Донка (продолжение)⁠⁠

Начало: Донка

Продолжение:

Донка(продолжение)

Донка (продолжение)

Глава 10. Сабл

Пребывая в задумчивом раздражении, я машинально подпрыгнул на месте и тут же обнаружил, что потолок и квадратный люк почему-то быстро приближаются к моему лицу. Инстинктивно я дернулся назад и шлепнулся на землю, опять себе что-то отбив. Боль, впрочем, снова быстро прошла. Полуприсев, как учили в школе на физкультуре, я подпрыгнул еще раз. И в этот раз я с легкостью зацепился за края люка руками, подтянулся и оказался на чердаке. Однако! Спортсмены, даже олимпийские чемпионы, половину бы своих гонораров отдали бы за такой допинг, как пейншамп!

Побродив по чердаку, наполненному связками старых пожелтевших газет, поломаными стульями, скособоченными шкафами, я прошёл мимо натянутых верёвок с деревянными прищепками, раздвигая на ходу полотенца и майки, от которых, казалось, исходил приторный запах дешевого стирального порошка и хозяйственного мыла. Книги брать не стал, читать мне не хотелось ни по-русски, ни по-французски. Не хотелось даже думать о той жизни, которую я потерял благодаря дуре Марише!

Вернулся той же дорогой на кухню, в надежде застать там Ксению. Там никого не оказалось. Я хотел было приземлиться на тахту, но подумав о той, которая там любит лежать, решил воздержаться от таких действий. Вспомнилась сказочка про Машу и медведей. Кто спал на моей кровати?! Тьфу, на тахте. Вдруг это тахта тоже только её, как и то кресло, с которого она меня смахнула как пылинку.

Сидя на табурете в пустой потусторонней кухне, я задумался над своей ситуацией. С одной стороны, влип я по «самое нихачу» - нахожусь в замкнутом паранормальном помещении, в лимбе, из которого нет выхода, с тремя явно психически больными людьми, если Марфу Владленовну можно считать человеком, с другой стороны – моему здоровью и жизни вроде бы и ничего не угрожает. Вот только эти окна… Один взгляд на них порождал в душе муторную смесь из тоски, ужаса и одиночества, что я едва сдерживался, чтобы не начать орать и раздирать себе кожу в кровь, расцарапывая лицо в припадке отчаяния.

Да… Помощи из реального мира мне не дождаться – это я понимал чётко. Полиция меня здесь точно не найдет, даже если и захочет вдруг поискать. Родителей очень жалко – придётся им поволноваться, а Маришу – нет. Это она затащила меня на Донку. Лохушка! Неудачница! Не надо было с ней связываться! «Пусть теперь подёргается!» - с мстительным удовлетворение подумал я, а себе сказал: «Хватит киснуть! Граф Придон отсюда выбрался, и я смогу!»

Попытавшись сосредоточиться на воспоминаниях о разговоре с Веней, чтобы извлечь хоть что-то для себя полезное из его намёков и недоговорок, я вдруг понял, что память играет со мной злую шутку. Вот вроде бы разговор с мужем прекрасной Ксении и состоялся не более десяти минут назад, но по ощущениям - уже как целый год прошёл. Я решил выйти через ту дверь, в которую попал на кухню и оказался в комнате с раскладушкой. Она была застелена. Подушка, одеяло, простынь. Всё идеально чистое. Я прилёг и задумался: «Кто же тут стирает? Ксения, что ли? А где стирает? В ванне? А где ванна? А Ксения где? А она вообще существует? А существуют ли Веня, Сеня и Марфа в реальности?».

Помню фильм смотрел, так там главный герой все время общался с несуществующими людишками, а выяснилось это только в самом конце. Может, и у меня такие видения? Отравила меня чем-то Мариша, как есть, чем-то отравила! И Ирина тут каким-то боком замешана! Уж не знаю каким, но замешана…

За такими вот размышлениями, я и не заметил, как стал погружаться в сон. Из полудремотного состояния меня вывел посторонний звук – будто противно скрипела дверь, и над самым ухом кто-то пересыпал песок. Шурх…шурх…шурх…

Открыв глаза, я приподнял голову и уставился в темноту, действие пейншампа на меня закончилось, так что, по идее, ничего увидеть я не мог. Но я увидел! Безглазое лицо, состоящее, казалось, из светящихся комков и впадин, нависало надо мной. Заорав, я ударил по нему кулаком и скатился с раскладушки.

Ночной монстр издал тот самый скрипящий звук и рассыпался кучкой песка. Машинально я пошарил рукой по стене в поисках выключателя, чудом нащупал его, щелкнул, свет естественно не зажегся, а из мерцающего песка начало формироваться лицо, которое подтягивалось вверх, покачиваясь на грибоподобной ножке. Я пулей вылетел на кухню, запер за собой дверь и стал орать благим матом, призывая Веню, Ксению и Марфу Владленовну.

Никто не пришёл. Я забился под стол и просидел там, как мне показалось, вечность. Реально – вечность, ещё немного, и я бы начал сходить с ума, как слетают, говорят, с катушек те, кто находятся на длительном одиночном заключении.

- Кирилл, - послышался голос Ксении. – Чего ты там сидишь? Вылазь.

- Нет, - замотал я головой, хотя рад был человеческому голосу не передать как.

Я услышал по шагам, как Ксения куда-то удаляется. Потом возвращается, неся с собой пейншамп. Он прогнал темноту из моих глаз, и я чётко увидел перед собой лысую хрупкую девушку в длинной растянутой футболке и со шваброй в руках.

- Пойдем, - сказала девушка, направляясь в сторону моей комнаты.

- Стой! – закричал я. – Там… там…

- Сабл припёрся? - Махнула она рукой. – Не бойся. Идём. Покажу, как с ними надо.

Ксения пошла первой, я отправился следом, инстинктивно держась за её спиной. Стыдно мне не было: она явно знала, что делать, а вот я – нет. Напугавшее меня создание по-прежнему находилось в комнате, но так как видел я снова хорошо, оно показалось мне уже не страшным, а просто очень мерзким. Хилое существо, чья плоть, казалось, была вылеплена из песчаных мочалок, сидело на раскладушке и таращилось в пространство пустыми глазницами. Без лишних разговоров Ксения снесла песчаному монстру голову шваброй. Существо рассыпалось, и всё моё спальное место оказалось в песке.

- Это сабл, - пояснила Ксения. – Прости, забыли предупредить. Они безвредные.

- А кто они такие? – спросил я, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал.

- Люди, застрявшие на Донке, - вздохнула Ксения, изящно опершись на швабру. - Веня так говорит.

- Жестко ты с ним разобралась, - сказал я, впрочем, без малейшего упрёка.

Песчаная тварь здорово меня напугала.

- Я ему услугу оказала, - помотала головой Ксения. – Если сабл полностью сформируется и осознает, в какой он заднице оказался, и тут такие стенания начнутся. Кричать и вопить будет, будто черти пытают. Найди себе швабру или тазик с тапками заведи, как Венька, чтоб от них отбиваться.

- А почему ты называешь это существо саблом?

- Это от французского «песок».

- Граф Придон название придумал? – уточнил я.

- Да.

Похоже, что Ксения - адепт «Графа Придона», как Мариша была адептом «Донки». Хотя… Мариша-то оказалась права, чтоб она в аду сгорела. Так может, и Ксения права?

- Веня показывал мне дневники графа, но они в современных тетрадках написаны. Это что? Копии? – предположил я.

- Нет. Оригиналы.

- Как это возможно? Старинные писульки в советских тетрадках. Объясни, пожалуйста.

- Мм… я сама этого не понимаю, но Веня говорил, что на Донке время слегка смещено в сторону будущего.

- Слегка?

- Ага. Лет на сто с хвостиком, - будничным тоном заметила Ксения.

Я позволил себе пофантазировать и представил себе, как граф Придон попал сюда в девятнадцатом веке и обнаружил комнаты с обстановкой из советских времен. Нашёл тетради, возможно и ручки нашел, но не понял, что это или ему просто в силу привычки было удобнее писать перьями и чернилами. До революции, насколько я помнил из рассказов Александра Андреевича, здесь были дома купцов, и если один из таких домов пропал, поглощенный песками, то там могли оказаться и привычные для графа письменные принадлежности. А в том, что один, а может и не один, из купеческих домов пропал, я уже не сомневался. Иначе откуда здесь комната с эркером и зал с камином? И если граф столкнулся с будущим, то это значит… это значит…

- Здесь есть вещи из двадцать второго века!? – удивленно воскликнул я. – А можно на них посмотреть?

- Ага, - зевнула Ксения. – Возле камина, в котором Веня живёт, есть комната, доверху набитая какой-то странной технической фигней. Пойди, глянь, если не лень.

- Не лень. Гляну. Но потом, а пока покажи мне, пожалуйста, где здесь туалет, - попросил я.

Ксения фыркнула.

- Ты не хочешь в туалет, и не захочешь. Все, что ты ешь, усваивается полностью. И мыться здесь не надо и вещи стирать, всё чистое, только песочек отряхни. Серебро только «вянет», будь оно не ладно.

- А песочек это…

- …люди, которые слишком долго здесь пробыли, - закончила за меня Ксения. – И те, кто много ел пейншампа. Веня так говорит. А попробуй его не есть… - грустно протянула она. – И что делать? Не сидеть же в полной темноте.

Я согласно покивал головой, внутренне содрогаясь, представив себя на месте сабла.

- А что за хренотень за окнами творится? – перевел я разговор на другую тему. – Что Веня говорит? Вроде ничего страшного, но почему так действует?

- Не знаю, - передернулась всем телом Ксения, её лицо исказила гримаса омерзения, - не знаю, почему….

Ну а вот я, кажется, знал, во всяком случае, понял, почему вид за окном так действовал на меня.

В детстве, еще дошкольником я посмотрел по телевизору черно-белый фильм, который напугал меня так, как и близко не удавалось ни одному ужастику. Фильм был о перемещении дома. И перемещать его решили, не предупредив жильцов. Представьте ужас людей, выглянувших в окно, и увидевших, как за окном движется улица. При этом работают все коммуникации! Даже можно звонить по телефону! Но как?! Как?!

Взрослому человеку, конечно же, всё было понятно, тем более в фильме всё объяснялось про то, что дома были подняты и установлены на специальные движущиеся платформы при помощи гидравлических домкратов. В силу возраста я не понял объяснений о том, что были протянуты кабели для бесперебойной подачи электричества, проложены специальные трубы для водоснабжения и отвода канализации, подачи газа. И, наверное, уже тогда меня посетило смутное ощущение того, насколько зыбкой является наша реальность. Наверное, уже тогда я знал, что существует Донка и я, живя обычной жизнью, медленно, но неуклонно приближаюсь к ней.

- Отсюда нужно выбираться, - быстро заговорил я, отгоняя неприятные воспоминания. – Придон ведь смог выбраться, почему мы не можем?

- Веня поэтому и сидит, его дневники читает, пытается понять, как он смог.

- А Веня что, французский хорошо знает? - засомневался я.

- В школе учил. А в техникуме у него был роман с училкой французского языка, - хихикнула девушка. - А еще словари здесь нашёл и разговорник.

- А ты какой язык учила?

- Английский.

- А Марфа Владленовна?

Девушку передёрнуло от страха и отвращения при упоминании этого имени, но она ответила:

- Немецкий.

Кто бы сомневался… жирный Гитлер! И понятно, что доступ к важной информации здесь имеет только Веня. Монополист, мать его так! Ладно, разберёмся с этим позже.

- А кто такая Марфа Владленовна? Она вообще... человек? - поинтересовался я.

Губы Ксении мгновенно сжались в гневную узкую полоску, но даже это её не испортило. Меня порадовало то, что Марфа может, и задавила её силой и массой, но дух сломить не смогла.

- Сука она старая, а так… да. Типа человек, - ответила Ксения.

- Она тоже из наших?

- Из каких «ваших»? – непонимающе похлопала ресницами Ксения.

- В смысле, из соседей, - уточнил я.

- Ааааа… да. Из соседей, но не из наших. Из дома 7Б.

Перед моими глазами пронеслись воспоминания: Андрей Алексеевич показывает мне холм из песка, рассказывает о судьбе дома, который ненадолго покинули жильцы, про пожилую женщину, брошенную на Донке неблагодарной дочь.

- Ага, как же, неблагодарная, - фыркнула Ксения, когда я сказал ей об этом. – Я вот от такой мамаши сбежала ещё в восьмом классе. Злобная стерва, которая на работе никто и звать ее никак, подай-принеси, полы протри, зато на домашних отрывается по полной – или бьет, или орёт, уж не знаю, что и хуже.

- А не та ли это Марфа Владленовна, что обоями жуткого цвета торговала в девяностых?! – внезапно вспомнил я рассказ арендодателя Вадика.

Ответить Ксения не успела. Внезапно, но не понятно где, раздался бой часов. Девушка вздрогнула, как кошка, ошпаренная кипятком.

- Что это?! – её испуг невольно передался и мне.

- Куранты! - всполошилась Ксения.

- Что-что? – не понял я.

- У меня в комнате часы напольные. Скоро все соберутся. Давай, сворачивай свою постель, и потащили на кухню.

- Зачем?

- Зачем, зачем! Узнаешь! Поторопись, иначе она меня прибьёт!

Глава 11. Экскурсия

Взяв мою простыню за четыре угла, мы подняли её вместе с содержимым и понесли на кухню. Там выяснилось, что нам нужно просеять содержимое импровизированного мешка. А как? Про «а зачем?» я уже и спрашивать боялся. Но прояснилось всё само.

- Сито! Доставай сито из левого нижнего шкафчика в буфете. Быстрей!

Бросившись к буфету, я на мгновение задержался возле одной из его зеркальных вставок в виде цветочного лепестка. В нём я увидел, что голова моя уже не просто острижена, а лысая, как коленка. Бросив взгляд на свои руки, которые были довольно таки волосаты… когда-то, теперь – нет... ни единой волосинки, ни на руках, ни, как я подозреваю, на всём теле, кроме ресниц и бровей. На удивление, легко смирившись с этим фактом, мысленно пожав плечами, я полез разыскивать сито.

Деревянное сито с железной решёткой и пожелтевшим от времени ободом нашлось там, где и сказала Ксения, лежало поверх большой старинной книги в кожаном переплете, советских учебников по шахматам и альбома с пожелтевшими рисунками. К книге на веревочке была привязана вполне современная шариковая ручка. В альбоме оказалось несколько женских портретов, а так в основном изображения цветов.

- А что за книга? – поинтересовался я.

- Сито давай! – закричала Ксения. – Книги потом.

Я передал ей сито, а сам уселся рассматривать книгу. Она заинтересовала меня потому, что была рукописной, вернее это была старинная амбарная тетрадь с кучей записей. Первые записи оказались на французском.

- Это граф Придон писал? – спросил я.

- Да, то есть, не совсем, первой француженка писала. Николетта как-то там… фурье… мурье…

Я присмотрелся к надписи. Действительно, Николетта Лурье, 25 лет от роду, июнь 1875 года. Это было можно понять, даже не зная французский, а вот дальше шла какая-то приписка и из нее я смог разобрать лишь еще одно женское имя, уже русское – Прасковья Шилова, месяц август и ещё две цифры означавшие, скорее всего, возраст и дату.

- «Когда мы сюда попали, здесь уже жило ужасное существо, которое называло себя Прасковьей Шиловой, оказавшейся в этих комнатах в августе 1860 года в возрасте сорока шести лет», - процитировала по памяти Ксения, когда я спросил её об этой записи.

- Веня перевёл? – уточнил я.

Девушка покивала головой, продолжая энергично трясти ситом. Выглядела она одновременно и смешно и мило.

- Следующей после Николетты писал уже граф Придон и другие, кто после него на Донку попадал, - сказала она.

Я посмотрел на вторую запись, и точно - она гласила: «Серж Придон, 38 лет, июнь 1875 года».

- А эта Николетта… кто она была?

- Гувернантка детей старшей сестры жены графа. Сестра и её муж умерли во время какой-то эпидемии, жена Придона Аделаида усыновила сироток и наняла для них французскую училку, - объяснила Ксения.

- Венину из техникума?.. - рассеяно пошутил я, конечно понимая, что Ксения имеет в виду настоящую француженку.

Третьей в книге бледновато чернела запись на русском языке, но с особенностями дореволюционного правописания — с ятями, «и» краткой и твёрдыми знаками во всех возможных местах: «Семён Кривонос, попал сюда в мае 1903. И жил здесь уже Савелий. Сколько лет ему не помнит, фамилию тоже, на вид очень стар. Неграмотный. Говорит, что видел и других людей, но кто они и куда делись рассказать не смог. Когда попал сюда, не помнит, но помнит прежнего императора, а нынешнего не знает. Показывал мне дневники Придона, рассказал, что граф смог отсюда уйти. Просил меня почитать, но писано как-то непонятно». Четвертой в книге записалась некая Жанна К. в марте 1921 года, пятым - Григорий Латников в феврале 1937 года. Рядом с пятой записью стояла приписка «лучше бы меня арестовали». И не поспоришь…

Дальше я читать не стал, так как понял, что в этой книге записывались мои товарищи по несчастью из разных лет. Посмотрел только в самый конец, думая найти там записи из будущего, но их не было. Последними записями были позапрошлогодние послания от Вени и Сени.

…Успели мы, то есть Ксения, как раз вовремя: по лестнице за тахтой раздалась тяжелая поступь шагов Марфы. Вскоре всё наше «семейство» было в сборе. Веня тоже пришёл. На этот раз он был по пояс голый, свою синюю шторку он обмотал вокруг бедер на манер саронга – длинной юбки по щиколотки.

Обнаженности Ксении в этот раз не мешали моей наблюдательности, а на Марфу мне вовсе глядеть не хотелось, хотя мне показалось, что она была мокрой. Душ что ли принимала? Вроде не моются здесь или я что-то не так понял… Так вот, я обратил внимание на внешний вид Вени, вернее на странные шрамы, покрывавшие его спину. Никогда таких не видел: будто кожу разрезали, а линия раны не заросла, не зарубцевалась, но сошлась, оставляя чуть вывернутый след. А на шее Вени висела смешная маленькая торбочка - голубенькая, расшитая алыми маками, похожая на ароматический мешочек. Ну, милота! С трудом подавив истеричный смешок, я смирно уселся на своё место и стал ждать, что будет дальше.

- Каков урожай, Сенька?

Ксения продемонстрировала Марфе глубокую тарелку с волосами. Марфа недовольно хмыкнула и посмотрела на меня с неодобрением.

- Маловато, - процедила она сквозь желтые крепкие зубы. – Измельчал нынче мужик.

А я виноват, что у меня мало волос? Даже обидно как-то стало. Ладно, спасибо, что только волосы едят, а мог ведь и к настоящим каннибалам попасть.

- Кирюш, давай, - кивнул мне на тарелку Веня.

- Опять я? – удивился я.

Присутствующие покивали головами. Оказалось, что на Донке традиция такая или чёрт его знает что, но первым начинает есть тот, кто сюда «залетел» позже всех. Что делать? Положил на тарелку немного своих волос и, стараясь не задумываться, с какого они места, принялся жевать. Жевал, жевал, но ничего не изменялось. Присутствующие тихо давились смехом, глядя на меня.

- Да что не так-то? – вспылил я. - Почему не выходит?

- С первого раза получается у всех, а дальше надо фантазию подключать, - усмехнулся, глядя на мои потуги Веня. – Вспоминай всё самое вкусное, что ел в этой… в ТОЙ жизни.

- Вкус! Вкус вспоминай! – настаивала тем временем Марфа.

Я пытался, но мой взгляд упорно концентрировался на Вениных шрамах. Было в них что-то странное, неправильное. Будто сало кто-то разрезал со стороны шкорки. Сало, что ли представить? Но как я не силился, вкус сала я вспомнить не мог. А было ли сало? А может, и сала никакого не было?

- Прибью этого бесполезного паразита, - сказала, привставая, Марфа.

Инстинктивно я дернулся назад, и упал бы навзничь, если бы Веня заботливо не подхватил меня у самого пола. Это падение напомнило мне мой первый день в детском садике, когда, раскачавшись на стуле, я разбил затылок о находящуюся позади меня батарею. Это произошло во время обеда. Что тогда давали? На первое суп, а на второе…

- Бигус?! – услыхал я возмущенный вопль Марфы. - Фуууу... дрянь!

Сочную тушёную квашеную капусту с тмином, перчиком и поджаренными до хруста шкварками Марфа Владленовна отвергла с королевским презрением, и удалилась в сторону чердака, недовольно бормоча под нос проклятия в мой адрес. Веня с Сеней, напротив, повеселели, казалось, впервые за долгое время им удалось наесться почти досыта.

- А давай покажем Кириллу море? – предложила мужу Ксения.

- Иркину пещеру, что ли? – переспросил у нее Веня.

- Иркину? – удивился я. – Ты Ирку Рудакову сейчас имеешь в виду? А она здесь, каким боком?

- Она тоже была на Донке, - заговорщицким тоном объяснила Ксения.

- Была?! - я чуть не задохнулся от волнения. - И смогла вернуться?! Но как?!

- Она бухала одно время, как не в себя, - сказала девушка. – Однажды напилась перед отключением света и не вышла из дома. Вернее вышла, но минут на пять позже, чем все…

- ...пулей вылетела и бежала из дома, только пятки сверкали, - подтвердил слова супружницы Веня. - Пить с тех пор бросила, но Александру Андреевичу, который у неё торт сынишке на днюха заказывать заходил, базарила про странное место, в котором побывала.

- И вы думаете, у неё не галюны алкогольные приключились, а она здесь… на настоящей Донке оказалась?

- Думали галюны, а оказалось… - развела руками Ксения.

- Пойдем, пройдемся, и сам все увидишь, - сказал Веня, поднимаясь из-за стола. – Сенька, швабру не забудь! А Кирюше… ну скалку какую-нибудь выдай, что ли.

И мы пошли, захватив с собой ещё и по пригоршне пейншампа на каждого.

Путь наш пролегал через комнату при кухне, где обитала Ксения. Находилась она за шкафом с тарелками, отодвигавшийся в сторону лёгким нажатием на одну из декоративных завитушек. Здесь Ксения переоделась — если это можно так назвать — сняла футболку, надела джинсы. И мы пошли...

Пройдя через узкую безоконную комнатушку, мы попали в туалет с допотопным смывным бачком, белой пластмассовой ручкой на мощной стальной цепочке и унитазом, что был доверху забит белым песком. За ним в стенке из бордово-красного кафеля зиял лаз. Протиснувшись в него, мы попали в длинный узкий коридор, засыпанный по щиколотку всё тем же белым песком. Веня и Сеня пошли по нему, как по ковру. Меня это слегка покоробило, но делать нечего, поспешил следом.

- Сенька, слева! – выкрикнул вдруг Вениамин.

Возле узкой девичьей ступни песок вдруг вспучился, и началось формирование сабла. Тут уж я не растерялся и запустил в песчаную голову скалкой. Песчаный монстр рассыпался, не успев сформироваться. Обернувшись, Ксения отвесила мне шутейный поклон, что, учитывая её топлесс, смотрелось крышесносно.

Мы ещё немного поплутали по разным комнатам, проходя то через двери, то через пробитые или разобранные стены, то через самые настоящие пещеры, пока наконец не очутились рядом со сводом трапецивидной формы. Приняв ударную дозу пейншампа, слегка пригнувшись, я проследовал за своими новыми приятелями.

Мы вышли на широкий балкон, вырубленный из камня.

- Смотри! - сказала Ксения. - Вот о чем болтала Ирка. Видел когда-нибудь такую красоту?

- Ээ? - не понял сначала я, а потом вдруг увидел...

...колонны цвета грозового неба, уходящие вверх в недостижимую даже для супер-зрения темноту и воду, похожую на черный с красным отливом бархат.

- Я ездил в Турцию, видел Цистерну Базилику, - прошептал я, цепенея от восторга, - очень похоже, но это место намного грандиознее. Что это?

- Кабы знать, - хмыкнул Веня.

- Сколько воды... Тут, наверное, подземное озеро?

- Может озеро, может море, а может и целый океан.

Попытавшись всмотреться вдаль, я не увидел ничего, кроме рядов гигантских колонн, теряющихся далеко во тьме. Хотя нет... в воде кто-то был, кто-то плавал.

- Тут что, дельфины водятся или тюлени? - предположил я.

Ксения покатилась со смеху.

- Присмотрись, - велел мне Веня.

Марфа... Марфа Владленовна собственной персоной нарезала круги по воде, лежа на спине и в этой стихии она была почти прекрасна.

- И себе что ли поплавать? - высказал я мысли вслух.

- Попробуй, - пожал плечами Веня, - но вода ледяная, - предупредил он.

Поплавав-поныряв под балконом, не замечая или просто не обращая на нас внимания, Марфа Владленовна направилась куда-то, смешно, но достаточно быстро гребя по-собачьи.

- В своё укрытие поплыла, - сказал Веня, переёргивая плечами, будто от холода.

Оглядевшись по сторонам, я заметил, что на балконе в одном углу стоит деревянная бочка. Нет, скорее, здоровенная шайка для бани. Перевёрнутая. На ней стояла миска с кусочками пейншампа. Я протянул было к ним руку, но Ксения сделала «страшные глаза».

- Не трошшшшь! - прошипела девушка. - Это Марфино! Убьёт!

Руку я быстро отдернул и продолжил осматривать балкон. Пусто... пусто... Ага! Короткое весло, спутанные канаты, кучка то ли щебня, то ли осколков кремня. Камешки имели красивую расцветку, гармонично сочетающую серые, оранжевые и красные оттенки. Где я видел подобные цвета?

- Нож из ада! - Вспомнилось внезапно.

- Да, нож Сержа Придона сделан из здешнего камня, - подтвердил мои предположения Веня. - Вот, кстати, полюбуйся...

С этими словами Веня раскрыл голубенький мешочек, висящий у него на шее и достал оттуда небольшой плоский камень, заостренный с одного бока, переливающий кармином и охрой на фоне грозового-серого.

- Здесь подобрал? - поинтересовался я.

- Ви, мон шер, - ответил зачем-то по-французски Веня.

- А что за камень? Как называется?

- Без понятия. Очень похож на обыкновенный кремень, но намного более прочный.

- А как же ты его отколол?

- До меня постарались... ХЗ как, - объяснил Веня. - Я просто подходящий осколок взял.

- А что граф Придон про свой нож писал? Это ведь не просто большой осколок, а именно нож.

С ответом Веня замешкался. По тени сомнения пробежавшей по его худосочному лицу, я понял, что принадлежит Венечка к той породе людей, которые любят всё про всё и про всех знать, и козырять этим знанием. И просто так делиться важной или просто интересной информацией он не любит, а любит помучить собеседника, надуваясь от важности и собственной значимости. А Ксения простодушно выпалила:

Да сволочь он, этот Придон. Нож спёр, а он нам позарез нужен.

Цыц, Сенька! - прикрикнул на жену Веня.

- Что «цыц»? Не имел он права его отсюда забирать, - пробурчала недовольно Ксения.

Я хотел было развить тему каменного ножа, сказать что-то типа «ну еды-палы ребята, ну что за секреты, мы же все в одной лодке», как вдруг на балконе появился сабл. От неожиданности я вскрикнул и кинул ему в голову скалкой. Сабл пригнулся и скалка усвистела в воду.

- Не надо! - выкрикнула Ксения. - Это...

- Савелий, - закончил за нее Веня. - Этот сабл не такой, как другие, с ним даже можно пообщаться.

Передо мной стоял человек из песка, похожий на старика с окладистой бородой и длинными волосами, одетого в нечто похожее на банный халат. Я так засмотрелся на это существо, что и не заметил, куда подевались Веня и Сеня. Испугавшись, что действие пейншампа закончится, и я останусь на этом балконе сам-один в темноте, я поспешил было прочь, но тут сабл Савелий, или как там его, поманил меня рукой и стал указывать на кучку камней, лежащих рядом с бочкой. Среди «грозового» кремнеподобного щебня в уже гаснущем свете я разглядел кусочек синеватого металла.