Дедушка. Часть 9⁠⁠

Ссылка на предыдущий пост

Мы позируем перед Никон, держа в руках шампуры с шашлыком, все широко улыбаются, глядя в сломанный фотоаппарат. Похоже, это никого совершенно не смущает и все всерьез на короткий миг замирают перед объективом. Никон деловито произносит: “Снято!”. На импровизированной сцене происходит невообразимая кутерьма. Все суетливо выстраиваются в самые нелепые позы и смеются.

Мне как-то не по себе. Происходящее представляет из себя какой-то сюр. В общем-то день назад я даже и представить не мог, что такое место как убежище может существовать на самом деле.

Я становлюсь рядом с Барбом и одним и старшаков, зная, что выглядит это несколько странно. Никон делает кадр за кадром имитируя щелчок объектива. Мы попеременно меняем позы, вскидываем руки и играем на вытянутых ногах как на гитарах.

- Готово, - вполголоса произносит Никон. Она удовлетворенно кивает и смущенно улыбается.

Толпа взрывается хохотом, и все дружно благодарят Никон, выпрашивая фотки. Она охотно соглашается. Правда, делает она это шепотом, словно боится, что ее собственный голос вызовет молнию или торнадо.

Михаил Страховски - взрослый мужчина в круглых очках и с идеальным пробором в черных волосах, располагается на раскладном стуле и закуривает трубку. К нему присоединяется дедушка. Замечаю, как девчонки Лера и Лена бросают друг другу мяч. Полина сидит на траве и что-то пишет в тетрадке. Остальные собрались вокруг меня и засыпают вопросами. Конечно, всех интересует моя жизнь вне убежища. В месте, столь далеком от этого. В месте, где действуют совершенно иные правила. В конце концов высокая черноволосая девушка из старшаков просит всех от меня отстать и дать передохнуть. На самом деле, я охотно придавался столь свежим воспоминаниям вместе со своими новыми знакомыми.

- И где теперь твоя мама?

- Ты, правда, пропускал школу из-за жалкой работенки в теткином магазе?

- Здорово, наверное, было ходить в настоящее кино, а?

Барб выносит на подносе пирамиду из булочек, каждая из которых, я уверен, обильно обмазана вареньем. Его встречают дружным хором, как героя, вернувшегося после длительной и победоносной войны. Барб проходит по коридору, образовавшемуся из детей. Каждый хвалит Барба за невероятную находчивость в добыче сладостей. Долговязый парень из старшаков толкает меня в бок и кивает в сторону Барба.

- Этот парень любой обед может сделать потрясным.

- Хе-хе, без вкусняшек мы бы долго не выдержали, - подтвердил другой.

- Отличная работа, Денис! - кивнул Страховски, приподняв свою курительную трубку.

Да, здесь все иначе. Любому бы захотелось попасть сюда. Будто кто-то дал мне заглянуть в страну чудес, где совершенно другая жизнь, все счастливы. Здесь едят пышные булочки с клубничным вареньем, а не шоколадки с карамелью и пьют чай из полевых растений, а не цветную газировку. Здесь фотографируются на сломанный фотоаппарат и веселятся так, словно не было никаких “до” и уж точно не будет никаких “после”.

После того, как с обедом было покончено, старшие дети во главе с мужчиной в очках направились к самому большому бревенчатому дому. Поля и Никон присоединились к ним.

Через некоторое время ко мне подошел Жека из старшаков. Он сильно выделялся броской внешностью школьного лидера или главой студенческого отряда. Правильные черты лица, могучий подбородок, серые глаза и грива непослушных блондинистых волос. Физически он был развит, даже слишком, особенно если сравнить со мной. Такой, наверняка, первый бежал к турнику и всегда делал дополнительные отжимания, а в конце эффектно спрыгивал, вызывая восхищенные обмороки одноклассниц. Жека предложил отправиться в большой дом, где меня ждало традиционное приветствие убежища.

Внутренние стены большого дома были покрыты белой штукатуркой, благодаря чему он казался более светлым и нарядным. Жека направился к широкой лестнице с деревянными перилами, ведущей к жилому блоку. Вдоль длинного коридора второго этажа с обеих сторон тянулись разноцветные двери, украшенные резными орнаментами. Здесь были и искусно вырезанные мотыльки, взлетающие ввысь пегасы, драконы со скрученными в кольца хвостами, гордый олень, бьющий копытом о землю. Я даже и не представлял, что человек способен сделать что-то подобное. Фигурки были очень детализированными и живыми. В конце этого необычного коридора на подоконнике устроилась Никон, которая перебирала в руках свой фотоаппарат. Жека кивнул девочке и остановился у двери справа от нее. Это была дверь с изображением ворона, укрывающего своими крыльями горстку птенцов.

- Подожди здесь, а мне нужно узнать все ли готово, - объявил блондин.

- Ладно, - ответил я.

Оставшись одни в коридоре, мы с Никон переглянулись. Девочка залилась краской и тут же смущенно опустила глаза. Ее пальцы крепче ухватили фотоаппарат. Я чувствовал, что нужно преодолеть возникшую между нами неловкость, завести разговор, но очень боялся, что вызову у Никон приступ паники или еще чего похлеще, поэтому я выбрал самую безопасную, как мне показалось, тему.

- Ты не расстаешься с ним, верно? Любишь фотографии? - вполголоса, чтобы не напугать, спросил я.

Реакция от Никон последовала не сразу. Она еще секунд пять рассматривала свои ботинки, прежде чем заговорить.

- Я постоянно использую свой Никон: снимаю деревья, букашек, полевые цветы, а еще местных ребят. Они охотно мне позируют. Иногда, я жалею, что он по-настоящему не работает. Жалею, что не могу добиться сиюминутного эффекта и запечатлеть момент в цифре, - Никон произнесла все это очень тихо, почти шепотом.

Я не понимал. Точнее, у меня никак не укладывалось, почему она использует сломанный фотоаппарат для фотографирования. Ведь он был пригоден для этого на столько, на сколько, скажем, кирпич. Решил, что спросить об этом напрямую будет слишком для Никон.

- И давно ты этим увлекаешься? Ну, фотографированием?

На этот раз ответ последовал почти сразу же, и Никон даже немного приосанилась. Рассказывая про фотографию, она явно чувствовала себя уверенней

- В двенадцать мне подарили журнал “Искусство фотографии”, который я залистала до дыр. На каждой страницы иллюстрации и описание, как и что лучше делать. Какое освещение подобрать. Это был отличный журнал. Единственный, который мне довелось почитать о фотографии. Собственно, журнал я получила только потому, что любила рисовать, а мой отчим решил, что мне понравится любая книга, в которой есть большие картинки пейзажей и портретов, - Никон нервно хихикнула. - С этого журнала все и началось. Я уговорила маму купить мне настоящий фотоаппарат, а во время летних каникул на деньги, полученные в подарок от бабули, я записалась на курсы фотографирования, - в ее глазах засиял огонек. Теперь она уже не стесняясь смотрела прямо перед собой, словно и нет у нее никаких странностей. - Курсы были крутыми. Много теории, но много и практики. Порой, мы бегали всей группой по парку с фотоаппаратами в руках и пытались сделать свой лучший кадр. Вспышки, настройка яркости, контраст, экспозиция… Потом, бац - я сделала свой лучший кадр. Только сфотографировала я его не на фотоаппарат. Я это уже позже выяснила. Смотри, - Никон вытянула перед собой клочок бумажки и сосредоточилась на нем. Казалось, что она вот-вот прожжет его взглядом.

- Эм, все в порядке? - осторожно спросил я.

Она не отозвалась. На листочке стали расплываться разноцветные пятна, будто кто-то капал акварельными красками на бумагу. Пятна увеличивались в размерах, сливались друг с другом, заполняя все белое пространство. Затем в едином пестром пятне краски стали проявляться контуры людей и деревьев. Через пару мгновений я уже видел четкую картинку: я с другими ребятами дурачимся на сегодняшнем пикнике, подставляя друг другу рога пальцами. Изображение было идеальным, без единого изъяна.

- Как ты это делаешь? - не скрывая своего изумления, проговорил я.

- Ой, - Никон передала мне листочек и наши пальцы соприкоснулись. Она одернула руку, словно при ожоге и опять залилась краской. Это показалось мне довольно милым. Я внимательно осмотрел клочок бумаги, который теперь напоминал обрывок фотографии идеального качества.

- Это же просто отвал башки! Точь-в-точь! Прям как фотка!

- Ага, - Никон рассеяно кивает, намеренно или нет, но она показывает, что в этом нет ничего особенного. - На курсах я узнала, что фотография — это светопись. Возможность рисовать с помощью света, знаешь. Я сама не до конца понимаю, как это работает, но похоже, что мне удается именно рисовать все, что я до этого зафиксировала в голове.

Я с трудом отрываюсь от изображения на листочке и смотрю на Никон. Она прячется от моих глаз и смущенно склоняет голову, будто что-то натворила. Мне нужно быть с ней более осторожным - решаю я. Совсем не хотелось ей как-нибудь навредить. Скорее, ее хотелось обнять, но эту мысль я отогнал подальше.

- Прости. Но, просто, это действительно очень здорово!

- Правда? - она чуть приподнимает глаза.

- Сама же знаешь! Отвал башки!

Никон нащупала на подоконнике желтый лист и выставила его перед собой также, как до этого держала клочок бумаги.

- Не может быть! - удивился я, не в силах скрыть эмоции.

Никон бросила на меня смущенный взгляд и уголок ее рта едва заметно приподнялся.

- Ты на всем можешь такое делать?

Никон кивнула и передала мне листок, на котором теперь было выведено изображение близняшек Лены и Леры. Они сидят в обнимку и улыбаются во весь рот. Их лица несколько искажены жилками и фактурой листа, но в остальном выглядит как еще одно идеальное фото.

- Я проводник, - поясняет Никон.

Я поднимаю на нее взгляд.

- Так говорит дедушка. По правде говоря, это ерунда. Рисование светом, никому не нужно, но я могу и другие штуки.

- Да чего ты! Перестань! У тебя ведь правда талант!

Никон приподняла голову и немного подалась вперед.

- Я хочу сказать, что ты очень крутой фотограф!

- Спасибо.

Я протягиваю Никон один шоколадный батончик, который когда-то получил от комиссарши. Думаю, хоть как-то ее подбодрить. Во всяком случае, шоколадку она честно заслужила. Девочка с осторожностью принимает подарок и внимательно рассматривает этикетку.

- Должно быть вкусная, - пояснил я, думая о том, что это возможно одна из последних шоколадок, которые я вижу.

- Это, правда, мне? Можно?

Я киваю.

- Я поделюсь с остальными ребятами, - чуточку поразмыслив, сказала Никон.

- Как хочешь. Она теперь твоя.

Я улыбнулся, и Никон улыбнулась мне в ответ. Она мне начинала нравиться.

Воронья дверь со скрипом открывается. Вздрогнув, я поворачиваюсь на звук и вижу, как в коридор выходит Поля, лицо ее раскраснелось. Через пару мгновений за ней вбегает Юлия - долговязая девочка из старшаков. Волосы последней, как и на пикнике собраны в хвост. Обе они расстроены. На щеках Полины я замечаю слезы, губы дрожат. Вот уж от кого я не ожидал проявления подобных эмоций, так это от нее. Юлия догоняет Полю и плавно, но уверенно поворачивает ее к себе лицом.

- Да как ты смеешь? - Полина в ярости, руки сжаты в кулаки. - Он ведь один из нас, и мы не имеем никакого хренова права отсиживать здесь зады, пока он там.

Лицо Юлии не выражает абсолютно никаких эмоций. Может, она и выгибает бровь, но из-за длинной челки ничего этого не видно. Я понимаю, что она абсолютно непроницаема.

- Дедушка сказал…

- Наплевать мне, что сказал дедушка! Мы должны его найти! - кричит Поля.

- Ты знаешь, на сколько это опасно, - гнет свое Юля. Ее тон нисколько не изменился.

- Что мне помешает взять и пойти прямо сейчас на его поиски? - спрашивает Поля.

- Здравый смысл? - предположила Юлия. В отличии от Поли, она совершенно спокойна и не подает даже вида, что обеспокоена не меньше самой собеседницы.

- К черту здравый смысл! - взрывается Поля.

Я рассматриваю Юлию. Длинное фиолетовое платье выглядит бесформенно, похоже на ночную сорочку. На запястьях тяжелые кожаные браслеты с металлическими вставками. Они немного позвякивают за счет бахромы из тонких железных цепочек. У нее чуть вытянутое худое лицо, слишком длинная челка, едва не закрывающая совершенно потрясающие, красивые глаза, особого рода василькового оттенка.

Бедняжка Никон спряталась за мою спину и украдкой наблюдает за происходящим. Я чувствую на шее ее дыхание. По какому поводу ругаются эти двое? Мне ужасно хочется узнать. Между тем, я вижу, как новые слезинки катятся из глаз Полины. Я действительно сочувствую ей, чтобы там не случилось. Тут она поворачивается ко мне и ее глаза расширяются. Мне кажется, в этой девочке есть что-то жуткое.

Она решительно направляется ко мне и меня буквально охватывает ужас. Странное чувство того, что я что-то сделал не так. Хочется искать выход. Хочется выставить вперед Никон, а самом спрятаться подальше. Однако, я нарочито выпрямляю спину и собираюсь принять все, что дальше произойдет. Распущенные рыжие волосы подпрыгивают в такт хозяйке, рассыпаясь по белому кружевному платью и ее обманчиво ангельское личико излучает просто невообразимую решимость.

- Ты чего тут делаешь? Ты подслушивал? - спрашивает она командирским тоном.

Я поднимаю голову, смотрю прямо в глаза Полине. Выпрямляясь в полный рост. Я на сантиметров пять выше Полины и это придает мне уверенности.

- Меня привел сюда…, - начал я.

- Все правильно, новенький должен еще раз всем представиться, - невозмутимо произносит Юлия.

- Шикарно! Потрепемся, вместо того, чтобы принять какие-то меры! - язвительно произносит Поля, смахивая рукавом слезы.

- Мы предприняли меры. Завтра дедушка и группа самых сильных наших отправится на поиски.

По крайней мере, мы обойдем территорию вокруг и попробуем найти следы.

Полина бросила на нее злобный взгляд и быстрым шагом направилась к лестнице на первый этаж. Никон за моей спиной облегченно вздыхает. Юлия провожает Полю взглядом, потом поворачивается ко мне.

- Проходи, - сухо произносит она, кивнув на дверь с резным вороном.