Бездымное пламя. Глава вторая. Следы медведя⁠⁠

Бездымное пламя. Пролог.

Бездымное пламя. Глава первая. Необходимое зло.

Бездымное пламя. Глава третья. Последствия.

Бездымное пламя. Глава четвёртая. Хактыранский инцидент.

Бездымное пламя. Глава пятая. Сделка.

Бездымное пламя. Глава шестая. Безбилетник.

Вечернее солнце окрасило серые здания посёлка Хорогочи в тёплые апельсиновые тона. Именно сюда Хугина привёл след василиска. Короткими перебежками он добрался от трассы до ближайших построек, представляющих собой нагромождение гаражей. В лесу передвигаться было проще – часть пути пробежал подобно дикому зверю, полностью отдавшись чувству силы, захлестнувшему мозг спустя час после кровавой трапезы. Однако, если местные заметят изгвазданного кровью и грязью мужика, неистово скачущего на четвереньках посреди дня – будет худо. Мало того, что это поднимет на уши все известные органы правопорядка, так ещё и нарушит засекреченность задания. Нельзя ставить репутацию клуба «Бездымное пламя» под удар, за это можно дорого заплатить. Все были в курсе, а как иначе. У Главного имеются особые комнаты для исправления наглых сотрудников. И что происходит в обитых чёрным мягким материалом помещениях лучше не знать. Ходили слухи, будто комната живая, и она полностью переваривает личность человека, запертого внутри. Затем выплёвывает, и снова в путь. Во время процесса несчастный испытывает ни с чем не сравнимые муки, физические и, само собой, ментальные.

Поэтому Хугин держал ухо востро, наблюдая за прогуливающимися возле многоквартирного дома женщинами с колясками. Нужно срочно найти хорошую маскировку. Принюхавшись, он уловил месиво из запахов, плывущих от подвала. Ржавое амбре старых труб, оседающее на губах едкой пылью, смешивалось с ароматами уксуса, солёных помидор, чеснока и овчины. То, что нужно. Придётся примерить образ бомжа. Да, скорее всего, пьяниц и бездомных в Хорогочи все знают по именам, но, может быть, нарядившись в старые куртки, ему удастся незаметно двигаться дальше и найти что-то нормальное.

Перед домом собрался народ, что-то оживлённо обсуждая. Хугин наблюдал, прячась за единственными жиденькими кустами, растущими у покрытого серебрянкой гаража. Пальцы постоянно теребили лямку рюкзака. Время. Из-за сраных булькающих возле подъезда старух, он тратил драгоценное время и терял след. Что если Арвин сумел вспороть тварь изнутри и теперь лежит раненый где-то в тайге? Чертов василиск! Их же вообще не существует, если подумать. Просто алхимический символ, загадка, шифр. Не реальность. Теперь понятно, что рабочих Ли Вэя разорвал не медведь. Но откуда тварь взялась? В этих гиблых местах не селятся духи, и сейчас Хугин чувствовал лишь абсолютную пустоту – никаких колебаний с «той» стороны. Встреча с кошмарной тварью закрыла один вопрос и открыла множество новых.

С дальнего конца улицы к толпе подкатил битый «бобик», и всё людское внимание тут же переключилось на него. Пора. Держась боком, Хугин решительно зашагал вперёд, силясь выглядеть непринуждённо на случай, если полиция всё же заметит его. Вдох. Выдох. Из машины выскакивает молодой парнишка в форме. Нельзя засматриваться – жертва всегда чувствует взгляд хищника. Особенно это работает после принятой крови. Пространство начало мазаться, густеть, превращаясь в плотный желейный капкан, внутри которого каждое движение давалось большим трудом. Вот и пришли первые побочки. Бахнула вторая дверь – из машины медленно выползло серое пятно побольше. Наверняка опытный сотрудник. На лбу обильно выступил пот.

– И с самого утра, с самого утра лупит ведь! Она ж гилячка, а́не все такие, да чёть что, как аркоманка орёт на мужика сваво́! Можеть и есть аркоманка!  – надрывалась какая-то старуха, закутанная в серую шаль.

– Всяк знаеть, бесовка она, – кричала уже другая, шамкая беззубой пастью, – и дед еёшний был такого-то пле́мяни, а отец еёшний пил до смерти, чтобы, значить, чертей не видеть!

К горлу подступал комок тошноты. Ещё минута, и засекут. Хугин просто почувствовал это – наваждение чёртом оседлало плечи, наводняя разум пугающими образами, отчего идти стало сложнее. Но, помня то, чему он выучился за годы работы в клубе, оккультист вонзил ногти в мягкую ладонь. Лёгкая боль привела в чувство. Непроизвольно криво улыбнувшись, Хугин буквально заскочил за угол дома, возле которого примостилась деревянная пристройка, ведущая в подвал. Одним движением свернул замок, одуревая от собственной силы, и ворвался внутрь. Бетонные ступени вели вниз, откуда всё явственнее сочился заветный аромат меха. Темнота более не была проблемой: Хугин видел пространство вокруг будто сквозь стеклянный фильтр из лунного света, красящий грубые неровные стены в благородный серебряный цвет. Внизу располагался узкий коридор и клетки, в которых жильцы хранили заготовки или ненужный хлам.

«Тюрьма человеческих привязанностей» – промелькнувшая мысль мгновенно заставила Хугина согнуться пополам и густо проблеваться непереваренной кровью, ошмётками серого мяса вперемешку с лоскутками кожи. Остатки Саньки растеклись по грязному полу. Вытерев рукавом свитера губы, оккультист тихонько побрёл дальше, придерживаясь за стенку и опираясь на трость. Дверь в клеть номер пять поддалась на удивление легко. Скрипнули несмазанные петли, пропуская гостя. В углу одиноко приютились облезлые лыжи, по полу разлеглись объёмные мешки, полные старых вещей. Позади стеллажа ржавели водопроводные трубы, под которые некто любезно поставил ведро. А что, всяко лучше, чем если бы вода подтекала прямо на деревянный настил. На полках стояла парочка «трёхлитрушек» с консервированными овощами, рядом доживало свой век чуть рваное ватное одеяло, сложенное в несколько слоёв. Остаток пространства занимали коробки со старыми кассетами для магнитофона. «Наутилус», «Год змеи», «Агата Кристи». Даже «Сплин» есть. Впервые за долгое время лицо Хугина невольно подобрело. Музыка – вот где истинная магия. Гармония звуков, рождающаяся из нашего представления о прекрасном – она отражает чувства, переживания, волю и мысль творца. Музыка пронзает души, наполняя их новыми смыслами. Люди привыкли к комфорту, к постоянству, сейчас легко можно послушать любую музыку мира. Но всё теряет ценность, если доступно по щелчку, и так умирает таинство в самом явлении.

– За дело, – схватив первый попавшийся мешок, Хугин принялся потрошить его содержимое.

«Мы легли на дно, мы зажгли огни

Во Вселенной только мы одни…»

Знакомый мотив засел в голове.

Старые детские вещи. Не то. Следующий. Увлёкшись, оккультист не обратил внимания на то, как что-то заворочалось в соседней клетке. На удивление в других мешках нашлась неплохая тельняшка и старомодная кожаная куртка с тёплой подкладкой – то, что нужно для августовской погодки в здешних краях. Хугин всё же решил поискать ту вещь с запахом овчины. Неприметность более важный показатель, чем удобство. Быстро переодевшись, Хугин смыл остатки крови с лица и бороды водой, скопившейся в цинковом ведёрке.

«Гни свою линию,

Гни свою линию,

Гни свою линию…»

Перетряхивая следующий мешок с вещами, он просыпал на пол ворох старых писем, открыток и журналов.  Откуда-то сверху послышались истеричные женские крики. В квартире билась посуда. Пожелтевшие семейные снимки. Обрывки чужих жизней. Хугин не хотел задерживать на них взгляд, опасаясь вызвать очередной приступ, но невольно засмотрелся. Молодой человек с добродушной улыбкой, явно инженер или учёный – чистенький белый халат, аккуратная причёска, обнимает черноволосую красавицу, судя по простой одежде, сельскую девчонку. На следующий карточке они уже гуляют на свадьбе. Жених замер с бокалом шампанского, невеста, приодетая в старомодное платье, не может сдержать слёз радости…

«На добрую память старшему научному сотруднику С.К. Бражникову и его прекрасной супруге Анне! 1974 г.» – надпись на обратной стороне выведена аккуратным женским почерком, чернилами с золотым цветом. Редкость в те года.

– Наверное, об этом ты мечтал… – игнорируя вставший ком в горле, Хугин продолжал спешно перебирать вещи.  

Да, Арвин умел ловить простые радости от жизни. Каждый раз с удовольствием ел вредную еду на вокзалах во время командировок, танцевал, слыша уличных джазовых артистов, а ещё сохранял на телефон фотографии загородных домов – это видел только Хугин. Арвин всегда оставался ребёнком, лишённым обычных человеческих переживаний. Насколько хороша жизнь оккультиста? Настолько же, насколько она коротка. Внезапно Хугин поймал едва уловимый флёр гари, исходивший от писем. Такой же, как и от василиска в лесу.

«Горят огни

Сверкают звёзды

Всё так сложно, всё так просто

Мы ушли в открытый космос

В этом мире больше нечего ловить…»

Запах становился сильнее, будто возвращаясь к жизни, попав в руки к оккультисту. Он быстро просачивался в сознание Хугина, окончательно сбивая концентрацию. Глухой грохот – в квартире сверху рухнул шкаф с посудой. Из соседней клетки раздался кашель и мёртвые пальцы вцепились в хлипкую сетку-перегородку. Непроизвольно провалившись в транс, Хугин слышал лишь электрический треск, внешние раздражители остались где-то позади, в руках адским пламенем пылали фотографии. Из помех постепенно рождался полный отчаяния и боли крик женщины.

Сгоревший сруб в тайге. Затем снова новый. Затем объятый огнём. Кадры скачут как бешеные. Вот уже горят два дома. Один подожгли разгневанные люди, оттуда убегает молодая девушка, смоляные волосы развеваются на ветру. Внутри второго заживо сгорает женщина с двумя детьми. Две судьбы связаны.

– Стёп… ты ненормальный… из-за тебя её калекой сделали, пытали, чуть не убили! Таков ваш проект? Суеверные дураки язык отрезали, а вы… вы превратили в… это…  – истеричный плачь эхом разносится по тайге.

– Успокойся! Как ещё можно решить вопрос? Да, я таким образом спас её! Как ты не понимаешь… это дар! Совсем немного, и загадка силы идола будет решена! Мы на пороге…

– Живи с этим сам, тварь, – слова изрыгаются насколько желчно, что закатившиеся глаза Хугина начинают болеть.

Чёрные брёвна поливает дождь. Старик с ружьём насыпает в шкатулку пепел у одного из углов дома. Сзади к нему бесшумно подбирается извивающаяся туша. Раскрывает пасть, и оттуда вываливаются обгоревшие письма и документы. Поворачиваясь, старик сгребает добычу, хлопает василиска по спине и уходит. Косые глаза не выражают ничего, седую бороду треплет холодный таёжный ветер.

– Ах, гадина, ну держись… Куда дела? Неблагодарная! Я тебе новую жизнь на блюдечке подарил! Все вы одинаковые… придётся решать проблему по-своему… – крепкий мужской голос туманом плывёт над двумя реками.

Очнулся Хугин также резко, как и ушёл. Тот самый старик настойчиво пытался ухватить его за ногу, разорвав сетку. С черепа мертвяка частично сползла кожа, из узкого глаза сыпалась земля. Труп стремился достать документы, лежащие на коленях часто моргающего оккультиста.

– Добытчик, значит… – задумчиво произнёс Хугин, глядя на хрипящий кусок сгнившей плоти, – я… тебя разбудил?

Об этом думать не хотелось. Ведь ответ очевиден, учитывая, что неизвестная болезнь всё больше поглощала разум Хугина. К тому же, он чувствовал, как сильное зло начало просыпаться вокруг. Угрожающе скрипела калитка, качаясь сама по себе. Старик бессвязно шевелил губами, тыча выбеленными костями куда-то вдаль.

– Вот же… пытаешься помочь? – Хугин торопливо закидывал в рюкзак найденные материалы, сообразив, что мертвяк указывает на выход.

Серебряная рукоять трости с размаху врезалась в метнувшуюся наперерез оккультисту тень. Из глубин подвала донёсся пронзительный смех. Повеяло дерьмом. Сорвавшись с места, Хугин помчался к выходу, не оборачиваясь на червивую теневую массу позади. На ступеньках влажное щупальце обхватило его за ногу, срывая назад. Чёрт! До спасения оставалась два жалких метра. Липкое и холодное поднялось выше, намертво вцепившись в бедро, а затем потянуло. Затрещали кости. Боль утопила мозг. Нет, сдохнуть в грязном подвале не в планах. Наружу выпала та самая капсула, которой Хугин собирался избавиться от василиска. Стеклянная оболочка треснула, затопив полное нечистот место ярким бирюзовым светом. Щупальце мгновенно растворилось, как и вся нежить внутри, включая старика. Несчастный заслужил покой.

Наконец, выбравшись, Хугин быстро нарисовал мелом на деревянной двери защитный знак. Старая рабочая привычка запечатывать помещение после зачистки, чтобы остатки порождений Иной стороны не выбрались в мир. Нужно срочно уходить. Полная картина ещё не сложилась в голове, но из чужих воспоминаний Хугин понял, что приблизился к очень мрачной тайне. Снаружи стемнело, и лёгкие порывы ветра доносили въевшийся в сознание запах костра.

Людей стало больше. Краем глаза Хугин заметил, что подъехала вторая машина полиции. Седой капитан стоял спиной к оккультисту, скрывшись от толпы за углом дома.

– Пришлите скорую, пострадавшей плохо. Да-да, на Свердловскую. Поживей, у неё припадок, что ли… утром на трассе нашли… там муж… Муж, говорю! Вылетел с дороги! В оконцовке, может бы и выжил, но медведь заел, ага. А чего? Ну пусть хоть дежурного пришлют, млять!

На секунду сердце Хугина остановилось. Угораздило попасть так. Ну да, посёлок-то маленький совсем. Сейчас приедет бригада скорой за Санькиной женой. Про неё выходит старухи говорили. Гилячка-ведьма.

– Эта, ага, фамилия Куйшыш. Орёт там, мол, не медведь, я, мол, знаю всё про эксперименты ваши, а мужа мертвец разорвал. Дурка, короче говоря. Да понимаю, чё ты орёшь мне! У девчонки и так судьба не масляная… Дед в тайге пропал, отец спился… не против, что помягче, но быстрее!

Убрав телефон в карман, капитан невольно вздрогнул. Вроде бывалый, многое за жизнь видел, но как корёжило ту бедняжку… На секунду сотруднику показалось, что в затылок ему смотрит дикий зверь, но это только ветер трепал ветки рябины. Позади никого не было.