийся по всему кораблю, команда теряет сознание. Проходит несколько дней прежде, чем Гайбраш приходит в себя. Поднявшись на палубу, он видит перед собой заветный остров. Вероятно, наркотическое действие колдовского супа ещё не прошло до конца, потому что вместо того, чтобы направиться к острову на лодке или вплавь, наш герой предпочитает выстрелить собой из пушки. Благо, опыт у него уже есть; главное не забыть надеть горшок на голову.

Глава 3. Под Обезьяньим островом

На берегу Гайбраша встречает одинокий отшельник по имени Герман Гнилозуб. Он - единственный выживший из тех двух пиратов, что приплыли сюда на "Морской обезьяне". С тех пор прошло 20 лет. Герман уже старенький, и почему-то без штанов.

Персонаж Германа Гнилозуба связан с названием британской рок-группы 60-х "Herman's Hermits" ("Отшельники Германа"), пионеров рок-музыки.

Товарищ Германа погиб в результате несчастного случая: он хотел соорудить тарзанку над небольшим озерцом, вот только с деревяшкой-сиденьем перестарался и привязал к верёвке целое бревно. Вместе с этим бревном он залез на дерево, но тут бревно упало вниз, и в результате незадачливый пират повесился на собственной верёвке (по крайней мере, такова версия Германа). Он до сих пор там висит, сжимая остатки верёвки в своей костлявой руке.

Поскольку Герман не мог управлять кораблём в одиночку, ему не удалось вернуться домой. Вместо этого он приручил группу шимпанзе и постепенно научил их управлять судном, а затем отправил за помощью на остров Мели. Однако, помощь так и не пришла, и он остался здесь один на многие годы.

Ну то есть, как один... Строго говоря, он - не единственный человек, который обитает на острове. В его северо-западной части живёт племя каннибалов, а систему подземных пещер занял Ле Чак со своей командой пиратов-призраков. И похоже, что все они общаются между собой посредством записок, которые развешаны тут повсюду.

Герман соорудил для себя что-то вроде небольшой крепости на вершине вулкана на западе острова. Всё это время он питался бананами, которые здесь растут в изобилии. Для того, чтобы доставать их с высоких деревьев, он смастерил специальное устройство, но как-то раз аборигены одолжили его и отказались возвращать - уж настолько оно оказалось удобным. В залог они дали Герману здоровенную ватную палочку (?!?), которая открывает вход в гигантскую голову обезьяны, их священное место поклонения. В тот момент казалось, что дикари навряд ли захотят надолго расставаться с таким важным предметом. Однако, потом появился Ле Чак и его пираты-призраки. Они поселились в пещерах под обезьяньей головой, и у дикарей пропало всякое желание туда ходить.

Лишившись устройства для сбора бананов, Герман придумал другой хитроумный девайс. На высокой скале он устроил простейшую катапульту - деревянные качели, на одном конце которых лежит увесистый валун. Если залезть ещё выше и сбросить другой валун на противоположный конец качелей, то первый валун выстрелит в воздух и полетит со скалы на большое расстояние. Идея заключается в том, чтобы, хорошенько прицелившись, попасть булыжником в большое банановое дерево на берегу, в результате чего заветные плоды окажутся на земле. Вот такая многоходовочка.

Надёжность и точность устройства вызывает большие сомнения, однако Герман потратил многие месяцы на то, чтобы тщательно его отрегулировать. Теперь и Гайбраш может использовать катапульту для сбора бананов, главное при этом не потопить собственный корабль. Скала, с которой надо сбрасывать камни, по совместительству является самой высокой точкой острова. Вид отсюда открывается восхитительный.

Конечно же, здесь разработчики не могли удержаться от шутки на тему квестов от Sierra с их любовью к патологическим (и неизменно фатальным) падениям главного героя с большой (и не очень) высоты: с лестниц, верёвок, узких мостиков, и конечно же с высоких скал. В The Secret of Monkey Island ничего подобного нет, и этот утёс - единственное место, подойдя к краю которого, Гайбраш может упасть вниз. После этого на экране возникает диалоговое окно, такое же как в играх от Sierra, где говорится, что всё, это конец, и "надеемся, что вы сохранили игру".

Однако, через пару секунд окно исчезает, а Гайбраш, как ни в чём не бывало, прилетает обратно на вершину горы и поясняет: "каучуковое дерево".

Ещё у Германа осталась старая лодка, вот только после того, как он поссорился с каннибалами, они бросили вёсла от лодки на дно глубокого каньона. Туда не спуститься без нескольких мотков хорошей верёвки. И если один моток хранится у старика, то для того, чтобы раздобыть второй, нужно снять с ветки дерева его мёртвого товарища. И тут Гайбраш не ищет лёгких путей: он не думает перерезать верёвку или залезть на дерево. Он берёт у Германа порох и решает взорвать рукотворную дамбу, которую когда-то соорудили пираты, чтобы наполнить водой старое русло реки и пересохшее озерце. Тогда уровень воды поднимается вместе с бревном, а тело пирата наоборот опускается вниз.

Разжившись верёвками, юноша осторожно спускается на дно каньона за вёслами, ибо плавать на лодке вдоль берега намного удобней, чем пробираться пешком через горы и заросли.

Вот попробуйте найти на этом скриншоте вёсла внизу. Это типичный пример занятия, которое получило название "pixel hunting" ("охота за пикселем") из-за того, что активная зона, куда надо навести курсор, слишком мала и незаметна. Из-за этого прохождение квеста может затянуться или вовсе зайти в тупик, поскольку игрок просто пропускает нужный предмет и не знает, где его искать. У пиксель-хантинга есть свои любители, но лично я ненавижу это, и думаю, многие со мной согласятся.

Итак, чтобы добраться до Ле Чака и спасти Элейн, Гайбраш должен спуститься в пещеры под островом. Проход туда выполнен в виде гигантской головы обезьяны, которая открывается ватной палочкой, которая хранится у Германа, и он ни за что её не отдаст, пока не получит назад свой механизм для сбора бананов. Поэтому Гайбраш направляется в деревню аборигенов и пытается выкрасть его, но оказывается пойман дикарями.

К счастью, каннибалы в последнее время озабочены здоровым образом жизни, и стараются не есть мясо, поскольку в нём много холестерина. Они начинают спорить между собой, стоит ли есть юношу, или продолжать придерживаться диеты. Решить вопрос быстро не получается, и Гайбраша запирают в сарае. Здесь же лежит и устройство для сбора бананов.

Само собой, наш герой не собирается тихо ждать своей участи, и начинает искать способ выбраться. Наконец, ему удаётся отковырять одну из досок в полу. Громоздкий механизм не проходит в узкий лаз, но по крайней мере ему удаётся спастись самому.

Раз уж украсть механизм у туземцев не удаётся, Гайбраш решает его на что-нибудь выменять. Но что такое ценное он может предложить каннибалам? После некоторых раздумий юноша решает направиться к голове обезьяны: в конце концов, это было священное место у аборигенов, а пираты Ле Чака прогнали их оттуда. Святилище находится в северо-восточной части острова. Местечко это довольно мрачное: тропинка, ведущая туда, украшена насаженными на колья людьми и черепами, а сама голова обезьяны зловеще смотрит пустыми глазницами, из которых, будто кровь, тонкими ручейками стекает раскалённая лава.

Святилище окружено частоколом, а ворота заперты и не имеют видимых замков. Напротив высятся два деревянных истукана. Внимательно их осмотрев, Гайбраш выясняет, что нос одного из них служит рычагом, который открывает ворота. Однако, стоит его отпустить - и ворота закрываются обратно.

Здесь надо сделать небольшое отступление и вот о чём рассказать: в первый же день на острове Гайбраш встретил в лесу любопытную обезьянку и угостил её бананом. С тех пор эта обезьянка встречалась ему время от времени, и каждый раз он старался приберечь для неё очередной банан. Наконец, обезьянка совсем приручилась и стала следовать за своим кормильцем, куда бы он ни пошёл.

Когда наш герой в очередной раз подходит к святилищу, обезьянка следует за ним. Внимательно пронаблюдав за тем, как человек схватился за нос истукана, она затем сама повисает на нём, позволяя юноше пройти внутрь. Здесь на земле напротив гигантской головы стоят многочисленные идолы языческих божков, очевидно оставленные аборигенами. Гайбраш подбирает самый маленький из них и решает вернуть его жителям деревни.

Обратите внимание на идол, стоящий в центре. Ничего не напоминает? :) Это Сэм и Макс, персонажи одноимённого комикса. Их создатель Стив Пёрселл работал художником в Lucasfilm Games и оставлял отсылки к своим персонажам практически в каждой игре, в создании которой принимал участие. (Первая такая пасхалка была в "Indiana Jones and the Last Crusade")

Каннибалы так рады возвращению своего божка, что разрешают Гайбрашу забрать устройство для сбора бананов. Он возвращает его законному владельцу и взамен получает ватную палку. Она точь в точь повторяет палочки, которые обычно используют для чистки ушей, за исключением её огромного размера. Ну что ж... Значит, она предназначена для очень большого уха.

Вернувшись к обезьяньей голове, Гайбраш засовывает ватную палку ей в ухо и наблюдает, как у неё открывается рот. Это и есть вход в жуткие подземные пещеры, где текут реки горячей лавы, растут странные грибы (без грибов не обошлось) и творятся паранормальные вещи. Однако, пещерные лабиринты столь запутанны, что ориентироваться там невозможно без карты или чего-то в этом роде. Кроме того, колдунья в пиратском городе перед отплытием поведала юноше, что для борьбы с призраками ему понадобится особое зелье, которое умеют варить аборигены.

Но если магия каннибалов эффективна против злых духов, то почему они сами не справились с призраками, которые захватили их святилище? Дело в том, что основной ингредиент их волшебного зелья - какой-то уникальный корень, который больше не встречается в природе. Единственный сохранившийся экземпляр аборигены хранили многие десятилетия, по мере надобности отрезая от него маленькие кусочки. Так вот, Ле Чак этот корень стащил.

Гайбраш заявляет, что намерен вернуть его, и этим ещё больше располагает каннибалов к себе. Один из них проговаривается о том, что у них есть живая голова штурмана (аборигены сохраняют её живой с помощью магии), которая помогла бы нашему герою ориентироваться в катакомбах, но отдать такую ценную штуковину они не могут, поскольку она у них одна-единственная.

Тогда Гайбраш передаёт дикарям брошюру под названием "Как преуспеть в навигации и всегда иметь свежую голову", которую он нашёл в капитанской каюте на корабле. Решив, что этот текст поможет им найти свежую голову, каннибалы соглашаются отдать юноше старую голову штурмана вместе с волшебным ожерельем, которое делает её невидимой для призраков.

Шагая по страшным катакомбам, нужно держать голову за волосы и следить за направлением её носа: он всегда указывает верный путь.

Подземные пещеры являют собой нечто вроде филиала ада. Прямо из камня торчат какие-то части тел и куски плоти, лавовые ручьи неотличимы от потоков крови, а воздух наполнен стонами грешных душ, навеки заточённых в толще камня. И да, без грибов не обошлось.

Таким образом, юноша находит наконец логово Ле Чака. Его призрачный корабль стоит прямо в озере лавы глубоко под землёй.

Команда на борту коротает время за нехитрыми развлечениями. Чтобы призраки не увидели его, Гайбраш снимает ожерелье с головы штурмана и вешает его себе на шею.

Капитан Ле Чак находится в своей каюте. Рядом с ним на стене висит ключ от корабельного трюма. Подходить слишком близко к капитану опасно, поэтому наш герой снимает ключ с помощью сильного магнита.

Дверь, ведущая в кормовую надстройку, сильно скрипит, и Гайбраш не может пройти туда незамеченным. Зато он может спуститься на нижнюю палубу. Здесь расположены кубрик и склад с остатками провианта, где бродят призраки свиней и цыплят. Гайбраш находит ящик, где лежит заветный корень, но не может его открыть: ящик тщательно заколочен, обит железом и заперт на несколько замков.

В трюме внизу полно призраков крыс. В дальнем его конце юноша видит большой чан, полный жира для смазки и освещения - то, что надо, чтобы смазать скрипучую дверь наверху. Для того, чтобы пройти мимо крыс, Гайбраш наливает им в миску грога, который ему удалось раздобыть в кубрике.

Набрав пригоршню жира, Гайбраш возвращается на палубу, смазывает дверь и незаметно проходит в кормовую надстройку.

Здесь, очевидно, держат Элейн, но сейчас до неё не добраться: дверь в карцер надёжно заперта, и возле неё дремлет охранник. Зато на стене висят лом, кирка и лопата. Тихонько стащив эти инструменты, юноша возвращается на нижнюю палубу и с их помощью постепенно вскрывает ящик, который, казалось, невозможно будет открыть.

В результате продолжительных усилий ящик удаётся открыть, и в этот момент звучит торжественный мотив - четыре ноты из "Индианы Джонса". Можно считать это ещё одной отсылкой к игре "Indiana Jones and the Last Crusade".

Заполучив корень, Гайбраш возвращает его аборигенам, и они варят волшебное зелье от призраков. Достаточно брызнуть им на злого духа, и он растворится без остатка.

Специфический гэг - "Смотри: трёхголовая обезьяна!" - повторяется на всём протяжении игры. Эту фразу можно вставлять в диалоги с разными персонажами в надежде отвлечь их внимание и заставить обернуться. Нелепость фразы очевидна, и тем не менее ближе к концу игры Гайбраш встречает настоящую трёхголовую обезьяну. К своему удивлению.

Вооружённый, Гайбраш вновь спускается в недра катакомб... лишь для того, чтобы увидеть, что корабль уплыл. На берегу остался лишь одинокий призрак пирата: он играл своей головой, подбрасывая её в воздух, и нечаянно уронил её в лаву. И пока он возился, доставая её, корабль уплыл без него. Этот пират рассказывает Гайбрашу, что Ле Чак решил вернуться на остров Мели, чтобы там в церкви сочетаться браком с Элейн.

Понятно, что наш герой шокирован таким поворотом событий. Вдруг рядом с ним появляются трое товарищей, которым надоело загорать на корабле. Но постойте, как вообще они сумели добраться сюда?

Эта сцена высмеивает классический огрех голливудского кино, когда ради яркого поворота сюжета некоторые персонажи, чудесным образом преодолевая время и пространство, неожиданно появляются там, куда главному герою вообще-то было очень сложно попасть. Причём, фильмов самого Лукаса это касается едва ли не в первую очередь.

Например, в фильме "Индиана Джонс и последний крестовый поход" Инди пришлось преодолеть ряд смертельных ловушек, чтобы попасть в святая святых тайного храма, где веками хранился Святой Грааль. Там он беседует с бессмертным рыцарем-хранителем, и вдруг в святилище бесцеремонно входят главный злодей и его сообщница. Да как они, блин, туда пробрались???

Ясно одно: нужно как можно быстрее возвращаться на остров Мелей, чтобы остановить пиратов Ле Чака и не дать состояться свадьбе.

Глава 4. Гайбраш даёт звезды́

К счастью, вернуться домой получается обычным образом, безо всякого волшебного супа. Сойдя на берег, наш герой бежит к церкви по улицам пиратского городка, с помощью зелья снося жопы призракам из команды Ле Чака. Тем временем, церемония свадьбы подходит к своей кульминации.

"Элейн!!!" - кричит Гайбраш, ворвашись в церковь в последний момент.

Это пародия на кульминационную сцену фильма "Выпускник". Эта картина 1967 года стала поворотной точкой в истории американского кино, которое до этого было строгим и чопорным. В фильме главный герой не успевает остановить церемонию свадьбы, но его исступлённый крик "Элейн!!!" заставляет невесту (только что ставшую законной женой какого-то хрена) одуматься и бежать, наплевав на все условности и социальные нормы.

Впрочем, Элейн Марли не так беззащитна, как кажется. Под платьем невесты скрывается всего лишь пара обезьян, а сама девушка уже спасла себя сама. Дело в том, что Ле Чак пополнял свою команду, нападая на другие суда и убивая их экипажи, и так уж вышло, что среди них были и друзья губернаторши. Они помогли ей бежать.

Для самого же злодея Элейн припасла бутылочку убойного зелья, точно такого же, что у Гайбраша. Однако, внезапное появление нашего рыцаря вносит сумятицу в происходящее: сбросив платье, возбуждённые обезьяны выхватывают зелье из рук губернаторши, и ей приходится гнаться за ними, а Гайбраш и Ле Чак остаются один на один. И прежде, чем наш герой успевает воспользоваться своим зельем, пиратский капитан нападает на него, выбивая банку из его рук.

Происходит жестокая драка, но в конце концов Гайбраш ухитряется подобрать зелье и пустить его в ход. После этого Ле Чак, как подобает высокоранговой нежити, не распыляется сразу, а постепенно пухнет, а затем взрывается. Его голова взлетает в ночное небо и ещё раз взрывается там, а затем ещё и ещё. Обнявшись, влюблённые наблюдают это красивое зрелище.

Видео-прохождение: здесь.

Разработчик: Lucasfilm Games

Платформа: Amiga, DOS

Год выхода: 1990

В те времена, когда создавалась игра, художники использовали графический редактор "Deluxe Paint III". Его функционал, в числе прочего, позволял вставлять в рисунок анимированные врезки. По аналогии с простым инструментом "кисть" ("brush"), курсор с прикреплённым к нему анимированным изображением для вставки назывался "animbrush", а файл, в которых эти анимационные заготовки сохранялись на жёстком диске, также звались "brushes".

Вначале у персонажей игры не было имён, и губернатора звали просто "губернатор", а главного героя называли просто "парень" ("guy"). Файл с его анимационной заготовкой назывался "guybrush.bbm". Разработчики были люди весёлые, и когда встал вопрос о том, как назвать героя, они не стали долго думать и просто оставили рабочее название - Guybrush. Фамилию - Threepwood - взяли из произведений английского писателя П.Г. Вудхауса (ещё ходят слухи, что так звали персонажа одного из разработчиков, Дейва Гроссмена, когда он играл в RPG). Так появился Гайбраш Трипвуд. Знакомьтесь.

Сразу же бросается в глаза сходство игры с предыдущим творением Lucasfilm Games - квестом "Loom", который увидел свет на полгода раньше (и скорее всего, это сделано специально - как говорится, "по приколу"). Как и там, действие игры начинается ночью. Как и там, на острове. Как и там, на высоком утёсе. В центре обоих сюжетов - юноша, который только начинает свой жизненный путь. Но если героем Loom был молодой колдун, то Гайбраш мечтает стать настоящим пиратом. С этой целью он прибывает на остров Мели (Mêlée - фр. "рукопашная битва") в Карибском море, который населяют исключительно пираты. Правда, пираты эти на самом деле довольно безобидные: видимо, симпатичная губернаторша Марли хорошо на них влияет.

Глава 1. Три испытания

Главное злачное место, где собираются пираты - это бар под названием "SCUMM" (отсылка к одноимённому движку, на котором написаны все квесты Lucasfilm Games, включая последний).

Познакомившись с контингентом, Гайбраш узнаёт историю о том, как в губернаторшу Марли влюбился злой и страшный пират Ле Чак. Он стал подкатывать к ней прямо на официальном приёме, совершенно её достал, и в конце концов она в сердцах сказала, чтоб он сдох. Ну и типа, он так и сделал. Решил впечатлить губернаторшу, отыскав таинственный Обезьяний остров, но его корабль попал в шторм и затонул. Никто из команды не выжил. Все думали, что с Ле Чаком покончено, но нет - с тех пор его корабль-призрак появляется в окрестностях острова. И говорят, что сам Ле Чак и его команда живут на борту в виде призраков. Живые пираты боятся этого кошмара и не выходят в море, а вместо этого все сидят здесь и пьют грог изо дня в день.

А кто это у нас здесь? Да это же Кобб, недружелюбный монах из игры "Loom"!

Гайбраш находит в баре трёх важного вида пиратов и просит их принять его в своё сообщество. На что получает ответ, что настоящий пират должен преуспеть в трёх вещах: это владение мечом, умение воровать и умение находить зарытые сокровища. Соответственно, они предлагают юноше пройти три испытания: сразиться с Мастером Меча, найти сокровища, которые зарыты где-то на этом острове, и украсть Идол Многих Рук из особняка губернаторши. Который, естественно, хорошо охраняется.

Кстати, от этих же пиратов можно узнать приблизительный состав грога, который варят на острове Мели: это "керосин, пропиленгликоль, искусственные подсластители, серная кислота, ром, ацетон, красный краситель № 2, SCUMM, дёготь, электролит, и/или пепперони". Можете себе представить. Говорят, это пойло - одна из самых едких и неустойчивых субстанций, известных людям. Грог очень быстро разъедает даже металлические кружки, и повару постоянно приходится их менять.

Выслушав пиратов, Гайбраш пускается на поиски приключений. Как ни странно, карту сокровищ ему предлагают купить буквально на соседней улице за 100 "восьмёрок" (испанских долларов). Вот только денег у юноши нет.

Кстати, Loom - не единственная игра, отсылки к которой можно найти в Monkey Island. Заглянув в гости к чернокожей колдунье, Гайбраш видит много жутковатых вещей, связанных с африканской магией. В основном, это змеи, куриные тушки, экзотические части других животных и прочая расчленёнка. На столике, усыпанном костями, он находит странную резиновую курочку с роликом внутри и простой деревянный кубок. Взглянув на него, юноша произносит: "Это - чаша плотника." Эту же фразу сказал Индиана Джонс, когда нашёл Грааль в фильме "Индиана Джонс и последний крестовый поход", и в одноимённой игре по этому фильму.

Беседуя с другими жителями пиратского городка, Гайбраш узнаёт байку о корабле, который якобы приплыл однажды с загадочного Обезьяньего острова. Говорят, будто бы там не было людей, а кораблём управляла команда шимпанзе. Прибыв сюда, они продали судно Стэну, местному торговцу подержанными кораблями, да ещё и выторговали за него неплохие деньги.

В городке есть ещё несколько лавок, церковь и тюрьма, где сидит одинокий узник. Поговорить с ним не получается, поскольку у него уж очень сильно воняет изо рта.

Ещё одна загадочная личность - шериф Фестер Шайнтоп. Это крепкий мужик, который вроде бы следит за порядком здесь, но что-то в его поведении сразу вызывает у парня стойкую нериязнь. И почему на роль дозорного, который с высокой скалы следит за морем, Шайнтоп выбрал слепого человека?

Покинув городок, Гайбраш отправляется исследовать другие части пиратского острова.

Вскоре он узнаёт, как можно использовать резиновую курочку с роликом: на северо-востоке есть маленький островок (он называется "остров Крюка") с чем-то вроде постоялого двора, куда протянута самодельная канатная дорога. И курочка с роликом - это как раз то, что нужно, чтобы перебраться на ту сторону.

Хозяина этого места зовут Мясной Крюк. Ну что ж, он действительно... довольно мясной. Раньше у Крюка здесь был туристический бизнес, и он любил развлекать посетителей, заставляя "разговаривать" татуировку в виде черепа у него на груди (его и сейчас можно попросить об этом). Однако, после того, как одного из туристов травмировало живущее здесь животное, Крюк был вынужден закрыть своё заведение. Теперь он живёт тут один, точнее - в компании того самого животного. Причём, злая ирония заключается в том, что это существо как две капли воды похоже на то, что искалечило самого Крюка в детстве. Подробности узнать не получается: рассказав всё это, Крюк погружается в депрессию и просит Гайбраша уйти.

Пару раз в игре Гайбраш произносит: "Я - Навой Потёртый. А вы - моя мама?" Эта безумная фраза - ещё одна отсылка к игре "Loom".

Посреди леса в центральной части острова находится цирк. Его владельцы, братья Феттуччини, готовят новый номер: "Человек-снаряд". Гайбрашу предлагают заработать, если он согласится стать каскадёром, которым выстрелят из пушки. Однако, понимая всю опасность мероприятия, Феттуччини настаивают на том, чтобы юноша принёс с собой шлем.

Наконец, дорога к гавани на юге лежит через мост, а там, как это часто бывает с мостами, живёт тролль. Он никого не пропускает, требуя особую плату: "нечто такое, что будет привлекать внимание, не имея при этом никакой ценности".

"None shall pass!" - эту фразу произносит Чёрный рыцарь, охраняющий мост, в фильме "Монти Пайтон и священный Грааль".

Всё это можно раздобыть, пробравшись на кухню пиратского бара. В качестве шлема сойдёт простой горшок, а в качестве платы троллю идеально подойдёт красная селёдка, что валяется на причале снаружи. Как я уже писал раньше, выражение "красная селёдка" в англоязычной культуре означает как раз "нечто такое, что привлекает внимание, не имея при этом никакой ценности". Правда, рыбину приходится отнимать у внезапно прилетевшей чайки. К счастью, Гайбраш замечает, что она уселась на край хлипкой доски...

Кстати, это чайка из "Loom". Вы, конечно, можете сказать, что все чайки одинаково выглядят, но эта чайка из Loom отдельно упоминается в титрах. А на кухонной стене висит портрет "Человечка из теста" - это рекламный маскот компании "Pillsbury".

С горшком вместо шлема юноша возвращается в цирк. Ему удаётся пережить выстрел из пушки (правда, горшок при этом разлетается на осколки), и братья Феттуччини выплачивают ему приличную сумму в 478 "восьмёрок". На эти деньги он покупает "карту сокровищ", которая... больше похожа на листок из методички по танцам. Неужели его обманули?

Что ж, у Гайбраша остаётся ещё достаточно денег: 380 "восьмёрок". Из них 176 монет он тратит в местной лавке на новенький меч, лопату и упаковку мятных конфет, освежающих дыхание.

Однако, мало просто иметь меч - надо ещё научиться им владеть. Отдав селёдку троллю, юноша направляется в южную часть острова. В гавани на южном берегу бухты продаются "подержанные корабли Стэна", а дальше дорога ведёт на восточный мыс, где находится "Пиратский тренажёрный зал капитана Зубоскала Здоровяка". Личность это весьма яркая и специфическая, но так или иначе, за 30 "восьмёрок" он обучает нашего героя искусству фехтования.

Научив парня более-менее сносно размахивать мечом, капитан Зубоскал объясняет ему, что пиратский поединок - это не столько фехтование, сколько обмен изысканно-колкими оскорблениями. Причём, привычные присказки про "твою мамку" здесь не прокатывают. Это своего рода поэзия. Например, в ответ на оскорбление "ты дерёшься как доярка" нужно отвечать: "Как удачно! Ведь ты дерёшься, как корова!" Или вот атакующий говорит: "От тебя так воняет, что меня сейчас стошнит!" На это можно ответить: "А от тебя воняет так, будто кого-то уже стошнило". Настоящее искусство боевых оскорблений приходит лишь с опытом, так что Гайбраш отправляется шляться по острову, бросая вызов всем встречным пиратам. Поединки не смертельны: проигравший роняет оружие и сдаётся на милость победителя. Похоже, что здесь это обычное развлечение.

"Меня зовут Иниго Монтойя. Ты убил моего отца. Приготовься умереть!" - фраза, которую пол-дюжины раз повторяет герой фильма "Принцесса-невеста" во время поединка с главным злодеем.

Надо сказать, что то, что поначалу вроде бы интересно и весело, затем превращается в один из самых нудных эпизодов игры. Гайбраш учит ответы на колкости лишь после того, как услышит их от своих соперников, а те в свою очередь выдают новые случайные фразы. Для того, чтобы преуспеть в "пиратском фехтовании", поединков придётся провести много-много, так что эта часть игры вышла неоправданно затянутой.

Но вот наступает момент, когда наш герой чувствует себя достаточно умелым, чтобы бросить вызов Мастеру Меча. Он знает ответ на каждую известную колкость, и все встречные пираты пасуют перед ним. Однако, Мастера Меча ещё надо найти: она (а это она!) живёт в уединении в лесу, специально чтобы её не беспокоили бесконечные горе-фехтовальщики. Дорогу к её дому знает хозяин лавки, где Гайбраш покупал свой меч. Похоже, что старик и сам рад с ней повидаться, если на то есть повод, но Карла (так зовут Мастера) запрещает ему приводить кого-либо с собой, поэтому старик идёт один. На предложение поединка с Гайбрашем суровая дама отвечает отказом. Договориться не получается, и тогда юноша решает незаметно проследить за дедом, когда тот в следующий раз пойдёт к ней.

Отношения у них специфические: если дед ищет встречи, то Карла довольно бесцеремонно его прогоняет. Похоже, она действительно ценит одиночество. Вообще, судя по всему, тётка это злая, и людей она не любит.

Дождавшись, когда старик уйдёт, юноша подходит к Карле и бросает ей вызов.

Карла Грин руководила отделом техподдержки Lucasfilm Games. Оцените иронию! :-)

Однако, оказывается, даму не зря считают Мастером: колкости, которыми владеет она, уникальны. Гайбраш слышит их впервые и не имеет к ним готовых ответов. И всё же, ему удаётся противостоять Карле, импровизируя. То есть, подбирая из обширного списка изящных ответов те, что лучше всего подходят к её оскорблениям. В конце концов, женщина опускает свою шпагу и признаёт поражение.

На обратном пути через лес Гайбраш может заметить необычную нору в основании крупного пня. Заглянув туда, он с удивлением видит тоннель, который ведёт в целую сеть подземных коридоров. Юноша пытается пролезть туда, но тут на экране возникает сообщение: "Вставьте диск 22". Затем программа просит диски 36 и 114, которых у вас, естественно, нет (игра поставлялась на восьми дискетах). Тогда юноша сообщает, что ему "придётся пропустить эту часть игры".

Естественно, это шутка от разработчиков. Однако, многие пользователи после выхода игры восприняли происходящее всерьёз, и в техподдержку Lucasfilm Games обрушилась лавина телефонных звонков от клиентов, заявлявших, что им продали неполный набор игры, и требующих возместить некомплект (Думаю, Карла была в восторге от этого). В результате разработчикам пришлось убрать эту шутку из более поздних версий игры.

Об этом нигде не написано, но лично мне думается, что это - отсылка к первым текстовым приключениям Скотта Адамса: в игре "Adventureland" был пень, через который можно было попасть в подземный лабиринт, а вторая игра, "Pirate Adventure", была посвящена, собственно, пиратам.

Справившись с первым из трёх испытаний, Гайбраш берётся за второе. В очередной раз изучив "карту сокровищ", он приходит к мысли, что она всё-таки может быть настоящей. Если не обращать внимания на танцевальные такты и рисунок с положением ног, и читать только направления - "налево", "направо", "назад", - то можно с помощью этих подсказок ориентироваться в лесу.

"Карта" приводит нашего героя к лесной поляне, центр которой размечен жирным крестом, а рядом находится стенд с "правилами пользования сокровищем острова Мели". Там, в частности, сказано, что не стоит жадничать, поскольку это сокровище копают многие начинающие пираты. И что после использования следует всё аккуратно закопать, как было.

Спустя несколько часов раскопок, Гайбраш находит сундук и достаёт оттуда футболку с надписью, которая подтверждает, что её обладатель нашёл сокровище острова Мели.

Вернушись в пиратский городок, юноша снова заглядывает в тюрьму, чтобы поговорить с заключённым. На этот раз у него есть мятные таблетки, так что проблема вонючего дыхания будет временно решена.

Узника зовут Отис, и он угодил сюда за то, что собирал в лесу жёлтые цветы Caniche Endormi. Они обладают наркотическим эффектом, и местный закон запрещает их сбор.

Пришло время последнего испытания. Главная сложность заключается в том, что особняк губернаторши стерегут смертельные пираньевые пудели, способные за минуту обглодать человека до костей. Чтобы справиться с ними, Гайбраш варит мясо на кухне пиратского бара, а затем посыпает его измельчёнными лепестками жёлтых цветов, найденных в лесу: "Caniche Endormi" переводится с французского как "спящий пудель", так что понятно, почему эти цветы здесь вне закона.

Отведав приправленного мясца, собаки засыпают.

На этом трудности не заканчиваются: проникнув в особняк, Гайбраш на пути к Идолу Многих Рук сталкивается с драчливым носорогом, громадным яком, ордой сусликов, смешным человечком и тяжеловооружённым клоуном. Уже почти добравшись до идола, юноша понимает, что ему придётся покинуть особняк, чтобы раздобыть напильник.

Как вы думаете, где надо искать? У заключённого в тюрьме! На вопрос о том, как здесь кормят, Отис отвечает, что плохо, но повар из пиратского бара - его друг, и ему иногда удаётся пронести сюда свиную обрезь, а как-то раз он притащил жареный обезьяний хвост. Более того, недавно родственница передала ему целый морковный торт (!!!), но Отис к нему не притронулся, потому что он ненавидит морковные торты, и ей об этом хорошо известно. Намёк понятен? А вот Отис так ничего и не понял. Гайбраш выменивает репеллент от грызунов, который он прихватил из особняка губернаторши, на торт, внутри которого, конечно же, спрятан напильник.

Вернувшись в особняк, юноша наконец добирается до заветного идола, но его останавливает некстати появившийся здесь шериф Шайнтоп.

Никакие отговорки не помогают. Похоже, что шериф, поймав парня с поличным, всерьёз намерен расправиться с ним. Ситуацию спасает появление самой губернаторши, Элейн Марли. Она решает подыграть Гайбрашу и говорит шерифу, что сама отдала ему идол.

Элейн оказывается привлекательной девушкой. И ещё оказывается, что она заинтересовалась молодым человеком, как только он объявился на острове Мели, и с тех пор наблюдает за его приключениями. Правда, диалог не клеится, потому что Гайбраш при виде Элейн потерял дар речи.

Говорят, образ Элейн был срисован с лица Аврил Харрисон, одной из художниц, работавших над игрой.

Однако, шериф и не думает оставлять парня в покое. Он подстерегает Гайбраша в дверях особняка и разоружает его. Оказывается, что Шайнтоп - на самом деле злодей. Он ведёт юношу на край причала и привязывает к нему верёвкой Идол Многих Рук. Перед тем, как отправить Гайбраша на корм рыбам, Шайнтоп говорит ему о том, что у него свои планы на симпатичную губернаторшу, а затем сталкивает в воду импровизированный якорь и смотрит, как натянувшаяся верёвка увлекает парня на дно.

О, если бы только он знал, что Гайбраш способен задерживать дыхание на целых десять минут! Этого времени ему хватает, чтобы, взяв в руки тяжёлый идол, просто дотопать по дну до мелководья и выбраться из воды, прихватив по пути кем-то оброненный меч.

Это единственное место в игре, где Гайбраш всё-таки может погибнуть. Но для этого придётся очень постараться, а именно - провести под водой десять минут.

Вернувшись на причал, юноша видит, как удаляется в море силуэт корабля-призрака, а затем узнаёт о том, что губернаторша Марли похищена. Оказывается, она прибежала на причал, пытаясь спасти Гайбраша, и здесь её схватил капитан Ле Чак. (Дело в том, что Шайнтоп - это и есть Ле Чак, который принял облик живого человека.) Похоже, что он увёз её в своё логово на таинственном Обезьяньем острове.

Впечатлённый отвагой этой красивой девушки, которая попала в ловушку, пытаясь спасти его жизнь, Гайбраш понимает, что должен выручить её. Тем более, что он уже успел влюбиться. Он уже и не думает что-то доказывать важным пиратам, да и те не думают о нём: весь остров скорбит и плачет, лишившись любимого губернатора. Однако, пираты по-прежнему боятся выходить в море, и даже не помышляют о спасении девушки, так что перед Гайбрашем Трипвудом теперь стоят две новые задачи: раздобыть корабль и собрать команду смельчаков, которые согласятся отправиться с ним к Обезьяньему острову, чтобы спасти Элейн.

Единственный способ заполучить судно в своё распоряжение - это купить один из подержанных кораблей Стэна. Понятно, что скромных финансов Гайбраша (174 восьмёрки) для этого недостаточно, поэтому он пытается взять кредит у старого лавочника в пиратском городке.

Достав из сейфа необходимые бумаги, старик начинает их заполнять, но тут выясняется, что у юноши нет постоянной работы. Само собой, дед сомневается в его кредитоспособности и отказывает в кредите. Тогда Гайбраш идёт на крайние меры. Он внимательно наблюдал за тем, как лавочник открывал и закрывал свой сейф, и смог запомнить нужную комбинацию. Улучив момент, когда хозяина не будет в лавке, наш герой пробирается туда и открывает сейф. Денег там нет, зато есть уже заполненный бланк кредитного поручительства на сумму до 5.000 восьмёрок, куда надо вписать только имя заёмщика.

Стэн - это классический типаж нечистого на руку продавца. Он очень много говорит и постоянно размахивает руками в надежде на то, что ему удастся вас загипнотизировать и впарить втридорога какую-нибудь рухлядь.

Здесь есть роскошный королевский корабль (цена которого настолько запредельна, что его не купит никто и никогда), судно викингов, парусный ялик (который принадлежит самому Стэну и потому не продаётся), пара вёсельных лодок, затонувшее судно, от которого из воды торчит только киль...

Похоже, что лучший выбор в доступной ценовой категории - это "Морская обезьяна": тот самый единственный корабль, который благополучно вернулся из путешествия к Обезьяньему острову. Раньше он принадлежал двум искателям приключений. Они, как и многие до них, отправились в путешествие, надеясь узнать Секрет Обезьяньего острова, и, как и многие до них, пропали без вести навсегда. Корабль вернулся назад, но им управляла стая шимпанзе...

Судя по внешнему виду, это судно видало лучшие времена, и за годы стоянки на приколе только ещё больше обветшало. Стэн хочет за него 10.000 восьмёрок, но это чистое надувательство: после долгой и сложной торговли Гайбрашу удаётся сбить цену вдвое.

Теперь нужно набрать экипаж. К счастью, "Морской обезьяной" легко управлять: раз уж с этой задачей справлялись сперва два пирата, а потом обезьяны, значит команды в несколько человек будет достаточно.

Проще всего получается уговорить Карлу, Мастера Меча: в отличие от трусливых пиратов, эта суровая женщина без колебаний соглашается отправиться на поиски губернаторши Марли, как только узнаёт о её похищении.

Затем Гайбраш направляется к Мясному Крюку и убеждает его, что лучший способ справиться с депрессией - это набраться смелости и отправиться вместе с ним в удивительное путешествие к Обезьяньему острову. А чтобы убедить Крюка в собственной храбрости, Гайбраш соглашается увидеть и даже прикоснуться к тому страшному животному, которого он так боится. Крюк держит его за семью замками. Предварительно спрятавшись, он наблюдает, как юноша открывает ящик, внутри которого находится клетка... с обыкновенным попугаем.

Наконец, Гайбраш вызволяет Отиса из тюрьмы. Он использует грог с кухни пиратского бара, чтобы растворить замок его камеры. Но, поскольку грог растворяет вообще всё, его приходится нести, постоянно переливая из одной кружки в другую, новую. В благодарность за своё освобождение, Отис соглашается отправиться в плаванье вместе с остальными. Все четверо собираются в порту, приводят в порядок "Морскую обезьяну" и выходят в море.

Продолжение следует.

Рисунок сошёлся обратно, но лишь после того, как из портала выпорхнул маленький чёрный птенец. "Снова в Рисунке! Это было несложно, - сказала Мыканица. - Жаль, что кому-то пришлось умереть ради этого." Затем она увидела останки мальчика и вздохнула: "Дракон... Бедный ребёнок."

"Но куда мог подеваться Навой?" - подумала Мыканица и посмотрела на Кузню. "Не может быть, чтобы он был там, - подумала она. - Эти Кузнецы - народ подозрительный, они бы ни за что не впустили Ткача." Мыканица уже собиралась отвернуться, как вдруг заметила, что облако дыма, что висело над Кузней, приняло форму лебедя. "Ой-ой, придётся мне всё же взглянуть!" - воскликнула она и полетела туда.

К счастью, горнило уже и правда успело остыть, и прялка Атропоса лишь немного обуглилась от пребывания в печи. Нырнув в большую чёрную трубу, Мыканица спустилась по ней прямо в печь и выхватила прялку из горячих углей, а затем подсунула её под дверь камеры Навоя. Увидеться с юношей она уже не успела: всё-таки, она не принадлежала Рисунку и не могла находиться здесь долго.

Юный ткач был снова в деле. Покинув свою камеру, он направился туда, где, по словам Кочегара, Мастер гильдии должен был беседовать с Епископом. Навой думал, что это комната или зал, но, спустившись по лестнице, он оказался в огромном помещении, на стенах которого висели сотни мечей. В центре, над огненной ямой, широкоплечий кузнец точил ещё один меч, а в противоположном конце помещения Навой увидел фигуры Епископа Мандибулы и Мастера Кузнецов. Расслышать, о чём они говорят, было бы очень трудно, если бы им самим не приходилось кричать, чтобы слышать друг друга сквозь шум Кузни.

- Осталось заточить последний клинок. Мой самый искусный точильщик занимается этим прямо сейчас, пока мы с вами беседуем, Ваше Превосходительство.

- Значит, это исторический момент, Мастер Гвоздодёр. Изготовление десятитысячного меча знаменует конец наших приготовлений.

- Как успехи, Остриё? - обратился Мастер к кузнецу в центре зала.

- Это упрямый металл, Мастер! - кузнец поднял клинок над головой. - Работать с ним непросто.

- Думаю, упорный труд победит самый прочный металл?

- Это будет клинок клинков, с ним будут считаться! - пообещал кузнец и вернулся к работе.

- "Клинок Расплаты", - произнёс Епископ. - Мне нравится. Есть в этом имени некий апокалиптический привкус. Полагаю, ваш точильщик не заставит меня долго ждать?

- Ну как, Остриё, металл поддаётся? - снова крикнул Гвоздодёр.

- Я справлюсь с ним, Мастер! - ответил кузнец.

- Уж постарайся, Остриё! Наш клиент уже теряет терпение.

- Чтобы придать такой благородной стали необходимую форму, нужно время. Но я удвою свои усилия!

Мастер обратился к Мандибуле:

- Черепа будут раскалываться от одного вида этого клинка, Епископ!

- Вы весьма поэтичны, Мастер. Я никогда не сомневался в качестве вашей продукции. По правде говоря, с вами, Кузнецами, мне оказалось проще иметь дело, чем с другими гильдиями. В грядущий Судный Час ваша верная служба не будет забыта.

Теперь Навой окончательно убедился в том, что Клирики хотят вооружить армию, и последний меч во-вот будет готов. Дождавшись, когда кузнец вновь поднимет изделие над головой, Навой сплёл узор, противоположный узору Заострения.

- О, Мастер! Что это? - вскричал кузнец. - Клинок был проклят! Его лезвие всё погнулось у меня на глазах!

- Проклятие? Не думаю, - Епископ обратился к кузнецу. - Не верится, что простое проклятие могло так своевременно испортить мои планы. Ты ведь не хочешь сказать, что вон тот парень, что всё это время следил за нами, имеет к этому какое-то отношение? Возможно, он будет так любезен и согласится сопроводить меня обратно в мой собор?

Пока Мандибула говорил, двое его людей незаметно обступили Навоя. "Я мог бы научить его новым проклятиям!" - издевательски добавил Епископ. Юношу схватили и на огромной летающей рептилии доставили в Собор.

Здесь его привели в комнату весьма неуютного вида и посадили в одну из нескольких железных клеток, которые были подвешены на свисавших с потолка цепях. Заведовал этим местом лысый монах с самым недружелюбным лицом, какое Навою когда-либо доводилось видеть. Как ни странно, у него не отобрали прялку, и это придавало Навою уверенность в своих силах.

- Позволь мне представиться. Я - Епископ Мандибула, Распоследний Апостол Антисветского Конклава Клириков.

- Мне встать на колени, или что? - ответил Навой.

- Молчать! - закричал недружелюбный монах.

- Мой помощник, Кобб, - представил его Епископ.

- Очаровательный.

- Твоя одежда и посох выдают твоё происхождение, - сказал Епископ. - Я изучал историю вашей гильдии в университете. Много... много воды утекло с тех пор, как в последний раз люди видели живого Ткача. Уже давно никто из вас не вылезал с той тоскливой скалы, что вы зовёте своим домом. Ткацкий Станок. Как провинциально! Я сгораю от любопытства - что побудило ткача покинуть свой остров?

Навой молча рассматривал мерзкую рожу Мандибулы. Трудно было представить лицо ещё более неприятное, но Епископ умел удивлять: иногда он начинал улыбаться, и тогда Навою становилось совсем нехорошо.

- Его Превосходительство задал тебе вопрос! - заорал злой монах.

- Я знаю. И я игнорирую его.

- Аа! Непокорность! Понимааю, - с улыбкой произнёс Епископ.

- Мне принести Орудия Убеждения, Вашество?

- Прошу простить недружелюбие моего помощника. Боюсь, Кобб не слишком искушён в общении. Он не представляет, как опасен может быть Ткач.

- Опасен? ОН?

- А ты думаешь, твоя железная клетка может остановить этого мальчика? Да он может открыть её, не задумываясь!

- Но Вашество! Я проверяю замки каждый вторник!

- Наблюдай и учись, мой верный слуга. Прямо сейчас твой пленник готовит побег.

Они оба уставились на клетку Навоя, и тому ничего не оставалось, кроме как открыть её и вылезти наружу.

- Видишь, Кобб? Неуловимая порода эти Ткачи, - назидательно проговорил Епископ, и неожиданно выхватил прялку из рук Навоя. - К счастью, они весьма беспомощны без своих ткацких палок.

Вот теперь у Навоя действительно были проблемы.

- Отдай! - закричал он.

- Как ты смеешь повышать голос на Его Превосходительство? - лысый монах набросился на юного ткача с такой прытью, что Епископу пришлось его останавливать.

- Тише, тише, Кобб! Мы не должны вести себя грубо с нашим гостем. Ведь он был так любезен, предоставив нам столь великолепный подарок!

- Мандибула! Эта прялка для тебя бесполезна, - заявил Навой.

- Ты ошибаешься, мой дерзкий юный друг. Пойдём. Я покажу тебе, почему.

- Ты слышал, что сказал Великий. Шевелись! - добавил монах, и Навой послушно зашагал вслед за Епископом.

Они поднялись по лестнице и вышли на балкон. Отсюда открывался вид на мрачное кладбище внизу, у подножия Собора.

- Представь себе обычное кладбище, - произнёс Епископ. - На кладбище граница между Миром Живых и Миром Мёртвых... едва различима. Вы, Ткачи, сказали бы, что в этом месте ткань Рисунка очень тонка. Как кисея.

- Не только здесь. Таково любое кладбище, - согласился Навой.

- Я так и думал. А теперь представь, что может произойти, если эта хрупкая граница будет нарушена. "Разорвана", так сказать.

- Даже не думай об этом, Мандибула! Ты не можешь просто разорвать Рисунок, как старую тряпку.

- Но я могу! Могу!!! Всё, что мне нужно - это прялка Ткача и четыре нити открывающего узора. И я благодарю тебя за то, что ты так охотно предоставил мне и то, и другое. Когда граница исчезнет, мёртвые хлынут обратно в мир живых, стремясь вернуть себе место среди нас. И я буду ждать их, с моим обширным опытом духовного лидерства. Я буду руководить этим кишащим множеством беспокойных теней. Бессмертных. Непобедимых. Армия мёртвых! И я, её верховный главнокомандующий. Армия, вскормленная мясом Пастухов, вооружённая мечами Кузнецов и ведомая Сферой Стекольщиков!

Все трое вернулись в темницу.

- Я собирался призвать мёртвых другим способом, который требовал больше сил, - продолжил Епископ. - Но когда Стекольщики изготовили для меня Сферу, она предсказала твоё столь своевременное прибытие. Теперь она показывает мне, как Кузнецы чинят меч, который ты пытался испортить. Грядёт Эпоха Клириков! Кобб, не спускай с него глаз.

- Не спущу, Вашество!

- И не позволяй ему ничего трогать, - добавил Епископ перед тем, как покинуть помещение.

Вернувшись обратно на балкон, Мандибула ещё раз оглядел огромное кладбище. Он уже представлял себя в роли правителя Вселенной и думал о том, что надо будет сменить гербовую печать. Тем временем, Навой остался в темнице наедине с Коббом.

- Теперь ты не такой уж и опасный, да? Хе-хе-хе, - монах с любопытством рассматривал юного Ткача.

- Эй! Отойди оттуда! - крикнул он, когда Навой подошёл к Сфере Гадания. - Его Превосходительство сказал ничего не трогать.

- А я не собирался трогать, просто смотрю. Вот и всё.

- Просто смотришь, да? Эээ... Знаешь, что? Я дам тебе смотреть на Сферу, если ты позволишь МНЕ кое-на что посмотреть.

- Гм... Что ты имеешь в виду?

- Легенды гласят, что того, кто увидит Ткача без капюшона, ждёт смерть. Естественно, мы, Клирики, не придаёт значения таким глупым слухам. Но всё-таки... мне любопытно. Я позволю тебе заглянуть в эту Сферу, если ты позволишь мне заглянуть под твой капюшон. Идёт?

- Я бы на твоём месте не делал этого.

- Почему? Там ведь нет ничего страшного, под твоим красивеньким капюшоном, не так ли?

- Ну можешь взглянуть, если тебя действительно Ничто не пугает.

- Аа, загадка! Люблю загадки. Давай разберёмся в этой загадке раз и навсегда! - воскликнул Кобб и потянул руки к капюшону Ткача.

Епископ Мандибула недовольно поморщился, когда из глубины Собора до него донёсся душераздирающий крик. "Как я должен призывать мёртвых, слушая все эти вопли? - подумал он. - Дилетанты..."

Через какое-то время на балкон поднялся юный ткач.

- Вижу, Кобб наплевательски относится к своим обязанностям, - произнёс Епископ, увидев его. - Но это уже не важно. Ты как раз вовремя, чтобы лицезреть зарю новой эры.

- Мандибула! Ты не понимаешь, что творишь! Рисунок и так уже истончился. Если сейчас ты проделаешь в нём дыру...

- Рассказывай эти ткаческие сказки кому-нибудь другому. Больше мёртвые не будут завидовать живым!

Мандибула поднял прялку над головой и сплёл открывающий узор. Пространство на кладбище внизу разорвалось, образовав большую чёрную дыру, сквозь которую можно было видеть звёздное небо. Дыра росла и расширялась, поглотив и кладбище, и другие окрестности Собора. А из её центра поднялась призрачная рогатая фигура. У Навоя по этому поводу предчувствия были самые нехорошие, и он благоразумно отступил назад в сторону лестницы.

- Кто смеет тревожить Тех, Кто Спит? - загробным голосом произнёс призрак.

- Приветствую, благородный дух! Я Епископ Мандибула Распоследний Апостол Антисветского Конклава Клириков. Кого я имею честь призвать?

- Я Хаос. Присоединяйся ко мне.

Мандибула испустил страшный крик, полный боли и ужаса, в то время как его кожу будто содрало с тела сильным ветром, затем разорвало мышцы и всё вокруг забрызгало кровью. Оторванная голова Епископа улетела в воздух, его скелет на пару секунд остался лежать в луже крови и растерзанных внутренностей, а затем испарился. "Видно, много времени прошло с моего последнего визита", - сказал Хаос, и полетел в сторону большой земли.

Убедившись в том, что Хаос удалился, Навой осторожно вылез на балкон и подобрал свою прялку. Затем он вернулся в Собор, но только для того, чтобы обнаружить там озверевшего птеродактиля, который сумел вырваться из клетки. Убегая от животного, Навой снова выскочил на балкон. Глядя как ящер поднимается за ним по лестнице, Навой пятился, пока не упёрся спиной в каменное ограждение балкона. Птеродактиль уже полностью вылез, и юноша не придумал ничего лучше, чем взобраться на ограждение. Ящер подошёл совсем близко и внезапно клюнул, но Навой успел убрать ногу. Мощный клюв ударил в каменную кладку, и кирпичи под ногами Навоя рассыпались. Он потерял равновесие и полетел в дыру, что зияла в Рисунке.

Впрочем, на Той Стороне оказалось не так уж плохо. Навой обнаружил, что может летать в пустоте, приближаясь и отдаляясь от края дыры. И при желании может пролезть обратно. Он также заметил, что Рисунок разорван во многих местах: разноцветные прорехи были издалека видно на фоне чёрной пустоты.

Нужно было как-то спасать ситуацию. Первым делом, Навой закрыл огромную дыру, что вела в Собор, с помощью запирающего узора. Затем направился к дыре, сквозь которую был виден вулкан.

- Так-так, кого я вижу! - сказал призрак Ржавчика, когда юный ткач вышел из дыры в Рисунке.

- Ржавчик?

- Мой старый приятель, Навой Потёртый!

- Ржавчик, это ужасно! - воскликнул Навой, глядя на кучу окровавленных костей у ног призрака. - Как это случилось?

- Знаешь, Навой, дружище... Кажется, было так: лежу я тут, значит, занимаюсь своими делами, и вдруг появляется некий странный паренёк и решает, что ему надо поменяться со мной одеждой. Я думаю: "Ну и что? Забавно же, так? Почему бы и нет? Мы ведь можем потом поменяться обратно." И этот парень уходит, и теперь выглядит точно как я. Ну и круто. Есть только одна загвоздка: тот парень забыл упомянуть о ДВЕНАДЦАТИМЕТРОВОМ ДРАКОНЕ, который охотится за ним. И что происходит, когда этот самый дракон видит меня, лежащего здесь? Если я выгляжу ТОЧНО КАК ТЫ?

- Я не знаю, что сказать.

- Короче, вот что со мной стало. Я умер. Так что, я отправился на Ту Сторону, чтобы там ждать Судного дня, как и полагается послушному призраку. И как ты думаешь, что потом произошло? Какой-то придурок порвал Вселенную на части и втянул нас всех назад сюда! - продолжил Ржавчик. - И в результате множество мёртвых крайне озлобилось.

- Это понятно.

- Вообще-то, кое-кто из них решил захватить мир. И начали они с моего родного города.

Ржавчик указал взглядом на Кузню, и Навой тоже посмотрел туда. То, что он увидел, шокировало. На месте города Гильдии Кузнецов было большое чёрное облако. Юный ткач нервно сглотнул.

Кузню было уже не спасти, но Навой решил хотя бы попробовать помочь своему другу. Тем более, что он был виноват в том, что с ним произошло. Это было похоже на безумие, но он решил сотворить лечебный узор, которому его научила Руно. Опыта у него заметно прибавилось, и на этот раз он сумел взять нужную ноту. Узор получился, и произошло чудо: тело мальчика полностью восстановилось, душа вернулась в него, и через несколько мгновений перед Навоем уже стоял его друг Ржавчик, из плоти и крови.

- Ты сделал это. Вернул меня обратно, - сказал Ржавчик, недоверчиво оглядывая себя. - Ты что, даже такое можешь? Возвращать к жизни МЁРТВЫХ?

- Ты был ранен, а я тебя вылечил. Вот и всё.

- Думаю, надо сказать тебе... спасибо.

- Не стоит. Всё-таки, это была моя вина.

- Навой, пойдём со мной? Я собираюсь выяснить, что случилось с другими членами моей гильдии.

- Извини, но мне нужно сделать то же самое. Но удачи тебе, и будь осторожен!

- И ты. Удачи тебе... друг!

Навой вернулся в дыру и закрыл её с другой стороны, а затем направился к следующему разрыву, который вёл на зелёные луга Пастухов. Их деревня была в огне, а на земле лежали убитые и раненые люди вперемешку с трупами зелёных овец. Руно ходила от одного тела к другому, пытаясь помочь тем, кто был ещё жив.

- У вас не было шанса... - печально произнёс Навой.

- Ты опоздал, колдун, - ответила Руно. - Мёртвые здесь пополнили свои ряды. Мои песни... бесполезны. Те немногие, что не были убиты, ужасно мучаются, и мы хотя бы можем прекратить их страдания. Используй свои силы, если можешь!

Навой так и поступил. Он наложил исцеляющий узор на все тела, что видел перед собой. Люди и овцы пришли в себя и встали на ноги.

- Руно! Что случилось? Их было очень много! - закричал один из пастухов.

- Вы были спасены по милости этого мальчика. С тех пор, как мы с ним виделись в последний раз, его силы возросли, - ответила им Руно. - Пойдём! Пока мёртвые не вернулись сюда.

Напоследок она крикнула Навою: "Пастухи всё помнят, колдун. Я не забуду твою доброту!"

Юноша проводил её взглядом, вернулся на Ту Сторону и, залатав дыру, направился к следующей. На этот раз он оказался в Хрустальграде. Здесь на полу в луже собственной крови лежал Стеклоблок.

Навой попытался вылечить и его, но стекольщик заговорил:

- Прибереги свою магию для мёртвых, юный ткач.

- Мастер Стеклоблок! Вы всё ещё...

- Жив. Пока что. Хрустальграду... не так повезло.

- Не понимаю. Вы же были хранителями Великой Косы! Почему вы не применили её?

- Мы не сомневались в том, что Коса может спасти нас. Даже мёртвые бы пали от её мощи. Но если бы мы дали волю столь беспощадному злу, то были бы ничем не лучше наших врагов. О, мы не столь трусливы. Мы держали себя в руках, даже зная цену...

- Я могу что-нибудь сделать?

- Помни нас, мой юный друг. Расскажи всему миру о том, что мы храбро сражались и выбрали смерть с ясным умом. Ясность... превыше всего.

Уронив голову, Стеклоблок испустил дух. Навою было больше нечего здесь делать, и он ушёл в Пустоту, закрыв и этот разрыв. Там, на Той Стороне, было ещё одно место, будто сотканное из звёздного света. Это был тихий пруд, где плавали белые лебеди. Наконец-то он отыскал свою стаю.

- Здравствуй, Навой! Мы ждали тебя, - женским голосом произнёс один из лебедей.

- Где я? Что это за место?

- За пределами Рисунка. Дом мёртвых и изгнанных.

- "Берег Чудес"...

- Да! И ты, Навой, первый из смертных, кто видит его своими глазами. Должно быть, у тебя много вопросов. Возможно, я смогу ответить на некоторые из них.

- Уж не вы ли та лебедица, что навещала меня каждый мой день рождения?

- Значит, ты видел меня! Я не была до конца уверена. Старейшины запретили мне ступать на землю острова Станка, но ничего не сказали о том, чтобы пролетать над ним! Раз в год мне удавалось набрать достаточно сил, чтобы вернуться в Рисунок на несколько мгновений. Тогда ты и видел меня. Наверное, ты думаешь, зачем я это делала... и почему именно в дни твоего рождения. Можешь считать это материнским любопытством. Ибо я - твоя мать. При жизни меня звали Леди Лыбедь Потёртая. Я была изгнана старейшинами за то, что сотворила непредвиденное дитя с помощью Станка. Семнадцать лет назад. Я скучала по тебе, сынок!

- Ты лжёшь! Моя мать похоронена на кладбище. Я каждый день хожу к её могиле!

- Наверняка работа Мыканицы. Она и Старейшины соорудили эту могилу, чтобы ты не задавал лишних вопросов. Мыканица поклялась вечно тебя защищать. Она так любит тебя, Навой! Но боюсь, эта любовь заставляет её поступать безрассудно.

- Что ты имеешь в виду? Где она?

- Она отправилась на остров, в Святилище Станка. И мёртвые преследуют её! Их лидеру известна сила Станка. Если он поймёт, как с ним обращаться, весь Рисунок будет в его власти. Мыканица надеется добраться до Станка первой и уничтожить его. Если, конечно, Хаос не поглотит её прежде.

- Нет!!! Я должен вернуться туда!

- Проход, что ведёт к Станку, находится за озером.

Навой бросился в дыру, что вела на кладбище острова Ткачей. Он быстро пробежал через лес до деревни и ворвался в шатёр Святилища. Здесь его глазам открылась страшная сцена: Хаос собственной персоной гонялся за птенцом-Мыканицей, размахивая Великой Косой.

- Навой! Готовь прялку!

- Матушка Мыканица!

- Нельзя терять времени! Ты должен развоплотить Станок! Быстро! Пока его не захватили мёртвые!

- Но как? Я не знаю, как плести узор.

Тут Хаос остановился и обратился к Навою:

- И это хорошо, юный ткач. Птицы и дети не должны владеть такой силой. Мои осведомители говорили, что все ткачи покинули остров. Вижу, что они ошиблись.

- Что ж, судьба благосклонна к тебе, мой юный друг. Ты будешь жить, чтобы передать тайны своей гильдии другим, более достойным этих знаний. Взамен тебе будет позволено служить моей новой империи в качестве советника. По правде говоря, я рассчитываю на твоё полное содействие в этом историческом пакте. Иначе наши отношения могут пострадать, - тут Хаос улыбнулся, и от этой улыбки Навою захотелось провалиться сквозь землю.

- Навой, не слушай его! Вот нити узора Развоплощения... - Закричала Мыканица, но не успела договорить.

"Молчать!" - сказал Хаос, и указал на неё костлявой рукой. Мыканица продолжила говорить, но совершенно беззвучно.

- Мыканица? Мыканица, в чём дело? Скажи что-нибудь! - вскричал Навой. - Что ты с ней сделал?

- Не подходи слишком близко, Ткач. Вблизи низших существ я быстро теряю терпение. А теперь ты расскажешь мне, как пользоваться этим очаровательным инструментом.

- Только через мой труп!

- Я учту твоё пожелание.

Навой подошёл ближе к Станку и расслышал слабое гудение его нитей. Они всё ещё хранили следы узора молчания, что Хаос наложил на Мыканицу. Мысленно развернув его наоборот, Навой поднял прялку и вернул голос "гадкому утёнку".

- Слава богу! Я могу говорить! - закричала Мыканица и вновь начала летать по залу Святилища. - Навой, развоплоти Станок! Быстрее! Я не смогу долго отвлекать эту тварь!

- Мне нужно знать нити, Матушка Мыканица! Скажи мне, как плести узор!

- Уток надо есть, а не слушать, - сказал Хаос и наложил новые чары, в результате которых птенец превратился в жареную утку на тарелке с зеленью. - Кажется, мы обсуждали, как управлять Станком.

Навой повторил свой трюк и вновь расколдовал Мыканицу. Превратившись в живого утёнка, она закричала:

- Убирайся отсюда, Нечистая! Станок никогда тебе не достанется! Этот мальчик может уничтожить его!

- Я могу? - удивился Навой.

- Тихо! Закрой глаза, малыш. Но слушай внимательно! - крикнула Мыканица, продолжая летать вокруг Хаоса.

- Эта птица меня достала, - заявил он, и сотворил новое заклинание. Птенец разлетелся в кровавую пыль, и лишь одно чёрное пёрышко плавно опустилось на пол.

- От Мыканицы ещё осталось перо! - сказал Навой, намереваясь его подобрать.

- Верно, юный Ткач, - согласился Хаос. Он подлетел ближе, и перо, взлетев в воздух, оказалось в его руке. - Я сохраню его на память о нашей встрече.

- Оставь это перо в покое!

- Попробуй заставить меня. Хе-хе-хе.

В бешенстве, Навой принялся плести все известные ему разрушительные узоры, но ни один из них не действовал на Хаос. Тогда он остановился и сделал то, что перед смертью сказала ему Мыканица: закрыл глаза. И вспомнил, как звучал узор Развоплощения, что сотворил Хаос. Он вновь поднял прялку и, сотворив узор, направил её на Станок. Всё вокруг затряслось, раздался громкий треск... Станок исчез, а сам Рисунок в этом месте оказался разорван пополам. Из тёмной дыры показалась Лыбедь и закричала:

- Навой! Навой, ты сделал это!!! Станок развоплощён, теперь Злу до него не добраться!

- Невежественные глупцы! - воскликнул Хаос. - Что вы наделали? Теперь никто из нас не сможет преодолеть этот разрыв! Вот к чему привели ваши бездумные ткацкие проделки! Вы со своей благочестивой вознёй испортили мою мечту о вечной империи имени МЕНЯ!!!

- Нечистый прав, сынок. Твой последний узор разорвал Рисунок пополам. И это очень печальная судьба для тех невинных, что оказались пойманы на той стороне. Однако, теперь у нас на ЭТОЙ стороне есть шанс начать второй Рисунок, очищенный от зла. Пойдём. Нам пора сызнова плести нити своих судеб.

- Но мы не можем просто бросить половину Вселенной!

- Боюсь, у нас нет выбора. Не восстановив нашу часть Рисунка, мы не сможем вернуться в другую. А теперь ты должен занять своё место среди нас.

Навой вошёл в Разрыв, глядя на мать.

- Уже уходишь, мальчик-ткач? Так быстро? - крикнул Хаос, и швырнул Великую Косу в Разрыв, стараясь угодить в Навоя, но промахнулся.

На Той Стороне Навоя ждала стая лебедей.

"Думаю, я готов", - сказал он, и наложил узор Изгнания на самого себя.

- Улетай, пока можешь, мальчик-ткач! - закричал Хаос, видя как Навой превратился в лебедя. - Мы ещё встретимся!

- Пора, сынок! - сказала мать.

Птицы выстроились цепочкой, схватили клювами свою половину Рисунка и полетели прочь.

Руно, Ржавчик и другие люди, глядя на небо, провожали взглядом стаю лебедей - невиданных птиц, которые несли за собой непонятное чёрное полотно.

Птицы улетали куда-то за океан. Их было видно всё хуже, пока наконец они окончательно не скрылись из виду. А в вечернем небе всё крутился огромный серп Великой Косы. Со временем его вращение замедлилось, а затем и вовсе прекратилось.

Видео-прохождение: здесь

Разработчик: Lucasfilm Games

Платформа: DOS

Год выхода: 1990

--------------------------------------------------------------------------

Spoiler alert!!!

Внимание! Текст, приведённый ниже, раскрывает сюжет игры "Loom".

--------------------------------------------------------------------------

С тех пор, как ушла Вторая Тень, когда в вечернем небе господствовали драконы, а звёзд было много и светили они ярко, прошло много времени, и человечество вновь возжелало господствовать над природой.

Орудием людей была промышленность. Одна за другой, тайны Света и Тьмы отступали под натиском прогресса. Целые нации стали самонадеянно верить, что весь мир лежит у их ног. О, в те дни конкуренция была жестокой! Большую ценность приобрёл квалифицированный труд, и по всему миру торговцы, имевшие схожие интересы, стали объединяться в группы для защиты своих секретов. По мере того, как эти профессиональные сообщества росли и развивались, они обретали всё большее влияние. Некоторые из них, например, кузнецы и клирики, контролировали обширные территории и содержали частные армии для их защиты.

Так началась эпоха Великих гильдий. В течение нескольких поколений вся мировая торговля оказалась в руках больших городов-государств, которые свято хранили свои накопленные знания. Но не все гильдии были одинаково амбициозны. Прядильщики и Ткачи желали лишь того, чтобы никто не мешал им заниматься своей работой. Они не лезли в политику, оставив налоги и войны тем, кому это было больше по душе.

В результате гильдия Ткачей не была так известна, как Пастухи или Стекольщики. Ткачи были малочисленны, поскольку их строгие правила запрещали членство в гильдии для всех, кроме детей самих членов гильдии. Браки с чужаками не одобрялись, а затем и вовсе были запрещены. В свою очередь, чужаки к закрытому сообществу Ткачей относились с неприязнью. Однако, было в таких законах и нечто хорошее: поколение за поколением, Ткачи развивали свои природные способности, пока лучшие из них не стали делать ткань такой необычайной красоты, что их достижениям стал дивиться весь мир. Товары с печатью гильдии ценились высоко, и в этот период Ткачи накопили значительные богатства.

Подобно другим гильдиям, Ткачи сформировали мировоззрение, основанное на инструментах и терминологии их ремесла. Они узрели символ абсолютной истины в своих огромных станках из дерева и металла и научились вплетать в свою ткань особые узоры, обладавшие необычными свойствами. Вскоре продукцию гильдии стали ценить не только за её красоту, но и за чудесные особенности, будь то целебная сила или оберег от неудач.

Со временем искусство Ткачей вышло за пределы физической материи. Они отказались от льна и красок своих предков в пользу самих субстанций света и музыки, и стали вплетать новые узоры непосредственно в полотно реальности. Глупцы смотрели на их работу со страхом и называли её колдовством. Многие члены гильдии подверглись гонениям, нескольких повесили.

Чтобы защитить свои знания, Ткачи приобрели небольшой каменистый остров вдали от берега. Собрав свои веретёна, мотки и челноки, они покинули сообщество людей, чтобы в изоляции оттачивать своё мастерство.

С тех пор на свете было много войн и бедствий. Рушились могущественные гильдии, их место занимали другие. Изнурённый мир практически забыл о тихой гильдии Ткачей, и лишь немногие искали встречи с ними на загадочном острове, окутанном вечным туманом, что обходили стороной моряки. На древних картах этот остров носил название Ткацкий Станок.

***

…Ранним утром, когда тётушка Мыканица подметала пол в своём шатре, мир вокруг ещё спал и хранил тишину в ожидании тёплых лучиков солнца. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошла бледная молодая женщина.

- Мыканица!

- Леди Лыбедь! Встала так рано? Что привело тебя, дитя?

- Мне нужно поговорить со старейшинами.

- Да на тебе лица нет! И руки дрожат. Ну-ка, присядь. И как тебе пришло в голову прийти сюда одной! Будь моя воля, ты бы сейчас была в постели, и уж тем более не шаталась бы в одиночестве. Так, и о чём ты говоришь? Аудиенция со старейшинами?

- Я должна наконец поговорить с ними.

- С Советом? Так… И о чём же?

- Об очень важном. Мыканица, прошу тебя!

- Значит, вот так ты настроена. – Мыканица серьёзно смотрела в глаза молодой женщины, у которой она ещё совсем недавно принимала роды. – Хорошо. Жди здесь, я всё устрою.

Старейшины Атропос и Лахесис оживлённо беседовали, когда пожилая женщина вошла в зал.

- Мыканица? Не припомню, чтобы мы звали тебя, - произнёс Атропос.

- О, прошу прощения, Старейшина Атропос! Леди Лыбедь в прихожей. Она просит аудиенции.

- Прямо сейчас? Но уже вечер! – возмутилась Лахесис.

- Девочка ещё не совсем поправилась, ваше преподобие. И всё-таки она пришла сюда одна.

Не дожидаясь окончания переговоров, Лыбедь вошла в зал и громко заявила:

- Я выскажусь!

- Лыбедь! – старая няня была шокирована поведением своей воспитанницы.

- Старейшины! Слушайте меня! Я больше не могу молчать.

- Это заметно… - поморщилась Лахесис.

- Леди Лыбедь, мы опечалены известием о вашей потере, - произнёс Атропос.

- Не печальтесь обо мне, Старейшина. Приберегите своё сочувствие для других членов гильдии.

- Не думаю, что наша гильдия нуждается в сочувствии.

- А сколько ещё детей должно умереть, прежде чем гильдия услышит ваши соболезнования?

- Молодой женщине не подобает разговаривать со старейшиной таким тоном! - Лахесис уже явно начала злиться.

- Не подобает? Тогда подскажите мне, Лахесис! Как ещё я могу выразить свой гнев?

- Гнев тебе не идёт. Успокойся, дитя. Расскажи нам о том, что тебя так волнует, - вступила в разговор Клотос, самая уравновешенная из трёх старейшин.

- Наше семя бесплодно, Старейшина Клотос. Мы слишком долго жили по правилам гильдии, и теперь большинство наших младенцев рождаются мёртвыми. А те, что выживают – чаще всего безнадёжные уроды. Мы вырождаемся, нас уже осталось совсем мало, и всё – из-за невежественных правил. Устаревших на тысячу лет.

- Ты говоришь о правилах, благодаря которым выкристаллизовался наш немалый талант, - прервала её Лахесис.

- А какой будет смысл от нашего таланта, если не останется никого, кто сможет его применить?

- Тот же смысл, что и сейчас, Лыбедь, - заявил Атропос. - Завершение Рисунка. Вот наш единственный смысл.

- Вы говорите о Рисунке так, будто он господствует над нами. Но Длинный гобелен говорит о временах, когда мы были его хозяевами. Прошу вас, Старейшины! Станок даёт великую власть.

- Значит, ты ищешь власти, - заключила Лахесис.

- И что, по-твоему, мы должны делать с этой властью? – спросила Клотос.

- Воспользуйтесь ей! Прошу вас, Старейшина Клотос! Используйте Станок, чтобы прекратить наши страдания и вернуть жизнь и здоровье нашим детям. Изменения в Рисунке будут незначительны. Любой из нас может вплести нить, нужна только смелость!

- Ты просишь об этом ради гильдии, или ради себя? – язвительно поинтересовалась Лахесис.

- И то, и другое.

- Это правда, Лыбедь, - произнёс Атропос. – Великий Станок обладает той властью, о которой ты говоришь. Правда также и то, что наши предки свободно распоряжались этой властью. Возможно, они лучше, чем мы, понимали Рисунок. Или может быть, в те беззаботные времена было проще держать нити. Но это не важно. Теперь мы не смеем вмешиваться в Рисунок. Его тонкости вышли за пределы нашего понимания. Всё, что мы можем делать – это наблюдать исполнение нашей судьбы.

- Лыбедь, ты просишь о чуде, - добавила Лахесис. – Но мы не боги. Мы толкователи.

- Толкователи! Да вы всего лишь сторожа. Как можете вы растрачивать наследие, сохранению которого наши предки посвятили жизни? Ваше благочестивое кусание локтей – это насмешка над их трудом! Кто теперь Ткачи? И кого теперь ткут?

- Хватит!!! – закричал Атропос. – До сих пор я терпел твою истерику из уважения к тяжёлой утрате, которую ты понесла. Но я не потерплю дальнейшей ереси, да ещё и в присутствии самого Станка! Сейчас ты вернёшься в свой шатёр и забудешь о том, что этот разговор вообще состоялся. И если я снова услышу об этом за пределами этого помещения, ты понесёшь наказание, которое предписано всем, кто идёт против воли Старейшин! Тебе напомнить, в чём оно заключается?

- Нет, Старейшина Атропос, - тихо произнесла Лыбедь.

- Тогда ступай. И не суди нас, Лыбедь. Рисунок рассудит всех нас.

***

Этой ночью бушевала гроза. Лыбедь стояла в пустынном зале Совета и с вожделением смотрела на огромный Станок. «Никто не услышит, - думала она. - Никто не узнает. Старейшины боятся его использовать, но я не боюсь.»

Лыбедь подошла ближе и стала рассматривать незаконченный Рисунок. Разноцветные нити переливались всеми цветами радуги, которые будто плясали и отбрасывали тени. «Одна серая нить… - думала Лыбедь. – Серый сочетается с любым другим цветом, его не будет видно. Никто не заметит одну серую ниточку.»

Решившись, Лыбедь взялась за работу. Она прикрепила нить к челноку и стала следить за тем, как он летает меж радужных нитей основы, и как поднимаются и опускаются ремизки. «Прокидка. Прибой. Педаль. Остаток. Прокидка. Прибой. Педаль. Остаток. Назад. Вперёд. Пропустить. Ты хорошо меня научила, тётушка Мыканица! Остаток. Прокидка, прибой…»

Конечно же, выходка Лыбеди не могла остаться незамеченной. Вскоре в зал вбежали перепуганные члены совета. Но было уже поздно: у неё на руках кричал младенец.

- Лыбедь!!! Ты хоть понимаешь, что натворила? – вскричал Атропос.

- Рисунок нас рассудит, Старейшина Атропос.

- Мы не можем оставить это безобразие безнаказанным, - процедила Лахесис.

- Делайте теперь что угодно. Ребёнок жив, и я довольна.

- Отдай ребёнка Мыканице.

- Тётушка! Заботься о нём так же, как заботилась обо мне.

- Ну конечно! Я не умею иначе. Тише, тише, малыш… - Мыканица взяла ребёнка из дрожащих рук матери.

- Я готова, - сказала Лыбедь, обращаясь к старейшинам.

- Леди Лыбедь, вы признаны виновной в измене Гильдии. Потакая своим эгоистичным желаниям и проявив прямое неповиновение старейшинам, вы нарушили неприкосновенность Станка и подвергли риску завершение Рисунка. Отныне и навеки вы изгоняетесь из гильдии Ткачей. Больше вы не увидите это дитя и не ступите вновь на землю этого острова. Отныне и до конца своих дней вам суждено пребывать на небесах в вечном одиночестве. Ваш скорбный крик будет уроком для всех, кто впредь захочет бросить вызов своей судьбе.

С этими словами Атропос поднял свою прялку над головой. Раздался крик боли, а на том месте, где только что стояла приговорённая, хлопала крыльями белоснежная лебедица. «Всё так же красива!» - подумала Мыканица, глядя на птицу глазами, полными слёз. Лебедь взлетел, разогнался и вылетел в окно наверху.

***

Мало кто из жителей деревни в эту ночь мог видеть лебедя, который летел в сторону моря. Но вскоре все узнали о дерзком поведении леди Лыбедь в святилище Станка и ужасной мести старейшин. Все хотели взглянуть на младенца, что был рождён не женщиной, но самим Станком, и чьё появление никто не предвидел. Было решено не обучать его ремеслу гильдии, а по достижении им 17 лет решить, как поступать с ним дальше. Тётушка Мыканица согласилась растить ребёнка, как своего собственного. Она дала ему имя: Навой.

Однажды одна разбудила его ранним утром, как делала каждый год в его день рождения.

- Навой, Навой! Проснись, дитя!

- Мыканица?

- Это я, дорогой. Вылезай из постели.

- Ещё темно...

- Я знаю, малыш. Скорее вставай и одевайся.

- Ну зачем? Я спать хочу...

- Я хочу тебе кое-что показать там, снаружи. Поспеши, пока не взошло солнце.

Когда Навой оделся, Мыканица взяла его за руку, и они вышли на улицу. Начинался рассвет, и уже проснулись певчие птицы. Старушка повела малыша на вершину большого утёса, где росло одинокое дерево.

- Здесь холодно, - пожаловался Навой.

- Разве я не сказала тебе захватить одеяло? Вот, возьми мою шаль.

- Я ничего не вижу.

- Терпение. Она прилетит. Она прилетает каждый год с тех пор, как ты родился.

- Как она выглядит?

- Она... Ой, смотри! Вон там, между деревьями. Нет... нет, это просто сова.

- Отсюда деревня кажется такой маленькой... А это что звезда?

- Та, что яркая? Это утренняя звезда. Её можно видеть даже днём, если солнце будет в нужном месте. Ой, смотри!!! Там, внизу. Летит низко над водой. Видишь?

- Это просто чайка.

- Присмотрись.

- Ооо... Ух тыы...

- Это лебедица, Навой. Белая лебедица. С днём рождения, малыш!

- Вот она. Смотри! Пролетает над нами! Какая красивая!!!

- Да. Красивая...

- А почему она так грустно кричит?

- Потому, что она одинокая. Гордая и одинокая.

- Улетает. Мыканица, а куда она полетит?

- Думаю, за пределы Рисунка.

- А нам туда можно?

- Навой, отойди от края! Нет, малыш. Рождённые в Рисунке вплетены в него навечно. Туда, куда улетает лебедица... нам с тобой нельзя.

- Мне солнце светит в глаза.

- Всё зеваешь, маленький соня? Пойдём домой.

***

Шли годы. Навой Потёртый вырос высоким и стройным голубоглазым парнем с умным и озорным взглядом. Но он не ходил в школу, поскольку это было запрещено старейшинами. Другим детям сказали, что он дурачок, и они жестоко издевались над ним, бросая камни, если он оказывался поблизости. Не имея друзей, мальчик много времени проводил в одиночестве. Он гулял по берегу, собирая ветки, или лазил по холмам и лесам островка Ткачей. Никто так хорошо не знал эту местность, как он.

Старушка Мыканица заботилась о нём, будто это был её родной сын. Она видела его растущую печаль и умоляла старейшин прекратить это жестокое изгнание. Но старейшины боялись Навоя, и у них были на то основания. С момента его неожиданного рождения Рисунок с каждым днём всё больше приходил в беспорядок. Год за годом старейшины напряжённо наблюдали за тем, как по узорам, что плёл Станок, разбегались тени грядущего конца времён. Нить Навоя тянулась до конца, до самой ужасной развязки, в то время как Рисунок вырождался. И никто не знал, как это остановить.

Старейшины никогда не говорили Навою кем он был и кем должен был стать. Они надеялись на то, что он не сможет исполнить своё предназначение, не покидая остров и не обучаясь созданию узоров. Они и не подозревали, что его обучение уже началось.

- Матушка Мыканица! Только не сегодня! - вскричал Навой, заподозрив, что его ждёт новая порция нудной зубрёжки.

- Именно сегодня. Закрой занавески, мой мальчик, и сядь вот здесь, возле огня. Так. Теперь скажи мне, сколько нитей должно быть в узоре?

- Четыре.

- Как они называются?

- Прокидка...

- Это первая. Дальше?

- Прибой.

- Это вторая.

- Педаль и остаток.

- Хорошо. Теперь посмотрим, запомнил ли ты узор, которому я тебя научила. Сможешь сплести его мне?

- Ааа-ааа-ааа-ааа... - Навой попробовал пропеть четыре ноты, но вышло так себе.

Мыканица недовольно поцокала языком и показала, как надо:

- Ммм-ммм-ммм-ммм... Теперь ты знаешь, чем остальные ребята целыми днями занимаются в школе.

- Наверное, я никогда не научусь плести узоры, - вздохнув, пожаловался Навой.

- Чепуха! Думаешь, каждый ткач рождается с хорошим голосом? На это уходят годы тренировок, годы!

- Но с чего мне начать?

- Начни с этого.

Мыканица достала длинную палку, которая издавала тихие музыкальные звуки, когда по ней проводили рукой.

- Знаешь, что это?

- Нет.

- Это называется "прялка". Наши предки использовали подобные, чтобы делать нить из льняного волокна. Мы же используем этот инструмент, чтобы прясть нити власти из музыки и света.

- Покажи мне, как это делается!

- Возьми прялку в руки. Вот так. Не волнуйся. Теперь сплети ещё раз тот узор. Спой только первую нить.

- Ммммм...

- Нет. Давай ещё раз. Только теперь пусть она льётся из твоего горла вот так - Мммммммм... Сможешь?

- Думаю, да.

Навой постарался пропеть эту нить так, как показала ему Мыканица, и в тот момент, когда он нащупал нужную ноту, прялка отозвалась и загудела в ответ.

- Ооо! Она светится!!!

- Она отзывается, когда ты поёшь правильно. Теперь попробуй спеть прибой и педаль.

- Мммммм... мммммммммм... (прялка отозвалась двумя разными тонами)

- Ты быстро учишься!

- А что будет, если я сплету все четыре?

- Давай высяним?! Сейчас, сперва я закрою вот это. Так, слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты снова сплёл эти четыре нити. Но всегда дожидайся, когда прялка начнёт светиться, и только потом переходи к следующей нити. А когда закончишь с последней, направь прялку на клубок пряжи, что лежит в моей корзинке для вязания.

- Но ведь ты её закрыла!

- Именно так. Эти четыре нити образуют открывающий узор. И ты сможешь поднять крышку корзинки, не прикасаясь к ней.

- А это... не больно?

- Немного покалывает. Помни, что тебе нужно сконцентрироваться на клубке пряжи, что лежит внутри. Давай!

- Мммммм... гмммм...

- Сконцентрируйся.

- Мммммм...

- Давай. Направляй. Да не на окно!!!

- Ух тыы! - воскликнул Навой, глядя на створки окна, которые распахнулись с такой силой, что разбились стёкла.

- Погаси свет! Тихо... Ладно. Вроде бы нас никто не слышал.

- А какие ещё узоры ты знаешь?

- Дай сюда! На сегодня достаточно. Пойдём спать. Завтра у тебя будет важный день, и нам нужно будет встать пораньше.

- Матушка Мыканица! Позволь мне в этот раз пойти одному.

- Одному? Гм... Ну что ж, думаю, ты уже достаточно взрослый. Ступай один, Навой. Я не прочь поспать подольше в этот раз.

Когда Навой проснулся, было ещё темно. Тихонько, чтобы не разбудить старую Мыканицу, он натянул свою тёплую серую робу и вышел в ночную прохладу. В темноте лезть на утёс было опасно, но Навой знал этот путь как свои пять пальцев. Над головой мерцали яркие звёзды, и только волны, ударяясь о камни внизу, нарушали ночную тишину.

Навой поднялся на вершину утёса задолго до рассвета. Он уселся под старым скрюченным деревом и прислонился к нему спиной в ожидании своей семнадцатой встречи с белой лебедицей. Уже через минуту он крепко спал.

Его разбудил светящийся шарик - узор Призыва, посланный старейшинами. Сегодня Навою исполнялось семнадцать, и Совет хотел его видеть, чтобы решить его дальнейшую судьбу.

Было ещё темно. Спустившись с утёса, Навой вернулся в деревню.

Войдя в шатёр Совета, он прошёл по длинному коридору, где на стене висели части Длинного гобелена, хранившего историю мира с начала времён до появления Третьей Тени. Благодаря мастерству Ткачей, пространство внутри их внешне невзрачных шатров меняло свои пропорции и структуру. Коридор с гобеленами был сделан из камня, имел высокий потолок и колоннаду, а само святилище Станка, где собирались старейшины, было похоже на готический собор. Совет был занят: трое старейшин о чём-то спорили с четвёртой фигурой - невысокой, в коричневой робе. Подойдя ближе, Навой узнал в ней свою матушку Мыканицу.

- Вы слышали выводы Совета, - Атропос обращался к ней строгим голосом. - Что вы можете сказать в своё оправдание?

- У меня нет оправданий, Старейшина Атропос. Мои действия говорят сами за себя.

- Нет оправданий? Ни малейших угрызений совести? Какая наглость! Невыносимая дерзость! - вскричала Лахесис.

- Почему вы не повиновались нам, Мыканица? - мягко вступилась Клотос. - Вы всегда тщательно соблюдали правила гильдии. Расскажите откровенно, в чём дело?

- Мальчик должен знать правду о своём происхождении, Старейшина Клотос. Его способности уже проявляются. Скоро он будет владеть силой Ткачества, под нашим руководством или без него. Мы не можем теперь от него отвернуться.

- Ах ты упрямая старая дура!!! - Лахесис окончательно вышла из себя. - Тайны, которые ты открыла сыну Лыбеди, могут стать оружием против нас самих! Вот почему Совет запретил его обучение!

- Достаточно, Лахесис, - остановил её Атропос. - Мы не обязаны объяснять наши решения.

Повернувшись к Мыканице, он продолжил:

- Мне больно видеть, как долгие годы вашей верной службы заканчиваются таким позором. Но мудрость Совета неоспорима. Так гласит последнее правило Гильдии. Семнадцать лет назад в этом самом зале другая ваша ученица, леди Лыбедь, познала ужасную цену неповиновения. И лучше бы вам было усвоить этот урок.

- Моя судьба в ваших руках, Старейшины, - смиренно произнесла Мыканица.

- Наши руки пусты, Мыканица, - ответила Клотос.

- Взгляни в последний раз на Великий Станок, если хочешь знать свою судьбу, - сказал Атропос. - Ибо она вершится прямо сейчас.

Атропос поднял свою прялку, сотворил сложный узор, и Мыканица превратилась в лебедя, а затем стала уменьшаться и меняться до тех пор, пока на полу не осталось лежать белое яйцо.

- Лебединое яйцо. Любопытная судьба! - удивилась Клотос.

- Этот узор ещё никогда не подводил, - добавила Лахесис.

- Слушайте! Я слышал крик там, снаружи, - прервал их Атропос.

Внезапно витражное окно разлетелось на осколки, и в святилище влетела белая лебедица. Хлопая крыльями, она стала летать взад-вперёд над Великим Станком. Тонкие нити пришли в движение, раздались музыкальные звуки. Таково было свойство Станка: узоры, сплетённые в святилище, резонировали с его чувствительными нитями, и Станок всегда мог повторить последнюю мелодию.

- Гильдия атакована! - успела выкрикнуть Клотос, и внезапно превратилась в лебедя.

- Кто смеет осквернять Станок? - в бешенстве закричал Атропос.

- Это работа мальчишки-бесёнка! Атропос, убей его, пока ещё можешь! - зашипела Лахесис, и вдрг тоже стала лебедем.

- Будь проклят навеки сын Лыбеди, Дитя Станка, Навой Потёртый!!! - успел выкрикнуть Атропос, после чего повторил судьбу других старейшин.

Вскоре вся деревня опустела, а стая лебедей, улетая в сторону моря, скрылась в ночном небе.

"О, ну прекрасно! Все улетели. Ни объяснить, ни попрощаться... Ну почему они никогда не берут меня с собой?" - обиженно воскликнул Навой, оставшись один в опустевшем святилище. Но когда он увидел на полу брошенную прялку Атропоса, то понял, что произошло нечто непоправимое. Навой подобрал прялку и посмотрел на яйцо. Ему показалось, что он слышит узор... знакомый узор. Да! Это был открывающий узор, с которого началось его обучение!!! Яйцо пыталось проклюнуться, и нужно было ему помочь. Навой направил на него прялку и напел знакомые ноты. Скорлупа яйца растрескалась, стала ломаться, и оттуда вылез небольшой чёрный птенец. Он жалобно смотрел на юношу своими голубыми глазами. Навой знал этот взгляд с самого детства...

- Слава богу, ты всё ещё здесь! - заговорил птенец, и Навой от неожиданности сделал шаг назад.

- Матушка Мыканица? Это ты?

- Ты сам прекрасно знаешь, что это я. Я видела, как ты за нами подглядывал.

- Мыканица, что здесь произошло? Почему все улетели?

- Я надеялась на то, что лебедица спасёт тебя. Но не ожидала, что при этом она ТАК набедокурит!

- Спасёт меня? От чего?

- От старейшин. Они собирались превратить тебя в лебедя, как поступили и со мной. Видно, птенец - это всё, на что сгодились мои старые кости.

- Но почему старейшины хотели избавиться от меня? Я же не нарушил никаких правил.

- Они боятся тебя, Навой.

- Но зачем кому-то меня бояться?

- С тех пор, как ты пришёл в наш мир, Старейшины наблюдали за тем, как хаос распространяется по Рисунку, который создаёт Станок. Они считали, что причиной появления этого хаоса стало твоё рождение, и надеялись, что если они изгонят тебя, всё придёт в порядок. Но теперь сами старейшины изгнаны, а ты - здесь. Это может означать лишь одно: Рисунок вырождается сам по себе. Вскоре он закончится, и вместе с ним - всё, что вплетено в его нити. Третья Тень уже близко!

- А можно это как-то предотвратить?

- Предотвратить хаос? Старейшины думали, что могут. Теперь мы видим, как жестоко они ошибались.

- Но если мы не можем остановить хаос, то ЧТО мы можем?

- Мы можем принять его. Или... Бежать! Можно сказать, лебедица спасла членов гильдии перед приходом Тьмы. И теперь понятно, что нам следует делать. Нужно понять, куда улетела наша стая, и присоединиться к ней, если сможем.

Оглядев Навоя с ног до головы, Мыканица продолжила: "Ты подобрал прялку Старейшины. Хорошо. Никогда не выпускай её из рук! Думаю, поначалу у тебя не будут получаться сложные узоры, но со временем ты научишься. Пока прялка в твоих руках, ты не пропадёшь. Но если ты по какой-то причине её потеряешь - держись! Я приду тебе на помощь, если смогу. А теперь тебе пора покинуть этот остров, Дитя Станка. Он стал для тебя слишком мал. Твоя судьба лежит за морем!"

Несмотря на маленькие крылышки, Мыканица сумела взлететь.

- Матушка Мыканица! Ты куда?

- Я лечу вслед за стаей...

Навой проводил взглядом удалявшегося птенца и понял, что остался совсем один. Покинув шатёр Святилища, он решил заглянуть в один из шатров, куда его никогда не пускали, пока он был ребёнком. Теперь деревня была пуста, и никто не мог ему помешать.

В этом шатре окрашивалась ткань. Почему-то исключительно в зелёный цвет, который Навой не любил. Окрашенные вещи сушились на верёвках и перекладинах, а на полу лежал ворох ещё белой ткани. Трудно сказать, зачем здесь был котёл с зелёной краской - ведь Ткачам было достаточно сплести нужный узор. Присмотревшись к содержимому котла, Навой услышал нужные нотки, а затем, указав прялкой на кипу белого белья, попробовал пропеть их сам.

Получилось! Гора белья на земле приобрела равномерный зелёный цвет. Решив попрактиковаться, Навой перекрасил в зелёный всю ткань, что смог найти, а потом, догадавшись пропеть узор в обратной последовательности, вернул всем вещам первозданный белый цвет.

На столе лежала Книга Узоров, похожая на ту, что иногда давала ему почитать Мыканица. Навой взял её в руки и нечаянно опрокинул склянку с краской. Присмотревшись к вытекающей жидкости, он различил узор Опустошения ёмкости. Навой постарался запомнить его: мало ли, может пригодиться когда-нибудь.

Покинув деревню, Навой вышел к причалу на берегу. На деревянных опорах сидели чайки и не мигая смотрели на него. Прислушавшись, юноша уловил некое напряжение в воздухе. Оно было похоже на... на открывающий узор! Точно! Чайки смотрели молча, но мысленно будто кричали ему: "Открой! Открой!" Пробежавшись взглядом по прибрежным камням, Навой заметил среди них довольно крупную раковину моллюска, створки которой были плотно закрыты. Так вот о чём просили чайки... :-)

Затем он прошёл через лес в глубь острова, где было кладбище.

Здесь Навой регулярно навещал могилу с именем своей матери. Он не знал, что эту могилу соорудила Мыканица, чтобы скрыть от него жестокую правду. Впрочем, эпитафия на каменном надгробии содержала поэтический намёк на то, что "в день, когда разверзнется небо" и "расколется дерево", ударит молния и она (Лыбедь) будет ждать его "за морем, на Берегу Чудес".

На обратном пути через лес Навой увидел, как в дупло одного из деревьев прячется крупная сова. Прислушавшись, он узнал узор ночного зрения, которым пользовались хищные птицы.

Юноша попробовал сплести этот узор для себя, и у него получилось.

------Продолжение следует------