paramutkin

Фонтаны почему-то не отключили. Несмотря на ноябрь.
Ледяной ветер смешивался с каплями фонтанной воды, и этот поток обдавал всех неосторожных, кто решил прогуляться сейчас, во время заката, на "второй центральной площади города" - так ее называли на местном телевидении.
Я помогал местным художникам - познакомился с этими парнями в общаге. Они разрисовывали "ширму" - бетонную ограду, которой прикрыли реконструировавшийся памятник основателям города.
Так вот, представьте: холодный ветер, закат, где-то там, под холмом - ведь город стоит на холме - брусчатка площади, и, черт возьми, радуга. Радуга! - от этого ледяного фонтана и вялого закатного солнца.
Мой напарник, художник, за которым я таскал ведра с краской, застыл на месте как только вылез из машины, а потом рванул к своей ширме - сдирать стыдливый покров, прикрывавший набросок.
Вдохновение, друг, я понял, можешь дальше делать все молча.
Я же стаскал к нему творческое барахло, закурил, повернулся к фонтану, представил себе каково это - быть облизанным водяным радужным языком под пронизывающим ветром - и поежился. Какие тут могут быть восторги - такая холодина.
Другие люди, не такие приземленные как я, думали иначе. Вон, маленький пацан, лет пяти, видимо надеясь завладеть чудом, побежал к радуге. Но предательский ветер почуял жертву и окатил парня фонтанной водой с ног до головы.
Представил, каково ему и меня передернуло еще раз.
Рев.
Пацан встал на месте, огорошенный неожиданной жестокостью чуда, и обиженно, отчаянно зарыдал.
Да, вот такое вот дерьмо, друг.
Пошел к нему - все окружающие лишь сочувственно глядели на страдальца, никто не рвался успокоить.
- Эй, ну чего ты орешь? - тот замолк, застеснялся, хотя я старался говорить мягче. - Во-первых, отойди, а то тебя еще раз окатит. Во-вторых...
Я стянул с себя толстовку, присел на корточки, завернул, как в мешок, маленького ревуна.
-...подбери сопли. Где твоя мама или кто там?
Тот ткнул пальцем мне за спину. И тут же кто-то пискнул за спиной:
- Простите.
Я повернул голову:
- Что же вы сына оставляете, он мокрый теперь, как будто в фонтан свалился, - мамаша покраснела, опустила голову, как гимназистка, отчитываемая строгой медам, - простите, ничего страшного. Э-э, да здоровее будет, ну что вы, я вот знаете, тоже в детстве...
Меня перебил пацан, простужено пробасил заплаканным голосом:
- Это не мама. Это Полина.
Вот так я с ней и познакомился.

Поля жила с Вовкой - тем пятилеткой, его мать уехала на лечение в Москву.
Так что у нас с ней было целых два месяца - ноябрь и декабрь - практически наедине. Два месяца достаточный срок, не так ли? Для чего? Ну, тут все банально. Люблю-жить-без-нее-не-могу-любовь-до-гроба-дураки-оба.
Холодные вечера после учебы-работы, сказки Вовке на ночь, постель, нагретая ее телом, скрип пружин, разговоры до утра, звезды в окно, тяжелые утра - сон на лекциях, разве ночь для сна?
Слишком по-семейному все? Ну, да. Я как-то не задумывался об этом, поэтому и не испугался. Не задумывался потому, что когда был с ней, мысли были о другом; когда же был не с ней, хотелось оказаться рядом.
...- Егор, скоро Новый год.
Она лежала на боку, прижавшись спиной ко мне - старый диван пружинами тесно сближал своих постояльцев.
- Ага.
- Я должна буду вернуться домой.
- Ага.
Мне нравилось, когда она говорила. Слишком скупая на слова; каждое ее слово - внимание ко мне, выражение чувств ко мне, ради кого-то другого она скорее промолчит; а потому - "ага", а потому - пусть говорит.
- Но как же...
- Выходи за меня замуж.
- Но мы...
- Точка.
Помолчала.
- Но...
- У меня уже есть деньги снимать квартиру. Вопрос решен.
- Я...
- Ты знаешь, что есть такая наука - семейноведение. Так вот... - много, много моих слов, - ...ты же сейчас со мной, значит, ты согласилась быть со мной, значит, ты согласна быть со мной, нельзя же сказать наоборот?
- А-а, да, но...
- Ну, вот и хорошо, спасибо за то, что ты согласилась стать моей женой.
- Но ты не знаком с моей семьей.
- Хорошо. Я это исправлю за пять минут. Новый год - отличный повод.
Она мало, что рассказывала о семье. Вовка - ее племянник, его мать болеет чем-то хроническим, вернется к Новому году. Их, с сестрой, родители живут в Енакиево - пригородном поселке, семья большая. Ну, и они хотят, чтобы Полина вернулась домой. Малообеспеченные, наверное. Ну, и что, проблема что ли?

Ехали долго. Полина молчала, но необычно - напряженно, а мы с Вовкой играли на моем телефоне. Все равно в декабрьских сине-белых сумерках дорогу не разглядишь и не запомнишь. Такси проехало весь поселок и остановилось, по Полиному указанию, около огромной бесформенной груды: судя по всему, этот дом не один раз достраивали и перестраивали.
Скрип снега, истеричный лай невидимой собаки за забором, звонок в домофон:
- Мама, это мы. Открой, пожалуйста.
Тепло и свет внутри. Много света и тепла. И людей.
Мы, наверное, последние прибывшие из тех, кто должен был приехать. Вовка тут же растворился в оханиях-аханиях женщин, к Полине подошла, обняла пожилая женщина - мама, как я понял. Ко мне же, расталкивая, покрикивая на бабью толпу, прорвался папа: седой, усатый, громкоголосый, крепкий мужик.
- О, будет с кем выпить на праздник, понимаешь! Егор? Вот и хорошо, а то тут одно бабьё да детский сад. Я - Владимир Иванович, Иваныч, а это моя женка - Марья Ерофеевна. Ну а с остальными сам потом познакомишься. Пойдем, понимаешь, покажу дом, за стол еще рано садиться.
...Малообеспеченные? Ха. У них гараж больше, чем отдельный этаж моей общаги. Хозяин потащил меня смотреть подъемник для машин.
- Видал, чего? Я, понимаешь, люблю возиться с машинами, раньше, когда мы на квартире жили, постоянно, понимаешь, зависал в кооперативе у мужиков. Сами-то тогда бичевали, считай, да, понимаешь. А тут как дом строить начали, Марья Ерофеевна говорит: "Делай-ка побольше, чтобы все вместились". Ну а раз так, то во такую технику поставили.
Подъемник с жужжанием пошел вверх.
- Иваныч, а почему мужиков-то так мало в доме? - более чем праздный вопрос. Мало ли что.
Но хозяин почему-то предпочел его не заметить.
- А чего я пустой-то запускаю? Давай мы сейчас Паджерик загоним да поднимем, а? Одно, понимаешь, удовольствие возиться так...
- Да ладно, Иваныч, чего сейчас-то, в Новый год?
- И точно. Ну, давай тогда, - он оглянулся, откинул крышку на стойке подъемника и достал оттуда настоящую причину своей любви к гаражу. И стакан.
- Стакан один, прости уж. Давай, - бульк-бульк-бульк, - давай-давай-давай-давай. И - хоп!
Я выпил, подождал хозяина.
- Иваныч, ты меня прости, ты скажи, если я лезу не в свое дело с вопросами.
- А-а, закусить-то нечем. Ладно, господин любопытный, айда ко мне в кабинет.
...Кабинет был под стать гаражу: огромное темное помещение, освещенное лишь камином, шкура на полу.
Малообеспеченные? Это вообще, Россия? Если гараж напоминал хороший автосервис, то кабинет - владения британского полковника викторианской эпохи в отставке, из тех кто повидал и Африку и Индию, а остаток своих дней коротал, разглядывая племенные маски на стенах да рассказывая о былых деньках и павших товарищах.
Иваныч заметил мой невольный взгляд на стены.
- О, ты заметил? Сейчас, подожди, - он достал из стола еще один стакан, блюдце, с уже нарезанным салом, разлил, подошел. - Ну, давай, понимаешь, смажем.
Затем сделал шаг к той стене, где я, якобы, что-то заметил.
- Впечатляет, да? - щелкнул каким-то выключателем, зажглись лампы - не общего освещения в комнате, а те, что специально были сделаны для...
Того, чтобы зритель увидел это. И был потрясен.
И я был потрясен.
Картина метр на два. Не картина, лишь рама от картины. А в раме не холст, а поделие: вырезанное из дерева нечто. Нечто непонятное. Соединение, сочленение десятков тонких острых линий, переходящих в крупные узлы. Очень натурально, естественно, природно, животно.
Это не узлы.
Это крысы. Стая налезающих друг на друга, сплоченных, стиснутых в пространстве крыс.
- Это крысиный король. Крысы, иногда, понимаешь, сплетаются хвостами, так, что не могут потом разойтись и дохнут потом. Говорят, что это не просто так, что это трон для их короля.
- Да... впечатляет.
- Ну, ладно. Что ты там хотел спросить?
Откуда-то снизу раздался гонг.
- О! Марья Ерофеевна всех созывает к столу. Пошли-пошли-пошли, понимаешь! Вопросы - потом.
...Эта картина - крысиный король - так и осталась висеть у меня перед глазами. Кто повесит у себя на стене такое? Община готов? Так ведь это не готы, обычная семья, пожилые хозяева. Если они совсем не бедные, а даже наоборот, естественно было бы ожидать какую-нибудь пошлую акварельку. Но это?
Нехорошо все это. Не деревянные крысы в раме, а все вместе, дом этот дурацкий. Сбежать бы сейчас с Полькой обратно в город...
Я попытался избавиться от неприятного осадка, приналег, слушком уж, на спиртное, а потому весь праздник прошел, по сути, мимо меня. Хотя, нет, все было нормально - и огромный стол, за который все влезли, и куча угощений, и неподдельное веселье собравшихся. И телевизор, и Президент, и фейерверки в полночь - все самое обычное.
За столом мы с Полиной сидели далеко друг от друга, к фейерверкам же я был уже не совсем прямоходящим. Последнее воспоминание от праздника - Иваныч, тащивший меня наверх:
- Ну, ты богатырь, понимаешь, пить. Я тебя в комнату отведу, ты выспись. Полька, уж извини, в другой комнате ляжет. Марья Ерофеевна, понимаешь, женщина строгая.

Обвал рубля 15–16 декабря сильно разогрел ажиотаж в преддверии пресс-конференции, поползли слухи об отставке правительства. Дмитрий Песков обещал, что Путин объявит «некие меры». Ситуация не только кризисная, но и полностью непредсказуемая. Ясность – вот что нужно было не только оппозиционерам, но и близким к Путину элитам. И она наступила.

Итак, первое: никаких серьезных кадровых перестановок пока не предвидится. В последние дни активно обсуждали слухи о вероятности назначения Алексея Кудрина премьером. Были и другие кандидатуры: Дмитрия Рогозина или Сергея Собянина. Спрос на кадровые перестановки зашкаливает. Деловое сообщество, не понимающее, каков план действий правительства, и не доверяющее действиям ЦБ, ждет любого сигнала со стороны власти, указывающего, что ситуация под минимальным контролем. Смена премьера даже без четкого плана действий рассматривалась как потенциальная очень хорошая новость, при условии, конечно, что главой правительства стал бы представитель «системных либералов». Не дождетесь. Путин, пусть и с оговорками, но однозначно поддержал действия кабинета министров и ЦБ. За 10 лет пребывания на посту президента Путин всего два раза менял премьера (не считая назначения Медведева в мае 2014 года и Михаила Касьянова в 2000 году), и эти оба раза закрепляли фактическое политическое управление исполнительной властью за президентом при техническом премьере. Михаил Фрадков в 2004 году и Виктор Зубков в 2007 году были «местоблюстителями» при Путине, переместившем центр принятия решений в Кремль. В нынешней кризисной ситуации трудно себе представить, чтобы Путин назначил сильного премьера. А назначение технического в нынешних условиях – хуже, чем статус-кво. Это означает, что отставка правительства Медведева вероятна только в ситуации заметной стабилизации и выправления кризисных трендов в экономике.

Второе – «хитрый план» на кризис у Владимира Путина есть, и заключается он в инерционном стоянии на месте, альтернативы чему нет и не будет. Президент послал своих слушателей в 2008 год, указав, что будут предприниматься «те же меры». Но Путин не уточнил, что тогда ситуацию исправила не мудрая политика правительства и ЦБ, а возобновление роста мировых цен на нефть, что спасло остатки резервных фондов. Источники в правительстве говорили тогда, что еще бы немного дольше продлился период низких цен – и пришел бы полномасштабный системный кризис с непредсказуемыми и необратимыми последствиями. Кстати, и рубль тогда, при падении цены на нефть ниже 35 долларов за баррель, обесценился лишь на 35%, а не в два раза, как сейчас при менее глубоком падении на энергетических рынках. И даже тогда Путин публично признавал кризис, правительство оперативно действовало в рамках антикризисной комиссии, бюджетные показатели несколько раз пересматривали. Сейчас не происходит ровным счетом ничего, не считая запоздалую, как сам Путин признал, реакцию ЦБ и правительства постфактум.

Тем не менее инерционное ничегонеделанье – это еще не все. Реально «план бездействия» намного сложнее и включает в себя отдельные более комплексные элементы. Ключевое место в антикризисном плане занимает посылка позитивных «сигналов». Кремль готов «впихнуть» Донбасс обратно (Путин дважды повторил про единое политическое пространство). Владимир Евтушенков – полностью реабилитирован (вплоть до поддержки компании АФК «Система»). Обещано не отходить от рыночных мер регулирования валютного рынка. Обратите внимание и на формат общения Путина. «Глубокий валютный кризис», «черные дни» для рубля, когда слезем с «нефтяной иглы», «что вообще со страной происходит?», «не строит ли Россия новую стену» в отношениях с Западом, «расплата за Крым», просчитан ли «разворот на Восток» – все эти вопросы, пусть и в корректной форме, но прозвучали от СМИ, находящихся под прямым или опосредованным политическим контролем власти. Резко выступили Ксения Собчак и Екатерина Винокурова, слово дали представителю украинского агентства УНИАН. Речь идет о сознательном, очень осторожно управляемом повышении градуса дискуссии в диалоге с Путиным с целью показать, что власть сохраняет адекватность. Но когда с изменением формы содержание остается прежним, трудно говорить об адекватности. Игра в открытость власти теряет смысл, если на резкие вопросы власть не готова давать честные ответы.

Эмиссия «сигналов» как часть «хитрого плана» по выходу из кризиса дополняется на практике процессом уговаривания экспортеров продавать хотя бы часть своей валютной выручки. Объявив войну спекулянтам в своем послании, Путин, вероятно, не учел, что главными подозреваемыми становятся его «друзья» – госолигархи, накапливающие валюту. Пока СКР и Совбез точили ножи, а горячие головы начали охоту на госбанки как главных спекулянтов, экспортеры молча делали свое дело. Команда «фас» резко обостряла нервозность на рынке, а истинные «виновники» спроса на иностранную валюту были прикрыты абсолютным политическим иммунитетом. В такой ситуации Путину ничего не оставалось, как отступить. А главной антикризисной мерой стало уговаривание Игоря Сечина «наскрести по сусекам» валюты для охлаждения рынка. Условный Сечин (Путин говорил о разговоре с одним из «экспортеров», своим другом) больше 3 млрд обещать не мог, но Путин и этому был очень рад. А сегодня экспортеры получили все гарантии неприкосновенности: давить на них власть не будет. Более того, критики госкомпаний объявлены «популистами», а Сечин – эффективным менеджером. Полноценное «добро» на айфоны и шубохранилища.

Ну а главная стратегическая линия антикризисного плана – ждать «неизбежного» роста мировых цен на энергоносители. «Экономика приспособится», – сказал Путин, добавив, что наступит тот момент, когда начнется плавный рост цен на нефть.

Этот «хитрый план» основан на глубоком убеждении, что власть действует абсолютно адекватно. У Путина нет альтернативы (равно как и нет проблемы ее поиска) инерционному сценарию развития страны. У Путина нет стратегического видения выхода из сложившейся ситуации – только пассивное наблюдение за происходящим. И у Путина нет команды, с которой он мог бы такой выход найти, и его стилистика правления исключает формирование команды как таковой. Казалось бы, ключевая фигура в российской власти, министр экономического развития, в день проведения президентской пресс-конференции в ведущем деловом издании страны, газете «Ведомости», открыто признает, что власть не готова к кризису: «...мы ad hoc реагируем: ситуация настолько трудно предсказуемая, что мы не можем быть готовы к ее изменениям в будущем». Правительство остается жить в параллельной реальности по отношению к реальности Путина. И «сближаться» с «коллегами» президент не торопится.

Растаяли и надежды на то, что президента отрезвит значительное ухудшение ситуации. Информационная повестка дня быстро обрастает негативными новостями. Обвал рубля 15–16 декабря, приостановки поставок продуктов в розничные сети, протесты валютных заемщиков, очереди у банков за вкладами. Уже практически неизбежны, как считают экономисты, банкротство компаний, сворачивание бизнеса, зарабатывающего на импорте, рост безработицы и бедности. Этих тем вообще не было во время пресс-конференции. Причем поступавшие вопросы вполне позволяли Путину поговорить об этом, но он не стал, не захотел, не счел нужным, недооценил и не заинтересовался. Это не те вопросы, которые его действительно волнуют.

Набор волнующих Путина вопросов хорошо известен, и по содержанию пресс-конференции это легко прочитывалось (отношения с Западом, Украина, «пятая колонна»). Но интрига тут в другом: понимает ли президент социально-политические риски текущего кризиса и отдает ли себе отчет в том, что крушение рубля неизбежно будет разъедать его уровень поддержки снизу? «Люди душой и сердцем чувствуют, что мы (и я, в частности) действуем в интересах подавляющего большинства граждан Российской Федерации», – говорит Путин, и в этой фразе все: абсолютная убежденность в своей правоте, уверенность в априорной поддержке со стороны народа, отказ допускать, что рейтинг может снижаться (ведь все делается правильно). Нетрудно представить, как Путин объяснит снижение уровня его поддержки: действиями «иностранных агентов», ангажированных СМИ, пресловутой «пятой колонны», манипулирующей сознанием наивных россиян. Рейтинг не может снижаться никогда, потому что за Путиным – правда. Уверенность в этом превращает во врагов Российского государства всех, кто политически нацелен на критику президента. И Путин никогда не признает, что народ может однажды отказать ему в поддержке. А значит, нет никакого народа (лишь инструмент манипуляций), а есть «свои» и «чужие». И переход из одной категории в другую с годами будет происходить все легче и легче, пока однажды чужие не перехватят инициативу.

Средства массовой информации в среду, 19 ноября, в унисон сообщили о том, что Индустриальный суд города Ижевска признал экстремистскими анекдот и демотиватор. Первым об этом поведал телеканал «Дождь» со ссылкой на информационно-аналитический центр «Сова». Который, в свою очередь, известил читателей: «На наш взгляд оба материала не заслуживают того внимания со стороны правоохранительных структур, которое получили».

Однако, как известно, совы — не то, чем кажутся. По информации правозащитников, в Ижевске возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 282 УК РФ («Разжигание национальной ненависти») против местного жителя, опубликовавшего в социальной сети «ВКонтакте» демотиватор и анекдот. По их мнению, анекдот, хоть и носит «ксенофобный характер», прямых призывов к насилию не содержит, и следовательно, 282-й статьи он не заслуживает.

Проблема в том, что ни правозащитники, ни журналисты не посчитали необходимым углубиться в детали этого кажущегося абсурдным казуса. Во-первых, речь идет о двух разных делах, возбужденных против одного человека. Первое — это гражданское дело от 9 января 2014 года по иску прокурора Индустриального района Ижевска о признании информационного материала экстремистским, третьими лицами в котором являются ООО «ВКонтакте» и Павел Фокеев. Второе — уголовное дело по части 1 статьи 282 УК РФ, возбужденное 15 октября 2013 года против все того же Павла Фокеева и поступившее в Индустриальный суд города Ижевска 3 марта 2014 года.

Решение по «экстремистскому» делу было вынесено 16 мая текущего года и обжаловано в Верховном суде Удмуртской Республики. ВС Удмуртии оставил решение суда первой инстанции в силе, и это послужило основанием для внесения анекдота в федеральный список экстремистских материалов. Решение суда заслуживает того, чтобы его процитировать (орфография и пунктуация сохранены). «В рамках предварительного следствия проведена комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза данного материала. Согласно заключению экспертов … от 07 октября 2013 года данный материал направлен на возбуждение ненависти и вражды, а также унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам национальности (жители Кавказа), вероисповедания (ислам и иудаизм), а именно материалы близкие к жанру анекдота ("Суд. Дело об избиении кавказца…"), но не являющимися таковыми по текстовому содержанию и направленности материала. Данный материал является отражением не прямых форм речевой агрессии в социально принимаемую форму "псевдоанекдота", переводом вражды и ненависти в плоскость несерьезной, анекдотической или привычной обыденности. … В представленных материалах имеют место высказывания побудительного характера, содержащие косвенные призывы к осуществлению враждебных либо агрессивно-насильственных действий, включая физической уничтожение по отношению к выходцам с Кавказа».
О каком анекдоте идет речь, выяснить несложно, воспользовавшись поиском по приведенным в судебном решении ключевым словам. Это не что иное, как вариация на тему анекдота советских времен про офицера, еврея, троллейбус и часы. Переделка конъюнктурная, ну да таких сейчас немало (есть еще «актуальные» про украинца и русского, про бойца «Правого сектора» и беркутовца, их сотни). Собственно, в процитированной экспертизе отсылка к изначальному анекдоту имеется (с упоминанием почему-то иудаизма). Побуждает ли этот анекдот к «осуществлению агрессивно-насильственных действий, включая физической уничтожение»? Разве что по отношению к рассказчику, насчет чего есть другой древний анекдот: «За что Каин Авеля убил? За то, что бородатый анекдот рассказал».

Гораздо интереснее сам фигурант двух этих дел. Поиск по Федеральному списку экстремистских материалов дает три упоминания Павла Фокеева. Причем в связи с решениями все того же Индустриального суда Ижевска. «Материал в виде изображения по типу "демонтиватора"», «Материал в виде изображения с текстом, где от лица бога Одина по отношению к изображенным параллельно лицам, говорящим на искаженном русском языке, один из которых похож на президента Чеченской Республики, говорится: "Я не знаю этих обезьян"», «Материал в виде групповой фотографии трех "лиц кавказской национальности" с комментирующим текстом "заходят как-то азербайджанец, дагестанец и чеченец в ресторан, а официант им говорит: А ну пошли н** отсюда!"». Не особо смешно — даже на фоне косноязычных решений регионального суда.
Региональные СМИ еще год назад считали возможным писать о «возвращении в 37-й год» — то есть о том, о чем в связи со скверным анекдотом заговорили и столичные журналисты. Слово удмуртской газете «День» от 25 декабря 2013 года: «Со своей историей на днях пришел в редакцию молодой ижевчанин Павел Фокеев. Не ангел, конечно. Из своих 22 лет Павел последние 4,5 года провел в колонии за соучастие в нападении на подростка-азербайджанца, чуть было не закончившееся трагедией. Однако сел Павел Фокеев не за экстремизм, а за "умышленное причинение тяжкого вреда здоровью" (статья 111 УК РФ)». Смешно?

Удмуртские журналисты также писали, что Фокеев «опасается за то, что сегодня за обычные традиционные анекдоты, смешными героями которых часто выступают люди разных национальностей, любой человек, при желании сотрудников правоохранительных органов, может огрести по полной». Впрочем, как видно из биографии фигуранта «анекдотического» процесса, дело не только и не столько в переделках советских анекдотов. И говорить о возвращении преследования «за шутки» в данном конкретном случае как минимум некорректно.