Дедушка. часть 8⁠⁠

Ссылка на предыдущий пост Дедушка. 7 часть

Я выхожу из зала, где проходит панихида. Больше находиться там просто невозможно. Чувствую, что если еще немного там простою, глядя на гроб, то сам потеряю сознание. Прохожу в комнату, заставленную венками и лавочками, сложенными у стены друг на друга. Здесь же спиной ко мне, опершись локтями на широкий подоконник стоит тетя Тома. Одета в длинное черное платье с воротником, усыпанным темно-синими бесформенными цветами. Кажется, что платье ей не по размеру и доставляет дискомфорт. Тетя одергивает его края, тянет за плечи, чтобы заставить сидеть как следует, но вместо этого наполовину обнажает костлявое плечо. На голове - платок в тон платья. Плохо уложенные русые волосы выбиваются из-под платка и падают на плечи. В таком виде тетя сама на себя не похожа.

Тетя Тома замечает меня боковым зрением, вздрагивает и начинает возиться со своей сумочкой. Опять же - черной. Пытается что-то туда протолкнуть. Я подхожу ближе и вижу, что из маленькой дамской сумочки торчит горлышко металлической фляжки. Тетя оборачивается. Она смотрит то на фляжку, то на меня.

- Плевать, - в конце концов произносит она. - Разве ты не должен быть на панихиде?

- Я только что оттуда, тетя, - рассеянно отвечаю я. - Не могу там больше находиться. Это тяжело.

Мне кажется, что я уже выплакал все, что только мог. Мне нужно отдышаться.

Тетя подходит ближе, прижимает меня к себе и гладит по волосам, воркуя себе под нос. От нее жутко несет алкоголем и сигаретами. Зачем она это делает?

- Я понимаю. Бедный мальчик. Нам обоим сейчас тяжело. Твоя мама была самой лучшей из всех, кого я знала. Моя дорогая младшая сестренка. Сколько же дерьма на нее выпало. Прости.

Она начинает всхлипывать, я тоже начинаю плакать. Слез уже нет, но к горлу что-то поднялось и застряло напрочь. Дышать тяжело и я пытаюсь ловить ртом воздух. Мы стоим так несколько минут, а потом тетя Тома отстраняет меня. Она выпрямляется во весь рост, вытаскивает из сумочки фляжку, не стесняясь моего присутствия, и делает из нее большой глоток. Она поморщилась.

- Ничего, ничего. Ты переедешь ко мне, и мы как-нибудь справимся. Заживем вдвоем. Да?

Я киваю.

- А как же наша квартира? - спрашиваю я, все еще содрогаясь от рыданий.

- С ней все. Пропала квартирка.

Я уставился на тетю, пытаясь понять, о чем она вообще говорит.

- Александр Иванович, который мамин начальник, - тетя сдувает прядь волос с лица. - В общем, мама ему слишком доверяла и он, этот сукин сын, этим воспользовался. Он открыл пару компаний с минимальным уставным капиталом, в которых твоя мама выполняла роль руководителя, - она сделала паузу, внимательно всматриваясь в мои глаза, потом отпила еще немного из фляжки. - Ты ведь ничего не понимаешь в этом, правда?

Я мотнул головой.

- Ваша квартира и все мамины сбережения, которые она откладывала пошли в оплату долгов. Все. Нет больше ничего, - тетя громко выругалась. Слишком громко, учитывая то, где мы находились. Она истерически рассмеялась. - А знаешь, что самое хреновое, мой мальчик?

Я вновь мотнул головой. Мне кажется, что я вообще мало что тогда понимал из происходящего со мной и с нашим имуществом. Дядя Саша - мамин начальник, который всегда приносил документы с цифрами, дарил мне шоколадки, а еще крепко пожимал мою руку своей огромной лапищей. Мне он очень нравился. Казалось, что и Ма он тоже нравился. Он всегда носил красивые пиджаки и ездил на шикарной машине. Обещал, что если вдруг чего, то я смогу к нему обратиться. Еще он хлопал меня по плечу и говорил, что я вылитый Шварц. Что бы это ни значило, но я испытывал от этого гордость. Просто не мог поверить, что из-за него со всеми мамиными сбережениями было покончено.

- Я, дура, тоже вложила деньги в одну из его так называемых компаний! Беспроигрышный вариант! Вскоре мы все станем миллионерами. А этот сукин сын просто свинтил, - тетя Тома сделала еще глоток. По-моему, ей уже давно пора было остановиться.

- Я лучше вернусь к Ма, - сказал я.

Тетя схватила меня за предплечье и больно притянула к себе.

- Я буду заботиться о тебе, - произнесла тетя. Ее голос сильно заплетался.

- Ее скоро увезут, - резко сказал я и попытался скинуть ее руку. Тетя не отпустила.

- Я очень-очень переживаю из-за ситуации с твоей мамой. Ты хоть понимаешь, что и я очень сильно расстроена? Мне очень жаль тебя, твою маму. Она ведь была моей любимой сестренкой. Она поддерживала меня, помогала со счетами в магазине, никогда не оставляла в беде. - Тетя еще сильнее сдавила мое предплечье.

- Отпусти меня! - крикнул я. От неожиданности тетя даже ослабила хватку и уставилась ничего не понимающими, затуманенными алкоголем глазами. - Ты жалеешь не меня или маму, а себя! Отпусти!

Тетя Тома не отпустила. Она улыбнулась той безумной улыбкой, которая в последующие годы будет часто ее сопровождать. Улыбкой, от которой у меня все внутри похолодело. Это было выражение безразличия и злобного злорадства. У меня никогда так и не уложится в голове тот факт, что это была все та же самая тетя Тома, с которой мы вместе смеялись на кухне и играли в машинки. Эта улыбка говорила о том, что теперь прежняя тетя Тома уже не вернется.

- Вот что. С этого дня ты будешь слушать меня, - начала тетя. Она держала меня уже двумя руками.

Мне больше всего на свете тогда хотелось вернуться в комнату где лежала Ма. Точнее то, что от нее осталось. Ма не считала, что об бездушном теле вообще допустимо говорить, как о полноценном человеке. Как бы то ни было, я хотел ее увидеть. В последний раз. Может, еще раз попытаться поплакать. Должно ведь стать легче. Тетя в это время продолжала сжимать мою руку и что-то высказывать. Я ее не слушал. Вновь попытался вырваться - бесполезно.

Боль красной вспышкой обожгла мою щеку. Тетя зарядила мне пощечину, пытаясь заполучить мое внимание. Она брызгала слюной и кричала. Нет, даже уже не кричала, а истерически вопила. Ей было наплевать на все: на меня, на маму, на то, что нужно иметь хоть капельку уважения к тому месту, где мы находимся. По сути, она продолжала жалеть себя. Именно это разозлило меня больше всего, и я ощутил то же, что и когда поднимал крошки со стола, только в несколько раз сильнее. Я почувствовал это и выпустил. Выпустил не задумываясь. Это было как открыть дверь, как сбросить цепи с огромного зубастого пса, который рвался наружу. Следом я испытал облегчение и вместе с тем чувство полнейшей опустошенности. Невидимая рука подняла тетю в воздух и словно тряпичную куклу отбросила на гору из скамеек и венков. Казалось, она на несколько секунд потеряла сознание. Лежала там и моргала, не в силах осознать, что произошло.

Она была пьяна в усмерть и по прошествии нескольких дней до нее так и не дошла истинная причина перелома руки и сотрясения мозга. Винила во всем некачественный алкоголь и организаторов похорон, которые завалили комнату ненужным хламом.

Я же прекрасно понимал, что натворил. Мне было действительно стыдно. Не только потому что нарушил обещание, данное Ма, но и за то, что так поступил с тетей. Я все понимаю и на самом деле я не хотел никому причинять боль, не хотел толкать тетю. Я ведь даже не знал, как это работает со мной. Было тяжело и я просто не сопротивлялся своим чувствам. Не хотел сопротивляться. Мне жаль и это останется со мной. Еще я вновь пообещал себе, что никогда больше не выпущу пса наружу.