Мы – это шесть кирпичных зданий вокруг супермаркета, населенных преимущественно русскими. То есть недавними советскими гражданами. Или, как пишут газеты, – эмигрантами третьей волны.
Наш район тянется от железнодорожного полотна до синагоги. Чуть севернее – Мидоу-озеро, южнее – Квинс-бульвар. А мы – посередине.


108-я улица – наша центральная магистраль.
У нас есть русские магазины, детские сады, фотоателье и парикмахерские. Есть русское бюро путешествий. Есть русские адвокаты, писатели, врачи и торговцы недвижимостью. Есть русские гангстеры, сумасшедшие и проститутки. Есть даже русский слепой музыкант.
Местных жителей у нас считают чем-то вроде иностранцев. Если мы слышим английскую речь, то настораживаемся. В таких случаях мы убедительно просим:
– Говорите по-русски!
В результате отдельные местные жители заговорили по-нашему. Китаец из закусочной приветствует меня:
– Доброе утро, Солженицын!
(У него получается – «Солозениса».)
К американцам мы испытываем сложное чувство. Даже не знаю, чего в нем больше – снисходительности или благоговения. Мы их жалеем, как неразумных беспечных детей. Однако то и дело повторяем:
«Мне сказал один американец…»
Мы произносим эту фразу с интонацией решающего, убийственного аргумента. Например:
«Мне сказал один американец, что никотин приносит вред здоровью!..»

Недавно я наткнулась на критику творчества Сергея Довлатова, в которой утверждалось, что его последняя повесть — «Иностранка» — значительно уступает таким произведениям, как «Чемодан» или «Заповедник». Я считаю эту критику неоправданной, и вот почему.

«Иностранка» была написана не в России, где родился и жил автор, а в Америке, куда он эмигрировал. Это изменение окружения привело к тому, что одни проблемы остались в Советском Союзе, а другие появились на новом месте.

Переваривая новый опыт, Довлатов создает новые сюжеты и задумывается о вещах, которые, возможно, никогда бы не пришли ему в голову, если бы он остался на родине. Он знакомится с новыми людьми, открывает новые места. Я не случайно многократно употребляю слово «новые», подчеркивая, как меняется жизнь человека в эмиграции.

Тем не менее, произведения, написанные в Нью-Йорке — «Иностранка» и «Филиал» — как уточнял сам автор, не о Америке. «События в них происходят на американском континенте, но эти книги не об Америке: центральными персонажами остаются русские эмигранты».

🍎

История Маруси Татарович — это рассказ о женщине, мечтавщей об Америке как о волшебном месте, где все будет лучше и красивее, чем дома. Однако реальность оказывается иной — это одна из центральных проблем произведения, но не единственная. Сергей Донатович осмысляет прошлое и настоящее, Родину и Чужбину. Он изображает рефлексию героев на протяжении всего текста.

🍎

Мир любого произведения состоит из людей. В повести «Иностранка» мир Советского Союза и мир Америки также делятся между собой. В Советском Союзе общество делится на номенклатурных работников, таких как родители Маруси Татарович, и на тех, кто стремится к эмиграции.

В Америке живут сами американцы и эмигранты, которые стремятся как можно быстрее ассимилироваться. На другой стороне находятся герои повести — диссиденты и неудачники, чья жизнь не изменилась после эмиграции.

Например, после рабочего дня они ведут бесконечные разговоры о спасении России, живут в русском квартале, посещают русские магазины и парикмахерские, читают русские газеты и не знают английского.

В попытках обрести цельность и душевное спокойствие они меняют страну, но это лишь запутывает их еще больше.