oleynikovamp

Это что, был сон? Но все было таким реальным — я, кажется, до сих пор чуял тошнотворный запах, заставляющий поежиться.

Я принялся гладить кошку, радуясь, что с ней все в порядке и мне просто приснился жуткий кошмар. Но сомнения меня не покидали.

Повторяющиеся странности, происходящие в поезде, уже было тяжело списать на собственное воображение. Однако с Муркой все хорошо. Но как объяснить странное поведение пассажиров в вагоне-ресторане? Мне и это почудилось? А жуткие ощущения? А нарастающая паника внутри? Я никогда не верил в потустороннее, но прислушаться к внутренним инстинктам стоило.

— Бред… — прошептал сам себе.

Я вышел из купе и направился к проводнику. Не знаю, что здесь происходит, но мне нужно поговорить с нормальным человеком. Может, найдется свободное купе. Однако на месте никого не оказалось. Дверь была приоткрыта, а на полу я заметил знакомый блокнот. Микроволновая печь жужжала. Выключив её, внутри я увидел бич пакет с переваренной лапшой. Словно кто-то оставил все в спешке. Странно. Только на обратном пути я заметил какие-то изменения буквально везде — будто поезд был не тот. Стало как-то мрачнее, холоднее. А ещё стояла глушащая тишина. Из других купе, где раньше был слышен гул чужих разговоров, не доносилось ни звука. Неужели, все спят? Но времени, всего-то, шесть часов вечера! Да и куда подевалась Арина?

Я вернулся обратно в купе, закрывая дверь на замок. Плевать мне на этого старика, пусть только сунется сюда.

Внутри стало значительно прохладнее. Я поудобнее устроился на полке, укрываясь одеялом. Мурку положил под бок — так спокойнее. Та мяукнула в ответ, словно, успокаивая.

Жуткие мысли продолжали лезть в голову. Я не мог выдумать такое сам. Бывают совпадения, но такие? Даже в детстве мои кошмары не были настолько пугающими. Мне ужасно захотелось списать все на разыгравшееся воображение. Может я и вовсе сошел с ума? А это — игра подсознания. Вот только шершавая текстура одеяла под рукой, блеск лакового покрытия столика, холод металлических полок для багажа — все слишком реально. Что-то внутри подсказывает, что это по-настоящему.

Я глянул на кошку. Мурка свернулась в клубок рядом, грея своим теплом мое бедро.

Я вспомнил грохот, что услышал ранее. Шум стоял такой, будто что-то огромное перевернулось. А еще этот скрежет, похожий на тот, что исходит при неисправности колеса в машине. Только намного громче и противнее.

Поезд продолжал свой путь. Сам вагон тоже был в порядке. Неясно, что именно вызвало этот шум.

Прежний ужас, что я испытал во сне, потихоньку спал. Однако все равно чувствовалось нечто странное вокруг, заставляя оставаться настороже. Я вынул телефон из брюк, проверяя связь. Затем попробовал перезагрузить.

— Да почему не работает… — прошептал я.

Мурка открыла один зеленый глаз, оглядывая мое лицо. Кажется, не я один расстроен.

Попробовал отправить пару сообщений, но, конечно, ничего не дошло. Обычно связь в предыдущих поездках была получше, то и дело появляясь.

Странным было и то, что картинка за окном так поменялась. Если всего лишь пару часов назад светило солнце, то сейчас погода была не такой благоприятной. Конечно,  может быть это нелепое заявление, но почему-то мне показалось, что что-то здесь не так. Я придвинулся к окну, пытаясь понять, где мы едем. Уже как минут десять мы продолжали ехать мимо густого леса, все никак не проезжая его. Не уверен, что я видел это место раньше, когда уже ездил по этому же маршруту. 

Я достал коробку печенья из рюкзака. Достав одно, задумался, вспоминая свой кошмар. Кажется, вид розового мяса запечатлелся у меня в голове. В животе тут же стало как-то неуютно: что-то внутри начало бурлить, принося дискомфорт и беспокоя еще больше. Печенье я решил пока отложить.

Я попытался отвлечься от мрачных мыслей, занимаясь Муркой. Достал две миски, насыпал сухого корма и налил немного воды.

Пока кошка трапезничала, я снова залез в телефон, надеясь на появление хоть какого-то сигнала.

Неожиданное замедление старого состава и остановка поезда на одном месте отвлекли меня от треснутого экрана. Я взглянул в окно, а затем открыл карту маршрута, сверяя названия и время. По расписанию никаких остановок не планировалось. Может, техническая?

Поезд полностью остановился, и стало тихо.

Мне вдруг стало как-то жутко. В такой тиши казалось, будто я здесь совсем один. Однако кто-то точно поджидал меня где-нибудь за углом, прячась в темных местах.

Постепенно на платформу начали выходить люди. Их лица показались мне довольно знакомыми. Первыми вышла группа пенсионеров, которых я видел в вагоне-ресторане. Три пожилые дамы и один мужчина подошли к ближайшему дереву, останавливаясь под ним. Престарелая женщина, со слишком ярко окрашенными в рыжий цвет волосами, закурила. Следом за ними из поезда вышли также знакомые мне пассажиры — родители близняшек, которых я видел в ресторане раннее. Их дочерей я не увидел.

Я ближе придвинулся к окошку, внимательно за всеми наблюдая. Что это за остановка посреди леса? Почему они вышли сами, без проводника?

Мурка мяукнула, запрыгивая ко мне на колени.

Из поезда вышел круглый мужчина. Своими глазенками он жадно рассматривал меня ещё утром, надоедая во время завтрака. Вот тогда, кажется, мне и началось видеться разное.

Родители близняшек стояли вдвоем, немного отдалившись от остальных, что-то разглядывая в чаще деревьев. Их лица мне не были видны. Компания пенсионеров курила вместе. Дедуля с клетчатой рубашкой как-то напряжено стучал ногой по земле. Самым жутким здесь был тот самый пассажир, который задавал мне странные вопросы в ресторане. Он ближе всех стоял к темному лесу, засунув руки в карманы брюк, отчего его и так круглый живот становился совсем как надутый шарик.

Все пассажиры показались мне странными. Ведут себя сейчас как-то слишком необычно, не так как раньше. Да и где все остальные люди? Вышли только они.

Я взглянул на кошку, которая вместе со мной разглядывала всех. Мурка затихла, внимательно наблюдая.

И я не сразу заметил странные движения, заглядевшись на рыжеволосую старуху, пока она потягивала сигарету сухими губами.

Мужчина, стоявший ближе всех к лесу, вдруг расправил руки и начал танцевать по кругу. Он возбужденно замахал всеми частями тела, суетливо двигаясь вокруг себя. Его движения, резкие и неуклюжие, напомнили мне движения только вылупившихся птенцов,  большой живот явно мешал двигаться свободно. Словно он перестал контролировать свое тело. Лицо мужчины расплылось в широкой улыбке, а мелкие глазенки нездорово блеснули. Другие пассажиры уставились на него, сначала напряжено, но постепенно начали поддаваться странному порыву — животному. Женщина с сумкой через плечо, из компании пенсионеров, открыла рот, показывая желтые зубы, и из него вырвался вопль, нарушивший тишину вокруг. Даже внутри поезда он был очень хорошо слышен. Она впилась руками в волосы, закручивая и дергая ими в разные стороны, двигаясь, словно в судорогах, подхватывая темп танца круглого мужчины. Будто призывая всех остальных поддаться безумному ритму, приглашая к танцу. Волосы на моих руках встали дыбом. Я лишился дара речи, не веря тому, что вижу.

Отец близняшек закашлялся, сгибаясь пополам и калачиком падая на землю. Его жена двинулась вперед, в сторону вагона, но, не успев доковылять, она резко повернулась обратно и начала кружиться, поднимая руки к небу, как будто пытается поймать что-то невидимое моим глазам.

Все пассажиры смешались в одну кучку, двигаясь хаотично. Сейчас они больше походили на диких животных.

Мужчина с круглым животом, засмеялся и захрипел одновременно, продолжая свой танец. Он схватился за горло, пока его грудная клетка бешено поднималась и опускалась. Мне почудилось, будто она сейчас лопнет, и я услышу противный хруст, даже сидя внутри поезда.

Мурка зашипела, а я застыл на одном месте, не в силах оторвать глаза.

Передо мной больше не было людей — только нечисть. Их конечности начали выворачиваться под странным углом, удлиняясь, и я был рад, что не могу услышать треск ломающихся костей. Дикий танец превратился в агонию, будто вот-вот и сейчас они замертво упадут, однако пассажиры продолжили безумно улыбаться и кружиться уже всей толпой. Я видел, как ломаются их пальцы, как выворачиваются колени, как они сами сдирают кожу с лица, продолжая танцевать. Мне показалось, будто их стало больше, но на самом деле они просто увеличились, стали выше, почти как елки сзади.

Их танец сопровождался криками и воем. Кто-то бегал на четвереньках по кругу, полностью сдирая с себя одежду. Рыжеволосая старуха качалась туда-сюда, пока ее сломанная челюсть, вместе с ободранной кожей свисала вниз. Надутый как шар мужчина хихикал.

Я почувствовал дуновение ветра, словно оказался снаружи вместе с ними, хотя я также оставался на месте, прижимаясь спиной к стене купе. Я смог услышать их симфонию безумия — дикие крики, смех, треск костей и животный вой.

Я понял, что это не обычный танец, а символ. Символ освобождения от людской судьбы, такой обыденной и тяжелой. Они не просто изуродовали себя, а, наоборот, улучшили. Стали на ступень выше, чем такой как я. Они словно освободились от оков реальности.

Движения пассажиров стали хаотичнее: кто-то начал прыгать на месте, кто-то закрутился в вихре как волчок. Я почувствовал эйфорию, которую они испытывали прямо сейчас, продолжая сдирать с себя кожу. Стало также хорошо, как и им.

Именно мне посчастливилось стать свидетелем того, как обычные люди превращаются в нечто большее — диковинное и зловещее. Пришло осознание, что я тоже могу стать их частью, продолжением их стаи. Они ждали меня.

Шипение Мурки вывело меня из транса. Я снова оказался духом и телом в купе, вместе со своей кошкой, прижавшись лицом к окошку вагона. Вожделение тут же спало.

Я почувствовал тошноту и панику, понимая, что почти сдался, почти попался на эту уловку. Холодный пот потек по спине, и я схватился за голову, боясь того, что могло произойти со мной. Движения пассажиров на платформе уже не казались мне танцем, а сорванные куски кожи вызывали ужас. Что это было? Я чуть не стал таким же, если бы не Мурка.

Кошка снова зашипела, прячась в уголке полки, когда в дверь купе загремели. Некто или нечто стучало с такой силой, будто сейчас проломит дыру и ворвется. Я подскочил к двери, прижавшись, надеясь, что она не слетит. Попытался вспомнить молитвы, хоть одну, которые меня заставляла учить мама в детстве, но в голову приходили лишь обрывки фраз, пока грохот продолжался и продолжался. Смех гиен снаружи, грохот, шипение кошки и крик собственных мыслей — все смешалось в одну какофонию.

Опомнившись, я отступил от двери. Стук прекратился.

Я подошел к окну — снаружи уже не было никаких монстров, не было и намека на их присутствие. Однако сейчас я уже не мог усомниться в увиденном кошмаре, доказательством служила и шипящая Мурка рядом.

Я не мог полностью осознать происходящее в этом поезде, но было ясно, что мне нужно выбираться отсюда. Тем временем, состав качнулся и двинулся дальше.

Мурка спрыгнула с полки, уставившись в одну точку, а я подошел к двери, собираясь с духом, чтобы ее открыть и посмотреть, что там происходит. Кошка тут же протиснулась в маленькую щель и выскользнула из купе.

— Мурка!

Я выскочил за ней. Мурка побежала вперед по пустому коридору, в сторону машиниста.

Покидать купе мне совсем не хотелось, но после того кошмара… Я не мог снова упустить кошку. За окнами уже было темно, невозможно разглядеть, где мы и куда движемся. Да и в самом вагоне стало намного холоднее. Я ускорился, вспоминая тварей, которых видел недавно, боясь, что они могут поджидать меня где-нибудь в тусклом освещении поезда. Однако услышав голос в одном из купе, я остановился, прислушиваясь. Кто-то тихо кряхтел, издавая стоны боли и прося о помощи.

Я прислонился к одной из дверей. Звук исходит точно отсюда!

— Помогите… — Прозвучал женский голос. — Помогите…

Ужас окатил волной все мое тело, стоило мне узнать, кто звал на помощь по ту сторону. Арина… Это ее голос. Может ли это быть ловушкой? Вдруг, эти твари могут притворяться?

Освещение в вагоне начало мигать, потухая. Нужно было быстрее думать — Мурка ждет меня где-то впереди. Я открыл дверь, быстро, чтобы в моменте не передумать, услышав ещё один зов о помощи. Но сперва никого не увидел.

Подняв голову, я застыл на месте, ужасаюсь тому, что вижу.

Арина была прикована чем-то к потолку, а ее голова свисала вниз, болтаясь при движении поезда. В некоторых местах форма молодой проводницы была порвана: виднелись свежие раны, очень глубокие. Грудь девушки еле вздымалась, она хваталась за жизнь.

— Арина… — я прошептал.

Девушка захныкала. То ли от боли, то ли от страха. Или все вместе.

— Арина, что с тобой произошло?…

Я подошел ближе.

Каждый ее вздох сопровождался хрипом. Арина открыла глаза, посмотрев на меня. Я лишился слов, начиная дрожать ещё сильнее, пока она продолжала тихо хныкать, прикованная к потолку, смотря на меня.

— Стоп… — она что-то еле слышно прохрипела.

— Что?

Я не понял, что она пыталась сказать. Ногами наступил на обе полки, чтобы приподняться повыше. Арина снова захрипела.

— Ром, стоп-кран… — ее голова качнулась, — останови поезд.

Я уставился на нее, уже опираясь локтями на верхние места, чтобы подняться еще выше. Боже! Как же я не вспомнил про это. Видимо, все настолько ошарашило меня, что я совсем забыл про возможность остановить весь поезд! Но, получится ли? Есть ли вообще смысл пытаться спастись? Я снова посмотрел на Арину. Теперь ее глаза были отчетливо видны под прядями растрепанных волос — такие грустные и беспомощные. К черту все! Я вытащу нас отсюда, остановлю поезд, и мы найдем помощь, сбежим вместе.

Присев на верхнюю полку, я уперся ногой во вторую напротив, стараясь не свалиться вниз во время движения. Затем протянул руки вверх, чтобы понять, чем приковано ее тело. Нужно как-то спустить Арину вниз. Но потом что-то будто схватило мое тело, когда я почти прикоснулся к девушке

Сильно ударившись головой об стенку вагона, когда меня вышвырнуло из купе, я открыл глаза. Дверь передо мной тут же захлопнулась, заглушая крик девушки внутри. Но стоило мне снова ее открыть — в купе уже действительно никого не было.

— Что за черт!

Я обшарил все полки. Вверху, внизу, даже заглянул в соседние купе, но нигде не оказалось Арины. Не было вообще никого! Ни следа молодой проводницы. Как будто поезд забрал ее себе. У меня не получилось ее спасти. Злость и досада — это все, что я почувствовал, разочаровываясь в своих силах. В самом себе.

***

Я очнулся на полу вагона в полумраке. Мурка сидела рядом, облизывая мое лицо. Почуяв что-то неладное, я дотронулся до жгущего затылка и ощутил нечто влажное — на руке оказалась кровь. Видимо сильно ударился, когда меня вышвырнуло. Вспомнив об Арине, я огляделся, понимая, что нахожусь на том же месте. Но, кажется, по какой-то причине ненадолго отключился.

Поезд продолжал ехать, издавая тихие звуки, которые должны были успокаивать, но сейчас я испытывал только страх и беспокойство. Хотелось надеяться, что я еще вижу проводницу, если сам смогу отсюда выбраться.

Все мысли улетучились, когда я ощутил, как кто-то… нечто на меня смотрит. Буравит взглядом, который я ощутил всем своим телом, каменея от ужаса. Мне показалось, что я почувствовал дыхание прямо над ухом, но никого рядом не оказалось. Однако здесь я был не один. Сердце заколотились в груди, и я почувствовал холодный пот, стекающий по спине. Двери всех купе в вагоне загремели, открываясь и закрываясь. Чьи-то руки схватили меня и затащили внутрь, захлопывая выход.

Вскочив на ноги, я вскинул руки, будто смогу дать отпор монстру. Рыжеволосая старуха стояла возле двери, хищно улыбаясь пастью с острыми зубами как у акулы. С морщинистого лица свисали шматки кожи, где-то ее вовсе не было, шея и руки покрылись серой коркой, похожей на засохшую грязь, с глубокими трещинами и гнойными язвами. Конечности твари стали длиннее, издавая треск как во время танца. Старуха истерично засмеялась. Она вдруг встала на четвереньки, занимая почти все пространство купе.

Я тут же запрыгнул на нижнюю полку, выискивая хоть что-нибудь для защиты. Звуки, издаваемые тварью, напомнили животный рык. Мне пришлось прижаться в самый угол, когда старуха прыгнула — ее руки оказались возле моих ног. Полностью поместиться на полку она не смогла. Я уставился на лицо монстра, словно в трансе, не в силах отвести взгляд. Застыл на месте, головой понимая, что такими темпами скоро она просто разорвет меня когтями. Это человекоподобное чудище, с длинными руками и ногами, растянуло рот в улыбке.

Умирать совсем не хотелось, поэтому пришлось заставить двигаться окаменелое от страха тело. Я со всей силы толкнул двумя ногами в грудь старухи, скидывая с кровати на пол. Она пискляво завизжала, пока я воспользовавшись моментом, быстро залез на верхнюю правую полку, где ещё снизу заметил чемодан. Я быстро стащил багаж — не такой тяжелый, как хотелось бы. Отсюда сверху мне был хорошо виден выступающий позвоночник женщины через порванную кофту — кривой, как при запущенном сколиозе. Стало жутко противно. На худое, искалеченное тело было больно смотреть.

Старуха уже зацепилась когтями за верхнюю полку, где сидел я. Затаив дыхание, надеясь, что успею, я скинул вниз чемодан, прямо на голову твари. Она от неожиданности подкосилась, ударяясь об столик.

Быстро спрыгнув вниз, прямо возле двери, я снова схватил чемодан и замахнувшись, ударил монстра со всей силы. А потом еще раз. Старуха стукнулась головой об верхнюю полку, издавая рык. Поезд резко покачнулся. Я еле устоял на ногах, ударяясь об полки, а старуха, не удержавшись, упала на пол.

Воспользовавшись моментом, я вылетел из купе, замечая Мурку, сидящую рядом с дверью.

Тихий смех как у гиены раздался откуда-то сзади, с другой стороны вагона, и я метнулся вперед, в тамбур, хватая кошку на руки. Сзади что-то захлюпало, будто огромный паук крался за мной следом. Кровь застыла в жилах, когда я дернул за ручку и дверь не открылась. Дернул еще раз, пока все вокруг громыхало от быстрого движения поезда. Я еле стоял на ногах, пытаясь как-нибудь выбраться.

Оглянувшись, увидел то, что преследовало меня.

Тот самый мужчина из вагона-ресторана, с огромным животом, которого я еле узнал из-за изуродованного лица — на нем почти не осталось кожи. Его мелкие глазки сияли в полумраке вагона, смотря прямо на меня как на деликатес. А его круглый живот стал ещё больше, подскакивая от каждого шага, пока сам мужчина еле протискивался в коридорчике. Монстр противно загоготал, хриплым и срывающимся голосом.

Я продолжал пытаться открыть дверь, еще одновременно удерживая в руках шипящую Мурку.

Твари начали вырываться из всех купе в вагоне, с грохотом отпирая двери и выползая как червяки, оставляя за собой кровавые следы. Они больше не танцевали, пытаясь привлечь меня к себе. Теперь они охотились.

Твари подползали все ближе, хрипя и хихикая, булькая, издавая звуки похожие на животные. Глаза рыжей бабули выкатывались, пока они длинными руками хваталась за все вокруг, оставляя след когтей.

Я продолжал рваться, понимая, что не смогу противостоять им. Они сожрут меня, разорвут голыми руками! Оставалось лишь попасть в тамбур и потянуть стоп-кран. Я надеялся, что с остановкой поезда исчезнут и они — нечисть. Или у меня все-таки появится шанс сбежать.

Тяжелая рука сжала мое плечо. Шарообразный мужчина подошел, пока остальные ползли по полу сзади него. Его круглые глазенки уставились на меня. Я почувствовал длинные когти, как они впиваются в мою кожу. Меня затошнило от страха и боли. Я прижался спиной к выходу из вагона, когда монстр силой развернул меня. Все еще прижимая одной рукой к себе Мурку, пока она пыталась вырваться, шипя на тварь перед нами, мои ноги подкосились. Обезображенное лицо находилось на несколько голов выше меня — он улыбнулся, открывая рот. По толстой шее стекал желтый гной от язв.

Меня охватил ужас. Неужели так я встречу свой конец? Даже не сумев выбраться из этого проклятого вагона?…

В голове снова зазвучали крики, вместе создавая безумную симфонию. Вот бы это был сон! Все вокруг закрутилось в вихрь, словно я почти ослеп и оглох.

Мурка дернулась, прямо из моих рук прыгнула на лицо монстра, почти оторвавшего мою руку. Пассажир вскрикнул, отпуская меня и делая шаг назад, пытаясь отцепить кошку. Мой разум вмиг прояснился. Сзади с треском распахнулась дверь, но я помедлил, с ужасом наблюдая, как Мурку отшвырнули в стенку, как её тельце со стуком упало вниз. Я не успел ее схватить. Что-то сжало меня сзади, заталкивая в тамбур, вновь запирая дверь. Мурка осталась по ту сторону, вместе с нечистью.

— Мурка! — я попытался открыть дверь, но она снова не поддалась.

Обернувшись, я отскочил от страха, узнавая соседа по купе.

— Зачем ты запер дверь? Открой! — я забарабанил по двери.

Затем, повернувшись, налетел на старика, хватая и прижимая его к железной стенке.

Он не двинулся, не сводя глаз с меня, как делал это во сне. Старик выглядел почти также — только гнойные раны обезобразили его руки и лицо. Казалось, он большего всего походил на человека.

Я взглянул на дверь, в ту часть, где было стекло. Оттуда на меня смотрел кругообразный монстр, лицом прижимаясь к двери. Из-за движения поезда не было слышно, что он говорит.

Обратно мне нельзя. Если зайду, то выбраться сам точно не смогу. Мне стало до ужаса жалко кошку, которая помогла мне. Но вернуться к ней я уже не мог, тогда уже никто из нас не спасется, и… все жертвы будут напрасны.

Я посмотрел на своего соседа, который, кажется, не проявлял такой же агрессии как остальные. Затем отошел, отпуская из своей хватки. Его образ сильно отличался от того, что я видел в своем кошмаре. Почему я видел именно его? Это подсказка или игра воображения? Но сейчас… Будто ему было безразлично. Однако именно старик затянул меня сюда. Боже! Этот поезд почти свел меня с ума. Я уже с трудом разделял реальность и сон.

— Почему ты мне помог? — я прошептал.

Оглядевшись в полутьме, на стене я увидел стоп-кран, о котором говорила Арина. Возможно, это единственный способ остановить не только поезд, но и сумасшествие, безумие. Сработает ли это? Есть ли вообще шанс сбежать из этого ада? Старик, конечно, не ответил. Только сейчас я заметил газету, которую он сжимал в руках. Ту же, что и читал, тогда в купе, не отрываясь.

— Ты знаешь, что здесь происходит? — Я оглянулся назад. — Знаешь, кто эти монстры?…

Мужик опустил взгляд в пол, как будто о чем-то раздумывал. Затем протянул мне пожелтевшую газету. Невольно поджав губы, я принял ее и начал листать: садоводство, новости, что-то о политике… А потом я наткнулся на обведенную в кружочек надпись с фотографией. Так вот на чем он был так помешан!

— Пятого июня, примерно в восемь утра, произошел несчастный случай с пассажиром в поезде. Тот был найден мертвым в пустом купе… — Пробормотал я. — Филатов Иван Андреевич, пятьдесят восемь лет… Близких просят связаться по этому номеру.

Подробностей известно не было. Я нахмурился, в начале не веря написанному. Но фотография подтвердила все мои догадки. Наконец-то, пазл сложился.

— Это ты? Но тут написано, что ты мертв…

Старик выхватил газету обратно, не обронив ни слова. Только лишь взглянул на меня, а затем куда-то в сторону. В дверь забарабанили монстры, желая поскорее ворваться и схватить меня. Не было времени на размышления и разговоры. Грохот тварей стал еще громче, я уже почти почувствовал их когти на себе — как они с безумной улыбкой смакуют мою плоть, впиваясь клыками.

Я посмотрел на странного старика. Он не собирался уходить вместе со мной, наоборот двинулся в сторону вагона, откуда пытались прорваться твари. Будто бы я понял все по его взгляду — теперь он был частью этого места. Но у меня все еще был шанс спастись.

Дверь не выдержала натиска — внутрь ворвались твари, издавая стоны боли. Они попытались все вместе протиснуться в проем, случайно задевая друг друга когтями. Моего соседа схватили, сжали так, будто сейчас его голова лопнет. Все они стремились ко мне.

Я подлетел к стоп-крану, заглядывая за плечо. Монстры подобрались слишком близко.

Затем я потянул кран вниз.

***

Молодая девушка с кудрявыми волосами и чуть припухшими губами стояла возле роддома, бледнея каждую секунду, что-то вычитывая в экранчике телефона. Рядом с ней топтались на месте мужчина с женщиной лет пятидесяти, держа на руках два спящих свертка.

— Лиль, отложи телефон. Не мучай себя… — мужчина с усами вздохнул.

— Как я могу не мучиться, Виктор Семенович? Там мой брат! Прошли уже почти сутки, а о нем ничего…

Новости, всплывающие в каждом уголке, гласили: «Тридцатого декабря две тысячи двадцать третьего года, около двух часов дня, три вагона пассажирского поезда Симферополь — Санкт-Петербург сошли с рельсов. Предварительной причиной происшествия назвали подмыв полотна после обильных осадков. Сотрудники поездных бригад оказывают помощь и содействие пассажирам. Следственный комитет возбудил уголовное дело о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации транспорта».

Молодая мама все же выключила телефон, перед этим сделав звук погромче. Лиля взглянула на покойно дремлющих двойняшек, не чувствуя радости от выписки. Такое горе выпало на этот день.

— Андрей уже поехал все узнавать, — сказала женщина рядом, — не переживай. Все будет хорошо. А сейчас поехали домой, нечего детей морозить.

Даже в такси Лиля не переставала думать о том, что могло случиться с ее братом. Позвонить родителям не хватало духа, ей казалось, она не выдержит и тут же расплачется, заставляя всех волноваться еще больше.

Празднование выписки было отложено. Андрей, ее муж и отец двойни, куда-то метнулся, она даже не сообразила спросить, чтобы узнать хоть что-то. А Рома… Так и не доехал. И весь вечер она провела в напряжении, не выпуская телефон из рук... Лиля хотела узнать хоть что-то, но и одновременно с этим боялась услышать нечто непоправимое.

Боялась услышать то, что уже успела придумать, накрутить. Самые наихудшие сценарии крутились в голове девушки! То, что она не смогла бы и произнести.

Мать наблюдала за сном своих младенцев — они наконец-то были дома. Свекровь заранее приготовила ее любимые блюда, чтобы Лиля не тосковала по своим родителям, но после происшествия с поездом она не могла успокоиться ни на секунду.

Часы незнания длились вечно, пока она старалась хоть как-то отвлечься, чтобы не сойти с ума.

Все прекратилось, когда в квартиру залетел Андрей. Он в спешке разулся, скидывая пальто с плеч и залетая в комнату к родным. Девушка со страхом посмотрела на него, пытаясь по лицу понять, что он собирался сказать. Только одно слово вырвалось. То, что она хотела знать больше всего.

— Живой?

— Живой. — Андрей тяжело вздохнул, кивнув.

Ловко переступив ступени и затащив в тамбур чемодан с переноской, я закинул небольшой рюкзачок на левое плечо, чтобы было удобнее двигаться в узких проходах поезда.

Сама идея поехать в культурную столицу в холодном декабре была сумбурной. Мне давно хотелось побывать там зимой, да еще и повод нашелся — младшая сестра родила двойню.

А пропустить выписку любимой Лили, с которой мы и так не виделись уже два года, я себе позволить не мог. Поэтому за день собрал вещи, купил билеты в две стороны и прихватил пакет маминых гостинцев для семьи сестры. Единственной проблемой стала Мурка, ведь оставить ее здесь было не с кем. У родителей не получилось. Вечно гавкающие и хрюкающие мопсы — Костик и Лапа — не шибко дружелюбные. Попросить было больше некого. Пришлось пойти на подвиг — запихнул шипящую кошку в слишком большую для нее переноску, и попытался задобрить лакомством.

Я еле как разглядел нужную цифру в тусклом освещении старенького состава — купе номер три.

Надежда на одиночную поездку не оправдалась. На нижней полке слева сидел мужчина лет пятидесяти, с длинной сединой, что-то задумчиво разглядывающий в темном окошке.

— Добрый вечер!

Он повернулся в мою сторону, рассеяно кивая, словно только проснулся. Я неловко присел напротив, поставив переноску с Муркой на свою полку.

— Я надеюсь, что мы вам не помешаем. В первый раз еду с кошкой на поезде. Не возражаете, если я ее иногда выпускать буду?

Сосед странно глянул на переноску с притихнувшей кошкой и снова кивнул. Странный мужик какой-то, но лучше пусть молчит, чем докучает разговорами всю дорогу. Я предпочитаю большинство времени просто спать, хотя сейчас сомневался, что с Муркой у меня это выйдет.

В кармане брюк завибрировал телефон.

— Алло! Лиль, я уже в купе, не переживай.

— Удачного пути, Ром! Муж встретит тебя. — Прозвучал голос сестры по ту сторону трубки. — Не забывай писать!

—  Конечно. Как связь будет — так сразу!

Я почувствовал небольшой толчок под ногами, означающий, что поезд тронулся.

— Ладно, давай! Отдыхай, Лиля, скоро увидимся!

Попрощавшись с сестрой, я принялся стелить постельное белье, подготавливаясь ко сну.

Дорога займет два дня, поэтому ехать нужно в комфорте. Мое внимание снова привлек странный сосед, который словно не двигался, молча смотря в небольшое окошко. Он больше походил на старую статую, только вздымающаяся грудная клетка выдавала в нем человека. Я отвернулся и достал сонную Мурку из переноски. Та тихо заурчала. Хоть характер у этой кошки тот еще, но нежность она проявлять умеет.

К нам постучались, и через секунду отодвинулась дверь купе. Заглянула проводница, проверяя мои документы еще раз.

Через пару часов езды монотонное покачивание состава начало усыплять. Я взглянул на экран смартфона — почти десять вечера. Скоро выключат свет. Мурка устроилась у меня под боком, когда я прилег, укутываясь в одеяло, чтобы ночью не замерзнуть. Сосед все также продолжал сидеть на одном месте, заворожено глядя в темное окошко. Я отвернулся лицом к стенке, неожиданно почувствовав себя неуютно. Что он там вообще может видеть в такой-то час?

Свет выключили. Я ожидал, что мужчина как-нибудь отреагирует: приляжет спать или щелкнет выключатель дополнительного освещения, однако тот оставался неподвижным. Мурка двинулась, укладываясь поудобнее. Надо брать с нее пример, а то уже придумываю себе страшилки всякие. Я примял подушку, старательно игнорируя фигуру молчаливого мужчины за спиной, и зажмурил глаза, мечтая поскорее доехать.

Громкий стук разбудил меня. Я привстал, оглядываясь по сторонам, не сразу соображая, где нахожусь. За окном уже было светло, а мой сосед снова сидел на том же месте, только теперь перед ним на столике лежала старая газетка, которую он читал, медленно водя пальцем по строкам. Длинный, черный ноготь издавал царапающий звук. Жуть… Будто он всю ночь так и сидел.

— Доброе утро!

Мужчина замер на секунду, но взгляда от газеты не оторвал, снова лишь еле заметно кивая в ответ. Я присел. Теперь точно можно сказать, что этот мужик странный. Очень странный.

Стук повторился.

Щелкнув замочком, я отодвинул дверь купе, встречаясь взглядом уже с другой проводницей, явно помоложе. Девушка чуть поджала тонкие губы, недовольная долгим ожиданием. Ее взгляд прошелся по всему купе, останавливаясь на спящей кошке под одеялом.

— Доброе утро! Хотя, скорее обед. Я уже стучалась к вам в девять утра, хотела предложить чай или кофе… Уж подумала, что случилось вдруг!

Я рассеянно моргнул. Это ж, сколько я проспал.

Проводница снова посмотрела на меня, ожидая ответ. Странный сосед вовсе не смущал ее.

— Простите, заспался… — Я обратил внимание на веснушки на ее бледном лице, — а ресторан-вагон есть в составе?

— Да, есть. Вам в ту сторону, в середину поезда. — Она указала рукой налево. — Через пару вагонов, не ошибетесь. Если что, обращайтесь.

Я кивнул, вежливо улыбаясь. С вечера не ел.

— Спасибо… Арина. — Взгляд упал на бейджик с именем молоденькой проводницы.

Девушка улыбнулась в ответ, а затем вежливо отклонилась.

Сделав все утренние дела и убрав лоток Мурки, я оставил ее в переноске. Не хочу оставлять кошку наедине с этим чудиком, но взять с собой не могу.

Пройдя несколько полупустых вагонов — людей правда было немного, что довольно необычно в праздники — я добрался до ресторана и присел за свободный столик поближе к окну, оглядываясь. Рядом сидела семья: две девочки, кажется, близняшки, послушно сюрпали суп, пока их мама активно жестикулировала с бутербродом в руке, о чем-то рассказывая седовласому мужу. Одна из сестричек заинтересовано глянула в мою сторону, пока я делал заказ. Еще неподалеку, но уже с другой стороны, сидела небольшая компания пенсионеров. Похоже, что они ехали домой, слишком громко обсуждая между собой отдых в санатории. Пожилая женщина, со довольно ярким оттенком рыжего, жаловалась на сильное отопление в номерах, противно чавкая сухими губами. А мужчина, сидящий напротив нее, резко кивал, улыбаясь жёлтыми, где-то недостающими зубами.

Я принялся за еду, концентрируясь на быстро меняющейся картинке за окошком. Природа уже была совсем другая: деревья выше, местность холмистая, где-то лежал снег. Мысли вернулись к странному соседу, неподвижно сидящему в купе. С самого начала он вел себя довольно необычно, однако я отмахнулся от глупых идей в голове. Что уж, мне, взрослому мужику бояться какого-то деда? Подумаешь, ведет себя странно! Мало ли что, может диагноз какой, люди же разные бывают.

Я вытащил телефон из кармана брюк — связь пропала вечером и, похоже, обнаружится нескоро.

— Простите, время не подскажете?

Я растерянно моргнул, поворачиваясь лицом к незнакомцу. Надо мной возвысился мужчина, маленькими глазками открыто рассматривая. Я окинул его взглядом: пассажир фигурой был похож на надутый шар, который вот-вот лопнет, стоит только двинуться. Его глазенки отдавали странным, лихорадочным блеском, бегая по моему лицу.

— Час двадцать… — я промедлил.

— Спасибо!… — мужчина улыбнулся, но с места не двинулся. Продолжил молча рассматривать, нависая надо мной. Мне стало жутко от его выражения лица — больше походило на виртуозно сделанную маску куклы.

— Вам ещё чему-нибудь помочь?

Незнакомец на секунду отвел взгляд, немного нервно вытирая потные ладошки о штанины брюк. Показалось, будто во всем вагоне стало тихо. Сестрички перестали смеяться, их родители резко замолчали, и группа пенсионеров притихла. Все уставились на меня. Даже шум поезда утих. Однако через секунду все вернулось к норме — девочки снова заливисто смеялись, а их мама с папой о чем-то болтали, иногда шикая на дочерей, и компания престарелых неподалеку вновь оживилась. Неужто показалось? Да нет… Но стук колес будто пытался убедить меня в ином.

— Вам плохо, молодой человек?

Я вспомнил про пухлого мужчину, все еще стоящего рядом и пожирающего меня пытливым взглядом. Глаза его немного прояснились.

— Нет. — Я опустил взгляд на пустую тарелку передо мной, всем нутром чувствуя что-то неладное. Но что? Что это было?

— А сигаретки у вас не будет?

Я снова нехотя глянул на достающего пассажира, сжимая зубы от напряжения. Вот же пристал.

— Не курю. — Я отвернулся к окну.

Через пару секунд тишины мужчина все-таки решил уйти, ничего не говоря, но напоследок окидывая взглядом. Каким-то жадным, как мне показалось. Словно смотрел не на меня, а на запеченную свинью с яблоком во рту.

***

Я достал телефон из кармана брюк. Отобрал самые лучшие фотографии.

— Это я в Питере, несколько лет назад. Моя последняя поездка туда…. А потом работа, друзья, кошка… И вот, как два года не видел сестру. Знаете, больше всего меня в Питере поразила набережная. Я вырос рядом с морем, поэтому, может, из-за этого вечно к воде тянет. А в темноте, сидя на ступеньках прямо возле воды, казалось, глаза закрою, и вот — родное море, — я неловко улыбнулся, — почти всю поездку провел там. Незабываемое чувство.

Показалось словно я снова там, на ступеньках, в полном одиночестве. А в ушах тихий плеск воды, лодки, толпы людей вокруг.

Арина кивнула, с интересом разглядывая снимок, сделанный на Дворцовой площади.

— А я вот вечно колешу туда-сюда… Родители волнуются, что я так семью построить не успею, — немного смущенно улыбнулась молодая проводница.

Я благодарно кивнул, принимая горячую кружку чая. Из головы тут же вылетели тревожные мысли о странных людях вокруг. Будто это был только страшный сон. Мозг отказывался принимать это за реальность. Я сосредоточился на приятной беседе с привлекательной особой. Ну, и, было просто приятно вспомнить прошлое.

— А как вы вообще решили стать проводником?

Арина отвела взгляд, еле заметно улыбаясь каким-то мыслям. Это ее выражение лица показалось мне очаровательным.

— Я училась на филологическом факультете. Планировала после выпуска работать в школе, стать учителем русского языка… — сказала Арина, — потом на третьем курсе нам предложили стажировку в летнее время. Так мне это понравилось, что после выпуска решила работать здесь и дальше. Тяжело это, конечно, но, а что просто? Зато сколько всего я уже видела… Я бы столько не путешествовала, если не работа. И соцпакет хороший.

Наступило молчание. Это мне не понравилось. Я тайком начал разглядывать ее лицо, в голове перебирая все возможные темы для разговора. Мне стало как-то неловко.

— А какой маршрут вам больше всего запомнился? — Задал первый вопрос, пришедший в голову.

Арина на секунду задумалась.

— Сложно так сразу вспомнить, — она посмотрела на меня, — но, наверное, поездка во Владивосток была особенно запоминающейся. Отправились из Москвы. Провели в пути почти семь дней… Это было интересно. Тогда я в первый раз столкнулась с пьяными пассажирами. Они тайно пронесли алкоголь в бутылке из под газировки, а потом под вечер решили выпить в плацкарте. Думали, мы не заметим.

Я кивнул, представляя себе как несколько мужиков с красными щеками и носами, весело хихикают под недовольные возгласы других пассажиров. Комичная ситуация, с которой я сам не хотел бы столкнуться. Из купе рядом послышался чей-то громкий смех. Сейчас обстановка кардинально отличалась от той, что ранее была в вагоне-ресторане. Я уж начал думать, будто сам себе всё надумал.

Арина взглянула на часы. Моё внимание снова вернулось к ее веснушчатому лицу, а затем к серо-голубым глазам. Может, номер ее попросить? Будет ли это уместно сейчас?

Молодая девушка словно была чем-то по-настоящему живым здесь, в этом поезде, где всё казалось нереальным. Ее слова, движения, мимика — это все такое человечное. Хотелось говорить с ней еще и еще, чтобы все вокруг было снова нормальным. Хотя я все еще не понимал загадку этого места.

Быть может, я просто надумываю, добавляю темных красок в голове, как делал в детстве, когда обычный угол ночью в комнате становился чем-то иным — темным и пугающим. А вокруг моей кровати начинали плясать жуткие тени, выкрикивая что-то на своем языке, напоминающим животный рык. Все это фантазии.

Но сейчас, нечто внутри подсказывало, что это не просто моя выдумка.

Арина тихо вздохнула, что-то проверяя у себя в рабочем блокнотике. Я глянул на схему маршрута, висящую рядом. По расписанию скоро должна быть остановка — Россошь. Меньше через сутки мы прибудем в Санкт-Петербург. Я решил, что, пожалуй, больше в вагон-ресторан не пойду. Обойдусь лучше печеньем, что взял с собой. Главное, что Мурка сытая будет.

Проводница продолжила работу, а я отправился в свое купе к кошке. Подумал, что лучше номер девушки попрошу в конце поездки. Вдруг, повезет? Мне показалось, что общий язык мы нашли.

Маленький мальчик, с белым пушком на голове вместо волос, чуть не сбил меня в узком коридоре вагона. Следом за ним из открытой двери купе выбежала женщина, комично цокая ртом по пути.

— Сеня! А ну стой!

Она подбежала к малышу, стоящему передо мной, хватая за маленькую ладонь. Я узнал эту парочку — ранее они стояли за мной в очереди на посадку, дрожа от пронизывающего ветра южного города.

Мама мальчика смущенно улыбнулась, обращая внимание на меня.

— Простите, пожалуйста, не успела за ним…

— Ничего страшного! Малыш у вас шустрый.

Я снова посмотрел на мальчика, давая ему максимум четыре года. Его большие глаза любопытно разглядывали все вокруг, не останавливаясь ни на секунду.

Женщина вместе с сыном — оба блондины — отправились дальше, оставляя меня в размышлениях.

Ну вот! Есть здесь еще нормальные люди. А не только эти психи. Или это мои придумки?

Я остановился возле двери своего купе.

Там все также сидит тот странный мужчина, словно под гипнозом, продолжая смотреть в окно или читая старую газету? Правда ли в его образе все было таким странным? Может, мне показалось, что он совсем не двигался, показалось, что он всю ночь не спал, застыв на одном месте…

Я вздохнул, открывая дверь, и зашел, взглядом утыкаясь в загадочную фигуру седого мужчины.

Он все также читал газету, водя пальцем по желтым страницам.

— Слушайте… У вас все нормально?

Я пригляделся, надеясь заметить какие-то изменения. Затем быстро достал недовольную Мурку из переноски, и сел на свое место, поглаживая кошку.

Сосед не отреагировал, продолжая что-то там читать, словно совершал некий ритуал, от которого не мог оторваться ни на секунду. Я еще больше занервничал.

— Послушайте меня! — Я повысил голос. — Вы вообще меня слышите?…

Мужчина замер. Его черный ноготь остановился на строке газеты, но никакого ответа не последовало. Я еле сдержался, чтобы не сорваться и не выхватить эту несчастную бумагу из морщинистых рук.

Неожиданно он приподнял голову, уставившись на меня. Его заплывшие темные глаза, кажется, будут сниться мне в кошмарах: белок был почти полностью покрыт красной паутиной лопнувших капилляров, а из нижнего века сочился белый гной. Мужчина смял газету. Из сухих губ вырвался стон боли. Я тут же подскочил вместе с Муркой, подлетая к выходу из купе, но дверь не поддалась. Дернул еще пару раз, чувствуя, что уже потихоньку схожу с ума.

— Откройте дверь! — Я выкрикнул.

Я услышал хруст и повернулся назад, всем телом прижимаясь к закрытому выходу. Старик смотрел прямо на меня, пока его руки с треском сжимали столешницу, а затем снова открыл рот, начиная скулить как дворовая сучка.

Все это походило на сон, но я вижу это собственными глазами!  Мой сосед теперь больше походил на бешеную собаку, с проплешинами на голове и безумным взглядом. А его скуление становилось все громче. Кажется, будто моя голова просто взорвется, лопнет от ощущаемого напряжения внутри. Мурка начала вырываться из моих рук, шипя на уродливое создание перед нами. Ее шерсть встала дыбом. Я сжал руки покрепче, но кошка от страха меня царапнула, и я ее уронил. Она тут же спряталась где-то под кроватью, когда я сам рухнул на пол, хватаясь за голову. Захотелось собственноручно проломить себе черепушку, лишь бы дальше не слышать это скуление. Прекратить это сумасшествие.

Неожиданно дверь купе с грохотом открылась, как будто кто-то со всей силы потянул с другой стороны. Я вывалился калачиком, больно ударяясь всем телом о жесткое покрытие вагона, все еще держась руками за голову. Слева от меня мелькнуло что-то пушистое — Мурка выбежала.

— Стой!

Кошка уже скрылась, оставив меня совсем одного.

Седой мужчина, продолжая скулить, будто его пинают,  встал с места, и все его тело прохрустело, словно он годами не двигался.

Кожа его лица свисала вниз, напоминая мне мясо запеченной курицы, отделившееся от кости. Я попытался отползти назад, к стенке прохода, но рукой почувствовал нечто горячее и склизкое, прилипшее к внутренней стороне ладони. Посмотрел через плечо вниз. Рядом лежала Мурка, неестественно поджимая лапы в разные стороны. В некоторых местах ее пушистое тело было обглодано, шерсть пропиталась свежей кровью, продолжающей пачкать все вокруг.

Я закричал, бросаясь к тельцу кошки, но, не решаясь тронуть. Моя Мурка!… Ее розовый язычок вывалился наружу. Я в страхе обернулся. Сосед стоял в проходе между купе и коридором вагона, смотря на меня заплывшими глазами. Только сейчас я заметил кровь вокруг его пасти.

— Ты же… Был передо мной все время!… Как… Как ты это сделал!

Старик показал острые зубы, между которыми застряли мелкие кусочки розового мяса. Я схватился за рот, чувствуя рвотный порыв. Запах стал еще плотнее, тошнотворнее, прямо как в мясном магазине.

— Сволочь! — я завопил.

Сосед спрятал клыки, не двинувшись с места. Как будто снова застыл. По его обвисшей коже лица стекал белый гной. Я будто сам почувствовал привкус мяса во рту. Теперь все вокруг пропахло тухлым запахом.