- Зима… Хорошо-то как… - вздыхают полной грудью некоторые.
- Ты обалдел? Что ж тут хорошего? – недоуменно вещает сосед. У него полный инвентарь – лопата для снега, щетка, теплое обмундирование, один нос торчит, красный, как у Деда Мороза.
- Эээ, мииииилай… - тянет поучительно древняя бабуська из соседнего подъезда, еле передвигаясь по обледеневшим дорожкам. – Вы и зимоф-та не видели…Тьху, эти ваши зимы. А вот рааааньше.
Ну, на самом-то деле и раньше снега было больше. Нашла старую фотографию, где я стою на сугробе (нет, не в сугробе, именно на нем, такой плотный снег), а забор чуть виден из него. Всю ночь метет, утром встаешь и думаешь – а может не идти в школу? Ан, нет – развеялось к обеду (учились во вторую смену), берешь лыжи, закидываешь на спину рюкзак и вперед – три километра до школы извольте, мадемуазель. А там четыре урока в старой школе, в накинутой на плечи верхней одежде – холодно было, кочегарка не справлялась. В общем-то все перемены мы проводили в кочегарке у истопника, иногда выходили оттуда чумазыми от угля, но согревшимися и абсолютно счастливыми. Начальная школа, класс в три человека. Мы там плавили о печку пластиковые палочки из-под конфет петушков. Сомнительное развлечение, но тем не менее. Сразу вспоминается этот запах, горело-сладкий. Истопник нам рассказывал про войну, мы слушали, потом бежали в класс, огребать от учительницы, что испачкались.
На уроки физкультуры мы ходили на горку кататься, на портфелях кататься не разрешали, что нас огорчало чрезвычайно – они так хорошо скользили по снегу. Поэтому в ход шли клеенки, или одна охотничья лыжа на двоих, а и троих. Нет, обычные лыжи у нас были, но вот эта, широкая – была словно банан на море. А как мы на ней летали с трамплина? Кубарем, конечно. Летишь, думаешь, ну всё – комок у горла, всё смешалось, отбилось. Не, снова бежишь, весело нам – еще и в промоину на болоте влетишь (ее не видно под снегом, а с горки тем более), тогда уж приходилось менять дислокацию трассы, еще и снежком присыпаешь, чтобы учительница не сильно ругалась – она следила за тем, чтобы мы у родника не катались, так как там вода не замерзала. Многие возмутятся - а куда смотрели взрослые? Тогда это было нормальным, и пылинки с нас не сдували. Ремня можно за что-то огрести, но не за это. За прыжки по льдинам в половодье так точно.
Два раза в неделю у нас с утра было развлечение – с почтальоном раздавать почту по деревням. У нас рядом четыре деревни, поэтому пешком там не набегаешься, а по тем снегам- тем более. Поэтому тетя Люба всегда ездила на лошадке, запряженной в сани. В сани усаживались мы, трое-четверо девчонок, а пара мальчишек цеплялись за сани позади - стояли на полозьях. И понеслось. Снег, от дома к дому, нам позволялось отнести вот в тот дом газету, а в другой письмо, пенсию почтальон сама раздавала. Возвращались то с хлебом только испеченным, то с ватрушкой – нас, юных помощников почтальона, подкармливали бабушки активно. Да и вроде бы народ добрее был, не знаю даже.
Зима была прекрасной. Или это так казалось? Мы чистили снег – узкие тропинки между сугробами, порой тебя там и не видно, когда ты наклоняешься. В самых больших сугробах мы строили крепости - папа, брат и я. Папа у меня невысокого роста (1,70 м), но, как помню, он там на полусогнутых в этой нашей крепости мог передвигаться свободно. Крышу укрепляли куском шифера, чтобы не обвалилась эта красота. Сейчас на том месте и по колено снега не бывает. Деревья те же, поле за деревьями то же. Время не то. И родители не те, старенькие.
Иногда хочется вернуться в то время... Хорошо-то как. А сейчас что хорошего? Думала, на работу поскачу антилопкой, а получилось, словно корова на льду, или обожравшийся пингвин. Сосед с лопатой, я с тобой солидарна. Где там лето?
