craniumminimum

Ха! Подержите мой морс!

Я будучи в возрасте лет 8 сижу себе на теплом от солнца крылечке, смотрю на кур, которые ходят по двору и ем горячую еще лепешку.

Лепешки на дрожжевом тесте, жаренные в масле, готовила бабка на кухне. Бабка моя, была маленькой сгорбленной старушкой с хитрыми глазами. Ноги были уже не те, так что при ходьбе она опиралась не на аристократическую трость, а на струганную палку, толщиной аккурат в большой палец. Этой же палкой, если я был в чем-то уличен и двигался слишком медленно, бабка охаживала меня по спине и жопе, куда достанет.

Когда бабка жарила лепешки, она раскатывая тесто смотрела перед собой, но находясь с ней в одной комнате ты чувствовал себя так, будто она на тебя смотрит. В общем, бабушка была, как чекист, жесткой и неусыпно бдительной.

Рядом со мной у крыльца, стоял мой дядя. Младший брат отца. Знаете, младшие братья все чем-то схожи. Будучи притесняемы старшими, они учатся добиваться своего хитростью и на рожон не лезть. Ну и чувство юмора у них тоже, как защитный механизм работает лучше.

Дядя стоял и курил "приму". Он всегда курил только "приму". Ужасно крепкие сигареты без фильтра в красной пачке. Помню, однажды он флегматично курил и смотрел, как напивается кровью комар, севший на его загорелое предплечье. Комар пил и пил, а потом вдруг неуклюже задергался и упал куда-то вниз. Дядя озадаченно смотрел то вслед комару, то на место укуса и спросил у меня "Это у него отходняк такой типа, да?"

В этот раз дядя задумчиво курил и поглядывал то на меня, то на пса, радостно махавшего хвостом и натягивавшего цепь, в бесплодной попытке приблизиться к крыльцу и поклянчить еду.

Я сидел и трескал лепешку, которая восхитительно пахла, а ее аромат слегка перебивался запахом нагретой на солнце краски на крыльце. Собаку я игнорировал.

И тут дядя начал меня укорять, дескать твой друг исходит слюной, думает, что ты с ним поделишься, а ты, падла бессердечная, сидишь тут и нагло жрешь. Даже и не думаешь делиться!

Я посмотрел на пса. Пес ответил мне тем, что быстро облизнулся и слегка выпрямился, но смотрел он только на лепешку, а не мне в глаза.

Я был в некоторой растерянности.

Я знал, что собаку лепешками не балуют, а кормят супом и размоченным в нем хлебом. И если я покормлю пса лепешкой, бабушка меня взгреет.

С другой стороны, пес, хоть и жил на цепи, был добр, меня никогда не обижал и давал себя гладить, радостно облизывая лицо и руки.

Немного подумав, я взял с дяди обещание хранить тайну о случившемся и скрепя сердце бросил в тарелку псу треть лепешки.

Сев на место, я только было грызанул остаток лепешки, как услышал за спиной звук открывающейся в сенях двери и тяжелые шаги бабки.

Умоляя про себя собаку доедать лепешку побыстрее, я слегка ссутулился, сел ближе к краю, подальше от бабкиных стоптанных галош и висящей на гвозде палки. Бабка в развалку потопала по крыльцу к галошам, а я старательно делал вид, что меня не существует.

И тут, я слышу, как поддав в голос искреннего негодования, дядя начинает рассказывать бабке, что ее подлый неблагодарный внук, совершенно не ценит тех усилий, которые она тратит на то, чтоб его порадовать и кормит лепешками собаку. Ты значит, старалась, готовила, а он лепешки собаке кидает!

Бабка подслеповато сощурила маленькие глазки и поглядела, как Шарик радостно доедает остатки лепешки.

Бормоча под нос слова, которые я и по сей день не знаю, что значат, бабка схватила с гвоздя палку, а я босиком рванул в сторону бани.

Я бежал и чувствовал страх и тревогу. Но еще больше меня обуревала смесь обиды и искреннего удивления, как же так, ведь дядя взрослый! Он не мог нарушить данного минуту назад обещания! Да еще так вероломно и подло!

Дядя ржал, бабка бормотала проклятия, а я по-тихоньку становился взрослее.