Я Довлатова люблю читать, а не изучать его биографию. Поэтому книги знаю, а жизнь не особо. Разве что урывками или из тех же книг. Но что-то знаю, да.

В тот осенний вечер Питер не хмурился, появилось свободное время, и я, прикупив плоскую бутылочку, отправился на Рубинштейна — знакомиться с моим литературным гуру. Пусть и в бронзовом исполнении. На Рубинштейна Сергей жил больше тридцати лет, поэтому и памятник тут.

Сперва на углу дома стоял просто сам Довлатов, прислонившись к фонарю. Потом появилась дверь. Рядом — машинка «Ундервуд» и таблички на стене с цитатами. Последней в скульптурную композицию приделали силуэт фокстерьера Глаши — собаки Довлатова и одного из героев книг.

Всё это я прочитал заранее, а теперь просто стоял и ловил космическую связь с любимым писателем, прикладываясь к бутылочке.

А мимо проходила экскурсия. Горстка разношёрстных парней и девчонок. Им Довлатов был неинтересен, но экскурсионная программа обязывала. Гид старательно пытался растормошить группу, которая естественным образом обернулась вокруг меня. Задавал вопросы. Простые. Но никто не отвечал.

— Какая пагубная привычка была у Сергея Донатовича? — вопрошала гид. Экскурсанты молчали.

— А кто это? — шёпотом спросила меня стоящая рядом девица. Я пожал плечами.

— Ну же! Какая? — гид искренне старалась, пыхтела, пробуждая интерес. Интерес не пробуждался.

— Алкоголизм! Он много пил, — неожиданно для самого себя выкрикнул я в сторону гида, старательно пряча бутылочку в задний карман и выдыхая перегаром в другую сторону.

— Верно! — обрадовалась экскурсовод. — Вот вам календарик!

Группа зааплодировала. Оказывается, календарик — это награда за правильный ответ. Следующий вопрос звучал про собаку Глашу. И я снова получил календарик. Потом про Пушкинские горы и зону. Календарики росли. Я уже представлял, как подарю всем друзьям по календарику, но внезапно гид сощурилась:

— А вы же не из нашей группы! — Пришлось честно признаваться: не из вашей. Грешен. Больше не буду.

Календарики забрали. Осуждающим взглядом стукнули. Группа засобиралась дальше.

— А пойдёмте с нами, — жарко шепнула девица по соседству. — А то у нас дальше Есенин, такая скука...

К Есенину я не пошёл. А вот поснимать меня у Довлатова попросил...

Привет. Я Карпов. Журналист, немного писатель, немного раздолбай. Как многие тут, веду свой телеграм-канал — «Карпов, какого чёрта?!». Там нет продаж, курсов, инфобизнеса. Только непринужденные истории и байки. Реклама не чаще раза в неделю. Подписывайтесь, в телеге ведь проще читать...

Дни потянулись томительной вереницей. Сон, кефир, работа, одиночество. Коллеги, видя мое состояние, забеспокоились. Познакомили меня с развитой девицей Фридой Штейн. Мы провели два часа в ресторане. Играла музыка. Фрида читала меню, как Тору, - справа налево. Мы заказали блинчики и кофе. Фрида сказала: - Все мы - люди определенного круга. Я кивнул. - Надеюсь, и вы - человек определенного круга? - Да, - сказал я. - Какого именно? - Четвертого, - говорю, - если вы подразумеваете круги ада. - Браво! - сказала девушка. Я тотчас же заказал шампанское. - О чем мы будем говорить? - спросила Фрида. - О Джойсе? О Гитлере? О Пшебышевском? О черных терьерах? О структурной лингвистике? О неофрейдизме? О Диззи Гиллеспи? А может быть, о Ясперсе или о Кафке? - О Кафке, - сказал я. И поведал ей историю, которая случилась недавно: "Прихожу я на работу. Останавливает меня коллега Барабанов. - Вчера, - говорит, - перечитывал Кафку. А вы читали Кафку? - К сожалению, нет, - говорю. - Вы не читали Кафку? - Признаться, не читал. Целый день Барабанов косился на меня. А в обеденный перерыв заходит ко мне лаборантка Нинуля и спрашивает: - Говорят, вы не читали Кафку. Это правда? Только откровенно. Все останется между нами. - Не читал, - говорю. Нинуля вздрогнула и пошла обедать с коллегой Барабановым... Возвращаясь с работы, я повстречал геолога Тищенко. Тищенко был, по обыкновению, с некрасивой девушкой. - В Ханты-Мансийске свободно продается Кафка! - издали закричал он. - Чудесно, - сказал я и, не оглядываясь, поспешил дальше. - Ты куда? - обиженно спросил геолог. - В Ханты-Мансийск, - говорю. Через минуту я был дома. В коридоре на меня обрушился сосед-дошкольник Рома. Рома обнял меня за ногу и сказал: - А мы с бабуленькой Кафку читали! Я закричал и бросился прочь. Однако Рома крепко держал меня за ногу. - Тебе понравилось? - спросил я. - Более или менее, - ответил Рома. - Может, ты что-нибудь путаешь, старик? Тогда дошкольник вынес большую рваную книгу и прочел: - РУФКИЕ НАРОДНЫЕ КАФКИ! - Ты умный мальчик, - сказал я ему, - но чуточку шепелявый. Не подарить ли тебе ружье? Так я и сделал..." - Браво! - сказала Фрида Штейн. Я заказал еще шампанского. - Я знаю, - сказала Фрида, - что вы пишете новеллы. Могу я их прочесть? Они у вас при себе? - При себе, - говорю, - у меня лишь те, которых еще нет. - Браво! - сказала Фрида. Я заказал еще шампанского... Ночью мы стояли в чистом подъезде. Я хотел было поцеловать Фриду. Точнее говоря, заметно пошатнулся в ее сторону. - Браво! - сказала Фрида Штейн. - Вы напились как свинья! С тех пор она мне не звонила.