MidnightPenguin

Приближался тридцатый день рождения мужа, и я хотела сделать для него что-нибудь особенное. Он всегда стесняется напрямую говорить о том, чего хочет, но в этот раз, когда я спросила, у него сразу же нашелся ответ.

– Ты не против секса втроем?

***

Что?

Должно быть, он увидел выражение моего лица, потому что тут же попытался все исправить. Меня ему всегда было более чем достаточно, он просто горел желанием попробовать, это могло бы разнообразить нашу интимную жизнь (которая и так была довольно прекрасной, как мне казалось)... Он понимал, что мне это не по душе, но действительно считал, что это может быть потрясающим опытом для нас обоих, поэтому просто не мог перестать говорить об этом.

Кажется я смогла донести до него мысль, что мне нужно подумать.

Подумав пару дней и поговорив с сестрой, я сказала, что готова попробовать один раз. Он пришел в восторг, и тут же начал рассказывать об одной девушке, которая, как он знал, может быть открыта для подобного. В тот момент я задумалась: если это имя сразу пришло ему на ум, значит, что-то уже происходит?.. Но отмахнулась от этой мысли.

Мы обговорили основные правила, и он договорился о встрече, чтобы обсудить детали. Когда пришло время, первое, что я заметила – это то, как сильно она похожа на меня. У него определенно был свой типаж. Мы разговорились, девушка показалась мне достаточно приятной, и в итоге назначили встречу на следующую субботу.

Когда Дженни приехала, мы сидели, нервно болтали и пили вино (в основном я), а потом приступили к делу. Хоть я и нервничала, но, кажется, все прошло хорошо. Муж уделял мне достаточно внимания, придерживался наших правил и, кажется, отлично проводил время. Утром мы попрощались и отправили ее домой.

Но почти сразу он начал спрашивать, когда мы сможем повторить. Пришлось напомнить ему, что уже говорила на этот счет.

– Разве ты плохо провела время? – быстро спросил он.

И началось давление. А ещё… я заметила, что в одна из прядей моих волос стала сильно короче, и никак не могла найти свой медальон. Но это все было неважно – я просто хотела вернуться к нашей обычной жизни.

На следующей неделе на прогулке мы столкнулись с Дженни в магазине. Мы разговорились, и она спросила, не хотим ли мы повторить. Мой муж ответил, что был бы не против, а когда мы отошли, я спросила его, какого черта он делает, но в ответ он просто сказал, что уверен, что мне понравится. После долгих уговоров я не выдержала и сдалась, и мы назначили еще одно рандеву.

Вечер вновь прошел хорошо, утром мы попрощались с девушкой. А на следующей неделе снова встретились с Дженни, и я не могла не заметить, что она стала похожа на меня еще больше, чем раньше. Ее волосы потемнели до моего оттенка, а губы казались немного... полнее? Как у меня. Я сказала об этом мужу, но он ответил, что я должна воспринимать это как комплимент – возможно, ей просто нравится мой образ.

На следующей неделе я вышла по делам и увидела ее. Думала подойти и поздороваться, но что-то удержало меня в стороне. И угадайте кто к ней подошел? Конечно же мой муж, мой муж наклонился и поцеловал ее.

Вот скотина!

Я решила подслушать о чем они говорят и услышала, что все идет по плану. Он сказал, что вино сработало идеально и что позже у него будут еще образцы, и что нужно проследить за волосами и медальоном. В тот момент я понятия не имела, что, черт возьми, происходит, но интуиция вопила об опасности.

Позже тем же вечером мой муж предложил еще раз встретиться с Дженни. Я подумала, не послать ли его куда подальше, но в тот момент мне слишком хотелось узнать, что за хрень происходит, так что я решила подыграть ему.

Когда Дженни пришла в этот раз, я притворялась, что пью вино. Затем мы пошли в спальню. На этот раз он, кажется, больше уделял внимание ей – обидно, но я и так уже перестала ему доверять.

По окончанию действа я притворилась, что сплю. В это время он отрезал еще кусочек моих волос и взял мазок с моей кожи, а потом вышел из комнаты вместе с Дженни. Я пыталась проследить и подслушать, но услышала только часть разговора – «процесс», «метаморфозы» и «почти готов». Я вернулась в постель и легла, совершенно сбитая с толку.

На следующий день, пока он был на работе, я зашла в его кабинет и после тщательного обыска нашла потайной ящик с книгой под названием «Как создать идеальную жену».

Что за херня?

Я пролистала книгу – речь шла о том, что с помощью магии и науки можно создать точную копию своей нынешней жены, только лучше.

Это реально происходит? Да как он посмел!

Моя мама всегда говорила: «Не злись, а поквитайся». Она была умной женщиной, и мне пора было прислушаться.

***

На следующие выходные мы снова пригласили Дженни. Но на этот раз, когда мы закончили, я проснулась привязанной к стойке посреди комнаты.

– Прости, дорогая, – сказал мой муж, – но у нас ничего не получается. Дело не во мне, а в тебе. Но не волнуйся – скоро я сделаю из тебя идеал!

С этими словами он дал зелье Дженни, и она начала трансформироваться.

В его точную копию.

Я никогда не забуду выражение шока на его лице.

– Удивлен, дорогой? Да, я раскрыла твою уловку. Удивишься ли ты, узнав, что последняя партия была наполнена твоей ДНК, а не моей?

Затем я посмотрел на существо, ранее известное как Дженни.

– Убей его.

И оно убило. Жестоко.

На следующее утро я проснулась в обнимку с Джеймсом. Он приготовил мне завтрак, расспрашивал о том, как прошел день, и при этом говорил, что любит меня.

Он был идеальным мужем.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

На этой неделе мы с Рики ходили в поход. Мы шли по тропе, петлявшей глубоко в ущелье, солнце почти закатилось, и все покрывали тени. Я тогда ничего не увидела, но Рики клялся, что заметил потерявшегося ребенка. Он сошел с тропы вместе с нашим псом Горди. Я не смогла за ними угнаться. А потом он вернулся. Расстроенный. Горди, видимо, с рычанием убежал в темноту, и он испугался, что наш питбуль растерзает какого-нибудь заблудившегося ребенка.

– Я не знаю, что на него нашло.

Большую часть времени Горди – хороший пес, но он бывает агрессивным к незнакомцам, приходящим к нам домой. Если ему покажется, что нам грозит опасность, Горди и правда может укусить… Хотя как ребенок мог бы вызвать такую реакцию? Я потребовала от мужа описание этого ребенка, но он признался, что “не разглядел его как следует”, сказал, что, по его мнению, ребенок был “голым” и что он вообще подумал, что это ребенок, потому что слышал голос. Наверняка он на самом деле услышал олененка или другое животное, за кем и погнался Горди… Разве ребенок, не откликнулся бы на наш зов?

Рики был со мной согласен. Но, несмотря на это, мы до самых сумерек искали пса, пока не пришлось вернуться в арендованный домик.

На следующее утро Горди вернулся и начал скрестись в дверь хижины. Отпуск было решено свернуть и мы вернулись домой.

И тогда начались странности.

Временами меня мучает бессонница, и я остаюсь внизу смотреть телевизор, чтобы не мешать Рики спать. В ту ночь я лежала на диване и смотрела какое-то шоу, когда услышала разговор наверху. Это должен был быть Рики… но я не разобрала ни слова. Я окрикнула его, безрезультатно, и вернулась к просмотру шоу. Через некоторое время разговор возобновился. На кухне. Туда я и отправилась.

Там стоял ребенок. По крайней мере, так мне показалось в полумраке. Но то был не ребенок. Горди. Наш пес стоял на задних лапах посреди комнаты, с его пасти свисали нити слюны, он издавал эти хрюкающие звуки, которые я приняла за человеческий голос. Но стоило мне войти, пес замолчал, снова встал на четвереньки, глядя на меня.

Утром я рассказала об этом Рики. Он ответит, что мне показалось.

Но я говорю вам: пес стоял на задних лапах и пытался заговорить.

Рики все продолжал дразнить меня из-за Горди: “Эй, Горди, не принесешь ли мне чашечку кофе?” или “Эй, ты не мог бы ответить на звонок вместо меня?” Горди просто смотрел на него. Честно говоря, он все еще вел себя немного странно, но после того, как Рики начал дразнить меня, собака стала моей меньшей проблемой.

Расстроенная, я ушла на работу.

В обеденный перерыв пришло сообщение от Рикки:

РИКИ: Услышал разговор. Подумал, что это ты, но нашел только Горди внизу.

РИКИ: Что-то не так, он издает странные звуки, и похоже у него блохи? ОН так чешется, до крови.

РИКИ: Мы поедем к ветеринару.

Я перезвонила, но Рики никогда не разговаривает по телефону за рулем, поэтому меня не удивило, что вызов переключился на голосовую почту. Осталось только попросить его перезвонить после визита к ветеринару.

Мое рабочее время окончилось, но Рики не писал и не звонил.

По дороге домой я несколько раз пыталась дозвониться, но никто не отвечал.

Рики не было дома. Большинство ветеринарных клиник закрываются к шести вечера, так где же был мой муж? Я проверила его местоположение по телефону, и, к моему удивлению, он обнаружился совсем недалеко, где-то в десяти минутах езды.

Я направилась туда. Он должен был находиться на проселочной дороге, по которой мы ездили к ветеринару, но я даже не увидела сначала его машины. Только заметив, что трава на обочине примята, я поняла, что машина Рики съехала в кювет. Солнце уже клонилось к закату. Я заметил открытую водительскую дверь и грязные отпечатки ног. Телефон Рики лежал на пассажирском сиденье. Я пошла по следам, но они терялись в траве. Я бродила вокруг в поисках мужа, но нашла только Горди.

Вернее, то, что осталось от Горди. Его будто что-то раскололо пополам, как те свиные туши, которые висят на крюках для мяса на скотобойнях. Ребра торчали наружу…

Я вызвала копов. Они приехали осмотрели место происшествия, но, посмотрев на следы, пришли к выводу, что здесь был только Рики. Они, похоже, подозревали, что мой муж, сам сделал это с Горди, хотя я и сказала им, что Рики как раз ехал к ветеринару. Я начала было рассказывать им о странном поведении Горди накануне вечером, но натолкнулась на стену скептицизма. Я просила их обследовать место преступления, оцепить территорию и сфотографировать, но, очевидно, такого рода расследования не проводятся в отношении мертвых собак.

Домой я вернулась измученной и расстроенной. Внутри горел свет. Слава Богу, Рики был дома!

Но открыв входную дверь, первое, что я увидела, это грязь. Мы всегда снимаем дома обувь, без исключений. Кроме того, кто-от говорил внутри, но ровно так же, как Горди прошлой ночью. Говорил… и не говорил одновременно. Издавал эти странные слоги, будто имитировал разговор.

От всего этого меня пробрало до костей, я прокралась ближе и заглянула за угол. Рики стоял в кабинете неестественно напряженным и прямой, как палка, слегка покачиваясь.

– Солнце?

Тарабарщина немедленно прекратилась. Он повернул голову, и, клянусь, как будто бы протянул руку и прижал кожу к своему лицу. Будто она, словно наклейка начала отставать в уголке, но он вернул ее на место. Я услышала, как он сказал, на этот раз очень отчетливо:

– Солнце?

Я побежала. Побежала наверх, в нашу спальню, захлопнула дверь и заперла ее. Я слышала, как он бродит снаружи. Иногда он звал меня: “Солнце?”

Мой телефон остался в коридоре, я была слишком напугана, чтобы выйти за ним, и просто осталась сидеть внутри, прислушиваясь к звукам внизу. В какой-то момент ведущий новостей по телевизору произнес: ”Ожидается солнечная погода!"

И за этим последовал голос Рикки, ясный и отчетливый: “Ожидается солнечная погода!” Затем он прочистил горло и громко крикнул: “Солнце, ожидается солнечная погода!”

Время от времени он поднимался ко мне, чтобы попробовать на новую фразу. В последний раз, когда он поднимался наверх, я не выдержала и закричала через дверь: – А как же Горди? Что, черт возьми, случилось с Горди?

Он смеялся – смеялся! Странным, пронзительным смехом, похожим на женский из телевизора. Совсем не так, как обычно.

– Горди в порядке, солнце. Горди в порядке.

– Меня зовут не ”солнце"!" – Я крикнула в ответ. – Зови меня по имени! Ты знаешь, как меня зовут. Джуди!

– Открой дверь, Джуди, солнце. Джуди! Открой дверь!

Но меня зовут не Джуди. Меня зовут Клэр. Джуди – это имя его матери. Что бы там ни скрывалось под личиной моего мужа, оно слишком пыталось меня успокоить. И я знаю, что должна позвонить в полицию и сказать им, что что-то не так, что если начать его допрашивать, то станет ясно, что он не сможет ответить внятно. Они поймут, что что-то не так.

В конце концов мне удалось выскользнуть, схватить свой телефон и прокрасться обратно, пока Рики торчал у телевизора.

Но теперь я в ужасе, потому что сразу после того, как я вбежала обратно и заперла дверь, он подошел – должно быть, услышал меня – и постучал.

Я просто застыла на месте в этот момент. Не уверена, что теперь смогу убедить полицию, что что-то не так.

Потому что после того, как постучал, он сказал:

– Солнце?

Так самодовольно, уверенно.

– Солнце, открой. Все в порядке, Клэр, солнце. Открой дверь, Клэр.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Моя дочь – серийный убийца. Я долго не решался это сказать. Много времени прошло с тех пор, как полиция пришла к ней домой, когда мы были у нее в гостях. Они нашли кладбище на заброшенном поле за ее домом, тела образовывали три широких круга, наподобие жутких ведьминых кругов. Когда они назвали количество убитых ею людей, число оказалось таким огромным, что я не мог понять, как ей это удалось к двадцати девяти годам. Спустя два года после того, как ее поместили в камеру смертников, я наконец сказал жене эти слова: “Наша дочь – серийный убийца.”

Люди обычно говорят, что женщины-маньяки – это редкость, и они не настолько опасны, как мужчины-маньяки. Но в жестокости убийств Фиона могла посоперничать с Банди и Дамером. Она была не менее сильной, порочной и жестокой. Об этом свидетельствовала коллекция сердец в ее холодильнике и отчеты коронера о том, что каждую жертву по несколько дней пытали и морили голодом, прежде чем убить.

– Покончить с ними было милосердно. Смерть. Никто не захотел бы жить после того, что она с ними делала, – полицейский сказал, что коронер при этих словах побледнел. За двадцать пять лет работы в полиции он никогда не видел ничего настолько ужасного.

Иногда по ночам я просыпался от кошмаров о ее злодеяниях.

Самым странным в этом всем было то, что Фиона была миниатюрной девушкой. Полиция оказалась совершенно сбита с толку тем, как ей удавалось все это совершить. Хуже того, они никак не могли понять, как именно она убила этих людей. Порезы были такими точными. Хирургически точными. Но в мире не было ничего, что могло бы нанести эти порезы. Ни скальпеля, ни ножа.

Все органы были удалены, а потом аккуратно зашиты обратно. Когда швы разрезали, то обнаружилось, что на внутренностях вытатуированы сотни строк на языке, который никто не смог расшифровать.

Моя дочь – не медицинский работник. И не татуировщик. Она говорит только на двух языках. Английский и испанский.

Мы избегали прессы, но это не означало, что никто о нас не напишет. И статьи появились. Статьи, в которых задавались вопросы, какое детство у нее было. Какими были ее родители. Они раскопали все о нашей семье и, вероятно, разочаровались, обнаружив, что мы были обычной американской семьей, поэтому занялись домысливанием. Возможно, мы были слишком скучными. Возможно, проблема заключалась в нормальности.

А может, мы очень хорошо заметаем следы.

В любом случае, мы с женой потеряли работу. К нам приставали на улицах. Несколько раз нам прокалывали шины, и мне трижды приходилось отмывать дом от граффити, называющих нас отвратительными словами. Наш сын не смог этого вынести. Он и его жена поменяли имена и уехали из штата. Но мы не могли последовать за ними.

Если бы мы уехали, кто навещал бы Фиону в тюрьме?

Я знаю, что люди хотели бы считать Фиону чудачкой. Что наклонности к убийству проявились в ней потому, что она была странной, одиночкой. Нет. Фиона была общительным ребенком. Она была чудесной дочерью, никогда не упускавшей шанса зайти к нам и помочь. Была чирлидершей и хорошо училась. У нее была компания друзей, с которыми она выросла. Она даже вышла замуж за свою детскую любовь, хотя не могу сказать, что она оказалась хорошей женой. Бедный Джеймс, его голову нашли в морозильной камере в подвале. Тело не найдено до сих пор.

Когда мы в первый раз навестили ее в тюрьме, это привело меня к тому, что я нашел на чердаке.

Нас попросили попытаться вытянуть из нее больше информации. Полиция сказала,что они смогли опознать не все тела, так что если бы смогли ее разговорить, это помогло бы семьям жертв обрести покой.

Также они хотели узнать, как она это делала.

Чувство вины за то, что наш ребенок сделал с детьми других людей, толкало нас на это сильнее, чем любовь к дочери. Как будто мы могли немного искупить ее поступки, узнав все, что можем.

Словно что-то могло загладить вину за рождение монстра.

Это случилось в день посещения. Мы сидели в нервном ожидании в комнате повышенной безопасности тюрьмы самого строгого режима. Двое надзирателей находились с нами в комнате, двое стояли снаружи, и четверо привели Фиону в наручниках.

Когда дверь открылась и вошла наша дочь, меня встревожило то, что на ее лице играла веселая улыбка, несмотря на наручники, сковывающие ее руки и ноги. Она выглядела на удивление хорошо. Это было неудивительно, она холодно улыбалась на протяжении всего процесса, но было что-то неприличное в том, как ей шла тюрьма. Она... сияла.

– Привет, пап, мам, – она села напротив нас. Я вздрогнул от звяканья наручников.

– Фиона, – выдавила моя жена - Кристина, крепко сжимая в руке салфетку. Затем она снова заплакала, и Фиона немного изменилась в лице. Она с беспокойством посмотрела на Кристину.

– Мам, пожалуйста, не плачь. Если бы вы знали то, что знаю я, вы бы не расстраивались.

Злость начала закипать внутри меня. Что за хрень творится с Фионой? Я достаточно прочитал о серийных убийцах, чтобы знать, что они лишены эмпатии и человеческих эмоций в целом, но это не та маленькая девочка, которую я растил.

– Что с тобой случилось? – спросил я тихим голосом, пытаясь сдерживать эмоции. – Почему ты убила всех этих людей?

Фиона улыбаясь откинулась на спинку стула и убрала за плечо светлые волосы.

– О папа, это не важно. Ты не можешь остановить нас. Не важно, насколько сильно ты будешь пытаться.

Я не мог понять, о чем она говорит.

– Фиона, – я стремительно терял терпение, – о чем ты говоришь?

– Я говорю о твоем отце, пап. И о его отце. И о его отце. Обо всех поколениях.

Я сглотнул и посмотрел на охранника. Однако, если ему и показалось в нашем разговоре что-то странное, он этого никак не выдал.

– И что с ними? – спросил я с беспокойством в голосе.

Фиона вопросительно наклонила голову, и на мгновение я увидел в ней шестилетнюю девочку, которая так делала, занимаясь математикой.

– Ты действительно не помнишь?

Я беспокойно поерзал на стуле.

– Ты знаешь, в чем дело. Всегда знал, – сказала она, подавшись вперед.

– Я… я действительно…

– Нам не нравится, когда ты лжешь.

– Я… – я запнулся, и замолчал, не понимая, что за игру она ведет.

Она откинулась назад и широко улыбнулась. А потом, могу поклясться, мое сердце остановилось. Внезапно в комнате потемнело, глаза Фионы стали абсолютно черными. Кожа и волосы побледнели.

Но надзиратели просто стояли, казалось, ничего не замечая, застыв во времени. Я глянул на Кристину, она сидела, глядя перед собой пустыми глазами, на ее щеке застыла слеза.

Дочь заговорила, и из ее рта посыпался пепел, а голос стал глубоким и холодным:

– Elamen xarote koikayi ayede ur ceplra. Tenu devit okpaya em ur ed misdo. Eladi goderah devit ga oruf uru kedorii.

Эти слова... Я знал эти слова. Я читал их раньше.

Холодными потными ладонями я оттолкнулся от стола, наклонив стул, и привалился к стене, грудь сковал ужас.

Внезапно все снова стало нормальным. Лицо дочери стало обычным. Плечи жены вздрагивали от рыданий, она не могла сказать ни слова, а Фиона сидела с улыбкой, которая совсем не отражалась в ее глазах.

Дрожа, я сказал охране:

– Мы закончили.

Жена повернулась ко мне, я посмотрел в ее заплаканные глаза.

– Нам нужно идти. Сейчас.

Последнее, что мы услышали, выходя из комнаты, был смех Фионы, когда-то звонкий, а теперь холодный и жестокий.

***

Вернувшись домой, я дождался конца ужина, и мы отправились спать. Я подождал, пока Кристина выпьет снотворное, и ее дыхание станет достаточно ровным, чтобы убедиться, что она спит. Затем тихо встал и отправился на чердак.

Я точно знал, что искать. Поднявшись через квадратный люк в темную, тихую комнату, в которую не заходил с самого переезда в этот дом, я посветил фонариком по сторонам. Большая часть помещения была занята старыми детскими игрушками, одеждой, вещами, которые мы планировали отдать, но так и не собрались это сделать. Старой мебелью наших родителей.

Здесь же, в углу комнаты, стояла картонная коробка, причина, по которой я не заходил на чердак годами. Во рту пересохло, руки тряслись, я подошел к ней и подтянул к себе. Затем глубоко вздохнул и открыл ее.

Внутри лежала стопка дневников в кожаных переплетах, которые я надеялся больше никогда не видеть.

В них были имена и детали мучений и убийств каждого человека, убитого моей семьей. Кровавое и жестокое наследие охотников на ведьм, которыми мы были раньше.

Вот только… это были не ведьмы. Вы уже знаете это, если вам что-нибудь известно о процессах над ведьмами.

То, на что охотились охотники на ведьм, было гораздо, гораздо древнее.

Они охотились на Древних Богов.

Видите ли, этот мир принадлежал Древним задолго до того, как стал нашим домом. Он принадлежал могущественным существам, наводившим на нас ужас. Но мир постепенно менялся, все меньше и меньше людей верили в народные сказки, и так же они перестали верить в Древних Богов.

Что могут боги без молитв и страха, сохраняющих их могущество и бессмертие.

И они стали жить среди нас, чтобы адаптироваться к смерти. Менее могущественные. Менее защищенные. И мы этим воспользовались. Мы охотились на них во имя нашего собственного Бога. Мы решили, что это необходимо делать, чтобы сохранить наш вид.

Что мы были слугами Божьими, исполняющими его волю.

Моя семья поддерживала традицию годами, находила оставшихся Древних и уничтожала их. До тех пор, пока не родился мой отец и не отказался продолжать дело своего отца. Отец убил деда, когда был подростком. Он защищал девушку, которая позже стала его женой. Моей матерью.

Он сохранил дневники. Сохранил, чтобы рассказать мне об истории, которой он стыдился, чтобы сказать, что я не должен идти по этому пути. Я прочитал их много лет назад и ужаснулся от количества жизней, отнятых моей семьей.

И я не продолжил семейную традицию. Я прожил достойную жизнь и построил хорошую семью.

Или я так думал.

Я переворачивал пожелтевшие от времени страницы, читая имя за именем, записанные побледневшими чернилами.

В конце концов я нашел то, что искал.

Это было в третьем дневнике. Последние слова Древней богини, которую сожгли заживо:

Elamen xarote koikayi ayede ur ceplra. Tenu devit okpaya em ur ed misdo. Eladi goderah devit ga oruf uru kedorii.

Произнеся эти слова вслух, осознавая, что они написаны не просто на языке, которого никто не понимает, а на языке, который никто и никогда не должен был понять, я увидел, как они медленно превращаются в английский.

За каждого убитого вами мы возьмем взамен тысячу таких, как вы. Наша месть осуществится вашей собственной кровью.

Но кровь стыла не от слов, сказанных Фионой. А от тех, что были записаны ниже.

Слов, написанных старыми выцветшими чернилами:

Не бойтесь смерти. Бойтесь того, что ждет вас после.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

В этом не было никакого смысла. Я уставился в пол с телефоном в руке, потеряв дар речи.

– Папа, о чем ты? Где ты?

– Кев, не преследуй меня.

– Я не могу! Я не могу просто тебя бросить.

Тяжелое дыхание с другого конца провода было мне ответом.

– Папа, просто скажи, где ты. Я не пойду за тобой. Обещаю. Я буду... в безопасности. На чекпоинте. Я пришлю Мартина.

– Я не знаю, где нахожусь. Никогда не был в этой части леса... Думаю, где-то на востоке. – Его голос дрожал.

– Ты видишь какие-нибудь знаки на деревьях?

– Да… но от этого не лучше. Это не наши знаки.

“Это не наши знаки.”

Я замолчал. Он тоже. Вдруг кто-то свистнул прямо над моим левым ухом. Я подпрыгнул на месте, но тут же сделал глубокий вдох и приказал себе расслабиться. Они далеко.

– Есть кое-что еще, – продолжил отец.

В хижине было холодно, но я весь покрылся испариной, будто в лихорадке. Телефон едва не выскальзывал из ослабевших пальцев.

– Кев, я здесь не один. Кто-то постоянно рядом. И я не могу выбраться. Будто хожу по кругу, взад и вперед, и боюсь зайти слишком далеко. Это нечто... оно охраняет меня. Не хочет, чтобы я выходил.

Снова свист слева. В этот раз дальше. Они приближались.

– Понял. Мне нужно идти.

Я хотел повесить трубку, но рука не слушалась. Телефон упал на пол. В отражении в окне я увидел себя – бледного, с темными прожилками под глазами и пересохшими губами. Что со мной происходит?

Подкатила тошнота. Я рухнул на колени, раскачиваясь взад и вперед, не понимая, что теперь делать. Это точно был папа, я знал это. Эти твари не должны уметь пользоваться телефоном. Но где он? Они ведь не отпустят его, если я не отправлюсь на поиски сам? Можно ли вообще рассчитывать на Мартина – он ведь так охотно бросил меня одного в лесу… вряд ли он готов протянуть руку помощи.

Желудок резко скрутило, грудь сдавило и меня вырвало на деревянный пол. Следующие минуты прошли как в тумане – я помню, как на коленях полз к лестнице, затем буквально упал вниз и врезался ногами в землю, пытался встать, но безуспешно. Так и остался лежать на листьях, уставившись в небо. Я мог бы просто заснуть здесь. Навсегда.

Еще один свист слева от меня, на этот раз подальше.

Они настигали, времени не оставалось.

– Эй! Парень?

Нет, черт возьми. Так скоро?

Я приподнялся и обернулся на звук. Женщина с чекпоинта, это была она. Та, что говорила, что ее смена вот-вот начнется.

Как минимум, она так выглядела. Но не обманывали ли меня глаза?..

Я не ответил. Просто тупо уставился на ее серые кожаные сапоги и рыжий хвостик.

– Ты в порядке?

Я встал. Она попыталась помочь, но я крикнул, чтобы она не прикасалась ко мне.

– Не приближайся!

На ее лице отразилось замешательство.

– Откуда ты взялся?

– Могу спросить тебя о том же.

– Что? – она улыбнулась, немного удивленная.

– У меня отец пропал. Ты находишь это забавным?

Она почесала в затылке.

– Кто твой отец?

– Мы буквально об этом же говорили с тобой с Мартином на чекпоинте. Ты должна помнить.

– Я знаю, что он пропал, но не знаю его имени. Не могу же я знать здесь всех, – раздраженно ответила она.

Я все ей рассказал. Она покачала головой.

– Никогда о нем не слышала.

– Почему никто об этом не говорит? Ваши смотрители просто пропадают, черт возьми, я болтаюсь здесь уже два дня, а вам, кажется, все равно! А как же моя мать? Вы с ней связались? Ты говорила с Мартином, раз уж его эгоистичная задница бросила меня одного в лесу?

– Мартин не вернулся на чекпоинт, – стоически произнесла она. – После той ночи мы его больше не видели.

Я уставился на нее, не веря своим глазам.

– Отведи меня туда. Если это правда ты. Мне нужно поговорить с большим количеством людей. Я не могу оставаться здесь один, с тобой...

– Я понимаю, что твой папа пропал, но это не такая уж редкость в наших краях, и, пожалуйста, будь вежлив. Не позволяй разочарованию затуманивать твои суждения и делать тебя излишне раздражительным...

– Излишне? У меня есть полное право злиться. Что ты имеешь в виду, говоря, что это не такая уж редкость? Мартин же сказал, что здесь никто не пропадал?

Она нахмурилась, наклонила голову набок, затем отвела взгляд.

Меня все еще подташнивало, но, по крайней мере, я мог стоять на ногах. Раздался еще один свист, на этот раз в глубине леса. Нас окружали высокие деревья, и знакомая хижина казалась теперь заброшенной и прогнившей. Все потеряло смысл.

– Твой отец не первый, кто пропал без вести. Многие пропали до него, и многие последуют за ним. С этим местом не договориться. Это просто случается.

– Мартин сказал…

Она медленно покачала головой.

– В это посвящены не все. Мы не хотим пугать рейнджеров.

– Кто еще пропал? – я едва выдавил эти слова.

Она заколебалась. Повисло неловкое молчание.

– Я.

Я не дал ей договорить.

Я бежал пока не онемели ноги, натыкаясь плечами на стволы деревьев и изо всех сил стараясь не споткнуться и не покатиться по земле. Я чувствовал, что единственное спасение – это бежать как можно дальше. Лес окончательно поглотил меня. Как долго человек может прожить без еды и воды?

В какой-то момент я остановился, и сел на землю. Я больше не мог этого выносить – сердце буквально говорило, что если я в ближайшее время не приторможу, то притормозит оно.

Плюхнувшись на мох, я осознал, что не один. Черт тебя подери.

Та же рыжая женщина сидела напротив.

– Уйди пожалуйста. Оставь меня в покое.

– Я просто хочу помочь.

– Не верю.

– Я пропала давным-давно. Не помню, что я тогда делала, думаю, патрулировала окрестности. В любом случае, пост 62 известен тем, что вокруг него происходят интересные вещи. 62, 24, 46... Вообще говоря, это не посты, а энергетические точки. А Они... насколько я знаю, Они выходят из земли. Они мертвы. Леса когда-то были кладбищами человечества и ритуальными мусорными баками в целом – я не знаю, что здесь происходило, но этот лес поглотил слишком много крови. Это как черная дыра, эта кровь. Эта смерть. Чем больше ее собирается, тем больше она притягивает и тем больше требует. Больше крови. Больше смертей.

Она тихо бормотала, как будто рассказывала сказку на ночь.

– Я увидела те знаки, и хоть и не узнала их, постеснялась спросить. Подумала, что упустила часть информации при обучении, и незнание знаков выставило бы меня и неприятном свете… Тогда еще не было списка правил. – Женщина вздохнула. – В общем, по чужим знакам я пришла на ту поляну и… Не помню, как я умерла. Только то, что слышала мамин голос. Сейчас и не вспомнить, как он звучит.

– Как давно ты здесь?

Она проигнорировала мой вопрос.

– Ты все еще жив. Ты можешь уйти. Но, скажу я тебе, здесь не так уж и плохо. – Она растянула губы в улыбке, но глаза не улыбались. – Здесь всегда есть чем заняться. Они всегда кого-то ищут.

Я отрицательно помотал головой, женщина кивнула.

– Ладно. Что ж, ты ищешь отца, и, сдается мне, уже знаешь, что делать. Оглянись.

Я так и сделал. Позади меня почти флюоресцирующим синим цветом мерцал синий треугольный знак. Я повернулся обратно к женщине… но она уже исчезла.

Я просто продолжил идти. Звуки шагов тонули во влажной земле и опавших листьях. Никогда раньше я не бывал в таком лесу. Он не казался живым в обычном смысле: будто миллионы маленьких жизней бродили вокруг, как самостоятельные существа, и земля вздымалась и опускалась под ногами, передразнивая мое собственное дыхание.

Я миновал мост, затем туннель в одной из этих богом забытых гор. Когда я вышел, то услышал шепот и свист.

Как ты?

О, я в порядке. Просто немного взволнован.

Ну, ну, подожди. Я верю, что это скоро произойдет.

Я тоже верю. А ты веришь?

Да, да. Скоро.

Скоро.

Скоро.

Скоро.

Скоро.

Скоро…

Что же должно было произойти?

Я попробовал позвать отца, ведь телефон и фонарик безнадежно разрядились, но ответил кто-то другой. Больше я не решался открывать рот.

Потом пробрался через сад с розами. Розы. Такие популярные, любимые миллионами цветы. Розы. Никогда не упускают шанса пустить кровь.

Вдалеке виднелись еще деревья. Одно из них выглядело сломанным. Подойдя ближе, я понял, что с него что-то свисает. Или кто-то. Я не узнал этого человека. Просто продолжил идти и увидел других. Они свисали с деревьев, босые ноги парили у меня над головой. В какой-то момент я перестал смотреть в лица повешенных, вдруг испугавшись, что найду там отца.

В конце концов я добрался до холма и почувствовал запах дыма. Подошел ближе, увидел костер, и…

– Мартин!

Стоило это произнести, как мое плечо пронзила боль. Я ударился спиной о дерево. В нос ударил запах металла.

– Убирайся. – пробормотал Мартин.

– Нет, это я... поверь мне. Только не гони.

– Я видел тебя уже пять раз. Больше не верю.

– Но это правда!

Еще одно лезвие полетело в мою сторону, но в этот раз я увернулся. А потом заплакал и упал на колени. Я рассказал ему о рыжей женщине, и о моем отце, и о звездах, и о своей жизни так, как не смог бы ни один двойник. Они могли пытаться лишить меня жизни, но ничерта обо мне не знали. Взгляд Мартина смягчился. Он вздохнул.

– Я встретил здесь 12 закатов. Я убивал их, чтобы поесть. Мимиков. Я ел их мясо. Они приходили в образе моей семьи, любимых, даже в твоем. Мне не сосчитать, сколько раз я вырезал своих родных в этом проклятом месте. Не сосчитать.

Мы немного поговорили. Он сказал мне, что не хочет идти дальше, потому что тоже видел поляну и у него возникло дурное предчувствие.

В какой-то момент он прервал меня.

– Ты слышишь треск костра?

Нет. Я не слышал ничего. Ни шороха листьев, ни треска поленьев. Ни ветра.

Мертвенная синева.

– Беги.

И я побежал. Мартин следовал за мной, и мы неслись прочь, пока лунный свет не начал свободно литься на наши головы, вырвавшись из теней древесных крон.

Мы вышли на поляну.

Я замер, затаив дыхание.

Там лежал мой отец. Без сознания.

Я бросился к нему и начал трясти за плечи, звать его охрипшим голосом.

– Папа! Очнись! Пожалуйста, очнись!

Он не очнулся.

Внезапно Мартин закричал. Обернувшись… я увидел огромную фигуру, нависшую над ним.

Выбирай

Кто-то шепнул мне это прямо в левое ухо.

Выбирай. Один или другой

Мартин вопил. Отец молчал.

Я не сомневался.

– П-папа. Я выбираю папу. Оставь его в живых.

Мартин резко замолчал. Отец закашлялся.

Я крепко обнял его, сбитого с толку, бледного. Мартин остался лежать на холодной земле, превратившись в большой синяк, смотря широко раскрытыми глазами в небо.

Жгучая вина нахлынула на меня, но времени обдумать произошедшее не было.

Сверху обрушился мощный луч прожектора.

Вертолет. Не медля, я встал на лестницу и помог подняться отцу. Последнее, что я увидел, прежде чем отвести глаза, была рыжая женщина, сидящая на траве рядом с телом Мартина, скрестив ноги.

***

Нас доставили ко входу в парк.

Следующие часы были заполнены вопросами. О парке. О нашем исчезновении. Об убийстве Мартина. Теперь мы главные подозреваемые, но я просто рад, что выбрался, и я знаю, что это из-за его жертвы. Тем не менее, я бы очень хотел поговорить с ним еще раз. Не могу успокоиться, зная, что его невинная душа где-то там.

Есть еще кое-что.

Я бы никогда не осмелился признаться в этом.

Но…

Иногда, когда я смотрю на своего отца, даже спустя недели после произошедшего…

Я задаюсь вопросом, действительно ли это он.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Просто запомните: держитесь подальше от леса. Забудьте все, что я говорил вам в прошлый раз, об отдыхе, природе и обо всем таком. Оно того не стоит.

Совершенно не стоит.

Я не хотел этого говорить, но в глубине души знал: это моя вина, что отец пропал. Какие бы загадочные существа ни бродили по парку, он был в безопасности, пока я не появился. Тогда они увидели его слабость, и питались его страхом. Мы могли больше никогда не встретиться вновь и все из-за меня.

Я это знал. Но невольно загнал эту мысль в самые глубины сознания, где она и скрутилась в тугой узел, которые как будто никогда не рассосется.

Я сидел на чекпоинте, завернувшись в одеяло и дрожа от напряжения, когда ко мне подошел Мартин. Как бы мне ни хотелось расспросить его о парке, правилах, моем отце, что-то внутри меня не знало, достоин ли он доверия. Настоящий ли он Мартин?

Он присел рядом.

– Мне жаль.

Ночь была по-прежнему холодной и неприветливой. Деревья стояли перед нами высокие и суровые, увенчанные темным, бесконечным небом. Никаких звезд. Только черная, тревожная ночь. Наверное, там наверху сгустились тучи. Я все думал о том, как 4 часа назад мы с отцом искали созвездия.

– О чем ты?

– О твоем отце. Мне жаль.

– Не говори так. Звучит, будто он уже мертв.

Мартин не ответил и даже не взглянул на меня. Я повернулся к нему всем телом.

– Он не умер. Это не так.

Мартин молчал. А я вдруг со всей силы ударил его в плечо. Он отстранился и нахмурился.

– Это не моя вина! Ему не следовало приводить тебя сюда.

– Расскажи мне все, что знаешь! Об этом дурацком парке! Я это заслужил. Ты в долгу передо мной! И только так я смогу найти папу…

Он пристально смотрел на меня некоторое время. Так долго, что казалось, что ответа мне не дождаться. А потом заговорил, голосом не громче шепота.

– Мы думали, что это ложь. И я, и Пол, и остальные. Когда начинали работать, мы слышали истории, легенды и тому подобное, но не придали значения, решили, что это просто обычные страшилки. Мы не обсуждали их и ничему не верили, пока не увидели все собственными глазами. Этот парк огромный. Огромный, и никто никогда не удосуживался его исследовать. Я думал, у них не хватает ресурсов, но теперь я вижу, что они просто боялись.

Мартин замолчал и огляделся по сторонам. Странно было сейчас пытаться спрятаться от кого бы то ни было. В его рассказе не было ничего такого, дак чего же бояться? Я решил, что он просто пытается следить за обстановкой и не упустить ничего из виду. Вот и все. Даже когда сталкиваешься лицом к лицу со сверхъестественным, твой разум все равно ищет логическое объяснение.

– Мы начали записывать происшествия, пытаясь найти... закономерность или способ избежать их. Подумали, что, если мы запишем правила, мы, возможно, не будем испытывать особых неудобств. – Он провел рукой по лицу. – Мы и представить себе не могли, что подобное может случиться. Никто из нас никогда не исчезал, мы были уверены, что самое худшее, что они могут сделать, – это насолить нам, напугать, причинить боль… – Мартин вспотел, хотя на улице было холодно. И продолжил, качая головой. – П-Пол всегда отказывался верить... он никогда ничего на самом деле не видел...

Я только прерывисто вздохнул. Слишком напряжены были все мышцы и чувства, чтобы дать слабину и расплакаться. Как бы мне этого ни хотелось.

– Почему вы пускаете сюда туристов?

– Им есть дело только до тех, кто заблудился. Они ищут его в наших душах… желание исчезнуть. И готовы в этом помочь.

По спине вдруг пробежали мурашки. Я обхватил себя руками и чихнул.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы найти его.

– Завтра утром.

– Нет, Мартин. Он может пострадать. – Я повернулся к темной массе деревьев. – Он сейчас там, один.

– Кто там? – спросила женщина, выходя из хижины.

– Мой отец. Он пропал. – Она нахмурилась, затем посмотрела на Мартина.

– На каком посту?

– 62.

– Черт. Моя смена следующая. Могу присоединиться к поискам, если ты не против. Я возьму свою машину и поеду к посту. Сообщу, если что-нибудь обнаружится.

Мартин оглянулся на уютный, тепло освещенный домик, затем на темный лес. Вздохнув, он встал и направился к своей машине. Я последовал за ним. 

После того, как мы уселись внутрь, а двери были заперты, я позвонил отцу. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из груди. Никто не ответил. Я глубоко вздохнул.

– Что ж… Сначала надо, э-э, поискать его квадроцикл.

Мы вернулись на пост, где дежурил отец, затем начали проверять другие тропинки вокруг главной дороги. Его квадроцикл должен был остаться где-то поблизости. И мы нашли его припаркованным перед большим дубом, но никаких следов моего отца не обнаружили.

Деревья, в этом месте росли так плотно, что не было никакой возможности проехать на машине. Мы быстро пришли к неутешительному выводу: придется идти пешком.

Но перед этим, мы еще раз повторили правила, для верности.

Не верить странным знакам.

Мертвенная синева.

Свист, семья, однорукий.

Запомнил.

Мартин сказал взять его за руку и не отпускать. Мы вместе вошли в темноту леса. Фонарики как будто рождали больше теней, чем должны были. Я звал отца. Умолял выйти. Кричал его имя снова и снова, пока не сорвал голос. Ветки цеплялись за мою одежду, словно скрюченные руки.

В какой-то момент мы остановились как вкопанные.  Впереди, за деревом, что-то двигалось.

– Кто там?

– Ооо, тебе хотелось бы это знать…

Мы с Мартином замерли.

– Что?

Старушечий голос продолжил:

– Кто же это там?

Она будто пряталась за деревом. Одна из костлявых рук появилась с одной стороны ствола, а другая – с другой. Старуха плавно водила пальцами по коре дерева. Она будто играла с нами, притворялась, что у дерева есть руки.

Я понял, что должен попробовать.

– Вы видели моего папу?

– Ты видел мое лицо? – мгновенно отозвалась она.

– Н-нет.

– А хооочешь?

Я отвернулся к Мартину ровно в тот момент, когда старуха – или кто бы это ни был – выскочила из-за дерева. Я так и не увидел ее лица, хотя по выражению Мартина мог судить, насколько неправильно оно выглядело. Он тут же выстрелил в нее несколько раз. Раздался вопль, подобного которому я еще не слышал. У меня будто оторвало уши.

Затем наступила тишина.

– Я не думаю, что это безопасно, Кев.

– Абсолютно нет.

– Мне жаль твоего отца, но я уверен, что с ним все в порядке, если мы просто поищем его при дневном свете…

– Нет, к тому времени он может умереть. Дорога каждая минута.

Мне сначала показалось, что Мартин сердито смотрит на меня, но тут же я понял две вещи. Во-первых, он смотрел не на меня, а за мою спину, и, во-вторых, он был не зол, а смущен.

– Кев, не двигайся...

Как раз в этот момент я услышал свист вдалеке.

Если кто-то свистит рядом с тобой, значит он далеко. Если слышишь свист вдали, значит он рядом

Я открыл рот, чтобы закричать, но как раз в тот момент, когда Мартин потянулся ко мне, потерял сознание.

***

Я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я все еще был в лесу, но ни Мартина, ни его машины не было видно. Сказать, что я плохо себя чувствовал – ничего не сказать. Внутри все было словно выскреблено, руки так сильно дрожали, что я едва мог их поднять. Я направился обратно к отцовскому квадроциклу, надеясь, что смогу воспользоваться им и продолжить поиски, попутно доставая телефон, чтобы посмотреть время.

Но заметил кое-что. Дату. Она изменилась.

Я провел в лесу целый день.

В голове у меня стоял туман, тело одеревенело, но я сел на квадроцикл, разобрался как его завести, и поехал обратно на главную тропу, к посту моего отца. Внутри горел свет. Я даже различил силуэт и притормозил, изучая его… казалось, что у него была только одна рука.

Если увидишь человека без руки, не помогай ему

Я едва не среагировал слишком поздно – однорукий увидел меня и начал спускаться по лестнице. Тут же я вернулся к квадроциклу и поехал прочь. А на полпути к чекпоинту у меня кончился бензин. Позади послышались шаги.

– Парень, подожди. Я смотрю, ты уже познакомился с моей женой. Замечательная женщина, а?

В голове у меня пульсировало.

– Не подходи ко мне, черт возьми.

– Да брось. Ты хочешь найти папашу или нет?

– Откуда тебе знать, где он?

– Чушь! Я говорил с ним сегодня утром.

Ярость наполнила меня и вытеснила страх. Я встал с квадроцикла, повернулся к старику, хромавшему ко мне, и ударил его.

– Не говори о нем! Не смей!

Старик рассмеялся. Из его рта на меня пялился единственный оставшийся зуб. Я оттолкнул его и побежал обратно к вышке. Я бежал, и бежал, и бежал, не оглядываясь, пока ноги не начали гореть адским огнем. Но я добрался. Вскарабкался наверх, запер люк и позвонил маме. Но едва успел вымолвить хоть слово, прежде чем рухнул от изнеможения.

Очнулся я только утром. Снова попробовал позвонить отцу. На этот раз после нескольких гудков трубку подняли.

– Да? Кев?

На глаза навернулись слезы. У меня перехватило горло, я едва смог выдавить:

– Папа? Папа, это ты? Где ты?

– Кев, уходи из леса. Меня отпустят. Им нужен ты.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.