Серия «Моя работа - наблюдать за женщиной»

– Трудно сказать точно, но, думаю, около восьми месяцев.

Я снова опустил кувалду, пораженный. 

– Как ты выжила столько времени?

Она нахмурилась еще сильнее.

– Это дерево. Оно не дает мне умереть. Я просто каждый день ненадолго спускаюсь в туннель, и мне больше не хочется есть или пить.

Тут мне пришла в голову мысль.

– А почему ты просто не сбежала через туннели?

Она быстро покачала головой.

– Нет, спасибо. Я уже достаточно насмотрелась на другие миры. Некоторые из них не слишком приятные. И я не хочу быть еще больше привязанной к дереву, чем сейчас. Я просто хочу выбраться отсюда, попасть в свой собственный мир, и тогда я смогу попытаться понять, как навсегда избавиться от связи с деревом. – Рейчел пожала плечами. – В конце концов, я бы сделала это с помощью дурацкой кровати, но кто знает, сколько бы времени это заняло? – Она снова улыбнулась. – Я очень рада, что ты пришел помочь и принес кувалду.

Вернув ей улыбку, я кивнул, снова поднимая кувалду.

– Я тоже.

БАМ

Мы оба обливались потом, но все же проделали дыру, достаточную, чтобы пролезть. Рейчел сказала что, по ее мнению, ее бывший парень уже давно ушел, но она не могла быть уверена, поэтому мы должны были быть осторожны. Прихватив кувалду из комнаты, мы направились к лестнице.

Дом был обставленным, но абсолютно тихим, и, подойдя к входной двери, открыв ее, мы никого не увидели. Снаружи забрезжил новый день. Мы вышли на крыльцо, Я вздрогнул, когда Рейчел взяла меня за руку. Я посмотрел на нее.

Я не смог помочь другой Рейчел, но, возможно, в этом и не было смысла. Ведь теперь я думал, что она способна видеть не только другие места или будущее. Она могла заглянуть в другие миры.

Например, в этот, где другая ее версия оказалась в ловушке и нуждалась в помощи. Место, где на меня не будут охотиться, а она сможет освободиться. В конце концов, даже зная, что умирает, Рейчел была полна решимости помочь нам быть вместе и счастливыми.

Утреннее солнце окрасило лицо Рейчел в красивые цвета, и, заглянув в ее глаза, я увидел, как сильно она похожа на ту женщину, за которой я наблюдал, о которой заботился и которую пытался спасти. Женщину, которая в конце концов спасла меня. Мне хотелось рассказать Рейчел так много всего, задать ей так много вопросов, но все это можно было сделать позже. Сжав ее руку в ответ, я пошел с ней прочь от дома.

На данный момент этого было достаточно.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Дмитрий Березин специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я старался не обращать внимания, но какая-то часть меня с самого начала знала, что я буду смотреть. Может быть, удастся найти какую-нибудь зацепку, убедиться, что они лгут о ее смерти. Или Рейчел даст мне совет или предупредит о том, что нужно делать дальше. Я не знал. Но что я знал точно, так это то, что не мог упустить шанс увидеть ее снова. И хотя в глубине души знал, что она мертва и все, что показано на видео, произошло давным-давно, я все равно чувствовал, что, смотря на это, я каким-то образом был с ней.

Ее лишили всего, что она знала, когда она едва вступила во взрослую жизнь, и годами держали в ловушке только потому, что она была особенной. Над ней ставили эксперименты. С ней обращались как с собственностью. Лишили возможности иметь друзей, семью или жизнь. И несмотря на все это, она оставалась прекрасной. Не только снаружи, но и внутри. Я годами наблюдал за ней, узнавал ее в тысяче мельчайших аспектов, которые так мало кому удается узнать по-настоящему. Я видел ее доброту и милосердие в ее поступках, даже когда она боролась с похитителями. Я видел ее силу, когда она день за днем просыпалась в своей тюрьме и не сдавалась. И я видел красоту ее души в картинах, полных клубящихся красок и... как бы это сказать... чуда. Она рисовала все, что видела, с такой заботой и любовью, несмотря на то что жила в мире, который полностью ее покинул.

Но я ее не бросил. Я бы посмотрел каждый кусочек видео, до которого смог дотянуться. Постарался бы сохранить в памяти каждый ее кадр. Не ради них и их дурацкого проекта. Но ради себя. И для нее. Возможно, мне осталось не так много сделать в своей жизни, прежде чем они запрут меня где-нибудь или убьют, но я мог сделать это напоследок.

Рейчел не умрет в одиночестве.

Я смотрел почти не отрываясь, останавливаясь только для того, чтобы быстро перекусить и сходить в туалет, первые два дня. Потом просил охранников поставить фильм на паузу, но они лишь качали головами и говорили, что Соломон сказал, что запись должна проигрываться без перерыва, пока не закончится. К четвертому дню я был в ступоре. В первые три дня я то и дело засыпал, а на четвертый вырубился на несколько часов. На кровати стояли два подноса с едой: завтрак и обед. Я в панике оглянулся на экран, опасаясь, что что-то пропустил, но Рейчел, похоже, тоже только просыпалась. Я заметил, как она приложила руку к животу, вставая с кровати, и почувствовал, как у меня самого скрутило живот. Ей было больно. Рейчел взглянула на камеру и попыталась улыбнуться, после чего перешла к подготовке нового холста для рисования.

Это была вторая из трех картин, которые она написала за последние дни. На первой был изображен интерьер старомодного кинотеатра с точки зрения человека, сидящего в последнем ряду. На экране было лишь изображение кувалды, упирающейся в кирпичную стену. Я не понимал, что это значит, и стал сканировать картинку в поисках какого-то послания или другой подсказки. В результате я нашел то, что могло быть таковой, хотя и этого не понял.

Рейчел, должно быть, поняла, что они знают, что она делает с картинами, и не хотят ее останавливать, потому что последние три она поставила гораздо ближе к камере. Я все еще щурился и внимательно изучал картину, когда понял, что на откинутых сиденьях в следующем ряду вдоль переднего края сидений были латунные номерные знаки. Хотя с точки зрения картины они были перевернуты, ракурс был достаточно удачным, чтобы, заметив их, я смог прочитать.

2...43...26...89

Я ничего не понял, но старался запомнить их, сосредоточив все свое внимание на картине, пока она наконец не забрала ее. Уже тогда я понял, что живопись отнимает у нее много сил, и, как и раньше, я стал разговаривать с ней, уговаривая ее отдохнуть, пока не вспомнил о ее теле в соседней комнате. Я почти остановился, но нет. Может, она не могла понять, что я с ней разговариваю, а может, могла. В любом случае, разговор с ней не повредит, и я чувствовал себя не так одиноко и грустно, наблюдая за ней.

Вторая картина, к которой она приступила после того, как я проснулся, была более странной, чем остальные. Она выглядела так, будто находилась в комнате с изогнутыми стенами, сделанными из корней деревьев, а в центре комнаты стоял маленький столик, сделанный из того же материала. Некоторые корни вокруг комнаты были насыщенного красного цвета, но другие части, включая стол, выглядели обгоревшими и черными. Я присмотрелся и увидел над столом тень человека – руки держали какой-то длинный сверток овальной формы.

Я долго рассматривал картину, снова и снова прокручивая в голове, после того как она забрала ее. Я не мог понять смысла. Ни в чем. Я был недостаточно умен, и подвел ее.

После той картины Рейчел долго спала. А на пятый день, последний, она встала и сразу же снова принялась за работу. На этот раз она рисовала быстрее, и хотя я видел, как она иногда морщилась, она никогда не теряла решимости, проводя кистью по холсту. Закончив работу, Рейчел подняла картину и повернула ее к камере, подарив мне маленькую усталую улыбку.

Вид на картину открывался с крыльца какого-то дома. Дом находился за городом, и утренний вид на двор и землю за его пределами был прекрасен, но вблизи картина изображала две руки. Крепко держась друг за друга, их сцепленные пальцы, казалось, светились красным и оранжевым в лучах восходящего солнца. Глядя на картину, я расплакался.

Отчасти потому, что я не знал, что это значит, и испытывал растущее чувство отчаяния при мысли, что последние работы Рейчел могут оказаться бессмысленными для меня. Отчасти потому, что знал, что прошло уже пять дней, и чувствовал, что близок к концу. К ее концу.

Но было и нечто большее, чем все это. Последняя картина... даже с учетом всего остального в моей голове и сердце... давала мне надежду. Надежду на что, я не знал. Но я начал думать, что, возможно, единственным посланием Рейчел на последней картине было то, что каким-то образом, где-то все будет хорошо.

За краем картины я заметил движение в комнате. Торопливо входили люди с каким-то медицинским оборудованием. А потом монитор стал черным.

***

–Ты хорошо справился, Томас. Очень, очень хорошо. За последние пять дней видеозаписи мы зафиксировали тысячу сорок семь микровариаций в поведении Рейчел, которые, по нашему мнению, могли соответствовать твоему поведению, реакциям и эмоциональным состояниям во время просмотра видео. Как и прежде, вы оба оставались синхронизированными, словно находились в одной комнате. Это действительно поразительно.

Я сидел, уставившись на Соломона. Слушал, что он говорит, но не влспринимал. Я просто хотел, чтобы все закончилось. Что бы это ни было, я просто хотел, чтобы это закончилось.

Прочистив горло, он продолжил.

– Вот почему мы решили перенести имплантат из тела Рейчел в твое собственное. Это одна из многих причин, по которым мы ее сохранили. Все это время инородное тело еще подавало признаки жизни, но едва-едва, и мы боялись пытаться его удалить. Мы надеемся, что, учитывая вашу связь с Рейчел, оно примет тебя. Возможно, оно даже будет процветать в тебе больше, чем в нашей девочке.

Я вскочил на ноги, и только поднятый пистолет Соломона удержал меня от нападения на него.

– Не смей, блядь, говорить о ней в таком тоне. Как будто кому-то из вас есть до нее дело. Я прикончу тебя на хрен.

Лицо Соломона слегка потемнело, а губы сжались.

–Нет, не прикончишь. Но если пустые угрозы помогают тебе чувствовать себя лучше, валяй. Это только усложнит ситуацию, а не облегчит.

Почувствовав укол страха, я сел обратно.

– Что это за штука, которую вы собираетесь в меня засунуть?

Мужчина несколько секунд смотрел на меня, прежде чем ответить.

– У меня есть соблазн не говорить ничего после твоей глупой и, честно говоря, обидной вспышки. Но я буду выше этого. – Вздохнув, он продолжил. – Томас, где-то есть дерево. Очень особенное дерево. Мы подозреваем, что это то самое дерево, которое Рейчел нарисовала для тебя, хотя не можем сказать наверняка, поскольку так и не смогли его найти. Оно либо очень хорошо спрятано, либо способно скрываться, если пожелает.

Я просто смотрел на него, пытаясь убить его одним лишь взглядом.

– В любом случае, у нас есть кое-что получше. Древний срез с дерева. Его добыли ценой больших жертв и потерь, и долгое время изучали без особого успеха. Однако в последние годы нам дали... совет, что этот срез можно вырастить в подходящей почве. Мы думали, что такой почвой была Рейчел, и хотя он развивался внутри нее, девушка умерла прежде, чем завершился необходимый рост. –

Наклонившись вперед, он улыбнулся мне. – Однако мы знаем, что ты можешь преуспеть там, где она потерпела неудачу.

Я сопротивлялся, когда они пришли, но это не имело значения. Очнувшись через некоторое время, я почувствовал тупую боль в груди и увидел небольшой, уже заживающий шрам на верхней части живота. Я не ощущал ничего особенного, кроме небольшой боли, но знал, что со временем все изменится. Может, у меня было больше времени, чем у Рейчел, а может, и меньше. Это не имело значения. Я просто...

Подождите, что это было?

Какой-то тихий голос... откуда? Он был не в комнате. Он звучал в моей голове. Я почувствовал волнение. Возможно, это был голос Рейчел. Возможно, она каким-то образом осталась в том дереве, которое они засунули в меня?

Но нет. Хотя я никогда не слышал голос Рейчел, я чувствовал, что это не он. Этот голос был слишком нежным, чтобы его можно было услышать или понять, и напоминал музыку, доносящуюся из далекой комнаты, которую ты чувствуешь в глубине своего сознания, не осознавая этого. Это была... мелодия, что-то вроде песни. Но это была не песня Рейчел. С содроганием я понял, что то была песня того, что находилось внутри меня.

Поначалу я испугался, но это длилось недолго. Оно не пыталось причинить мне боль. Оно было заперто здесь так же, как и я. Но оно начало петь: пришло время освободиться.

Я встал и подошел к двери, и в этот момент свет погас. Дверь передо мной щелкнула, и когда я протянул руку и повернул ручку в темноте, она легко открылась. Как такое возможно? И если оно могло это сделать, почему оно не помогло Рейчел выбраться? Ответа не было, но не было и времени. За углом уже слышался топот сапог, а в дальнем конце коридора зажглись фонарики.

Они затащили бы меня обратно. Заковали бы меня в цепи или вытащили эту штуку, прежде чем мы смогли бы уйти. Если я и мог выбраться, то только сейчас. Голос снова запел, побуждая меня идти дальше в темноту, бежать, пока мы не окажемся в безопасности.

Я послушался и побежал.

Каждая дверь открывалась для меня, каждый поворот скрывал меня из виду. Люди, искавшие меня, отдавали приказы по рации, спрашивали у кого-то, почему задерживается включение генератора. Каким бы ни был ответ, коридоры оставались темными, и я плыл по ним, слепой, но не падающий, потерянный, но не найденный.

Когда я добрался до последней двери, то распахнул ее в яркий полдень. Легкие загорелись от первого глотка свежего, не переработанного воздуха. Я ждал, что голос скажет мне, куда идти, но он замолчал. Так что я закрыл дверь. Паника начала подниматься в моей груди. Неужели меня поймают из-за того, что я не знаю, куда идти? Я оказался возле неприметного коричневого здания в глуши. Справа тянулась дорога, а слева был...

Лес Рейчел, с ее первого рисунка.

Я сразу понял, что это тот самый лес, и не только потому, что он так идеально совпадал с картиной. У меня было какое-то странное чувство, похожее на магнетизм, словно у птицы, что знает, в какую сторону лететь. Оглядевшись по сторонам, я почувствовал, что меня словно тянет, к лесу. Это было правильно. Каким-то образом я знал, что это тот путь, по которому мне нужно идти.

И я побежал.

***

Дойдя до края леса, я услышал шум людей, выбегающих из здания. Я подумал о том, чтобы спрятаться, но понял, что это плохая идея. Они просто поймают меня… я почувствовал непреодолимое желание зайти глубже в лес. И бросился вперед, почти с невероятной скоростью, но ни разу не споткнувшись и не оступившись. Время от времени я слышал шум за спиной – охранники рассредоточивались для поисков, но звуки становились все слабее по мере того, как я убегал. Я успел подумать, что они потеряли меня окончательно, как вдруг услышал слева от себя короткий кашель. Кто-то подобрался совсем близко, и я это пропустил.

В панике я стал искать место, где можно спрятаться. Вокруг были только кусты, деревья и... вон там. Колодец. Не просто колодец, а колодец с рисунка Рейчел, с такими же изношенными стенами из серого камня, закрытый обветренной деревянной крышкой. На мгновение я почувствовал радость узнавания, но это чувство быстро улетучилось. Чем это поможет? Они проверят колодец, если найдут его, а у меня не было никакого способа спуститься в него, не поранившись и не застряв. И тут меня осенила идея.

Пригнувшись и держась за кисть, я подошел к колодцу и осторожно надавил на крышку. Сначала она сопротивлялась, но когда я надавил чуть сильнее, деревянный круг отошел в сторону настолько, что стало ясно, что его кто-то сдвинул. Оглядевшись по сторонам, я отступил в кусты, и тут же услышал приближающиеся мягкие шаги.

– Надо проверить.

– Думаешь, он спустился в колодец? Будем надеяться, что нет. Если он это сделал, то, скорее всего, сломал себе шею, и тогда нам крышка.

Я увидел, что двое мужчин приближаются. Оба в темных бронежилетах и с автоматами. Старший из них пожал плечами.

– Лучше так, чем если бы он прятался там, а мы не проверили.

Выглядя раздраженным, младший кивнул.

– Я посмотрю. – Он подошел к колодцу и сдвинул деревянную крышку в сторону, свалив ее на землю. Нажал кнопку на винтовке, и на стволе зажегся фонарик. Он начал светить в колодец, второй в это время оглядывался по сторонам. Я боялся, что он увидит меня, если пошевелюсь, но не мог ждать. Я просто должен был сохранять спокойствие. Думать наперед и двигаться быстро.

Я все ждал, что услышу их крик или почувствую, как что-то или кто-то ударит меня в спину, но ничего не происходило. Когда послеполуденный свет начал тускнеть, я увидел, что деревья впереди редеют. Я приближался к дороге. Она выглядела как обычная общественная дорога: несколько машин проехали в одну сторону, пока я выходил из леса и поднимался на холм к шоссе.

Мысль о том, чтобы ехать автостопом, особенно так близко к месту, где меня держали, пугала, но я не видел выбора. На мне были треники, футболка, которую они мне дали, и собственная обувь, но не было ни денег, ни документов, ни телефона. Единственным шансом было уйти достаточно далеко, чтобы попытаться найти помощь.

Я слегка подпрыгнул от шипения гидравлических тормозов, когда рядом со мной остановился большой грузовик. Пассажирское окно опустилось, и пожилой мужчина с седыми волосами и седеющими усами наклонился и посмотрел на меня сверху вниз.

– Заблудился, сынок? Тебя подвезти?

Я посмотрел на дверь грузовика. На ней красовался логотип: "Martinez and Sons Construction and Hauling". Ниже был изображен мультяшный человек, бьющий кувалдой по стене. Подняв голову, я улыбнулся ему.

– Да, сэр, спасибо.

Я проснулся через пять часов, когда мы остановились на стоянке для грузовиков где-то в Неваде. Я планировал бодрствовать всю дорогу, но всего через несколько минут усталость взяла свое Я взглянул на Оливера Мартинеса, и он одарил меня белозубой ухмылкой.

– Я устал, но ты так спал. Мне нужно заправиться, принять душ и перекусить. После этого я отправлюсь в Калифорнию. Если хочешь ехать дальше, возвращайся сюда через час. Устраивает?

Я кивнул и, выйдя из машины, еще раз поблагодарил его за поездку. Я чувствовал себя разбитым от недостатка сна, но в остальном был в порядке. Мне нужно было решить, стоит ли просить помощи в этом месте или лучше ехать с Мартинесом дальше. Он казался очень милым парнем и наверняка постарался бы помочь, если бы мог, но я не хотел подвергать опасности других людей, если это возможно. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что мы находимся в довольно милом городишке. Я решил, что стоит осмотреться несколько минут, а потом уже решать, что делать.

Я прошел всего три квартала по улице, когда увидел вдалеке мерцающие огни. Кинотеатр. Подойдя ближе, я почувствовал, как у меня защемило в груди. Это был тот самый кинотеатр с картины Рейчел.

– Привет. Добро пожаловать в "Феникс".

Парень, стоявший у прилавка со сладостями, выглядел немного моложе меня, и хотя казался достаточно дружелюбным, выглядел слегка обеспокоенным.

– Если вы пришли на двойной сеанс фильмов ужасов, то, к сожалению, второй фильм идет уже минут тридцать. Я могу дать вам скидку в полцены, если захотите посмотреть.

Я покачал головой, стараясь не выглядеть настолько странным и сумасшедшим, насколько себя чувствовал.

– Нет, все в порядке. Я... узнал это место по картине, которую нарисовала моя подруга. Поэтому я решил спросить, не знаете ли вы что-нибудь о ней.

Он поднял брови и пожал плечами. – Ну это довольно странно. – Он улыбнулся и добавил: – Странно, но интересно. Кто она?

Сглотнув, я ответил.

– Ее зовут... ну, Рэйчел Донован.

Я ожидал, что он будет выглядеть удивленным, взволнованным или рассерженным, но сразу же понял, что это имя ничего для него не значит. Покачав головой, кассир снова пожал плечами.

– Простите, такой не помню. Я бы сказал, что вы можете спросить у владельца, но на этой неделе он в отпуске.

Кивнув, я задумался, что еще можно спросить, как сделать так, чтобы это место имело значение, как другие ее картины.

–Может, в этом месте есть что-то уникальное? Его история или что-то еще?

Парень усмехнулся.

– Дружище, ты явно не местный. Здесь очень скучно. Не только кинотеатр, но и весь город. – Нахмурившись в раздумье, он добавил. – Единственное, что я знаю об истории этого места, так это то, что здесь когда-то был дом, который сгорел. Это случилось в 1920-х или 30-х годах, тогда тут ещё и городом не было. Я больше ничего не знаю, но все равно готов поспорить, что это самое интересное, что здесь когда-либо происходило.

Я разочарованно вздохнул.

– Окей. Что ж, спасибо.

Я повернулся, чтобы уйти, когда парень снова окликнул меня.

– Эй, парень, извини, что не смог помочь больше. Если вернешься, я дам тебе скидку на фильм. Вдвое дешевле. Если меня не будет, передай им, что Маршалл разрешил.

Я помахал рукой и попытался улыбнуться, направляясь к двери с тяжелым сердцем. Зачем ты привела меня сюда, Рейчел? Что здесь может помочь?

Я снова вышел на улицу, остановившись посмотреть на яркие мигающие вывески театра, словно они собирались подать мне какой-то тайный сигнал, когда краем глаза заметил движение. Вдоль театра проходила аллея, которая уходила за него к... чему-то. Что бы там ни было, свет далекого охранного фонаря отбрасывал тени вдоль стены переулка, и эти тени двигались.

Вместо страха я почувствовал волнение. Рейчел привела меня сюда, и мне оставалось только верить, что это неспроста. Нужно искать…

Тени плясали из-за листьев, колышущихся на ветру, которого я не чувствовал. Дойдя до дальнего конца аллеи, я увидел, что за театром есть небольшой задний двор, обнесенный забором из цепей, а по другую сторону забора стоит дерево с картины Рейчел, с его темно-красной извилистой корой и пеной зеленых листьев, покачивающихся в ночном воздухе.

Я почувствовал прилив тепла в груди, и снова зазвучало далекое пение. Это было то самое место. Особое дерево, которое невозможно найти, если только оно само не захочет, быть найденным. Оно стояло на краю небольшого заросшего участка, окруженного со всех сторон зданиями и дворами, о которых почему-то забыли, когда делили эту землю, и, несмотря на его расположение, у меня было отчетливое впечатление, что я первый, кто увидел его за очень долгое время.

Я полез через забор. Колючая проволока впилась в ногу и разорвала штанину, когда я перевалился через верх. Выступило немного крови, но я почти не замечал этого. Теперь я чувствовал запах дерева, и это был насыщенный, приятный аромат, не похожий ни на один из тех, что я чувствовал раньше. Потянувшись к нему, я почувствовал, что пение становится громче, когда я прикасаюсь к нему. Я почувствовал себя сильнее и меньше боялся, а когда увидел свет, открывающийся у его корней, не задрожал, а улыбнулся.

Под деревом обнаружился скрытый туннель. Туннель, наполненный сладким воздухом, похожим на запах дерева, но в то же время отличающимся от него. И в туннеле не было темно – нет, совсем не было. Он светился своим собственным золотистым светом, который звал меня, побуждал идти вперед. Пока я оглядывал темный участок, начался дождь. У меня мелькнула мысль, что я покидаю этот мир.

И оказалось, что я совсем не против этого.

***

Туннель продолжал расширяться, полого спускаясь вниз, и был достаточно высоким, чтобы я мог пройти в него, не наклоняясь. Корни дерева уходили все дальше и дальше, пронизывая грунтовые стены по мере того, как я шел дальше и дальше. Оглянувшись, я увидел, что туннель за мной закрылся, но меня это не удивило.  Единственный путь, который имел значение, был путь вперёд.

Я шел, наверное, несколько часов, но не чувствовал ни усталости, ни голода. И не беспокоился, что заблудился, хотя не имел ни малейшего представления о том, где нахожусь и куда иду. И все же я почувствовал прилив счастья и волнения, когда свернул за угол и увидел что-то в туннеле впереди. Подойдя ближе, я понял, что это кирпичная стена, но как только я начал думать, что нашел тупик, стена исчезла, открыв темную комнату.

Я остановился на краю туннеля, глядя на пол того, что выглядело как подвал. Он был пуст, но в свете дерева я смог различить что-то нацарапанное на полу. Это была цифра два. Вспомнив картину Рейчел с театральными креслами, я почувствовал, как участился пульс, а затем вышел в комнату.

Это был пустой подвал дома, и, поднявшись по лестнице и открыв дверь, я увидел, что остальная часть дома тоже пуста. В доме не горел свет, но яркие солнечные лучи лились через все окна, а вдалеке слышался шум волн, разбивающихся о берег. Мне хотелось выйти и посмотреть, где я нахожусь, но я заставил себя сначала проверить дом на наличие людей или подсказок. Но их не было. В доме не было никаких признаков присутствия людей, кроме номера, выцарапанного на полу внизу.

Когда я вышел на улицу, в носу у меня защипало от соленого воздуха. Дом находился недалеко от пляжа на небольшом необитаемом острове, и я с удивлением поняла, что узнаю его на картине Рейчел. Сойдя с крыльца, я не увидел никаких признаков присутствия людей, но я был не совсем один. Ведь на некотором расстоянии от дома стояло дерево.

Я знал, что это не может быть то же самое дерево, что и на заброшенном участке, но в то же время четко знал, что это оно. Или, по крайней мере, другая часть того же дерева, которое прокладывало туннели и появлялось в моем мире и в этом.

Ведь эта мысль пришла мне в голову, как только я вышел из дома. Я не думал, что это мой мир. Не совсем. Вдалеке виднелся остров побольше, и на нем могли быть люди. Отели, машины и самолеты. А может, и нет, может здесь этих вещей не существует. В любом случае, моя новообретенная интуиция становилась все сильнее, и я мог сказать, что... как это называется? Кон... нет, текстура вещей как-то отличается, хотя бы немного. Не плохо и не страшно, просто все в ней по-другому.

Тем не менее, после пары часов исследования острова и осмотра дома я начал чувствовать себя ужасно одиноким, даже рядом с деревом. Я решил вернуться в туннель и продолжить путь. Стена подвала исчезла, когда я подошел к ней, и я снова вошел в туннель.

Спустя некоторое время я обнаружил вторую версию дома. Как и в первом случае, стена исчезала, превращаясь в подвал, но этот был далеко не пустым. Это была какая-то мастерская, полная незнакомых мне инструментов. Я опустил взгляд и увидел на полу нацарапанное "43". Кто это делал? И почему?

Я собирался исследовать дом, на этот раз более осторожно, поскольку, похоже, здесь были люди, но тут я замер. У кирпичной стены, рядом с небольшим штабелем досок, лежала кувалда. Стараясь не шуметь, я подкрался и поднял ее, после чего направился обратно в туннель.

До того как папа умер, он любил охотиться. Я был тогда ребенком, никогда не ходил с ним и не помню почти ничего из того, на кого он охотился, но знаю, что у него была старая гончая, которая жила у него еще до моего рождения. Собака любила только его – ну, его и то, что он выслеживал что-то. Когда Рокер (его звали Рокерфеллер) улавливал запах, он словно впадал в транс. Он шел и шел, то в одну сторону, то в другую, и, глядя на него, казалось, что пес в припадке – потерян и уверен одновременно. Но что бы Рокер ни знал или не знал, он всегда находил то, что искал.

Сейчас я чувствовал себя Рокером. Я двигался все быстрее и быстрее, проходя то один, то другой поворот. Мне казалось, что я иду по следу чего-то или путешествую по воспоминаниям, которых у меня не было. Крепко сжимая кувалду, я слышал нарастающий гул далекой музыки в своей голове, когда повернул за последний угол, а потом все стихло.

Там была еще одна кирпичная стена, и по мере моего приближения она рассыпалась.

Это была еще одна подвальная комната, но гораздо меньше. В ней стояли стол, комод для одежды и старая металлическая кровать, разобранная на части. У дальней стены женщина долбила металлической ножкой кровати по старому кирпичу. Я почувствовал, что у меня начинает плыть голова.  Она повернулась и посмотрела на меня расширенными от удивления и страха глазами… кувалда выскользнула из моей руки, я едва мог дышать, но смог вымолвить лишь одно слово.

– Рейчел?

Женщина смотрела на меня, уже не так испуганно, но все еще настороженным. Ножка кровати была частично приподнята в знак предупреждения.

– Да? Я тебя знаю?

Это была она, но не такая в то же время. Эта Рейчел была на несколько лет старше, и хотя в данный момент она выглядела напряженной и растерянной, в ее глазах не было той тихой грусти, которую я привык распознавать, наблюдая за ней в монитор. И все же я не знал, как ответить на ее вопрос, чтобы не показаться жутким или сумасшедшим. Я секунду смотрел на нее, не понимая, что происходит, когда она задала другой вопрос.

– Ты ведь вышел из туннеля под деревом, верно?

Я кивнул, благодарный за то, что на этот вопрос могу легко ответить.

Изучая меня, она продолжила.

– А откуда ты пришел? До туннеля, я имею в виду.

Я покраснел, пытаясь подобрать нужные слова.

– Ну, я родом из Техаса. То есть изначально.

Она на секунду усмехнулась, но быстро взяла себя в руки и попыталась снова выглядеть серьезной.

– Да, хорошо. Но... ты знаешь, как устроено дерево? Как ты узнал о туннеле? Как ты сюда попал?

Вздохнув, я потёр лоб и просто начал рассказывать.

– Послушай, я знаю, что это прозвучит безумно, но у меня была работа – наблюдать за женщиной, запертой в комнате, и этой женщиной была ты или другая версия тебя, и она попросила меня о помощи, а я не смог ей помочь, и тогда они забрали меня, и я узнал, что она давно мертва, но может видеть меня в будущем, а потом они поместили в меня что-то из дерева, которое было в ней и убило ее, а потом я сбежал, а потом я понял, куда идти, чтобы найти дерево с помощью вещей, которые она нарисовала, и я каким-то образом знал, как идти в туннелях, чтобы найти разные места, и я почти уверен, что туннели ведут в разные миры, и я раздобыл эту кувалду, а потом я...

– Подождите. Черт возьми. Сделай вдох. Ты сейчас потеряешь сознание. – Она снова улыбалась, и на этот раз не пыталась это скрыть. Она оглядела то, что осталось от кровати, затем посмотрела на кувалду, лежащую на полу. – И ты говоришь, кувалда?

***

БАМ

– Так что да, я тебе верю.

БАМ

– Я тоже была в тех туннелях. Мой бывший парень обманом заставил меня переехать сюда, и привязал меня к дереву.

БАМ

– Ну, не в буквальном смысле. Занять его место в качестве... чего? Друга дерева или что-то в этом роде? Я не знаю. Все это довольно хреново, и я не понимаю всего этого.

БАМ

– Но что я точно понимаю, так это то, что этот ублюдок замуровал меня здесь. Сначала я думала, что со временем смогу выковырять несколько кирпичей, но нет. На этот раз он обложил меня снаружи слоем бетона. Старый добрый Фил. Или Джастин. Или как его там. Сейчас я думаю о нем в основном как о мудаке.

БАМ

Продолжение >>

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Дмитрий Березин специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Чувствуя на себе пристальный взгляд камеры на потолке, я подошел к двери в раздевалку. Мой телефон лежал в шкафчике, и, перепутав первый раз кодовую комбинацию, мне удалось таки открыть дверцу и достать его. Крепко сжимая смартфон, я пытался незаметно прижать его к себе, но понимал, что в этом мало смысла. Если они все знают, мне не удастся ничего скрыть. Нужно было действовать быстро, успеть передать сообщение людям, которые могли бы помочь Рейчел, до того, как Они доберутся до меня.

Войдя в комнату наблюдения, я открыл камеру на телефоне и нажал кнопку записи. Раздался тихий писк, и, убедившись, что запись идет, я повернул камеру на себя.

– Меня зовут... меня зовут Томми. Томас Калхун. И моя работа – наблюдать за женщиной, запертой в комнате. Это не шутка, не фильм и не... да что угодно. Это реальность. В течение трех лет моя работа заключалась в том, чтобы сидеть в этой комнате… –  Медленно проведя камерой по комнате, запечатлел дверь в ванную, кулер с водой, стол с мониторами, клавиатурой и блоком кнопок. – ...и смотреть трансляцию с женщиной, запертой в комнате черт знает где.

Я подошел ближе к столу и убедился, что монитор с изображением Рейчел работает четко и находится в фокусе.

– Сначала я не знал, что эта женщина – заключенная... или я обманул себя, решив, что это не так, потому что деньги были хорошими. Так или иначе, теперь я знаю, что она в плену. Она в опасности, и я тоже.

Задержавшись на видео с ней еще на несколько секунд, чтобы убедиться, что видна каждая деталь, я снова перевел камеру на себя. Нужно было торопиться, иначе видео могло получиться слишком большим и стало бы долго загружаться. Я старался сохранять спокойствие, но по мере того, как продолжал снимать, чувства одолевали меня и я в конце концов разрыдался.

– Пожалуйста, помогите ей. Я не знаю, где она находится. Я не знаю, у кого она, потому что не знаю, на кого я на самом деле работаю. Но они плохие люди, и она в опасности. Все, что я знаю, это то, что я работаю в здании в [отредактировано] прямо за пределами Сан-Антонио. Мне известны имена только двух людей, связанных с этим местом. Человек, который нанял меня – мистер Соломон. И человек, у которого может быть работа, похожая на мою... Чарли Джефферс... нет, кажется, Джеффрис. Я не знаю, реальные ли это люди... то есть, я не знаю, настоящие ли это имена. Пожалуйста. Я знаю, как это звучит, но я не сумасшедший. Просто приезжайте сюда, осмотрите комнату. Выясните, где она, и помогите ей. И...

Я услышал приглушенный звук открывающейся наружной двери в раздевалку и судорожно нащупал кнопку остановки записи. Куда жать чтобы отправить? О нет, как мне... вот оно. Нажимая кнопку "Поделиться" я почувствовал, как поднимается новая паника. Кому отправить? У меня было всего несколько контактов, и я просто выбрал их все сразу. Может быть, хотя бы один из них воспримет это всерьез и обратится за помощью. Услышав, как за спиной открывается дверь в комнату наблюдения, я нажал кнопку "Отправить".

“Не подключен к сервису передачи данных или WiFi. Пожалуйста, попробуйте еще раз, когда восстановите связь.”

Что? Нет, нет, нет, нет...

Обернувшись я увидел, что в комнату вошел мистер Соломон. Его сопровождали двое крупных мужчин в темных костюмах, похожих на телохранителей или что-то вроде того. Подняв палец, он указал им в мою сторону.

– Здесь не ловит связь, Томас. Но тебе здесь никогда бы и не понадобилась связь, если бы ты соблюдал правила.

Они взяли меня без труда. Я попытался добраться до ванной и закрыть дверь, но двое охранников остановили меня и уложили на пол. Они надели... как это называется? Застежки на руки и ноги, после чего натянули на голову черный мешок. Затем меня вынесли из комнаты, и видимо засунули в кузов фургона, который подъехал прямо к зданию. Я лежал на тонком, странно пахнущем коврике, который покрывал твердый металлический пол.

Кто-то еще сел в фургон и спросил, куда мы едем. Может, они просто заберут меня и отпустят Рейчел? Сверху раздался короткий смешок, а затем голос мистера Соломона, который сказал мне, что все объяснит, когда мы приедем туда, куда направляемся. А пока, сказал он, мне нужно расслабиться. Это будет долгая поездка, и мне следует отдохнуть.

Я хотел было сказать что-то еще, но шею пронзила острая боль. Мне что-то вкололи. Я чувствовала себя очень странно, но нужно было оставаться в сознании. Я должен был попытаться сбежать, должен был...

– И снова здравствуй, Томас.

Я моргнул, оглядываясь по сторонам. Во рту пересохло, голова болела, но в остальном я чувствовал себя нормально. Более не связанный я лежал на мягком стуле, как во время визита к врачу.

Но это не был врачебный кабинет. Комната была большой, и, кроме мягкого стула, в ней стояли небольшая кровать, стол с монитором компьютера и несколько кресел. В одном из них сидел мистер Соломон.

Я медленно поднялся, растерянно глядя на него.

– Где она? С Рейчел все в порядке?

Мужчина улыбнулся.

– Ты действительно что-то из себя представляешь, Томас. Пытаешься быть героем, даже если не совсем знаешь, как. Я уважаю это. - Облизав губы, он слегка наклонился вперед. - На самом деле, я уважаю это настолько, что решил начать наши новые отношения с такой честностью, какая мне позволена. Некоторые из моих коллег не согласны с таким подходом, но знаешь что? Да пошли они. Это мой проект, и я считаю, что ты заслуживаешь знать, что происходит.

Приняв более серьезный вид, он встал и поднял пистолет, который небрежно держал на коленях.

– Но прежде чем мы перейдем к деталям, не хочешь ли ты увидеть Рейчел?

Я сполз со стула и кивнул, едва не упав. Ноги все еще подкашивались от того, что они мне вкололи, но я не обращал на это внимания.

– Да, прошу. Позвольте мне увидеть ее. Настоящую.

Мистер Соломон негромко рассмеялся и жестом указал на соседнюю дверь.

– Да, реальность всегда лучше. Она там, в соседней комнате.

Спотыкаясь, я двинулся вперед, ноги уже лучше слушались меня. Подойдя к двери я взялся за ручку и она легко повернулась. Я ожидал, что дверь приведет в ее спальню, но вместо этого она открылась в другую комнату, очень похожую на ту, в которой я был, хотя вещи в ней были другими. Стены были заставлены странными машинами, а в глубине комнаты стоял большой... аквариум? Это был большой цилиндр, выше меня ростом, заполненный какой-то серой жидкостью. В глубине этой жидкости был виден силуэт.

– Давай, Томас. Не стесняйся, иди и посмотри. Ты заслужил это.

Желудок болезненно сжался от слов мистера Соломона и от той подлости, которая в них прозвучала. Ноги снова налились тяжестью, но на этот раз не от наркотиков.

Шагнув вперед, я увидел, что это человек. Или, по крайней мере, было человеком, потому что при одном только взгляде на него было ясно, что человек мертв. Тело очень хорошо сохранилось, но кожа местами вздулась. О Боже, нет-нет-нет. Волосы, которые, как водоросли, плавали перед лицом, отдрейфовали в сторону, когда я подошел к стеклу. Это была Рейчел, смотрящая на меня мертвыми глазами.

– Убийца!

Повернувшись я побежал на Соломона. Прозвучал выстрел. Внезапно я оказался на земле, в конвульсиях, а он подошел ближе.

– Не волнуйся, Томас. Это не убьет тебя. Просто ты не сможешь двигаться некоторое время. – Послышались шаги, а конвульсии стали стихать. – Поднимите его и отнесите в другую комнату.

Я почти ничего не чувствовал, пока меня несли обратно к стулу с мягкой обивкой и укладывали в него. На этот раз меня пристегнули, но я догадался, что это скорее для того, чтобы я не упал, потому что я не мог пошевелить ничем, кроме головы, да и то совсем чуть-чуть. Я почти ничего не видел из-за слез, но различил размытые очертания Соломона, сидевшего передо мной.

– Прежде чем ты спросишь... ну, когда ты снова сможешь что-то спросить, да, это Рейчел. Не фальшивая Рейчел, не манекен и не какой-то трюк. Как я уже сказал, время уловок прошло. Настало время правды.

Слегка нахмурившись, он продолжил.

– Томас, я понимаю, что показать тебе это, продемонстрировать ее тело в таком виде может показаться очень жестоким. Сейчас ты можешь ненавидеть меня за это. Я бы понял, если бы это было так. Но ты назвал меня убийцей, и, по крайней мере в данном конкретном контексте, я считаю это несправедливым, потому что я не убивал Рейчел. По правде говоря, я работаю в этом проекте всего семь лет. – Он жестом указал на дверь позади себя. – А Рейчел мертва уже более восьми.

Мои глаза раскрылись так широко, как будто готовы были выпрыгнуть из орбит. Это была еще одна ложь. Еще больше уловок. Все это… О Боже...

– Ты знаешь, что такое дистанционное наблюдение? – Он закатил глаза. – Извини, конечно, ты не можешь сейчас говорить. Я просто предположу, что не знаешь. Дистанционное наблюдение – это широкий термин для обозначения способности видеть вещи, которые находятся далеко от нас физически, знать то, что мы не должны знать с помощью наших обычных пяти чувств. Некоторые называют это экстрасенсорными способностями, хотя существует несколько школ толкований того, как и почему это работает.

Его глаза пристально смотрели на меня.

– Потому что это действительно работает, Томас. Различные правительства и частные организации изучали это в течение очень долгого времени, и хотя публично это всегда высмеивается как псевдонаука и глупое суеверие, реальность такова, что некоторые люди обладают врожденной способностью... то есть это происходит само собой... каким-то образом видеть другие места. Рейчел была одной из таких людей. Она попала в программу, когда ей было семнадцать лет, и ее вычислили в ходе предварительного отбора, который проводился как психологический тест, за который хорошо платили. Рэйчел просто хотела заработать немного денег. Через три месяца после того, как ее признали хорошим кандидатом, ее взяли, и после периода первоначальной адаптации она стала в основном послушным сотрудником, который быстро поднялся на вершину нашего пула талантов.

Соломон сложил руки на коленях.

– Я знаю, что ты заботился о ней, Томас, поэтому думаю, что этим стоит поделиться. С Рейчел никогда не обращались плохо, если не считать ее заточения и случайных испытаний, которые были мягко говоря неприятными. Нет, мы все дорожили ею. Она была чрезвычайно талантлива, не только как дистанционный наблюдатель, но и как художник. Именно так она передавала увиденное. Когда она рисовала, то впадала в почти трансовое состояние, а когда заканчивала, то дарила нам картину из образов и слов, которая давала... так сказать, очень ценную информацию. – Он усмехнулся. – Если ты когда-нибудь задумывался, то вот почему мы всегда так заботились о том, чтобы картины никогда не показывались камере.

Роясь в карманах, он продолжил.

– Рейчел была настолько талантлива, что ее отобрали для новой программы, которая, по нашему мнению, могла бы значительно усилить или изменить ее способности. Мы ввели в ее тело нечто... чужеродное... Поначалу казалось, что ничего не изменилось. Если и было что-то, то лишь то, что точность ее дистанционного видения снижалась, что было проблемой и для нас, и для нее. Но потом мы поняли, что неправильно читали новые картины. Она могла видеть яснее, чем когда-либо. Просто она больше не была привязана только к текущим событиям. Теперь ее зрение выходило за рамки времени.

Он сделал паузу, и я понял, что ему нравится рассказывать эту историю. Этот ублюдок развлекался, делая паузы для придания драматизма. Я бы с большим удовольствием убил этого сукина сына.

– Хотя это сделало некоторые из ее картин менее полезными сразу, они стали гораздо более ценными, когда мы смогли их расшифровать. Какое-то время казалось, что все работает лучше, чем мы надеялись. - Его губы сжались. - Пока однажды, она показала в камеру картину. На ней было написано: "Пожалуйста, помоги мне, Томас". Это сразу же вызвало тревогу. Она знала, что нельзя показывать картины в камеру, а теперь пыталась с кем-то общаться? Мы не стали нарушать ее распорядок дня, но начали интенсивное расследование, чтобы выяснить, с кем она разговаривала. Был ли это один из ее кураторов? Один из техников? Кто-то из ее прошлой жизни? Но ничего не подтвердилось.

Откинувшись в кресле, Соломон с гордостью продолжил.

– Я был тем, кто первым предложил идею, что она, намеренно или нет, осознанно или нет, видит и разговаривает с кем-то в будущем. В то время я еще был внешним консультантом, но к тому времени у нас появилось еще больше странностей в ее поведении, включая второе сообщение с надписью: "Та девушка – не я". Моя теория имела определенный смысл, но очень быстро натолкнулась на серьезное препятствие.

Внедрение чужеродного материала прошло не так гладко, как мы надеялись, несмотря на то, что она была стабильна в течение почти трех лет после имплантации. То ли из-за нарастающего эмоционального расстройства и стресса, то ли просто по прошествии времени ее состояние внезапно начало ухудшаться. Ее работа становилась все более неустойчивой и труднопонимаемой, организм начал ослабевать. Мы внимательно следили за ее здоровьем, но это не имело значения. Через пять дней после написания картины "Эта девушка - не я" у нее внезапно остановилось сердце, и она умерла. Необъяснимым образом мы не смогли ее реанимировать.

Мужчина вздохнул.

– Это была большая потеря. И это потребовало корректировки моей теории. Исходя из всего, что мы знали, все равно получалось, что она с кем-то разговаривала. С кем-то, у кого был доступ к записи с камеры, и, скорее всего, с кем-то по имени Томас. Если Томас просматривал запись с камеры в будущем, как я полагал, то он должен работать на нас в будущем. – Он одарил меня улыбкой. – И независимо от того, верите ли вы в то, что будущее предопределено, или нет, я за то, чтобы протянуть ему руку помощи. Семь лет назад я начал проект "Томас". За это время я проследил за отбором и наймом сорока трех мужчин по имени Томас в нескольких разных местах, и все они выполняли одну очень специфическую работу. Просматривали видеозаписи с Рейчел с момента имплантации до момента ее смерти.

Я попытался заговорить, но рот по-прежнему не работал. Я хотел сказать, что он лжет, что это бессмыслица, что это очередной трюк... но, кажется, мне больше хотелось услышать это самому. Потому что я не считал, что он лжет. Я не думал, что это уловка. И мне казалось, что я начинаю понимать.

– Дело, конечно, было не в том, что они смотрели видео. А в том, как реагировали на происходящее там. Что они делали, и как это совпадало с тем, что Рейчел делала в ответ в прошлом. Тринадцать процентов уволились после первого дня. Тридцать восемь процентов нажали на красную или зеленую кнопку после первого сообщения с просьбой о помощи и указанием своего имени. Двадцать два процента пытались связаться с властями, не дойдя до стадии, когда была представлена "Мелани".

Соломон слегка покачал головой.

– Хотел бы я приписать себе заслугу в том, что ее представили, но это было не мое предложение. Мы предположили, исходя из сообщения "эта девушка - не я", что в какой-то момент тебе будет представлен двойник Рейчел, возможно, чтобы убить, отговорить или выяснить, что тебе известно. Но потребовалось несколько попыток, пока мы не почувствовали, что это хорошо отработано, и, как я уже отмечал, только двадцать семь процентов прошли этот путь. И все они провалили следующий тест.

Он указал на меня.

– Ее имя.

Мужчина прищурил глаза глядя на меня.

– Видишь ли, девушка, за которой ты наблюдал, талантливая, прекрасная девушка, чье тело сохранилось в соседней комнате? Ее звали Рейчел Донован. Мне всегда было интересно, общение Рэйчел с тобой это случайность или между вами существует какая-то связь. Когда ты назвал "Мелани" Рейчел, я понял, что мы наконец нашли того самого Томаса - ту далекую точку света, на которую наша Рейчел смотрела сквозь пространство и время.

Я сглотнул и обнаружил, что хоть немного, но чувствую язык. С трудом выговаривая слова, я выдавил из себя единственное слово.

– П-почему?

Соломон выглядел удивленным.

– Я думал, это уже ясно. Ты – наша единственная связь с одним из наших величайших сокровищ. Возможно, ты обладаешь схожими способностями, а может быть, она установила связь исключительно благодаря своему таланту и воле. Но в любом случае ты важен, и нам предстоит еще много работы.

Он встал и подошел к столу, где включил монитор. Когда экран ожил, я увидел, что на нем застыло изображение комнаты Рейчел – запись остановилась на том месте, где я закончил просмотр. Повернувшись ко мне, мужчина принял торжественный вид.

– Твоя задача досмотреть все до конца.

Потому что перед смертью Рейчел нарисовала еще несколько картин, и мы должны знать, что они означают.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Дмитрий Березин специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Выпустив ее из объятий и потирая глаза, я вернулся к попыткам дрожащей рукой отпереть дверь. Сердце колотилось, и мне все еще казалось, что я нахожусь в странном и удивительном сне, но когда мы вошли в квартиру и сели на диван в гостиной, я заставил себя сосредоточиться на самом важном вопросе.

– Как?

Мелани, до этого улыбающаяся, теперь  выглядела обеспокоенной и грустной.

– Томас, я знала что ты это спросишь и постараюсь ответить на этот вопрос. Все не так, как ты думаешь. И никогда таковым не было.

Новая острая волна страха прорезала мимолетную завесу радости.

– Что ты имеешь в виду?

На мгновение она зажала переносицу, смотря на пол, словно пытаясь понять, как сказать... что бы она ни хотела сказать.

– Томас... ты участвуешь в психологическом эксперименте. Я участвую в нем дольше, чем ты, как один из актеров, и до сих пор не знаю всех деталей. Я почти уверена, что им управляет какое-то правительственное агентство, и знаю, что они вкладывают в него очень много денег и времени, но зачем и почему... на это у меня нет точных ответов.

Я осознал, что нервно сжимаю кулаки. Нет, это было неправильно. Это не могло быть правильным. Это был какой-то трюк.

Мелани тем временем продолжала.

– Я знаю только то, что за тобой наблюдают как за долгосрочным объектом. Они разработали целый сценарий, по которому ты выполняешь секретную работу, наблюдая за кем-то... за мной... кто выглядит так, будто оказался в ловушке. Они дают инструкции и предлагают сделать выбор. У тебя на рабочем столе есть кнопки или что-то вроде того, чтобы принимать решения, не так ли?

Я слабо кивнул.

– Да. Красная. И зеленая. – прохрипел я, с комом в горле.

Она вздохнула и кивнула.

– Я думаю, они проверяют, будешь ли ты подчиняться. Какой выбор сделаешь, основываясь на своей морали, интеллекте и страхе. Это интересно, или, по крайней мере, я так думала, когда впервые присоединилась к ним шесть лет назад. Официально они никогда не рассказывали мне подробностей, только общую суть. Но люди болтают. Мы с другими актерами иногда что-то слышим и сплетничаем. - Она грустно улыбнулась. – Вот из-за этого я и начала чувствовать себя плохо.

Я прервал ее.

– Другие актеры?

Глаза Мелани расширились.

– О черт, да. Прости. Кажется, его до сих пор называют мистер Соломон? И другие тоже. – Я ошарашенно смотрел на нее. – В общем, долгое время это была обычная работа. Я проводила шесть часов в день, изображая из себя девушку, попавшую в ловушку, в основном притворяясь, что рисую или смотрю телевизор. Ну, знаешь, всякие скучные вещи...

Не сдержавшись, я снова перебил ее, с ненавистью ощущая обиду, дрожащую в моем голосе.

– Ты притворяешься, что рисуешь? Ты на самом деле не пишешь эти чудесные картины?

Теперь Мелани выглядела смущенной.

– Нет, прости. Из меня плохой художник. Зато я неплохо пою. – Она попыталась улыбнуться, но не смогла. Протянув руку вперед, Мелани коснулась моей руки. – Вот почему картины всегда повернуты так, чтобы их не было видно. Они нарисованы заранее. Все, что ты видишь, – это пустые холсты и готовые рисунки... ну, в общем все то, что я должна тебе показывать.

Лицо Мелани помрачнело, но она продолжала.

– Вот почему я решила нарушить правила и поговорить с тобой. Когда они начали внедрять  эти скрытые сообщения…  игры разума…  я забеспокоилась. Волновалась, что ты воспримешь все слишком серьезно. Что ты можешь пострадать или даже навредить себе. Как только ты ушел со смены, я поговорил с одним из парней из отдела видеослежки. Он рассказал как ты отреагировал и показал, что ты все еще находишься на парковке на соседней улице. Я приехала туда, увидела, что ты сидишь в машине, и почти собралась с силами, чтобы подойти к тебе, но испугалась. Испугалась, что меня поймают и уволят. Поэтому я припарковалась поодаль и ждала, хотела проследить за тобой и встретиться в другом месте, дать знать, что все в порядке.

Она смахнула слезы.

– Мне стыдно признаться, что я несколько раз почти уехала с парковки. Я не хочу терять эту работу, и я пыталась убедить себя, что с тобой все будет хорошо и  через день или два все придет в норму. Я могла бы заставить их изменить сценарий настолько, чтобы ты почувствовал, что мне не угрожает опасность, и перестал бы волноваться.

Я чувствовал как в моей груди начинает бурлить гнев.

– Что ж, это было мило с твоей стороны.

Она посмотрела на меня покрасневшими глазами.

– Знаю. Я ужасный человек. И мне очень жаль. Я вела себя как эгоистка и трусиха, но я ведь не ушла. А потом, когда я увидела, как Чарли выходит из здания, увидела, как ты бежишь к нему, чтобы поговорить, я поняла, что они еще больше накаляют ситуацию.

– Чарли?

– Черт, да. Прости. Чарли Джеффрис. Это еще один актер. В ранней версии эксперимента он играл мистера Соломона, но руководство решило, что у него недостаточно угрожающий вид, поэтому теперь он играет другие роли. На самом деле ты видел его не раз, его просто сложно узнать за костюмами и гримом.

Я все продолжал сжимать и разжимать кулаки. Все это было слишком. Я чувствовал себя мячиком, мечущимся между гневом и облегчением, смущением и растерянностью.

– Значит, все то, что он мне рассказал… Это все было только для того, чтобы напугать меня? Посмотреть, как я отреагирую?

Она кивнула, всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Да. Мне очень жаль. Вот почему я не выдержала и рассказала тебе. Я видела, как ты волновался, как был напуган, возвращаясь к своей машине.

Я отдернул руку от ее прикосновения.

– Что ж… спасибо… наверное. По крайней мере, ты остановила меня до того, как я обратился в полицию и я не предстану перед ними как посмешище. –Мне очень хотелось, чтобы она ушла, чтобы ее сочувствующие, огромные глаза больше не смотрели на меня. – Спасибо, что пришла и ввела меня в курс дела.

Я старался, чтобы голос звучал жестко и бесчувственно, но было ясно, что я совсем расклеился. Я встал и отвернулся от женщины, чувствуя на лице горячие слезы.

– Если не возражаешь, мне... мне нужно время, чтобы все обдумать. Это... это все очень сложно.

Прошло мгновение, и ее рука легла мне на плечо.

– Томас, тебе нечего стесняться. Они очень хороши в своем деле. Ты делал лишь то, что считал правильным. Потому что ты хороший человек.

Я пожал плечами.

– Мне казалось, что ты попала в беду, и хотел помочь.

Она мягко повернула меня к себе, и когда я поднял глаза, она улыбнулась и снова фыркнула.

– Я знаю, но и ты должен понять, что большинство людей не стали бы пытаться помочь. Не тогда, когда это означало бы увольнение или риск для жизни. И точно не ради незнакомца.

– Чтож, я все еще глупо чувствую себя, но рад, что это всё не по-настоящему. И рад, что ты в порядке. Что мы оба в порядке. – Сделав паузу, я снова поймал ее взгляд. – Мы в порядке, так? В безопасности, я имею в виду.

Она замешкалась, но кивнула.

– Да, я так думаю. Как я уже сказала, они много вложили в этот эксперимент, и тот факт, что они готовы зайти так далеко, как с тобой, наводит на определенные мысли, но я не видела никаких признаков того, чтобы кто-то пострадал. Думаю, худшее, что может случиться – это увольнение одного из нас или обоих.

Краска вновь прилила к моему лицу.

– О, не беспокойся об этом. Я собираюсь завтра написать заявление на увольнение. Наконец-то я смогу нажать на их чертовы кнопки. Как знать, может обе разом.

Я был в секунде от того, чтобы улыбнуться, но тут увидел выражение лица Мелани.

– Томас, пожалуйста, не делай этого. Не думаю, что они что-то с нами сделают но если ты завтра встанешь и уйдешь, они поймут, что я с тобой разговаривала. Вряд ли они следят за нами все время, но мы не знаем их возможностей. Ну, знаешь, слежка за мобильниками, спутники-шпионы, все такое. Я и так сильно рискую, просто находясь здесь, и не хочу, чтобы они узнали об этом.

Я сделал шаг от нее.

– Значит, ты хочешь и дальше получать деньги за то, что обманываешь таких, как я?

Мелани взяла меня за руку.

– Нет, не хочу. Но я не ожидала того, как изменился эксперимент, эту возможность встретиться с тобой... Я не хочу оставаться там надолго, но еще месяц или два, чтобы подкопить деньжат, понимаешь? Что скажешь теперь, когда ты в курсе дела и можешь больше не бояться и не страдать от увиденного на работе? – Она улыбнулась. – Думаю я могу сделать. Мы оба можем это сделать. Мы можем продолжать работать как будто ничего не происходило, заработать еще немного денег, а потом один из нас уволится, а через месяц второй. Как тебе такой вариант?

Я неуверенно пожал плечами. В этом был какой-то смысл, и, когда я успокоюсь, он, вероятно, станет еще больше. Мелани сжала мою ладонь.

– А когда все закончится, я хочу узнать тебя получше. Знаю, что играла роль, но по большей части я была самой собой, той за которой ты наблюдал все это время. Думаю, будет справедливо, если я тоже смогу узнать тебя получше. – Ее щеки покраснели. – Предполагаю, что такой вариант тебя заинтересует

Она еще крепче сжала мою ладонь, мой желудок затрепетал.

– Эм… то есть... да. Да, конечно, я бы очень хотел этого. Сколько нам еще ждать до новой встречи?

Мелани усмехнулась.

– Работай еще месяц или около того. Накопишь, сколько получится. А потом увольняйся. Я подожду еще две-три недели, а потом сделаю то же самое. А потом… – Она подняла глаза к потолку, размышляя об этом, и я снова поразился тому, как она прекрасна, даже если вживую она оказалась немного другой, не такой, как я себе представлял. –  Через три месяца после сегодняшнего вечера мы встретимся в это время в этом месте. И тогда мы начнем узнавать друг друга получше. Что думаешь?

Улыбнувшись в ответ, я кивнул.

– Звучит здорово.

Когда через пару минут она ушла, часть меня почувствовала злость из-за того что я отпустил ее, но конечно преобладало облегчение. Я был так измотан, хоть и невероятно рад, что с ней все в порядке и мы наконец-то встретились. Чувства смешались в голове. Мне нужно было время, чтобы побыть одному, подумать, успокоиться, а главное – отдохнуть.

Я даже не помнил, как заснул, а когда проснулся, понял, что будильник безуспешно звонит уже больше тридцати минут. Вскочив с кровати я помчался на работу, чтобы успеть на свою смену.

Уходя вчера, Мелани еще раз подчеркнула, что мы должны вести себя как обычно. Это означало не психовать, но и не вести себя так, будто ничего не происходит.

Если я вдруг перестану беспокоиться о ней, это будет подозрительно. Я пообещал, и она ушла после короткого объятия и поцелуя. Сейчас, когда я вспоминаю об этом сквозь дымку усталости прошедшей ночи, кажется будто это был всего лишь сон.

Однако на работу я шел с легким сердцем. Мне больше не нужно было волноваться или испытывать чувство вины за то, что я не помог Мелани, и было какое-то удовлетворение от того, что я наконец-то обманул людей, которые так долго обманывали меня. Кроме того, через три месяца я покончу с этим местом и смогу снова увидеть Рэй... Мелани. Узнать ее ближе.

Ведь все эти месяцы я наблюдал за ней только на экране монитора.

Сев за рабочий стол я увидел, что она еще спит. Возможно она устала прошлым вечером не меньше моего. Чуть позже она проснулась и взяла в руки книгу. На мгновение я улыбнулся, но тут же одернул себя. Я должен был волноваться, а не улыбаться, как влюбленный. Я должен был держать себя в руках, чтобы у Мелани не было проблем.

Через час или около того она начала работать над очередной "своей" картиной. Наблюдая за ее движениями, я поражался тому, как реалистично все выглядит. С моего ракурса было трудно разглядеть подробности, но я мог бы поклясться, что у нее на кистях были краски и она действительно рисовала все, что было на холсте. Меня проняла гордость за нее. Она действительно отличная актриса. Она не только не подавала никаких признаков того, что мы встречались и разговаривали, но даже внешне выглядела в комнате несколько иначе, чем у меня дома. Я предположил, что именно это она имела в виду, говоря "играть роль".

Моя смена подходила к концу, и, хотя мне не хотелось уходить с работы, я должен был признать, что моему телу нужно еще немного поспать. Пытаться весь день следить за своими реакциями было утомительно, и я с ужасом ждал следующих нескольких недель. Взглянув на экран я понял, что она закончила рисовать. Я ожидал, что она просто пойдет и займется чем-то другим, но вместо этого она взяла холст за края и осторожно перенесла его на диван. Поначалу она загораживала  картину собой, но потом отошла в сторону и я увидел, что там нарисовано.

Это было изображение огромного дерева. Кора была темно-красной, а огромный извилистый ствол распадался на дюжину ветвей. Ветви были покрыты листьями такого насыщенного зеленого цвета, что они напоминали мне скорее грозовые тучи, чем верхушку дерева. Как и все картины, эта меня тронула, даже теперь, когда Мелани сказала мне, что не рисовала их. Само изображение в сочетании с цветами и мелкими деталями... они действительно были потрясающими.

Если присмотреться, то можно было увидеть, что в ветвях дерева сидят несколько маленьких дроздов. Это было забавно, но они выглядели почти как...

Казалось, что из витиеватых мазков на их крыльях можно было составить слова.

Сердце начало бешено колотиться, но приходилось сохранять спокойствие. Не было смысла вести себя глупо. Я знал, что все это игра, и мне просто нужно было играть свою роль. Тем не менее, обеспокоенный я хотел бы знать, что это за слова. Я прищурился, исследуя птиц справа налево и сверху вниз.

Та 

девушка 

не 

я 

Оторвав взгляд от картины, я увидел, что Рейчел испуганно смотрит на меня.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Дмитрий Березин специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Но стоило ли нажимать на зеленую кнопку? Мои руки метнулись к металлической коробке на столе, но я все же колебался. Никогда не любил нарушать правило, к тому же неизвестно что последовало бы за таким проступком здесь. Если они действительно держат ее в плену, то они определенно очень плохие люди. Но я этого не знал. Может, они были хорошими, а она – плохой. Я просто...

Я снова посмотрел на монитор, впервые после того, как прочитал эти слова. Рейчел уже убирала картины с дивана, как будто знала, что сообщение получено. Держа по холсту в каждой руке, она смотрела в камеру, перемещаясь по комнате, и мне казалось, что ее глаза смотрят прямо на меня. С тяжелым чувством, я убрал руку от кнопок.

Нет. Я не считал ее плохой. Я наблюдал за ней уже долго. Мне казалось, что я знаю ее, и распознал бы в ней отпечаток зла. Как ни странно, в каком-то смысле она была моим другом. И я собирался помочь ей.

Остаток смены я провел, пытаясь вести себя нормально и думая, что делать. Я знал, что тот, кто наблюдал за мной, мог заметить картины или увидеть, как я себя веду, но я не должен был беспокоиться об этом. Я старался вести себя спокойно и думать, чем могу помочь девушке.

Единственные люди, с которыми я встречался на этой работе, – пара человек, принесших мне анкеты, и мистер Соломон. Ни с кем из них я не мог связаться, кроме как через кнопки. Зарплату мне платили на карту, я никогда не сталкивался ни с кем из тех, кто работал в комнате наблюдения.

Эта мысль заставила меня на секунду остановиться. Мне всегда казалось странным, что я никогда не сталкивался с кем-то, когда приходил или уходил – с тем, кого я подменял, или с тем, кто подменял меня. Я всегда считал, что где-то должны быть другие люди, другие комнаты наблюдения, и они просто поставили расписания так, чтобы сменщики не сталкивались друг с другом. И да, я по-прежнему был уверен, что есть и другие.

Отчасти я думал так потому, что не только я пользовался своей комнатой наблюдения. Кулер с водой, туалетная бумага, мыло – они, как будто, заканчивались быстрее, чем если бы я пользовался ими в одиночку. Если это правда, то, возможно, я смог бы выяснить, кто мой сменщик, и, возможно, рассказать ему, что случилось, не опасаясь так, как тех, на кого мы работали.

В тот вечер я отпросился с работы в восемь, и вместо того, чтобы перекусить и пойти домой, я проехал на машине вокруг квартала, а затем припарковался на улице у здания, где я работал. Пока меня не было, ничего не изменилось: не было ни новых машин, ни чего-либо еще, – и если я был прав, никто не пришел бы на смену, пока начальство не убедилось бы, что я ушел.

Так что я сидел и ждал.

Я устал, улица была довольно пустой и скучной, но я был слишком взволнован и напуган, чтобы заснуть. Каждый раз, когда проезжала машина или кто-то шел по тротуару, я вскидывался. Все время представлял, как подъезжает внедорожник или фургон. Из него выходят мужчины, вытаскивают меня из машины и везут черт знает куда, например, туда, где держат Рэйчел, чтобы убить меня или пытать. Полдюжины раз я почти решался завести машину и уехать, но каждый раз вспоминал, что она одна в той комнате. Кроме меня, ей некому было помочь, и нужно было попытаться.

Через два часа толстый лысеющий мужчина припарковался неподалеку и направился к зданию. Как только увидел, что он отпер дверь и вошел, я распахнул дверь машины, чтобы поговорить с ним. Но тут же остановился. Нужно быть умнее. Я не знал, где находится начальство, но был уверен, что в раздевалке и снаружи здания есть скрытые камеры. Если я побегу туда и столкнусь с этим парнем, они точно узнают, что я что-то задумал.

Вздохнув от досады, я закрыл дверь и подождал, пока закончится его смена. Я подумывал о том, чтобы сесть ему на хвост, как в кино, но боялся, что просто потеряю его или нарвусь на засаду. Поэтому я стал ждать, пока он не дойдет до своей машины, надеясь, что она припаркована достаточно далеко, чтобы не попадать под обзор камер.

Так я встретил человека, представившегося Чарльзом Джеффрисом.

– Эй... Эй, парень, можно тебя на минутку?

Он стоял ко мне спиной и только рассеянно махнул рукой, не поднимая глаз.

– Извини, у меня нет денег. Хорошего… – Он оглянулся на меня и замер. – О Боже. Нет. Нет. Уходи, парень. Нам нельзя разговаривать.

Я видел, что он напуган, но не мог просто отпустить его. Шагнув вперед, я захлопнул дверь его машины, отрезая пути отхода.

– Так ты знаешь, кто я? – Я старался сдерживаться, но по голосу было слышно, как насколько я зол.

Он дернул дверь, но я все еще держал ее, и я оказался сильнее. После второго, куда менее уверенного рывка он обернулся, напряженный и усталый.

– Да, я знаю, кто ты. Ты работаешь здесь так же, как и я. И я говорю тебе, что мы не должны разговаривать. Мы не должны были встречаться, никогда.

Я нахмурился.

– Мистер Соломон не говорил мне об этом. Он никогда не говорил, что это одно из правил.

Мужчина покачал головой.

– Мистер Соломон. Да. Есть много правил, о которых тебе не скажут. Держу пари, тебе не сказали и за чем именно ты будешь наблюдать, прежде чем ты согласился на работу, не так ли? – Я просто опустил глаза, а он продолжил. – Вот и мне тоже.  Я здесь уже десять лет. Видел, как другие приходили и уходили, обычно потому, что нарушали правила, те самые, о которых им не говорили. Единственная причина, по которой я все еще здесь, – это то, что я держу голову опущенной, а рот закрытым. – Он ткнул в меня пальцем. – Тебе следует сделать то же самое, если еще не слишком поздно.

Я почувствовала, как мой желудок скручивается в холодный узел.

– Слишком поздно?

Мужчина потер лицо.

– Парень, неужели ты думаешь, что они не знают, что мы разговариваем? Думаешь, они хоть о чем-то не знают? – Он оглянулся на здание, с печалью и страхом в глазах. – Черт, да ты уже убил нас обоих.

Покачав головой, он оттолкнул меня и открыл дверь машины.

– В любом случае, я больше не буду рисковать. Тебе нужно перестать задавать вопросы и просто делать свою работу. Полезнее для здоровья.

С этими словами он сел в машину. На этот раз я не пытался его остановить. Хотя меня и так беспокоили мысли именно о таком развитии событий, услышать подтверждение из уст другого человека было немыслимо. Что мне теперь делать? Возможно, он знал не больше, чем я, а даже если и знал, что как быть с тем, что он мне сказал?

Я вернулся к машине с тяжелым сердцем. Все еще испуганный, но не только. Мне было грустно и стыдно. Я хотел помочь Рейчел, но не знал, как. Я не собирался сдаваться, но пока ехал домой, не смог придумать, что делать дальше. Это не было фильмом. И я не был главным героем. И единственное, что мне оставалось, – это обратиться в полицию, которая может быть под контролем тех, на кого я работаю, или попытаться самому добыть доказательства, что девушку держат в плену.

Припарковав машину и войдя в здание своей многоэтажки, я принял решение. Если за ночь я не придумаю получше, придется осуществить обе идеи.

Я решил нарушить главное правило: не проносить ниче внутрь комнаты наблюдения. Если бы получилось записать Рейчел на видео, записать то, как она заперта в ловушке, я рассказал бы все, что знаю. Я разослал бы  его по электронной почте во все газеты, сайты и интернет-каналы, какие только смогу придумать. Потом я бы пошел в полицию и отдал им копию, если мне удастся продержаться так долго и не попасться. Может быть, если я все это сделаю, даже если меня поймают, кто-нибудь поможет Рейчел.

Меня переполняли тревога и страх при мысли о том, что меня могут изувечить или убить. Какая-то часть меня твердила, что я должен просто делать то, что мне говорят, и надеяться, что все обойдется. Но я не смог бы жить дальше, если бы поступил так. Даже если я все испорчу, все равно нужно было попытаться. Я был так поглощен мыслями, что не услышал, как кто-то подошел, пока я возился отпирал дверь своей квартиры.

– Томас?

Я обернулся. У меня подкосились ноги. Должно быть, я спал или сходил с ума. Я схватился за ручку двери, чтобы удержаться на ногах, и посмотрел на стоящую передо мной женщину. Это не могла быть она, но почему-то так оно и было.

– Рейчел?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Дмитрий Березин специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я почти забыл обо всем этом, пока через месяц мне не позвонили и не сказали, что я перешел на второй этап конкурса. Мне снова назвали адрес и время, и когда я приехал (на этот раз это был другой красивый офисный парк в двадцати милях от первого), меня встретил человек, представившийся мистером Соломоном. Он провел меня в большую комнату, где стояли кресло и стол. На столе стояли два больших монитора, клавиатура и мышь, а также прикрученная металлическая коробка с двумя огромными кнопками на ней: красной и зеленой.

Он сказал мне, что эта комната – модель моего будущего рабочего места,ну если соглашусь на эту работу. Далее он описал мне суть работы.

Я буду работать семь смен по шесть часов каждую неделю. Все в общем-то звучало просто. Приходить на работу на десять минут раньше и входить во внешнюю зону, похожую на раздевалку. Найти свой личный шкафчик. Сложить туда все вещи и переодеться в предоставленную форму. Я ни при каких обстоятельствах не должен проносить в наблюдательную комнату никаких собственных вещей. Ни при каких обстоятельствах не должен брать с собой из комнаты наблюдения никаких предметов.

Что касается того, что я должен был делать в комнате наблюдения, мне сказали, что на мониторе слева будет постоянно показываться прямая трансляция с камеры высокой четкости в удаленном месте. Моя задача заключалась в том, чтобы просто наблюдать за камерой. Раз в час я должен был садиться за компьютер, подключенный к правому монитору, и вести краткий журнал, описывая все интересное, что произошло за последний час. У меня не было ни ручек, ни карандашей, ни бумаги, и я ни в коем случае не должен был пытаться делать какие-либо письменные заметки о работе.

Что касается красной и зеленой кнопок, то красная кнопка должна была использоваться только в случае крайней необходимости. Это означало, что на видео или в моем рабочем пространстве произошло что-то, требующее посторонней помощи. Зеленую кнопку нужно было нажимать, если я видел на видеозаписи что-то особенно примечательное. Это должно было сообщить другим людям, что, по крайней мере, на мой взгляд, происходит что-то интересное. Соломон подчеркнул, что, хотя мне предоставлена свобода действий, я должен использовать эту кнопку только в том случае, если и когда происходит что-то "действительно важное".

Он указал на камеру на потолке комнаты, в которой мы находились и сказал, что в реальной комнате все будет точно так же. За моей работой будут наблюдать, и другие люди тоже будут следить за комнатой по видеоканалу. Он сказал, что я всего лишь резерв на случай, если другие системы выйдут из строя. Затем он ухмыльнулся и спросил, знаю ли я, что он имеет в виду под резервом.

Я кивнул, стараясь не показывать своего раздражения. Я не очень хорошо разговариваю с людьми, поэтому иногда они думают, что я тупой. Ничего страшного. Пусть и этот так думает, если будет хорошо платить.

А платили очень хорошо. Тридцать пять долларов в час.

Это меня встревожило. Я уже думал, что это какой-то психологический эксперимент или секретная правительственная работа, что вполне меня устраивало. Но такие деньги за то, чтобы сидеть и смотреть на экран? Мама всегда говорила мне, что если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, то опасения, скорее всего, не напрасны, а это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Я спросил, не буду ли я делать что-нибудь незаконное. Соломон рассмеялся и ответил, что нет. Я спросил, не пострадает ли кто-нибудь. Он снова покачал головой – нет. Он сказал, что причина, по которой они так много платят, заключается в том, что им нужны сотрудники, которые будут мотивированы на профессиональную работу и будут вести себя осмотрительно. Работа, которую они выполняли, была важной, но по разным причинам ее нельзя было обсуждать. Если бы я согласился на эту работу, мне пришлось бы подписать бумаги, обещающие, что я никогда не буду обсуждать свою работу в этом месте, иначе на меня могут подать в суд или посадить в тюрьму. Я нарушаю это обещание только сейчас, из-за того, что произошло.

Как вы понимаете, я согласился, но поскольку они хотели, чтобы я сразу же приступил к работе, мне пришлось уволиться из магазина без предупреждения. Мне было не по себе от этого, но я радость от получения хорошего места перевешивала. Работа должна была приносить много денег и казалась достаточно легкой, хотя и немного скучной. Меня беспокоила возможная подоплека, но я сказал себе, что нужно просто подождать. Нет смысла трусить и упускать хороший шанс из-за того, что я позволил своему воображению разгуляться. Мне назвали место, куда нужно приехать, и, придя туда, я был поражен тем, что оно действительно было точно таким же, как и модель, которую мне показывали, только с некоторыми отличиями. Здесь была раздевалка, через которую нужно было пройти, чтобы попасть в комнату наблюдения, а также небольшая ванная комната. В комнате наблюдения в углу стоял небольшой кулер с водой, но поскольку мне не разрешалось приносить с собой ничего, приходилось есть до или после каждой смены. Самым большим отличием, конечно, было то, что мониторы были включены.

Правый монитор был просто черно-белым терминалом, какие иногда показывают в кино. Я мог вводить свои записи, но никакого интернета, чтобы посмотреть, или чего-то подобного. Левый монитор...

Это было видео из комнаты. Наверное, ее можно назвать спальней, потому что в ней стояла кровать, но там было и много других вещей. Телевизор, диван и кресла, пара столов и много пустого пространства между ними. Камера, видимо, стояла высоко в углу, потому что я мог видеть практически все, кроме дальних углов мебели. Поначалу я не заметил ничего из этого.

Все, что я видел, – это ее.

Она выглядела немного старше меня и была очень красивой. Когда я впервые увидел ее, она лежала на боку на диване. Это была самая дальняя от камеры часть комнаты, но изображение было очень четким, и я понял, что она спит. Я наклонился к монитору, чтобы лучше видеть ее, а потом подумал о том, что делаю, и почувствовал себя неловко. Как будто я за ней шпионил. Подглядывал, как называла это моя мама.

Я не хотел подглядывать, но и не хотел и глупить. Нужно было все обдумать не спеша.

Это была хорошая работа. И я не делал ничего плохого, верно? Я никому не причинял вреда. Женщина выглядела здоровой. И комната была хорошей. Возможно, она согласилась быть там, и это все какой-то эксперимент или что-то в этом роде. Я просто слишком остро отреагировал.

Поэтому я устроился в кресле и приступил к работе.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я понял кое-что еще. Женщина – я стал называть ее Рейчел - была здесь не по своей воле. Я никогда не видел, чтобы ей причиняли боль, но было ясно, что она не покидала комнату, разве что заходила в ванную, которую моя камера не могла видеть. Она никогда не выходила из комнаты по своей воле. Периодически, обычно пару раз в неделю во время моих смен, приходили мужчины и женщины в странных нарядах и уводили ее. Иногда она сопротивлялась, но обычно просто шла с низко опущенной головой.

Они всегда возвращали ее обратно, хотя те случаи, когда ее не приводили во время моей смены, всегда были для меня самыми страшными. Я беспокоился о ней до тех пор, пока не возвращался на работу на следующий день и не находил ее в комнате за просмотром телевизора или рисованием. Она никогда не выглядела обиженной или даже расстроенной, за исключением тех случаев, когда ее забирали, но даже когда она сопротивлялась, люди всегда были с ней аккуратны.

И все же я понимал, что что-то не так. Я подумывал о том, чтобы уйти с работы, или нажать красную кнопку и вызвать кого-нибудь, чтобы получить ответы. Или позвонить в полицию и показать им то, что показывала камера.

Но мне было страшно. Боялся потерять работу и боялся, что эти люди могут сделать со мной, если я уйду или расскажу им. Соломон сказал, когда я устраивался на работу, что быть незаметным – значит не задавать вопросов. Меня никогда не попросят сделать больше, чем оговорено, но я никогда не смогу никому рассказать, что я делаю или вижу, и никогда не смогу задавать вопросы о том, что я делаю и почему.

Поэтому я нашел себе оправдание. Это был всего лишь эксперимент. Она была сумасшедшей или больной, и они пытались ей помочь. Или она выполняла работу, как и я. А если она действительно была где-то в плену, я хотя бы наблюдал за ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Если бы они попытались причинить ей вред или я увидел, что она действительно не хочет быть там, я мог бы тогда обратиться за помощью. В каком-то смысле, говорил я себе, наблюдая за ней, я помогал защитить ее.

Не думаю, что вы придадите большое значение моим оправданиям. Я и сам не слишком высокого мнения о них, особенно сейчас. Но в свою защиту скажу, что когда ситуация изменилась, я не стал ее игнорировать или пытаться объяснить. Я знал, что нужно что-то делать.

Рейчел обычно рисовала час или два каждый день, и, похоже, всегда во время моих дневных смен. В комнате не было окон, насколько я мог судить, но, видимо, она пользовалась либо часами, либо собственным ощущением времени, чтобы придерживаться какого-то расписания. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как она рисует – я не видел, что именно, ведь она сидела ко мне лицом, но она всегда выглядела умиротворенной и счастливой, в эти моменты, и вид ее такой, безмятежно улыбающейся время от времени, когда у нее получалось то, что она хотела, всегда поднимал мне настроение.

Впервые я заметил, что что-то не так, когда несколько недель назад она начала рисовать чаще. Ее выражение лица стало более сосредоточенным и серьезным, а в движениях появилось непривычное напряжение. Сначала я подумал, что она просто очень старательно работает над чем-то, и мне захотелось сказать ей, чтобы она не переживала. Каждые несколько недель кто-то приходил и уносил старые картины, принося новую стопку этих... кажется, их называют "холсты".

Но дело было не только в ее сосредоточенности. Что-то было не так. Она не выглядела счастливой и работала часами напролет. За три дня она закончила четыре картины.

Я все больше и больше волновался, наблюдая за ее работой, и когда она закончила четвертую, вслух попросил ее остановиться и немного отдохнуть. Я уже привык разговаривать с монитором, обращаясь к ней по-своему. Но она не остановилась. Вместо этого она начала переставлять картины. Раскладывая их на спинках и сиденьях длинного дивана в дальнем конце комнаты.

Это был первый раз, когда мне удалось увидеть ее работы. Даже когда их выносили из комнаты, мне оставалось смотреть только на тыльную сторону холстов. Я все еще волновался за нее, но в то же время был счастлив наконец увидеть то, над чем она работала. Счастлив и поражен.

Они были прекрасны. На одной был красивый зеленый лес. На другой – старый каменный колодец. На третьей – дом, одиноко стоящий на маленьком острове. Последним был старомодный кинотеатр. Все они были похожи на что-то из сна, цветные линии смешивались в воздухе вокруг них, как листья, подхваченные ветром. Только присмотревшись, я понял, что цветовые линии не были случайными. Это были слова. Их легко было не заметить, если не присматриваться, да и сами по себе они мало что значили. Просто призрак слова где-то на каждой из картин, который легко пропустить среди всего остального.

Я прильнул к монитору и прищурился, пытаясь разобрать слова. Потом у меня заколотилось сердце. Моргнув и протерев глаза, я снова всмотрелась в экран, читая их вслух по порядку - слева направо, верхняя пара, затем нижняя.

"Пожалуйста"

"Помоги"

"Мне"

"Томас"

Я отпрянул от монитора, прикрыв рот рукой. Я не знал, что делать. Я не понимал, как все это могло произойти. Дело было не только в том, что она просила о помощи, хотя и это было немаловажно.

Дело в том, что меня зовут Томас.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.