НЬЮК И МАЛЫШ. Глава 9. "Золотое сечение"⁠⁠

Утро следующего дня наступило, как и полагается,  на следующий день – утром. И оказалось оно удивительно ясным, свежим и теплым. Во всех отношениях – особенно по «ясности».

Солнце сияло, на небе – ни облачка. Свежий ветерок трепал шторы, а осторожные щелчки зажимов звучали в такт музыке, которая доносилась из кухни вместе с аппетитным ароматом завтрака на плите.

Малыш открыл глаза и потянулся. «Жить очень интересно! – подумалось мальчику прямо с утра. – Сегодня надо расспросить Ньюка об этом странном «золотом сечении». Может, это какая-то драгоценная штука из пещеры сорока разбойников? И Али-баба охотился именно за ней?», – Малыш вспомнил сказку, которую читала ему на ночь мама.

А Ньюк тут как тут!

– Эй, соня, просыпайся! Нас ждут великие дела и вкусный завтрак! – Ньюк выглянул из-за шторы и потянул сладко носом. – Чую омлет с сосисками…

Он едва успел спрятаться за тяжелой шторой, как дверь распахнулась, и вошла мама.

В руках поднос, и на нем тарелка с омлетом, парившим букетом запахов. И почти слово в слово слова Ньюка за пару секунд до того:

– Омлетик с сосисками для Али-Бабы. На разбойников не хватит, все-таки их сорок, но одного мощного Малыша поднимут запросто!

Поставила на столик и ушла. Нет, Малыш мог запросто позавтракать и в столовой или на кухне, но там скучно – это, во-первых. Во-вторых, Малыш постоянно оказывался на пути у мамы –  то есть, путался в ногах. Даже когда сидел за столом. Мама, конечно, сама удивлялась, как это у него получается. Но постоянно забывала, что при ее изящной фигурке, которая позволяла ей двигаться, как акробатке или балерине, она металась по кухне от холодильника к плите и при этом успевала разговаривать по телефону, зажатому какой-нибудь частью тела.

Стол, уши сына… Да вообще весь Малыш постоянно оказывался на пути…

Вот почему парню было спокойнее и вкуснее едой заниматься у себя в комнате. О Ньюке он тоже должен заботиться.

Полакомились дружно, и Малыш по-светски, издалека, завел разговор об этом «золотом сечении»:

– Вчера ты сказал, что пирамиды стоят так долго, благодаря «золотому сечению». Это что, отпилили от золотого куска кирпичик и замуровали плитами?

– Зачем? – удивился Ньюк.

– Ну, что-то, вроде: «Здесь был Вася». У нас всегда так пишут, чтобы знали, кого благодарить. Как автограф автора…

– Ничего себе! Натаскали тяжелющих кубиков из известняка или камня, закопали в основание золото и исчезли, не подумав об охране… Ты знаешь, что внутри каждой пирамиды камеры с останками фараонов? А каждого египтянина, тем более фараона, хоронили с кучей драгоценностей и всякой утвари, вплоть до тарелок!

Малыш даже подскочил на стуле:

– И этот клад до сих пор там?!

– Не волнуйся так – уже разграбили, но «отсеченного золотого кирпича» не нашли, – и Ньюк не выдержал – расхохотался. – У тебя есть чистый листок?

Малыш быстренько достал свой альбом для рисования и фломастеры. Он протянул другу, но тот покачал головой:

– Это для тебя. Нарисуй человека. Как сможешь.

– Вряд ли получится – трудно! – Малыш быстро намалевал контуры человеческой фигуры и уже собрался раскрашивать…

Ньюк остановил:

– Не надо штаны пририсовывать! И так на паука похож с выдранными лапами, а в штанах вообще мрак получится…

– Не надо – так не надо! – Малыш ничуть не обиделся, потому что фигура и впрямь получилась дикая… – А если шлем танкиста пририсовать – сойдет?

– Не-не, страшно будет… Знаешь, почему у тебя такой монстр получился?

– Рисую плохо…

– А все начинающие художники грешат непропорциональными формами своих персонажей…

– А какие формы «пропорци…», – Малыш споткнулся на длинном и непонятном слове, не зная, как его договорить.

– Самые правильные пропорции – это и есть «золотое сечение»…

– Все равно не понял! – Малыш уже был готов рассердиться.

– Летим на базу, то есть на наш чердак! Там покажу, все равно уже поели – вкусно! – и Ньюк похлопал себя по животу, прикрытому спецназовской одежкой. Все равно получилось гулко, словно шлепал ладонью по спелому арбузу.

Только влетели, Ньюк кликнул на одном из мониторов кнопку, и на экране высветился любопытный рисунок.  Ньюк торжественно объявил:

– Это «Витрувианский человек»!

Малыш уставился на рисунок. А потом гордо заявил:

– Ну, и чем этот «паук» лучше моего? Рук и ног больше? И тоже не хватает: у паука восемь лапок. Можно пририсовать, конечно…  – и лукаво усмехнулся…

Ньюк возмутился:

– Это рисунок Леонардо да Винчи! Великого художника Эпохи Возрождения!

– Не знаю такого, – спокойно ответил Малыш. – А что он такого сделал, что «великий»? «Возродился» – и отлично, пусть живет!

– Эх, парень, какой ты счастливый!

– Знаю, – как о чем-то, всем известном, заявил Малыш. И тут же поинтересовался: – А почему я счастливый?

– Вся жизнь впереди! Столько важного и интересного узнаешь! – и Ньюк вздохнул, вроде у него жизнь уже заканчивается… – Ну, к примеру, Леонардо около пятисот лет назад сделал чертежи геликоптера… Ну, вертолета… И описал принцип его работы. Представляешь: ни Ми-8 еще не было, ни «Черной акулы», а Леонардо да Винчи дал миру чертежи. А еще картины, скульптуры и рисунок этого «Витрувианского человека»…

– Ньюк, не вали все в кучу – я и так запутался! – у Малыша кругом шла голова. – Давай по порядку! Где в этом рисунке «золотое сечение»? Рассекли и сложили по-другому?

– «Золотое сечение» – в пупке, вот тут! – и Ньюк ткнул в центр рисунка. Все остальное – правильные пропорции, то есть система расстояний от одних точек до других… Все не запомнишь, но всегда можно подсмотреть в Интернете. Читай!

На другом мониторе появились записи. Их оказалось очень много. Например:

«Природа распорядилась в строении человеческого тела следующими пропорциями: длина четырёх пальцев равна длине ладони, четыре ладони равны стопе, шесть ладоней составляют один локоть, четыре локтя – рост человека. Четыре локтя равны шагу, а двадцать четыре ладони равны росту человека…».

Малыш повернулся к Ньюку:

– Ну и что?

– А то! Потому человек так вынослив, а его организм рассчитан на долгие годы жизни. Если только он сам себе не укорачивает жизнь глупостями и войнами.

Малыш обрадовался:

– Так можно жить вечно? Вот это клад настоящий!

Ньюк скромно опустил глаза:

– Вечно – не вечно – не в этом дело! Долго и продуктивно – вот главное! Много может успеть… Кстати, ты спрашивал вчера, как могут стоять так долго пирамиды…

– Да! Каким боком к «золотому сечению» относятся пирамиды?

Ньюк усмехнулся:

– А любым боком! Пирамиды строили с учетом «золотого сечения» - вот и стоят почти пять тысяч лет. И еще сто пять тысяч простоят… Крепкие! В основании – вот тут, – и Ньюк провел по нижней кромке пирамиды на фото, – длина одинаковая. Если пирамиду перевернуть, квадрат увидишь…

– Ты же говорил, что сто пять тысяч лет стоять будут…

– Конечно, будут… Просто представь… И «ребра»-грани к вершине направлены под одним углом…

– Все это хорошо… У меня последний вопрос, хотя их еще много… Зачем эти огромные и такие «пропор…пропорциональные», короче – ровненькие горы построили?

– Когда мы были на вершине, помнишь, они «волны» какие-то ловили и тряслись?

– Помню, пришлось удирать…

– Останкинскую башню видел?

– Да, само собой. Она из любой точки Москвы видна…

– Для чего она, башня-то?

– Для связи… Подожди… И пирамиды тоже для связи? Кого с кем?

– Пока тайна. Будем разгадывать этот ребус вместе?

– Да! – выдохнул Малыш, а глаза его засветились счастьем – наконец-то настоящая Тайна! А им с Ньюком ее разгадывать…

Ведь счастье-то! Повезло!