— Твоя взяла, проклятое ты… ты… ты-ы-ы! — Снегова точно не знала, что конкретно проклинать. Это странное чувство появилось у нее несколько лет назад, а вот кто этим управлял, было неясно. — Судьба проклятая! И коммунальные службы тоже! Ну и поликлиника заодно, и пункт выдачи, куда мне сапоги вечно не того размера присылают… — решила всех свести под одну гребенку Аля, натягивая третью пару колготок 100 ден.

Подъездная дверь нехотя отлипла от магнита с жалобным стоном, в котором Снегова отчетливо услышала: «Оста-а-а-анься».

— Поздно, я уже вышла, — бубнила Аля, получая в лицо порцию за порцией колючего снега.

Ведомая одним лишь внутренним зовом, она прорывалась сквозь метель навстречу очередному несчастному идиоту. Она всех их называла идиотами. Потому что им вечно надо было попасть в какую-то идиотскую ситуацию, когда Снегова либо спала, либо ела, либо принимала ванну, либо вообще была на работе.

— Через пятьдесят метров, у снежного бархана, поверните направо, — обратился к Але внутренний зов.

Вскоре причина ночной бессонницы Снеговой была обнаружена в одном из дворов. Под тарахтящей машиной она увидела половину человека в безразмерном пуховике. Ноги скрывались под днищем. Несчастный лежал с закрытыми глазами и смиренно ждал, пока они с машиной не превратятся в снежный курган. Открытый салон быстро наполнялся осадками, из магнитолы лилась легкая джазовая мелодия.

— Отдыхаете после работы? — спросила Снегова, нависнув над мужчиной, чье лицо равномерно покрывалось снежной пудрой.

— Понимаете, я идиот, — не открывая глаз, сказал мужчина.

— В такой ситуации это первое, что приходит в голову, — честно ответила Снегова.

— Я ее завел, снял с ручника и понимаю, что не едет. Заглянул под машину, а она на пузе сидит. Лопаты нет, решил сначала руками разгрести, потом лег на спину и полез уже ногами. В общем, так глубоко залез, что в итоге застрял. Наверное, пуховиком очень плотно зашел или за что-то зацепился. Руками упереться не получается, а телефон, разумеется, оставил в салоне. И сколько бы ни кричал, ни одна… кхм… добрая душа меня не слышит.

— Только до меня почему-то аж через улицу донеслось это нытье, — пробубнила Снегова, хватая мужчину за пуховик и выдергивая рывками.

— Простите, не расслышал, — снова подал голос автолюбитель.

— Говорю, вы очень талантливый! — кряхтя, ответила Аля, продолжая операцию по извлечению.

— Мама тоже всегда так говорила. Правда, острые предметы и спички, пока я от нее не съехал, в руки брать не разрешала.

— Мудрая женщина, — сказала Снегова, наконец вытащив мужчину из плена.

— Вот спасибо! Вы меня спас… — хотел рассыпаться в благодарностях несчастный, но, увидев подранный пуховик, резко сменил тон: — А дергать-то можно было и поаккуратнее, куртка десятку стоила.

— Не нужно благодарностей, ваша идиотейшество, — Аля попробовала сделать реверанс, но в трех слоях колготок и пуховике это больше было похоже на приступ ревматизма.

Возвращаясь домой, она в очередной раз проклинала себя и этот проклятый зов, что являлся к ней всегда в самую холодную и мерзкую погоду. А что хуже всего, зов этот (или зуд, как называла его Аля) нарастал с приближением Нового года и в самый канун был просто невыносимым. Ей вечно приходилось спасать всяких идиотов, которые чаще всего сами себя и загоняли в безвыходные ситуации: пьяных, уснувших на скамье в парке; лентяев, которые не переобулись, как все нормальные люди, уходя с катка, и пошли домой в коньках, а по дороге расшибли затылок; женщин, убегающих в одних халатах от своих неадекватных мужей. Внутренний зуд Снеговой требовал спасать всех сирых и убогих, оказавшихся в ее зоне доступа на холодной улице. И Снегова шла им на помощь. Иначе — прощай сон, аппетит, либидо и вообще вся нормальная жизнь.

Свернув на финишную прямую, Аля собиралась ускорить шаг, но тут дорогу ей преградил грузный бородатый мужчина в шубе, от которого сильно несло еловым лесом и лошадьми. Пожелав Але спокойной ночи, мужчина выставил ладони вперед, а затем дунул на них. Какой-то порошок попал Снеговой прямо на лицо и резко начал отключать все ее системы, погружая в спящий режим.

— И-ди-о-от, — только и успела протянуть Аля, падая в сугроб. Затем наступила тьма.

***

Открыв глаза, Снегова поняла, что на повестке три новости: хорошая — она впервые за несколько месяцев выспалась; плохая — она находилась в неизвестном помещении на неизвестно чьей кровати; очень плохая — перед кроватью стоял телевизор, где шли новогодние концерты, от которых Снегову выворачивало наизнанку.

Понимая, что она всё еще в тех же колготках, Аля решила, что маньяк просто не смог их с нее снять. С другой стороны, ей бы самой теперь стянуть этот термокостюм — кожа уже вся чесалась от пота.

Дверь открылась, и на пороге появился тот самый похититель. Правда, теперь он выглядел иначе: вместо шубы — костюм-двойка поверх водолазки, на носу очки; борода стянута несколькими резинками, в руках кофе. «Какой-то престарелый хипстер», — так окрестила его для себя Аля.

— Доброе утро, — отсалютовал похититель. — Пройдемся?

— Если только по твоей морде, гад, — прошипела Снегова. — Что тебе надо?

— Хочу вас трудоустроить, — невозмутимо сказал хипстер и подул на кофе.

— Интересное у вас собеседование… Представляю, как вы увольняете.

— Вот нравится мне ваш настрой, Снегова! Вы моя самая любимая кандидатка, — улыбнулся хипстер и сделал глоток.

— Кандидатка куда? В турецкий гарем? Вам чего, любезный? Откуда вы знаете мою фамилию? Мне два раза по восемнадцать, а сарказма столько, что одним взглядом могу человеку всю охоту размножаться отбить. Я для этого не гожусь. Для выкупа тоже. Родители от меня отреклись, когда и в школе, и в церкви сказали, что меня только Бог поймет и простит.

— Да-да, знаю. Я давно за вами слежу. Вернее, мы следим. И хотим пригласить вас в штат Снегурочек.

— Ну я всегда догадывалась, что на новогодних утренниках маньяки работают, — тяжело вздохнула Снегова.

— Я про реальную Снегурочку. Идемте, все покажу и расскажу, — указал хипстер на выход.

Понимая, что вариантов все равно больше нет, Аля встала с кровати и, обувшись, проследовала за похитителем.

Выйдя из комнаты, они оказались в длинном коридоре. Слева и справа за прозрачными перегородками кипела офисная работа: компьютеры, телефоны, переговорные комнаты. Людей здесь было больше, чем на родном Алином производстве.

— Это штаб-квартира Снегурочек. Тут мы собираем всю информацию от населения: решаем, кто достоин помощи и праздничного волшебства, а кто еще обязан подумать над своим поведением. Но в целом наша задача — помогать всем, — объяснял на ходу похититель.

— А я-то вам зачем? Я даже себе помочь толком не могу. У меня дома обои уже четвертый год отходят и драцена в обратную сторону расти начала.

— Вы ведь не просто так помогли тому человеку под машиной, верно? — спросил хипстер про недавние события.

— Я ждала, что он заплатит.

— Не врите, Алечка, вы ничего не ждали, потому что вы добрая и отзывчивая.

— А еще скромная. Вам, кстати, костюм не жмет с такой талией? Вы бы лучше в зал походили или на диете посидели. Глядишь, женщины сами стали бы на вас внимание обращать, и не пришлось бы их похищать.

— Хо-хо-хо, как смешно, — неискренне засмеялся хипстер. — Вы ведь спать не можете, если кому-то плохо, да? Есть, отдыхать, читать не можете, когда чувствуете, что где-то беда настигла человека. Особенно в мороз и непогоду, так? — повернулся он лицом к Снеговой.

— Что вам об этом известно? Вы как-то связаны с этим? Я вас сейчас немножечко калечить буду, — нахмурилась Снегова, разминая кулаки.

— Мне известно всё. Абсолютно всё. Вы Снегурочка, Аля. Ваша судьба — нести спасение и доброту хорошим людям. Это у вас в ДНК заложено, следом за вредностью. Просто оно проявляется у всех в разное время.

— А ты, наверное, Дедушка Мороз, так? — уловила суть игры Аля.

— Морозов, — кивнул хипстер. Мороз — это сокращенно. Нас много на самом деле, как и вас. И поверь мне, Дед Мороз — далеко не главная фигура во всей этой истории. Наша задача скромная — мы водители. Люди, которые доставляют Снегурочек из пункта А в пункт Б. Просто нас чаще видят, вот и сложилась такое ложное впечатление. Но оно и хорошо. В конце концов, конспирация никогда и никому не помешала. Главное, чтобы Снегурочки были целы и невредимы, а Дедов Морозов никто не считает — мы расходный материал.

— Ну да, у меня отца махом в школе заменили другим Санта-Клаусом, когда он нетрезвым на утренник пришел, — вспомнила Аля. — А вот Снегурочка всегда одна и та же была.

— Понимаешь, да? — уважительно заметил хипстер. — Даже те, кто нас пародирует, делают это очень правдоподобно. Мы пришли.

Аля взглянула на дверь с надписью «Столовая» и зашла внутрь. Там, за столом, она увидела двух девушек. Одна была постарше, с очень короткой стрижкой и очень широкими плечами — как будто именно с нее лепили образ первой снежной бабы. На каждом пальце этой особы была наколота буква, и, если положить ладони рядом, получалось слово «С Н Е Г У Р О Ч К А». Дамочка ковырялась в золотых зубах огромной отверткой. Золотых зубов было аж шесть, и, казалось, она отобрала их в бою у противника, чтобы собственноручно вставить себе.

Вторая была помоложе, с длинными крашеными волосами, ярким макияжем и пухлыми губками. Присмотревшись, Аля разглядела и другие, весьма нехарактерные для Снегурочки припухлые части тела — наверняка дело рук какого-то волшебного доктора. Девушка при этом не отрывала взгляда от фронтальной камеры телефона и без конца поправляла челку, выбивающуюся из-под кокошника.

У кофейного аппарата стояла третья. Это была пожилая особа с надменным взглядом, затаившимся в морщинистых глазах. Она одна из всех была одета в фирменную спецодежду Снегурочки — синий полушубок.

— Вот, Снежана Васильевна, еще одну кандидатку привел вам, — радостно обратился Морозов к пожилой Снегурочке.

— Какая-то замороченная: круги вокруг глаз, волосы грязные, губы ненакрашенные, колготок три слоя… Того и гляди, прямо тут в обморок упадет, — провела свой спешный анализ пожилая Снегурочка. — Где ты их находишь?

— Сначала вырубили и похитили, потом лапши на уши навешали, теперь еще и с помоями смешали. Как будто на родной завод пришла повторно устраиваться, — с тоской заметила Снегова.

— Хы-хы-хы, — засмеялась та, что с наколками. — Берем ее!

— А я во-о-обще не понимаю, зачем нам кого-то бра-а-ать, — не отрываясь от телефона, проблеяла самая молодая. — Снежан Васильна — крутая бабка, зачем ей на пенсию? Не понима-а-аю.

— Потому что, Даша, я так хочу! Мне что, до могильной плиты идиотов спасать?

— О! Так вы тоже про идиотов знаете? — обрадовалась Снегова.

— Знаю? — подняла бровь Снежана Васильевна. — Да я на них карьеру сделала. Жаль только, финансирование у нас так себе, пенсия средняя по стране, а выше старшей Снегурочки все равно не прыгнешь. К старости только больная спина, несколько квартир на Севере и неограниченный запас мандаринов. Вот ими и живу, поставляя оптом в магазины. Ладно, посмотрим на тебя. Может, и ничего, сгодишься.

— А кто вам сказал, что я собираюсь тут работать? — хмыкнула Снегова.

— Милая моя, ты думаешь у тебя есть выбор? — засмеялась старая Снегурочка. — Ты не заметила, что пока ты здесь, зуд тебя не беспокоит?

Тут до Снеговой дошло: действительно, уже примерно полчаса она чувствовала себя очень спокойно. Последнее время зуд донимал ее круглосуточно, только интенсивность была разная.

— Это потому, что погода на улице хорошая. У меня всегда так, когда тепло.

— На улице минус двадцать пять. Если выйдешь, у тебя так зазудит, что уши в трубочку свернутся. И с каждым годом будет только хуже.

— И ничего нельзя с этим поделать? — забеспокоилась Аля, глядя на Снегурочек.

— Можно. Есть глушилки, а еще разные методики, но надо пройти подготовку.

— Ну хорошо, я могу вторник и четверг после работы на пару часиков, — сдалась Снегова.

Тут все, включая Морозова, засмеялись, чем сильно взбесили Снегову.

— Дорогая моя, тебя уже уволили. Ты пробыла тут четыре дня.

— То есть как четыре? — не поверила своим ушам Снегова и метнула взглядом молнию в хипстера. — Вы чем меня накачали?!

— Ничем, — пожал тот плечами. — Толченая валерьянка, пустырник, мята и немного глицина. Вы сами столько проспали. Видимо, сильно устали. Храпели так, что нам пришлось отдел маркетинга переселить в другой кабинет.

Снегова почувствовала приступ стыда и паники. Рухнув на стул, она закрыла лицо руками.

— Да ты не очкуй раньше времени, у нас тут весело и ЗП нормальная, хы-хы-хы, — подала голос плечистая Снегурочка.

— Ну и что за работа у вас? — прогундосила Снегова, всё еще закрывая лицо.

— Мы стоим на страже праздничного настроения. Если не мы, то вселенская печаль настигнет мир, и тогда наступит эра псевдопсихологов и алчных фармацевтов. Наша задача — не дать этому случиться, — взяла слово Снежана Васильевна.

— Звучит многообещающе, — совсем раскисла Аля.

— Вам понравится, — завершил это странное совещание Морозов и предложил Але пройти в отдел кадров, а затем примерить костюм.

продолжение следует

Александр Райн

Вот тут можно угостить автора печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

— В областной администрации работает, у себя на Урале, в отделе культуры, — пояснил дядя Саша и, судя по выражению лица, не врал.

Этой ночью мы все остались в отеле — дожидаться «гостей». Епифанов поселил нас с дядей Сашей в разных экономах и даже угостил кофе. Думаю, ему было приятно, что в отеле наконец ночует столько людей, хоть он открыто и не говорил об этом.

Когда всё началось и дом буквально резонировал от шума, Варвару пришлось будить всем миром. Мало того что она заперлась, так еще и храпела, как целая бригада каменщиков.

— Вам что, совсем не мешает спать этот жуткий топот? — удивился Епифанов, когда Варвара всё же отрыла дверь и потребовала пинту черного кофе.

— Ты когда-нибудь проводил подряд тринадцать концертов «Играй, гармонь» в областном Дворце культуры? — ответила она вопросом на вопрос.

Епифанов умолк и как будто бы проникся к девушке уважением.

Выйдя на улицу, Варвара взглянула на свежие следы. Сегодня они как раз вели в сторону леса.

— Идут на шабаш. Значит, и мы пойдем, — сказала она. — Нужна будет кровь нескольких человек для связи с прошлым.

— Мне же идти необязательно? — спросил взволнованный Епифанов. — Если кровь нужна, так у меня тут на ватке немного осталось — утром из носа текло.

— Пойдешь как миленький. А не пойдешь — еще натечет, — грозно зыркнула на него Варвара и, получив от Епифанова неуверенный кивок, повела наш немногочисленный отряд в гущу ночного леса.

Сегодня всё было как-то иначе. Деревья грозно шумели и клонились к нам, словно хотели перекрыть путь, хотя погода стояла безветренная. Воздух пах дымом и болотным торфом. В прошлый раз ничего подобного мы с дядей Сашей не замечали. Взволнованный Епифанов тоже добавлял некоторых запахов, от которых даже крутая Варвара то и дело оборачивалась и морщила нос. Она двигалась быстро, не глядя по сторонам и себе под ноги, — очевидно знала, куда идти.

— Скажите, а вы ведьма в каком чине или ранге? — перепуганный до чертиков Епифанов не мог идти в тишине и решил поддержать беседу.

— Подполковник, — ответила Варвара. — Не задавай вопросов, на которые не захочешь получить ответы. Мы пришли.

И правда, перед нами раскинулась та же поляна, но на этот раз действительно всё здесь как-то изменилось: в воздухе кружила пепельная пыль, шепот и крики сменились каким-то гортанным хоровым пением, доносившимся неизвестно откуда, а от земли исходил самый настоящий жар.

Варвара вышла вперед и жестом приказала нам не двигаться. Достав из рюкзака блокнот и ручку, она написала заклинание, затем выудила сверток медицинских скарификаторов для забора крови и бутылек со спиртом, произвела первый укол самой себе и смочила бумажку кровью. Затем она начала по одному подзывать нас к себе. Дядя Саша пошел первый. В руках у него были две пустые пробирки от бабки-целительницы.

— Кот мне всучил, когда мы уходили. Предлагаю сразу набрать, а то потом не отстанет, — сказал он мне на ходу, и я нехотя согласился.

Последним пошел Епифанов. Его трясло и мотало из стороны в сторону, как моего бывшего начальника в понедельник утром. А когда Варвара потянулась к его руке, он весь сжался, зажмурил глаза, и из носа у него тут же хлынула кровь. Этого вполне хватило и на лист, и на то, чтобы сдобрить почву. Варвара была теперь вся в резус-факторе отельера, за что обматерила его и, напихав в обе ноздри ваты, отправила к нам. Сама же подбросила листок в центр поляны, и тот мгновенно занялся огнем.

Это было потрясающее и необычное зрелище. Пламя было таким ярким, что мы с дядей Сашей как будто увидели в его отблесках лица тех самых древних ведьм, их жуткие гримасы и весьма откровенные наряды.

Варвара продолжала стоять на месте и внимательно слушала ответ. Казалось, что это длилось целую вечность.

— А на быструю скорость нельзя поставить? — спросил я, чувствуя, как действие кофе сходит на нет.

— Это тебе не голосовуха, — рявкнула Варвара. — Заткни рацию.

«Чтоб ты разжирела», — подумал я про себя.

Дослушав сообщение, Варвара вернулась к нам и, проходя мимо меня, неожиданно погладила по плечу, сказав, чтобы я не обижался. Просто у нее характер папин, а тот был генерал-майор в этих их колдовских кругах.

***

— Они не завершили последний обряд — здесь началось великое изгнание, — наконец объяснила нам суть проблемы Варвара.

— И что это значит? — спросил уставший Епифанов, меняя вату в носу.

— Что завершать придется нам, — уже не желая тратить силы на сарказм, ответила ведьма. — Я созову ковен.

— Да хоть вокально-инструментальный ансамбль «Стекловата». Главное, избавьте меня от этого проклятья! — кричал Епифанов, готовый на все, лишь бы запустить первых посетителей и отбить хотя бы один взнос по кредиту. Но он даже не представлял, чем это всё обернется…

***

Никто не сказал Епифанову, что ведьминский ковен на время шабаша будет квартироваться в его отеле. Варвара думала, что отельер это понимает по умолчанию, а может, и не думала. Ее мало занимали чужие проблемы. Главное, чтобы дело было сделано и она могла вернуться к своим прямым обязанностям.

Епифанов теперь ходил к нам по три раза на дню и грозился, что засудит всю деревню, а нас с дядей Сашей и Варварой ждет трибунал, инквизиция и Азкабан.

Ведьмы стекались в наше Безрадное со всей страны, и это были люди разного достатка и разных профессий. Но все они, так или иначе, занимали чиновничьи или руководящие должности. Надо сказать, что работа у Епифанова кипела. Ему даже пришлось в срочном порядке трудоустроить несколько человек из деревни. Семен Андреевич — бывший лодочник — встал на ресепшн, а его жена устроилась горничной. Денег эти двое не просили и работали за исцеление от старых болячек и алкоголизма, которое им даровали гостьи отеля.

Епифанову не нравился контингент. Ведьмы вели себя нахально: обращались к нему на «ты», требовали наладить работу интернета, всюду раскладывали свои талисманы, а еще истыкали ему все рамы иголками. Они были ужасно шумными, топали, как слоны, а разговаривали громко — как торгашки на рынке. Без конца звучали пошлые шуточки, Епифанову так исщипали ягодицы, что он не мог нормально сидеть. Он даже начал скучать по старым невидимым ведьмам прошлого. Те вели себя куда более сдержанно и шумели только по ночам. Эти же не умолкали сутками.

Шабаш было решено провести по канонам кинематографа — в полнолуние.

— Это потому, что мир будет наполнен внеземной энергией? — спросил я у Варвары, с которой мы кое-как нашли общий язык.

— Во-первых, это красиво, — объяснила она. — Ведьмы любят пафос. А во-вторых, мы ждем, когда нам всю атрибутику доставят. И так как курьер тут — зверь редкий, то всё и будет готово как раз к полнолунию.

Мы с дядей Сашей тем временем разобрались с проклятием разбитого зеркала. Об этом я потом как-нибудь расскажу. А пока нам удалось устроить себе выходные и отоспаться. Епифанов, к слову, заходил всё реже. Сбылась его мечта — отель был набит битком. В следующий раз будет мечтать аккуратнее.

В день шабаша я подошел к Варваре и спросил, чем могу быть полезен. Что-то тянуло меня к ней — как язвенника к копченому и водке.

— Можешь со мной рядом стоять и страховать, чтобы никто в меня не вселился, — ответила она и шлепнула меня по носу.

— Это как? Святой водой из ведра поливать?

— Да нет. Просто заряди полную обойму серебряных пуль и будь готов стрелять.

— Я в людей никогда не стрелял, — робко признался я, — даже в давно умерших.

— Так ты предупредительными пали. Они ведь тоже не дураки, лезть на рожон не будут.

До поляны ведьмы шли с песнями, плясками и криками. Вся округа попряталась по домам и сидела в красных углах. Такого здесь не было триста лет — с момента великого изгнания ведьм из Безрадного. С тех пор многое изменилось, нечисти стало в разы больше. Многие сущности мигрировали к нам из-за отсутствия в этих местах экстрадиции.

Охраняли процессию мы с дядей Сашей, полицейское привидение Лисин, и еще от Лешего было несколько волонтеров. Собрали огромный костер, развесили повсюду амулеты, ловцы снов, разложили камни. Я вообще мало что понимаю в этих шабашах, и мне всегда казалось, что это какое-то вредное мрачное мероприятие, неугодное святым местам. Как выяснилось, я был очень далек от истины.

Когда пламя поднялось почти до макушек деревьев, ведьмы взялись за руки и стали водить хоровод вокруг костра и петь. Они периодически останавливались, чтобы бросить в огонь какие-то бумаги и даже целые папки, от которых пламя вспыхивало так сильно, словно в него подливали бензин.

— Что вы бросаете туда? — спросил я у Варвары, когда хоровод был разбит и ведьмы взяли перекур (они буквально курили в сторонке).

— Всё, что причиняет боль и страдания. Я, например, бросила заявление на отпуск, которое мне не подписали в прошлом году. Алла Петровна, — она показала на пожилую ведьму из Краснодара, — бросила в костер строительные акты, которые их контора полгода выбивала от генподрядчика, а в итоге тот обанкротился и теперь там идут суды. Одни бросают невыгодные госконтракты, другие сжигают бухгалтерию, способную обелить самых грязных руководителей, договора на обналичку денег и нелегальное списание техники, задолженности по фиктивным кредитам и апелляции алиментщиков. В общем, кто где работает, тот то и бросает. Ведьмы прошлого делали то же самое. Подставляли казнокрадов, сжигали грамоты неприкосновенности, которые защищали всяких коррупционных негодяев. В общем, показывали миру его истинное лицо. За это нас и гоняют веками.

— А я думал, что вы и есть настоящее зло… — стыдливо признался я.

— Прежде чем делать вывод, надо узнать все стороны ситуации. Ты же в полиции служишь, не мне тебе объяснять такие вещи, — цокнула языком Варвара и снова дала мне по носу.

Она была права. И от этого мне стало еще хуже. Я ведь привык делать поспешные выводы. Глядя на эту молодую улыбающуюся ведьму, на то, как в ее черных глазах пляшут языки ночного костра, я почувствовал всю прелесть момента. Огонь действительно очищал. Я стал видеть чуть больше, и магия тут совсем ни при чем, хотя ночь была воистину волшебной. Жар пламени, казалось, проникал мне прямо под кожу — в самое сердце. Не сдержавшись, я прижал к себе Варвару и поцеловал. Правда, получилось это совсем неуклюже, как в тринадцать лет за школой.

— Денисов, ты губехи-то свои закатай. Ведьмы с ментами не якшаются, — накричала на меня одна из колдуний, заметив мою романтичную прыть.

— Идите, Ольга Васильевна, к костру, я сама разберусь! — ответила ей за меня Варя и в очередной раз щелкнула меня по носу, а потом уже поцеловала сама.

К утру всё было кончено. Костер догорел, амулеты были сняты, окурки собраны, а ведьмы отправились в отель собирать вещи. Епифанову написали гарантийное письмо и даже заплатили денег. Он до конца не мог поверить в то, что ведьмы оказались честными. Они оплатили всё по прейскуранту и даже бонусом излечили его остеохондроз. Сияя от радости, он был любезен и приветлив, как золотистый ретривер. Раздавал визитки, просил приезжать еще, обещал скидки…

И это сработало. Вернее, сработало вообще всё. Ведьмы стали приезжать на свои шабаши ежемесячно и всегда селились у Епифанова. Молва об этом отеле быстро расползлась по мистичному миру, и Епифанов молниеносно обрел известность в эзотерических кругах. Его отель прочно закрепился в топ-5 сайтов для колдунов и ведьм, а в Безрадном и правда начал налаживаться туризм, но не тот, к которому привыкли обычные деревни и города.

А что до нас с дядей Сашей, мы по-прежнему охраняем оба мира и следим, чтобы живые и неживые чтили все кодексы. Ну и с Варей я, кажется, начал встречаться. Пока, правда, это больше похоже на эпистолярный роман, потому что она уехала к себе на Урал — решать какие-то важные дела. Но в отпуск обещала приехать к нам в деревню. В конце концов, у нас множество замечательных проклятых лесных озер и неизведанных кладбищ, а в местном экоотеле для нас всегда забронирован лучший номер.

Александр Райн

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

— Плохо, — нахмурилась бабка, глядя на диагнозы. Затем перетасовала карты и повторила. Выпал панкреатит и внематочная беременность. — Древние силы, — посмотрела она на нас исподлобья. — Я с таким не сталкивалась и не знаю, что вам советовать. Чувствую, есть какая-то связь по моей специфике, но менее научная. Энциклопедией тут не поможешь.

— Ладно, пойдем мы, — откланялся дядя Саша.

— Давайте хотя бы флюорогр-р-рафию сделаем и биохимию кр-р-рови провер-р-рим, — замурлыкал огромный черный кот, преграждая нам путь.

— Отстань от них, Баюн! — гаркнула бабка. — Мы их потом на диспансеризацию пригласим.

Дело затянулось, стало рвать наши плотно забитые работой будни. У дяди Саши никогда не было висяков, а тут прямо удар по репутации. Епифанов ходил к нам ежедневно как к себе домой и ныл, ныл, ныл… Открытие отеля откладывалось, а кредиты сжирали остатки епифановских сбережений.

К делу подключили нашего покойного товарища Лисина. Его душа оставалось прикованной к Безрадному из-за грехов, совершенных им при жизни, что оборвалась в нашем лесу. Теперь он вынужден выполнять общественно полезные работы, чтобы заслужить искупление. Но даже призрак не смог обнаружить следов своей братии.

— Я тоже не вижу их, и мне от этого не по себе, — призналось привидение и попросило перевод в другую часть леса — подальше от этой чертовщины.

Тем временем отель уже был истоптан вдоль и поперек. Следы появлялись не только на полу, но и на стенах, потолке и даже на крыше. Всюду была земля. Епифанов не расставался с веником и шваброй, стараясь спасти свой и без того сомнительный бизнес.

В какой-то момент дядя Саша понял, что мы работаем неправильно и надо действовать более рационально. Прибегнув к старым картам и расспросив знатоков истории, мы исключили несколько факторов: дом не стоял на месте погоста, здесь не проводилось казней, обрядов, здесь не было пожарищ, а до Епифанова вообще никто в этом месте дома не строил. Мы имели дело с девственно-чистой территорией. Но кто же тогда постоянно топчет газон, шепчется и портит имущество?

— Слушайте, а откуда они идут? — спросил я, когда мы в очередной раз смотрели втроем на медленно пропадающие следы.

— Ниоткуда они не идут! — вопрос, кажется, взбесил не спавшего уже месяц Епифанова. — Доходят до конца дома и на этом всё! Их цель — свести меня с ума, и, видит Бог, у них это получается.

— Не думаю… — сказал дядя Саша, жуя колосок и глядя, как на земле тают следы, а примятая трава снова выпрямляется. — Ты прав, Денис Денисович, вопрос хороший, — похвалил он меня. — У вас колышки есть какие-нибудь? — обратился он к Епифанову.

— Куски арматуры остались, а что? Думаете, это вампиры? Пронзим им задницы, то есть сердца и забетонируем? — просиял тот.

— Вам бы поспать как следует, — с жалостью посмотрел на него участковый и попросил принести арматуру.

Воткнув железяки в землю по ходу следов, мы получили направление. Затем натянули веревку так, чтобы она касалась всех колышков, и смогли определить примерную траекторию пути. Обойдя забор, мы с дядей Сашей оказались на подступах к лесу и поставили еще одну метку. Вернуться решили утром, когда сумерки ослабят свою хватку и можно будет что-то разглядеть. Епифанова заковали в наручники и насильно забрали с собой в участок, чтобы тот хоть немного прочистил мозги крепким восьмичасовым сном. Мы же с дядей Сашей прикорнули всего на три часа и, наполнив желудки кофе, вернулись к нашей метке.

— Смотри, Денисыч, трава неровно растет, — указал мне дядя Саша на еле заметную полосу.

Мы пошли по ней, и уже через минуту вечный полумрак древнего леса принял нас в свои объятия. Чем дальше мы следовали, тем четче вырисовывалась тропинка. С каждым новым шагом трава становилась всё мельче и всё больше теряла свою жизненную силу, превращаясь в мертвое сено, пока в один момент окончательно не сменилась черной сухой землей.

— Я эту дорожку раньше не видел, — сказал я.

— А-на-ло-гич-но, — ответил дядя Саша, а сам достал карту леса и принялся наносить на нее новую линию.

Вскоре лес начал меняться. Приближаясь к неизвестному ельнику, мы оба прекрасно понимали, что дело пахнет очередным проклятым местом.

Наконец дорожка вывела нас на поляну, окруженную черными когтистыми деревьями, злобно тянущими в наши стороны острые шипы. Земля здесь была черной, как ночное беззвездное небо, словно являлась его отражением.

— Дядь Саш, а разве на улице не день?

— Ты забыл, как тут время движется? — строго спросил начальник, но я заметил в его взгляде непривычную тревогу. Он тоже сомневался.

На поляне было пусто. Мы сделали несколько шагов вперед, и тут до нас стали доноситься голоса. Их были десятки, и в основном женские. Они то шептали нам что-то длинной скороговоркой, то отрывисто кричали, то превращались в издевательский смех. Но мы не чувствовали чьего-то присутствия, словно всё это было обрывками старой малоразборчивой звукозаписи. Чем ближе мы подходили к центру, тем голоса становились сильнее. Несколько раз мне под ногами попадались головешки и мелкие косточки животных.

— Давно они горели, даже очень, — заметил дядя Саша, подняв одну из обугленных толстых веток. — Земля здесь такая мертвая, что на ней даже ничего не гниет. Не удивлюсь, если наткнемся на козлиный череп или фигурки из корней.

— Ты знаешь, что это за место? — схватил я за рукав начальника.

— Догадываюсь. Старое место шабаша. Судя по всему, заброшенное.

— Ведьмы? — догадался я.

— Они. Но у нас тут ведьмы уже лет триста не водятся, насколько я знаю, — дядя Саша внимательно оглядывался по сторонам, словно ждал, что кто-то выскочит из ближайших кустов. — Кажется, я понял в чем дело.

Я попросил не тянуть с ответом, а заодно и с пребыванием нас в этом жутком месте.

— Дом стоит на ведьминой тропе, — наконец сделал вывод лейтенант.

— А если на человеческий перевести?

— Ведьмы шли сюда по той дороге, где Епифанов поставил свой отель. Видимо, духи прошлого продолжают ходить туда-сюда, потому-то наши призраки их и не видят.  

— И что же делать? — я тоже начал оглядываться по сторонам.

— Ничего, — сказал дядя Саша и повел нас к выходу.

***

— То есть как это ничего?! — набросился на нас посвежевший от сна Епифанов, когда мы объяснили ему суть.

— Мы никак не можем на это повлиять, это не в нашей компетенции.

— Что значит не в вашей? Следы есть?

— Есть, — согласились мы.

— Проникновение на частную территорию есть?

— Вопрос спорный, — сказал дядя Саша. — Раньше эта территория не была вашей, а мы в прошлое вернуться с вашими документами не можем. Поверьте, я бы с радостью выписал всем этим товарищам штрафы, но наш уазик хоть и является машиной вне всякого времени, но перенести нас в ту эпоху всё равно не сможет.

— Ну а мне что прикажете делать? Я же всё вложил в этот отель! — он обреченно рухнул на стул и закрыл лицо руками.

— Сдвинуть ваш отель метров на сто, — предложил я.

— Он у вас идиот? — обратился Епифанов к моему начальнику.

Я обиделся и уже было потянулся к дубинке, но дядя Саша строго посмотрел на меня, и рука моя вернулась обратно в карман.

— Дайте нам еще немного времени, попробуем проконсультироваться кое у кого, — попросил мой начальник и разрешил Епифанову остаться у нас на несколько дней.

Тем же вечером дядя Саша сел на мотоцикл и уехал из деревни, оставив меня за старшего, а вернулся почти через полторы недели, да еще и не один. За талию его крепко обнимала какая-то незнакомая фигура в черной кожаной куртке, черных облегающих джинсах и высоких ботинках на толстой подошве с металлическим носком. Из-под мотоциклетного шлема выбивались кудрявые черные волосы.

— Знакомьтесь. Варвара — потомственная ведьма с южного Урала, — представил мне свою спутницу начальник.

Девушка сняла шлем, и я сразу понял, что она ведьма. Только ведьма может околдовать одним взглядом. Я на целую минуту впал в прострацию и не мог вымолвить ни слова, глядя на ее пухлые угольно-черные губы и в такие же глубокие, как небо над проклятой поляной, глаза. В их темной бездне я терялся, и чем больше смотрел, тем сильнее накатывала на меня необъяснимая, но при этом какая-то желанная тревога. Да и вся они источала столько энергии и силы, что меня невольно бросало в жар.

— А этот робкий птенчик Денисов Денис Денисович — старший сержант и моя правая рука, — засмеялся дядя Саша, глядя на то, как я потерялся рядом с этой прекрасной молодой ведьмой.

Я протянул руку и поздоровался с Варварой, зачем-то еще раз представившись.

— А он у вас идиот, да? — спросила эта мрачная девица, за что я сразу ее возненавидел. — Да ладно, чего ты напрягся-то, шуткую я, — ударила она меня в плечо.

— Дядь Саш, а вот без этих мамкиных неформалов нам никак не обойтись? — все еще обижаясь, спросил я у шефа.

— Никак, — строго ответил тот.

— А ты сам-то не папкин мент? — моментально отреагировала Варвара, намекая на наши с дядей Сашей отношения.

«Ведьма», — подумал я про себя.

— Соображаешь, хоть и не с первого раза, — сказала Варвара, глядя на меня в упор с хищной ухмылкой.

— Пока я при исполнении, чтение мыслей могу засчитать за оскорбление чести сотрудника.

— Глядите, какой строгий, — засмеялась Варвара, и смех этот отозвался в моей душе как прекрасный перезвон будильника в первый день отпуска, когда тебе нужно ехать не на работу, а на море.

Продолжение следует...

Александр Райн

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов

В первую ночь спалось замечательно: тихо — как под водой, а воздух чистый и сладкий. Епифанов дышал вместе с домом и напитывался окружающей его тишиной, пока за стеной не послышались чьи-то тяжелые шаги. Прошли совсем близко — словно в полуметре от самого Епифанова — и это притом, что отельер огородил участок и все в деревне знали, что это частная территория.

«К бытовке, наверное, пошли, инструмент тырить», — решил Епифанов и выскочил на улицу, включив всё наружное освещение, чтобы застать вора врасплох. Зайдя за дом, он обнаружил следы. Быстро засеменив, Епифанов уже собирался крикнуть в спину удирающему наглецу, что на участке установлены камеры (они еще, правда, не были подключены) и утром он подаст заявление в полицию. Но задний двор встретил его пустотой и тишиной. Мир по-прежнему стоял на паузе и был обездвижен. Лишь в пятидесяти метрах за забором монотонно покачивались макушки вековых деревьев.

Епифанов прошел по примятому газону и, к своему удивлению, обнаружил, что следы обрываются в нескольких метрах от дома, словно человек просто взлетел. Тогда Епифанов решил, что тот быстро вернулся назад тем же путем, наступая на собственные следы, но вскоре понял, что начало они берут не у ворот, а прямо посреди двора. Кто-то явно решил над ним подшутить.

К утру следы исчезли — словно их и не было, но хозяин отеля не верил ни в галлюцинации, ни в то, что это могло ему присниться. Конечно, ему, как и всем приезжим, объясняли, что наша деревня непростая и что необъяснимое здесь, скорее, норма. Но разве так не во всех деревнях? Епифанов знал, что единственная нечисть — это люди, а против людей есть методы. Но он решил пока не спешить с выводами и подождать.

Следующей ночью снова послышались шаги. Распахнув глаза, Епифанов не сразу вспомнил, где он. В городе всегда шумно, и к этому привыкаешь. Машины ездят всю ночь или истерят сигнализацией во дворах, пьяные кричат под окнами, ветер треплет жесть на стройках возле дома. И ты просто часть живого организма, а потому не замечаешь его хронических спазмов, бульканья и других движений органов. В деревне же каждый писк комара или крик совы может заставить проснуться.

Снова рядом прошли, буквально за стеной — кажется, даже задели плечом фасад. Епифанов приложил ухо и прислушался: вот прошел первый, пауза, за ним второй — словно идет по пятам. Между собой о чем-то тихо переговариваются, но слов не разобрать. А может, Епифанову всё это действительно кажется, и просто дом натужно шепчет о том, что дает усадку?

Выскочив прямо в трусах на улицу, отельер закричал:

— Харе уже тут слоняться! Вы на частной, мать вашу, территории!

Но его снова встретила сиротливая тихая ночь. Вдалеке залаяла собака, кто-то хлопнул дверью. Но всё это было далеко — в деревне. Лес всё так же меланхолично шелестел верхушками деревьев.

«Может, зверье шастает?» — решил Епифанов, но, найдя следы, понял, что кабаны, лоси и лисицы всё же не носят обуви. Подошва, правда, какая-то странная, да и, судя по размеру, ноги женские. Сегодня следов оставили много, с обеих сторон дома, и шли явно в обратную сторону. Обрывались отпечатки так же — посреди двора.

Проклиная себя за то, что сразу не подключил камеры, Епифанов решил утром первым делом позвонить в контору и вызвать мастера. Он было ступил на порог отеля, как вдруг замер на месте. Грязные земляные следы встречали его на ресепшене и уходили в сторону номеров. Это были не просто следы от обуви, а самые настоящие отпечатки ног. Холодок спустился по спине и замер где-то в области ягодиц. Пришлось крепко их напрячь от греха подальше. Не найдя чем бы вооружиться, отельер сжал как можно сильнее кулаки — оружие не самое грозное, особенно, если говорить о Епифанове. Но если ударить в горло или ухитриться попасть в глаз, то вполне можно одержать верх в битве один на один. Телефон Епифанов оставил в номере, а значит, вызвать подмогу не получится, да и связь тут ловила только в самом дальнем углу участка.

— У нас заселение начнется только через два месяца. Можете забронировать номер на сайте! — крикнул он первое, что пришло в голову. Но никто, разумеется, не ответил.

Ступая медленно — ставя пятку, а потом перекатываясь на носок, Епифанов шел по следу. Дом был наполнен каким-то шепотом: он разносился со всех сторон — то громче, то тише. Слышны были отдельные, но совершенно непонятные слова, и на усадку грешить тут уже не было никакого смысла.

Шаг за шагом отельер дошел до одной из комнат, у двери которой обрывались следы. Вот только дверь была заперта на замок, а ключи лежали в ящике стола на ресепшене. Епифанов глянул ну ручку: та была чистой, до сих пор в целлофане. Дернув за нее, он убедился, что замок надежно заперт. Но следы обрывались именно тут. Накачанный по самые уши адреналином, отельер в два длинных прыжка достиг ресепшена, рывком выдвинул ящик и начал лихорадочно шарить внутри рукой. Отыскав ключи, он вернулся к двери и, с третьей попытки попав в личинку, повернул ключ.

Двухкомнатный номер люкс с джакузи и камином встретил его полумраком. Уличное освещение с трудом пробивалось сквозь неплотно сдвинутые шторы и лишь слегка подсвечивало комнату. Внутри никого. Епифанов потянулся было к выключателю, но тут рядом с ним кто-то прошел. И не просто прошел, а наступил на ногу. При этом Епифанов почувствовал, как ветерок коснулся его щеки, а в нос ударил гнилостный запах.

Вскрикнув от неожиданности, отельер отскочил в сторону — благо в сторону выключателя. Пальцы сработали автоматически — ударили по клавише. Модная люстра в стиле лофт тут же вспыхнула и явила глазам номер за двадцать тысяч в сутки. Никого. А шаги снова раздавались снаружи дома. Не просто шаги. Кто-то бегал и, кажется, смеялся…

***

Вот тогда-то Епифанов впервые и появился у нас в участке и — на свою радость и нашу печаль — обнаружил нас на месте. Мы как раз только вернулись с обхода. День выдался не самый удачный. В деревне начались волнения по поводу разбитого зеркала. Казалось бы, ерунда, но не в Безрадном. У нас такие вещи — на уровне уголовки или катаклизмов. МЧС даже уведомление может прислать.

Дядя Саша поручил мне писать отчет, а сам принимал Епифанова, одновременно с этим принимая сто граммов святой воды. Мне тоже приказал выпить, так как это лучшая дезинфекция против несчастий.

— Ну так вы уже сами нашли решение. Подключите камеры и смотрите, кто там у вас ходит-бродит, — сонно ответил дядя Саша, когда полуночный гость закончил свой рассказ.

— Я-то подключу. Подключу! Но вы же должны знать, кто у вас тут на плохом счету. В деревне три с половиной человека проживает. Наверняка у кого-то из них уже имелись приводы за подобные вещи, — верещал отельер, прогоняя нашу с начальником дремоту.

— Местные у нас люди серьезные. А если же кто из лесу приходит, так это, как правило, сразу всех касается, а не кого-то одного. Обычно поступает несколько жалоб за день. Хотя вы у нас отшельником заделались, всякое может быть… — выстучал участковый пальцами дробь по столу.

— Я не отшельник, — гордо заявил Епифанов, — я предприниматель. Налогоплательщик. Для вашего же Мухосранска стараюсь — поднимаю ему респектабельность, прорубаю горизонты для туризма. И для моего предприятия важна некоторая обособленность.

— Я вас понял. Завтра утром мы к вам зайдем, всё проверим.

— Да что мне утром! Утром никто у меня не шастает. Приходите ночью.

— Опять ночью! — ударил по столу дядя Саша. — Ох-ох-ох… Нам за эти ночные переработки и вредность уже должны памятники из сухого молока поставить, — обратился начальник уже, скорее, ко мне. — Хорошо, будем у вас ближе к закату. Не переживайте, разберемся.

Дядя Саша вытолкал посетителя тактичным пинком за дверь и закрыл участок на три замка.

Утром Епифанов позвонил в контору и выяснилось, что камеры у него все то время были подключены и давно пишут. Можно даже глянуть запись на цифровом облаке. Ругая себя за глупость, отельер выехал за пределы деревни, поймал в свой электронный сачок сеть, скачал записи с камер и поспешил к нам в участок, где заставил нас смотреть свое домашнее кино.

На быстрой перемотке мы наблюдали как Епифанов носится по ночному двору и вокруг дома в трусах и что-то ищет на земле. Больше никого на записи не было.

— Мне не показалось. Я не идиот, — обиженно бубнил Епифанов, и мы понимали, что в одном из двух этих утверждений может таиться правда. Мы-то давно знаем, что невидимость не освобождает преступника от ответственности.

Ночью мы пришли к Епифанову, чтобы во всем убедиться лично.

— Зря вы всё это затеяли. Люди сюда не поедут, — сказал я Епифанову после экскурсии по отелю, где стоимость самого дешевого номера в сутки равнялась четверти моей зарплаты.

— С чего вы взяли? — насупился тот. Епифанов был связан стальными тросами кредитов. Этот отель был его ставкой на зеро. Всё или ничего.

— Места у нас проклятые, все знают.

— Тем лучше, — нашелся тот, — халявный досуг. Занимательная чертовщина. Люди такое любят. Понаедут блогеры со своими расследованиями паранормального…

— Если доедут… — задумчиво произнес дядя Саша, осматривая дом на наличие подкладов и других нелегальных артефактов. — Со строителями не ссорились? Может, не заплатили кому?

— На что вы намекаете? — обиделся Епифанов. — Я со всеми по договору работаю — в белую.

— А с местными проблемы были? Может, кого послали или словом каким недобрым обозвали? — вспомнил дядя Саша про слова о Мухосранске.

— Я неконфликтный человек. Ругаться на ровном месте не мой метод.

Мы с дядей Сашей переглянулись, еле сдерживая смех.

Ночь плавно опустилась на Безрадное, и дневные звуки сменились ночной музыкой: шелестом травы, дыханием холодного ветра. Но по-прежнему никто не приближался к дому. Мы обошли участок по периметру, обследовали дом — тишина.

— Как всегда, стоит приехать в автосервис, и уже нигде ничего не стучит и не подтекает, — ворчал себе под нос Епифанов, сидя на крыльце.

Я уже шел в его сторону, чтобы попрощаться, но тут кто-то круто толкнул меня в плечо. Я замахнулся для ответного удара, но никого не увидел. На земле появились следы. Я потянулся рукой, чтобы схватить невидимку, но поймал лишь пустоту.

Заметив это, дядя Саша двинулся в мою сторону, но тут кто-то отдавил носок его начищенного до зеркального блеска уставного ботинка. В доме тоже послышались глухие шаги, а одно из окон отеля резко пошло трещинами и лопнуло. Несмотря на ущерб, Епифанов радостно запрыгал на месте:

— Ага! Я же говорил! Говорил!

Дядя Саша нахмурился и достал из кармана самый мощный оберег, каким можно было противодействовать любой силе — хоть физической, хоть потусторонней, хоть прибывшей из дальнего космоса — ксиву полицейского, и громко произнес:

— Лейтенант Цаплин. Представьтесь и предъявите ваши документы!

Продолжение следует...

Александр Райн "Цикл рассказов про Безрадное"

Дорогие читатели, буду рад вашей поддержке!

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов (сегодня выступаю В Тюмени, следующий на очереди Омск)