Сквозь⁠⁠

Я был одиннадцатым. Одиннадцатым, которого разбудили, чтобы сменить предыдущего наблюдателя. Через шестьдесят лет, после того момента, как корабль покинул Землю. Через несколько сотен миллиардов километров после отрыва от поверхности. Я был одиннадцатым. Что было до меня? Сначала сотни километров, потом тысячи, миллионы. Сотни миллионов. Миллиард. Который по счету пришелся на моё пробуждение? Всё это записано, всё это можно прочесть, изучить. Попытаться понять. Но как это принять? Осознать себя в этом расстоянии, в пустом пространстве? Со всех сторон окружен провалами тишины, пустоты и холода. Сверху, снизу, слева, справа. Большие иллюминаторы, а впереди – черный космос, пустой, огромный, совершенно непостижимый. Мне когда-то было около тридцати лет. Да, сотни и сотни миллиардов километров назад мне было около тридцати лет. А сейчас? Сколько мне сейчас? Девяносто? Нет. Когда у меня день рождения? И что такое день здесь, в пульсирующей пустоте вокруг? Что такое час, километр? Сотня, тысяча, миллион? Это можно понять? Вот они, цифры, нули, скорость, расстояние, температура внутри и снаружи. Система жизнеобеспечения горит зеленым светом. Значит, всё нормально. В капсулах спит человечество. Мы летим. Уже многие годы. А что позади? Наш мир, наш дом, или нет? Или дом – эта станция, корабль, а земли и не было никогда? Мне было тридцать лет, я, кажется, даже был женат. Да. И помню море, как мы поехали на машине на побережье. Километров двадцать по ровной дороге. Двадцать километров. Это так мало, Так нереально мало, как маленький шаг, как просто прикрыть глаза. Мы слушали радио, пели песни, жена целовала меня в щеку, снимала очки, а я ведь без них ничего не вижу, я же простой книжный червь, физик, принимающий участие в этом во всём. Только ради того, чтобы спасти свою семью, ведь семьи участников брали на корабль. Только… толку? Мы – наблюдатели. Мы не спим, мы смотрим вперед, смотрим на отчеты огромной машины, которая несется вперед с огромной скоростью. И мы сходим с ума. Каждый из нас. А сколько нас? Сколько нас было? И был ли кто-нибудь до меня? За пять, десять, сотню-другую миллионов километров, был ли кто-нибудь ещё? Кажется. Я вижу фотографии людей, я вижу десятки лет на этих фотографиях, миллионы километров. Вот первые, мужчина и женщина, господи, как же она похожа на Софи, на мою Софи, но такого не может быть! Не может быть. Я бегу туда, где спит долгие годы человечество, в огромный отсек, возраст, пол, имя, имя… как её зовут? Вот она. Подбегаю к капсуле, на ней табличка. Слышу, как едва слышно шумя, ко мне со спины подкрадывается робот. Что тебе нужно? Всё в порядке, нет, я в норме, не нужно предлагать мне успокоительное, я справлюсь, просто на фотографии… Нет. Вот моя Софи, она спит. Они все спят. Тысяча, сотни, десятки, сколько здесь людей? Я проснулся одиннадцатым, значит прошло около шестидесяти триллионов километров. Или сотен миллионов? Мы пролетели шестьдесят лет? Который час? Полночь. Здесь всегда полночь. На моих часах полночь, полночь за окном, полночь в сердцах людей, покинувших Землю. Нет, не дождешься, я не сойду с ума, как десять моих предшественников. Я справлюсь. Мы с тобой, ты и я, правда? Не смотри на меня, приятель, когда я ем, меня это бесит. И не надо твоих этих: «сэр, сэр, сэр!» Я уложу тебя одной левой, дружок. Я занимался боксом. Возможно. Триллионы километров тому назад. Господи! Если ты есть, я ведь верующий человек, хотя и не скажешь, я ведь физик, я был физиком, когда мне было тридцать. У меня была жена, мы ехали на море. Двадцать километров по ровной дороге, по дороге, которой можно коснуться. Выйти из машины и коснуться. А здесь нельзя выйти, здесь невозможно ничего. НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ! Я хочу видеть жену. Здесь спит человечество. Таблички, капсулы, нет, я чувствую себя прекрасно. Мне не нужна таблетка, я завтракал, я записал отчет. Не нужно лезть не в своё дело. Что значит, ты должен наблюдать? ТЫ?! Наблюдаешь? За мной? Присматриваешь. Мера предосторожности. Где ты был триста
миллионов километров тому назад, где ты был? Который час? Который день? Где мы? И почему – «мы»? Может, они мертвы? Как и звезды. Эй, ты знаешь, что эти звезды, что их уже нет? Это всё из-за расстояния. Мы видим свет мертвых звезд. И куда мы летим? Может, та звезда тоже умерла. И мы летим в пустоту, в пустоте, от пустоты веков, лет. У Вселенной двойное дно, как и у океана. Ты видел море, приятель? Оно куда красивее этого космоса. Мы родились в океане и должны были там умереть. Но нет, нет! Нам там мало нашего голубого шара, Нам так мало сорока тысяч километров. Люди обходили землю по кругу за несколько лет. Меняли годы на километры по выгодному курсу. А здесь мы меняем человеческие жизни на непостижимые расстояния. Твою, мою, и десятерых предшественников. Что ты с ними сделал? Что ты сделал, отвечай! Я вижу фотографии на стенах жилого отсека. Я вижу слова о том, что стремление к знаниям не боится расстояний. А я боюсь. Ты не представляешь как, приятель. Я боюсь. Мы преодолеваем тысячи секунд, проживаем сотни километров вот именно в этот момент, в этот, вот в этот. Мы движемся вперед, ещё на десяток-другой лет, проживая ещё пару десятков триллионов километров. Мы движемся, так ведь? Приборы в порядке. Я не слышу двигателя. Я не слышу ничего. Я НЕ МОГУ НЕ КРИЧАТЬ! Потому что ты не понимаешь нихрена! Мы стоим на месте, слышишь?! Мы замерли, застряли в этой пустоте и не сдвинемся больше ни на минуту! Не проживём и километра! Мы будем вечно находиться здесь. Вечно. Люди проснуться, люди проснуться, слышишь, и что они скажут? Что они скажут мне? Роб, что ты сделал, почему ты не доставил нас на двести лет вперед от точки отсчета? Почему ты не сделал ничего, Роб? Ты обрекаешь нас на смерть здесь, Роб. Двигатели молчат, все молчит. Мы в пустоте. Мы застряли в этом чертовом космосе, отделенные от родной колыбели, от моря шестьюдесятью годами! Ты был на море, приятель? А, да куда тебе. Что это? Что это шумит? Что это стучит? ЧТО ЭТО?! Что это? Сердце? Зачем оно стучит? Зачем оно стучит? Зачем оно стучит? ЗАСТАВЬ ЕГО ЗАМОЛЧАТЬ! Я не хочу лететь дальше, слышишь? Я не хочу проживать сотни километров, я не хочу лететь туда, там ведь нет ничего, там ведь… ты же знаешь, ты же знаешь, что там ничего нет, правда? Там такая же пустота, холодные звездные мертвецы, там нет ничего. Я не хочу. НЕ ТРОГАЙ, НЕ СМЕЙ ЗА МНОЙ ХОДИТЬ, НЕ ТРОГАЙ! НЕ ТРОГАЙ! СОФИ! Я ДОЛЖЕН ЕЁ РАЗБУДИТЬ! Я ДОЛЖЕН! ЗАСТАВЬ ЕГО ЗАМОЛЧАТЬ, ЭТО ЧЕРТОВО СЕРДЦЕ, ОНО СТУЧИТ, СЛЫШИШЬ? ЗАСТАВЬ, ЗАСТАВЬ, ЗАСТАВЬ, ЗАСТАВЬ. Мертвецы, вокруг, в километрах вокруг, в милях, в парсеках, в тысячах лет вокруг одни мертвецы. Их называют звезды. Они сверкают. Мертвецы в капсулах. Мертвецы снаружи, слышишь, скребутся? И мы с тобой, приятель. Живые. В наших жилах бежит время, мы дышит триллионами прожитых километров. Я не хочу больше. Я не хочу дальше. Я хочу домой, слышишь? Ехать с женой на море, она будет смеяться, целовать меня в щеку, снимать с меня очки, мы проедем двадцать минут, проживём двадцать километров. Это ведь так мало, как сделать шажок, это ведь… всего ничего. Разбуди двенадцатого, приятель, разбуди, а я просто вернусь к жене, я вернусь домой.
*
– Миссис Тёрнер, как вы себя чувствуете? Я проанализировал ваше состояние при пробуждении, показатели в норме.
– Да, спасибо А42, я в порядке.
– Мы пролетели семьдесят триллионов километров. Ваша очередь быть наблюдателем.
– Да… да, я знаю.
– Ваш порядковый номер двенадцать
– Хорошо, спасибо… а где мой муж? Где Роб?..