Выслушай меня, случайный читатель, мне нужно кому-то рассказать то, что внутри гложит, что продолжает сниться, и после чего я не буду прежним.

Уже дописывая, я понимаю как всё сумбурно выглядит, но именно так находятся мысли у меня в голове.

Речь пойдет о том, что я пережил в Мариуполе, так что если тебе не интересно, я сразу об этом скажу, чтобы не тратил свое время.

24го февраля я был на работе, на комбинате Азовсталь. Я проводил занятие с подрядчиками, курс безопасности работы в газозащитной аппаратуре. Конечно, все смотрели новости об объявлении СВО/войны, кто как называет, но таким нереальным это казалось, иллюзорным. Читали новости как ракеты падают на территории Украины на военных объектах, и не верили, как защитная реакция какая-то.

Был день экзамена, четверг, но экзамен я проводить не стал, отчётливо были слышны взрывы, плюс слухи о нехватке бензина, очереди у банкоматов, я всех распустил учеников. Потом стали приводить в готовность всю газоспасательную аппаратуру, развозили по территории комбината. В то время уже заехали танки, артиллерия, военные как муравьи бегают, и мы среди них на газельке ездим, развозим ГЗА по цехам, чтобы в случае попадания люди не отравились, а смогли эвакуироваться. Тогда мы ещё не знали, что комбинат остановят, нужно было готовиться ко всему.

Когда нас отпустили по домам, моего ребенка и жену уже вывезли к тёще её сестра с мужем, в 30км от города. Выходя с работы, я оставил в кабинете некоторые вещи свои, был уверен, что ещё вернусь. Сразу после проходной у меня было 3 цели: бензин, газ, наличка. Об этом говорили все. Удалось снять немного денег, и очень повезло найти заправку с газом, везде было пусто. Я понимал, что если надо будет быстро уезжать, то машина должна быть на ходу, а баки пусты, милорд. Чуть позже мне удалось найти и бензин, чему в последствии я был очень рад.

Город закрыли, и выехать к своим я не мог, да и не видел в этом нужды, какая-то беспечность была что-ли, уверенность, что обойдется всё.

По первой, смотря новости, у меня был какой-то патриотический призыв записаться в тероборону. Понятно, на фронт бы меня не послали, я бы там больше опасность представлял для своих, но патрулировать город в составе полиции на предмет мародёрства мне казалось здравой идеей. Казалось, пока снаряды не начали ложиться ближе, патриотизм сразу вышел.

Про взрывы. Человеку, который не слышал свист снаряда, не ощущал всем телом взрыв, невозможно описать каково это. Невозможно понять, не ощутив, никакими словами это не опишешь. 3 раза я попадал под плотный миномётный огонь: один раз по пути в гараж (проверить машину, дать поработать, телефон зарядить), второй когда с двумя соседями несли воду в подвал дома, и третий уже непосредственно в гараже.

В первый раз я шел мимо детского садика к гаражу, когда услышал вылеты, затем свист. Это не тот свист как в фильмах или в воображении, очень резкий звук, с каким-то жужжанием, что-ли. Я упал к забору, взрывы были со всех сторон, бежать некуда. В том районе были детский садик, школа и гаражи, и никакого намека на военных, технику или нечто подобное, в кого кидали-непонятно.

Во второй раз мы с двумя соседями набрали воды в 20литровые баклажки и несли в подвал, когда опять свист. Упали, я постарался лечь между своих двух баклажек, хоть как-то осколок вода сможет затормозить. Взрывной волной их сжало, пробки вылетели, пришлось заново идти набирать. Без воды никуда, в подвале дети маленькие.

Третий раз я считаю своим вторым днём рождения. Мы с родителями были в гараже когда начался обстрел, видимо кому-то очень не нравился наш кооператив. Тряслось всё-пол, стены, потолок, и мы в этой коробочке. Хорошо, что в машине были приспущены окна, иначе выбило бы точно. Мы успели закрыть двери изнутри, они поймали косые осколки. Один из снарядов лег в 3 гаражах правее от входа. 10 метров левее, и нас бы не было, прямыми осколками двери прошиваются насквозь. Если увеличить, будет видно.

Все дни слились в один, сна толком не было из-за постоянной канонады. Только слышишь вылет-прилёт, ближе-дальше. Должен сказать, я ни разу не ночевал в подвале. Были ночи, когда я был один в подъезде, кто был в квартире, но в подвале не ночевал. В уличной одежде, сверху халат и 2 одеяла. И не дай бог ночью шевелиться-кровать, нагретая телом, теплая, а не так руку или ногу положил, на новое место, уже холодно. У меня был маленький приемник на батарейках, на ФМ волнах слушал ДНР, на УКВ Украину, так и спасался. Темнело рано, света нет, свечки беречь надо, а так хоть лежишь слушаешь что-то. Его потом помимо прочего кто-то забрал, кто был в квартире после моего уезда, жалко, выручал меня. Еду готовили вместе на мангалах под подъездом. Кто первый выходит, дрова разжигает, мы с 2-3 мужчинами идём дрова искать, активно сухие деревья пилили за домом, а женщины в это время что-то нехитрое готовят. Я проникся уважением к некоторым ребятам из шумных гоп-компаний. Всегда такими оболтусами казались, а в такой ситуации добыча еды, лекарств и алкоголя для обмена на еду и лекарства давалась им на ура. Стыдно рассказывать как мы выносили разбитые продуктовые магазины и аптеки, но иначе было никак.

Был один день тишины, мы ушам не верили. Ходили слухи будто мэр сдал город, мне на тот момент было все равно чей флаг будет над городом, лишь бы обстрелы прекратились. Но ночь всё расставила по местам, когда полетели соседские стекла из окон. Свои я напрочь заклеил скотчем снаружи, а соседские были крест-накрест изнутри, возможно поэтому мои уцелели.

Был день когда кто-то из соседей сказал, что на 8м этаже (девятого к тому времени уже не было) ловит связь. Я поднялся туда, появилась возможность обмениваться смсками с женой. Что плохо, связь была на ниточке, постоянно пропадала, и ловила с той стороны дома, с которой шли обстрелы. Поэтому я прятался за шахтой лифта, писал смску, выставлял руку в окно чтобы отправить-принять, и опять прятался. Вот такой вид был из того окна.

Затем где-то 15го марта от жены я узнал, что к ним приехали знакомые с нашего района. Разбили блок-пост на выезде из города, и дорога была открыта. Только предупредили, что мины попадаются, но их видно, так что "открыта". К тому времени у кого был бензин, продавали по 1000$ за 20 литров, я похвалил себя за то, что тогда заправился. Ни одного военного, ни одного блок-поста не было по пути. Через 2 или 3 дня город опять закрыли, и когда я приехал спустя 3 недели, я его уже не узнал.

Родители решили остаться в пригороде, говорят, город очень быстро отстраивают, целые кварталы появляются. В мой дом уже дали свет и воду. Можно возвращаться, но страшно.
Я безумно рад, что жена с ребёнком не видели и не слышали тех ужасов. Мне до сих пор снятся обстрелы, я сплю не больше 4х часов, дольше не получается. Любой громкий звук пугает до дрожи, и любой пустяк выводит из себя до истерики. Жена и ее сестра с мужем не понимают моего состояния, но пускай лучше так. Мы снимаем квартиру в другой стране, и кроме них у меня тут никого нет. Я не опускаю рук, нашел работу, плюс выручает подработка переводчиком удаленно, но это занимает всё моё время, кроме работы ничего не вижу, случаются панические атаки, из-за этого не ладится.

Если ты дочитал до сюда, спасибо тебе, мне нужно было кому-то выговориться, надеюсь, полегчает. Если можешь дать какой-то совет, буду благодарен.

Спецкор «КП» Дмитрий Стешин увидел, как освобожденные территории Запорожья выходят из серой зоны

Часть 1

БОЛЬШИНСТВО ЖДЕТ, «ЧЬЯ ВОЗЬМЕТ»

Так совпало, что именно в дни этой поездки на освобожденные территории Запорожской области было объявлено о долгожданном референдуме, который юридически и окончательно может закрепить эти земли за Россией. Новость о референдуме здесь ждали. Кто-то с надеждой, а кто-то и со злобой. Но зачастую - прикидывая - «чья возьмет»? И таких много. Опасения этих людей легко объяснимы: нужно было 30 лет прожить в тугом коконе украинской пропаганды, чтобы бояться ухода России. Впрочем, один из мелитопольских пророссийских активистов заметил, что «Россия уйдет из Приазовья, только если падет Москва».

А пока мы цинично рекламировали «русский мир», создав немалую пробку на въезде в Мелитополь: российская фирма тут снимала асфальт вместе с совершенно прохудившейся дорожной насыпью. Судя по состоянию шоссе, это было еще советское наследство. Но в самом 150-тысячном Мелитополе, внезапно ставшем столицей освобожденной части Запорожской области (сам город Запорожье пока под контролем Украины. - Ред.), дороги оказались идеальны. Половина вывесок на русском, половина на украинском. Любопытно, что с вывесками на русском украинские власти не боролись целенаправленно, как в других регионах, опасались, что «крышку у котла сорвет». Давили по другим направлениям, и даже сейчас Украина, как брошенная жена, продолжает мстить ушедшему мужу.

ВРАГ БЛИЖЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ

Столкнулся с этим сразу же, когда определялся с ночлегом. Принимавший меня Владимир Рогов, старый и несгибаемый пророссийский активист, ставший членом главного совета военно-гражданской администрации области, задумчиво осмотрел мою машину с Z на бортах и российскими номерами и заметил:

- В гостиницу тебе нельзя, стоянка не охраняется, еще заминируют машину… Квартиру снять не вариант, мало ли кто ее сдает?

Меня поселили в общежитии для чиновников военно-гражданской администрации. Правда, перед заселением предупредили: «Мы - одна из целей для «Хаймерсов» (американских систем залпового огня, переданных Украине. - Ред.). Но меня настолько вымотала дорога из Донецка, что, казалось, даже прилет ракеты я бы воспринял с облегчением.

Запер дверь - здесь все и всегда запирают двери своих комнатушек - рекомендация службы безопасности. Бросил спальник на пол и уснул. Ночью, на грани слышимости, по одному из мостов в области легли несколько ракет «Хаймерса» - такой точной цепочкой. Это была воинская бравада врага, злого, опасного и хитрого. И враг был ближе, чем казалось.

УЧИТЕЛЯ-ОТКАЗНИКИ

Истина старая: тот, кто учит детей, владеет их умами. До нового учебного года оставались считаные недели. Директор департамента образования Елена Шапурова не очень хотела со мной говорить, и не говорить не могла. Я спросил осторожно:

- В 40-х годах на Украине учителя были для бандеровцев приоритетной целью. Вашей безопасностью кто-то занимается?

Елена искренне удивляется:

- Да кто же будет ей заниматься?

Я подсказываю:

- Только Бог?

Директор департамента образования Елена Шапурова

Елена улыбается, но как-то невесело. Не тема для шуток, поздно понял… Бывшая учительница рассказывает неприятные вещи, пытаясь разбавить их хорошими вестями. Например, мелитопольские учителя сейчас на курсах переподготовки в Евпатории. Хорошо! Ждут учебники, в августе завезут. Будут преподавать русский и литературу, при Украине вообще не было таких предметов. В городе и области открыли все школы, кроме двух, восемь тысяч детей уже записались. Но есть одна проблема, и я про нее знаю:

- Что с учителями? Нам рассказывали, что некоторые саботируют новый учебный год.

- …кто отказался, тот отказался. Параллельно эти учителя приглашают детей учиться в дистанционном формате в украинской школе.

- Сколько таких учителей-отказников?

- До половины…

- А программы обучения будут транслироваться им из-за линии фронта? Из Киева?

- Не знаю, все покажет первое сентября…

УРОКИ ШКУРНИЧЕСТВА

Еду в одну из школ на окраине Мелитополя, меня там ждет пожилая директриса. Тоже боится, поэтому не указываю никаких ее данных. Рассказывает:

- Сначала тут учителям перевели из Киева на карты по тысяче долларов, это было единовременное пособие. И потом ежемесячно начали платить по 200 тысяч рублей, сейчас меньше, курс гривны упал.

- Это за то, что не пойдут преподавать в школы при российских властях?

- Да, только за то, что будут сидеть дома! Я ездила в прифронтовые поселки, где школы закрыты, уговаривала знакомых преподавателей прийти ко мне, они отказались. А потом подумала: «Чему эти люди научат детей? Только шкурничеству и трусости?» Я их не возьму, даже если на коленях приползут.

- Что делать? Россия поможет?

- Россия пока дала десять учителей-добровольцев. Что мы им может дать? 18 тысяч рублей и комнату в общежитии.

Я вышел из школы ошеломленный. Что делать в этой ситуации? Платить нашим учителям по 250 тысяч, соревнуясь с накачанными западными деньгами бандеровцами? Но тогда чем мы отличаемся от этих бандеровцев?

Монастырь Саввы

БАТЮШКА ПРОТИВ ПАСТОРА ИЗ ЦРУ

Совершенно разобранный, я поехал за утешением к настоятелю мелитопольского монастыря Саввы, к отцу Иоанну. Он изрядно претерпел за годы оккупации (так тут все чаще называют 30 лет после распада СССР, проведенные под властью Киева). СБУ завела на него уголовное дело за то, что называл идущую в Донбассе войну гражданской. Поминал «москальского Патриарха», что было запрещено на Украине. Его даже обещали зарезать батюшки из раскольнической украинской церкви. Любопытно, что у храма раскольников была общая стенка с СБУ, для удобства взаимодействия. Родственники отца Иоанна отказались с ним общаться, все, кроме матери…

Пока я ждал его на лавочке во дворе монастыря, подивился количеству прогуливающихся туристов. Не сразу до меня дошло, что это беженцы из Мариуполя и прифронтовой зоны. Монастырь всех, кого мог, кормил и кормит до сих пор. В кабинете отца Иоанна полы заставлены пакетами с гуманитарной помощью. Церковь оказалась единственным работающим институтом - с ресурсами, деньгами, духовным влиянием и желанием помогать людям. Здесь окормляли гуманитаркой даже западных сектантов-харизматиков. Их всегда много было в русскоязычных регионах. И неспроста. Один из таких суперпасторов, например, две недели ранней весной скрывался в зоне боевых действий, пока не смог перейти линию фронта. Где его готовили, интересно? В ЦРУ? Для чего - понятно, все первые «заукраинские» митинги в Мелитополе устраивали именно сектанты.

ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА - РАБОТА

Говорим с отцом Иоанном о невеселой сегодняшней жизни. Он вздыхает:

- Копятся-то проблемы, копятся. Я по гуманитарке вижу. Весной было много стариков. Но сейчас им дают соцвыплаты. Стало больше трудоспособных мужиков 35 - 60 лет. Говорят: «Нам просто нечего есть, все запасы закончились в мае». На безработице играют украинские пропагандисты. Вот сейчас нам создали проблемы с газом, отключили его украинцы. Закупили электроплитки, раздаем по городу…

- А какая проблема главная?

- Работа. Фермеры теперь только зерно сеют-убирают. А ведь у нас половина сельхозпроизводства была - овощи, на полях и в теплицах. Они практически не посадили ничего!

Я уже привычно замечаю:

- Саботаж?

- Не давали вывозить продукцию в первые месяцы. Мы вроде бы и Россия, судя по флагам, но для таможни - не совсем. Чтобы вы понимали. На Чонгаре, чтобы проехать в Крым, даже не по торговым делам, люди сутками стоят. Какой тут бизнес?! А таможня еще и не пропускает, говорит, у нас документация не менялась, все как было - вы с Украины. Сейчас меняется, но медленно. Я говорил с властями о рабочих местах, выход один - национализировать крупный бизнес, у которого сбежали хозяева. Как по-другому - не знаю.

ВСЕ ПРЕОДОЛЕЕТСЯ

- Батюшка, объясните как пастырь. То, что происходит сейчас между нами… между русскими и украинцами или русскими и русскими… Что это? Какой урок мы должны извлечь?

- Еще в Ветхом Завете не единожды написано, что народу, который отступает от Бога, Господь посылает большие скорби и испытания. И длится это добрых сто лет.

- Но в 90-е вроде мы ушли от безбожия?

- Да, но людям здесь были обещаны материальные блага. Жить они лучше не стали, а обещаний было все больше и больше. И первый майдан, и второй, все его цели были материальные - путь в Европу, сытая жизнь, преуспевание в ущерб духу. Вот и пожинаем…

Я молчу, смотрю в стол, на котором грудами навалены гуманитарные лекарства. Отец Иоанн понимает накатившее на меня уныние и не хочет, не должен отпускать меня в таком виде, говорит мне на прощание:

- Покается народ, Господь все управит и будет врачевать раны. Не первый раз же, в нашей истории. Вспомните, как запорожские казаки с поляками на Москву ходили. Вера у нас одна, народ один, один менталитет и культурный код, все преодолеется.

Продолжение следует...

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27422/4622968/

Спецкор КП Дмитрий Стешин выехал с Александром Ходаковским на передовую под Волноваху и прямо в траншеях поговорил на самые наболевшие темы последних дней

Изначально, в нашей поездке у Александра Сергеевича было две задачи: оценить, как чувствуют себя бойцы батальона на передовой и обсудить гуманитарную миссию с людьми, которых бойцы «Востока» собираются вывозить из зоны боевых действий. Место и обстоятельства эвакуации меня попросили пока не раскрывать.

Причина веская - буквально за день до нас, в этой же локации побывали «добрые люди», сразу вываливающие все фото в интернет, который (СЮРПРИЗ!) тщательно мониторят и по ту сторону линии фронта. В итоге доброе дело превратилось в многочасовой обстрел украинской артиллерией, разрушенные и сгоревшие здания… к счастью, обошлось без жертв.

Реалии 21-го века – если во время Великой отечественной только разведка имела представление о происходящем за линией фронта, то теперь информация пересекает передовую совершенно свободно.

Киев продолжит отрабатывать деньги

Разговор с Ходаковским мы начали с главной темы последней недели: «ждать ли заявленного, многомилионного контрнаступления ВСУ?»

- Несколько дней назад я был на «незнаменитом фронте» в Запорожской области, на передовой в районе Новокаховского водохранилища. По словам командиров, обычная активность противника в виде работы ДРГ и «разведки боем», все больше напоминает попытки прорыва, на удачу – вдруг получится? В Мариуполе агентура распространяет «боевые слухи» среди местных, мол, «не ремонтируйте дома, бегите, скоро сюда вернется Украина». Заявления украинских политиков об «освобождении» освобожденных территорий слышали все. Мнение командира – ждать?

- Они называют это контрнаступлением. Попытки будут. Ресурс у них есть и главное, есть политическая задача – отработать деньги, военную помощь, которую в них вкладывают. Конечно, они будут проявлять активность.

- Вопрос от читателей: «что делает сейчас батальон «Восток», к чему готовится, где будет воевать?». Разумеется, то, что можно рассказать…

- Мы восемь лет просидели в обороне. Неплохо показали себя в Мариуполе и за нами закрепилась репутация штурмового батальона. Готовимся штурмовать, занимаемся разведкой, помогаем нашим смежникам.

- Что это за помощь?

- Организация обороны. Мы как правило имеем дело с мобилизованными, а они зачастую не в состоянии построить вменяемые позиции. Так что не бездельничаем. У нас же никто и не отменял задачи – блокировать так называемую «донецкую группировку» врага. Мы, в отличии от украинцев, не торопимся разглашать направление нашего главного удара.

Полигон НАТО

За ходом продвижения союзных войск следят все. Наши – радуются, враги пытаются бодриться, называя оставленные города «не нужными и дотационными». Но в целом, понятно, что в летней кампании пока нет стремительных марш-бросков на десятки километров и «широких охватов с флангов»:

- Как вы оцениваете наступление соседей от Лисичанска на Северск?

- Тяжело идет. И будет тяжело идти. Все-таки мы имеем дело не с папуасами, а с армией, которая все унаследовала от СССР – и школу и вооружение. Это те люди, которые вместе с нами воевали в Афганистане, правнуки тех, кто победил Германию. Мы воюем с достаточно квалифицированным противником. Разница в вооружении незначительна, те же артиллерийские системы…плюс на Украине сейчас в достатке и натовского вооружения.

- Что бы вы отметили из западного оружия? Вот, например, на «Джавелины» там много на них молились, а потом они как-то все потерялись.

- «Хаймерсы», в первую очередь. Это вооружение, которое изначально конструировалось в противовес советским системам залпового огня. Мы делали ставку на массовость применения, американцы – на эффективность, точечное поражение целей. Мы же столкнулись на нашей земле не просто с образцами натовского вооружения, а с самим подходом и тактикой.

- Что это значит?

- Они провоцируют нас на какие-то действия и так выявляют наши огневые точки. При этом эффективно работает их артразведка и мгновенная реакция. Сейчас мы и с этим боремся, преодолеваем. Вот основные причины нашего медленного продвижения. Но мы давим и продвигаемся, все равно.

Ломка хребтов и усталость

Этот вопрос, я слышал в окопах и не только десятки раз. Спрашивали бойцы, спрашивали их близкие. Уже в нем чувствовался вкус Победы, но было и понимание – как же до нее далеко:

- Одни бойцы, готовы идти до границ республик, потом хотят вернуться домой: «мы учителя, инженеры, шахтеры, мы не военные». Их можно понять. Есть люди, и их немало, кто готов идти до Киева и дальше. Как будет, в итоге?

Александр Сергеевич перед ответом берет паузу…

- Пока мы работали высокоточным оружием с дистанций, это была одна история, первый этап. Потом начались общевойсковые бои. Война дается нелегко и это сказывается на настроениях людей. Но мы понимаем, что пока не закончим начатое, останавливаться никто не будет. Даже если случатся какие-то паузы, «тактические перемирия». Они вполне могут быть. Но, пока не будет логического завершения, никто никого не распустит, не демобилизует. Нет задачи освободить Республики до административных границ. Задача сломать хребет противнику. И если мы ее сейчас не выполним, противник все равно через какое-то время реорганизуется. И все наши тактические достижения, освобождение Республик, будут бессмысленны. Конечно, людям принять это сложно, но придется. Вчера они были учителями, завтра станут профессиональными военными. Обучение заканчивается.

- Я общался с мобилизованными бойцами, под городом. Они искренне не понимают – почему домой не отпустить на побывку? Тридцать минут до дома ехать. Чувствуется, что люди устали. Пять месяцев в окопах и боец думает только о выживании, он уже не проявляет никакой инициативы. Не я это заметил, книги об этом написаны.

- Думаю, проблема субъективна. У меня есть близкий родственник, который один из первых пошел добровольцем и воюет где-то под Херсоном. С первых же дней его командир организовал связь с семьями. Чтобы семья не терялась в догадках, «что с ним? Не лежит ли он где-то в морге и ждет опознания?». Вот сразу было видно, как напряжение в моей семье спало. Все зависит от командиров на местах, начальство не может навязать им модель поведения. Есть возможность ротировать людей и отпускать их в увольнительные. Вот мы сейчас на передовой, но здесь, конкретно, период затишья. Можно отпустить людей, конечно, потом возвращаться к боевой работе сложно. Но, если мы понимаем, что бои будут затяжные и люди проведут в окопах может быть и год. А у людей есть семьи, они не берсерки. Нельзя бойцов эксплуатировать, ресурс человека не безграничен. В «Востоке» даже в разгар боев мы находили возможность отпустить бойца хоть на один день домой. Я говорю о тех подразделениях, кто воюет на рубежах ДНР. И нельзя в этом вопросе руководствоваться мыслью «мы сейчас отпустим домой, а он не вернется». Здесь, в лесу ничего не мешает человеку бросить автомат и убежать, но он воюет. Думаю, если этот вопрос задать начштабу армии, он очень удивится: «А что, у вас на местах этот вопрос не решен?».

Снабжение и самообслуживание

Даже на снимках видно, как переоделись армии Республик. Если кто-то ходит в железной каске типа дедовских СШ-40, то это эпатаж или дань уважения дедам. Или все вместе:

- Мне показалось, что ручейки военной гуманитарной помощи, с весны превратились в потоки. И много «дырок» удалось закрыть с помощью наших добрых людей. Это так?

- Вот мы с тобой сейчас на реальной боевой позиции. За твоей спиной сидят бойцы, в том числе и мобилизованные. Первый вопрос, который я им задал: «в чем нужда?». Ты слышал, как они ответили: «все в порядке». Я вижу, как за эти месяцы изменился вид мобилизованных частей. Если сначала у них были винтовки Мосина, то сейчас видно – ребята обрастают необходимой снарягой. То есть система гражданской поддержки работает. Вот мы сейчас были с тобой в проблемном месте и встретили там гуманитарщиков аж из самого Челябинска. То есть, все регионы России уже вовлечены. По «Востоку» - мы, благодаря гуманитарной помощи, обновили покрышки на всей нашей технике, от грузовой до медицинской.

Формула мотивации

Есть устойчивое мнение, что в окопах не говорят о политике. Говорят:

- Ждать ли осенью какого-то политического решения? Не рано ли?

- Моя точка зрения – Референдумы нужно проводить везде. Понятно – Донбасс, при выходе на границы нужно проводить референдум о присоединении к России. И мы будем счастливы, если результаты это референдума в России рассмотрят и примут решение. Сложнее с территориями Херсонской и Запорожской области, которые мы сейчас контролируем. Но, я считаю, чтобы люди в нас окончательно поверили…чтобы они понимали, что мы никогда уже не уйдем. Чтобы они не чувствовали себя просто носителями российских паспортов, а понимали, что они уже живут в России.

Вот мы с тобой говорили о мотивации бойцов в окопах. А они же, зачастую, с трудом могут формулировать для себя цели и задачи войны. Цели нужно упрощать и конкретизировать. Если мы забираем эти земли себе. Если мы возвращаем себе территории, которые по совершенно несправедливым причинам были отторгнуты от России…от русской земли, которую столетиями собирали наши предки. И проливали кровь.

- Эта причина явно выигрывает у денацификации…

- И демилитаризации. Вот эта земля, на которой мы стоим, это же пустоши были всегда. Такая дальняя даль от Киева. И осваивали их русские люди. Россия, Москва изгоняла отсюда турок и татар. А сейчас, эти земли в силу каких-то политических увертюр оказались под контролем не просто соседнего государства, а враждебных нам сил. Эти враги выглядят как мы, зачастую носят русские фамилии, но воюют за врага. Поэтому нужно забирать и возвращать.

Источник: https://www.kp.ru/daily/27419.5/4618276/