Lobanich

Лена села на парапет, перекинула ноги и сиганула в Неву.

все произошло моментально. умерла в воздухе от переполнившего сердце страха. зачем прыгала, никто так и не понял. охуевшие, обездоленные друзья пытались друг другу что-то объяснить. несли невразумительную пылкую молодую чушь о глубокой личной драме, творческой натуре, ранимой душе, неразделённой любви, суицидальных попытках еще задолго до этого, ставшего фатальным, случая, и прочую ахинею. приближённые Лены таинственно закатывали глаза, переходили на шёпот относительно наркотиков, а после сотни крепкого модного пива сообщали, что добропорядочная Леночка перед своей пиздато-красивой романтической погибелью, оказывается, крепко заливала и закусывала таблетками антидепрессивного свойства. словом, не простая вовсе была при доведённом до абсолюта внешнем благополучии, граничащим с питерским снобизмом. совсем не простая, оказывается, была.

Леночка тем временем летела себе во Вселенной и, наблюдая сверху за всей этой мелкокалиберной суетой относительно себя, радовалась и улыбалась кометам. еще бы! и тут всех сделала! опередила - раз. решилась - два. больно не было - три. чертовски красивой запомнили - четыре. старости не будет - пять. а главное - больше не надо бояться.

Леночка слыла храбрецом невиданным. все делала, чтобы подтверждать и поддерживать этот свой миф о себе. и с парашютом прыгала (едва не окочурилась от страха), самолёт поднимала (едва не обделалась, когда пилот убрал руки от своего штурвала и начал в полёте трещать по телефону, а ее учебный полунастоящий штурвальчик завибрировал, задрожал и она, крикнув: "блядь, Юра!", побелела и потом на земле долго отходила, огрызаясь на подколы летчиков), гончила на подаренной мамой "бэхе", в горы карабкалась, ныряла с акулами, загребала альпийские снега сноубордом, водку пила с локтя, соблазняла мужиков и девок, хохмила, острила, лила сало анекдотов, осуждала трусов, порицала слабых. и так продолжалось все её казавшуюся незаурядной жизнь.

внутри же Лена была заурядной трусихой. боялась темноты, секса, ядовитых грибов, девичьих нарядов, плакать, просить прощения, давать в долг, любить, верить, пускать себя вразнос от страсти. и крепко держалась за свою отличную непыльную работу директора одного из крупнейших санкт-петербургских художественных галерей.

теперь все это было крайне несущественным. полёт холодил шею и обдувал крутой леночкин лоб. захотелось было курить, но, вспомнив надсадные рекламы Минздрава о вреде здоровья, Леночка в желании себе отказала. сила воли у нее была ого-го!!

внизу, на земле, тем временем происходило следующее. приятель Леночки по работе с питерским бомондом, поэт Аркаша Солёный, впал в маразматическую восторженную истерику по причине эдакого дивного мужественного ухода из жизни. пил пиво целыми днями в своей коммуналке на Лиговке, а пустые бутылки пулял в крыс, а точнее, в крысиные усы, выглядывающие из мусорного бака аккурат под аркашиными окнами. пробовал писать эпитафию, но скоропостижно пьянел, и оттого рука поэта не слушалась, и безвольные каракули расшифровать не смог бы ни один матёрый криптограф. Аркаша был уверен в гениальности написанного и кичился перед собутыльниками первым придуманным четверостишием:

когда тебя я увидал - во мне погиб мужской вандал.

твои мальчишечие плечи во сне несмело я ласкал!

о амазонка на коне, Ленусь, клянусь, ты снишься мне!

мы вместе скачем по Луне!!

собутыльники, коммунальная элита, кивали и одобряли, и тетя Наташа - всхлипывая, бежала на угол уже за водярой, на ходу шепча: "ой, какая девка-то была! какая девка!" так продолжалось с год, потом с Аркашей случилась белая горячка ("белочка" - в народе) и он сгинул в казематах питерской дурки. тетя Наташа родила косую девочку и назвала её, ясен пень, Елена Аркадьевна Солёная. о них всё.

лениного папу, обезумевшего от горя, первое время опекали ленины друзья. очень быстро все, разумеется, затухло, и папа тихо скончался в больнице. увял. всё, что от него осталось - черепаховый очёчник с треснувшей оправой и фотографической карточкой, где они с дочерью, обнявшись, весело смеются в объектив, стоя под соснами в дюнах Комарово.

мама Лены на следующее утро после похорон улетела в Италию по контракту. так и преподает во Флоренции курс классического русского романса. по вечерам поёт в ресторане, всю ночь курит и разгадывает японскую головоломку судоку.

самый близкий леночкин друг и воздыхатель Васька Нырков тотчас после эпохального прыжка в Неву женился на давно облизывающейся по нему толстой питерской актрисе с глобальным пробегом по подмосткам, мостам, постелям, кафе и кабакам, алкоголической 42-летней даме. на свадьбе, выпив первую бутылку, новоиспечённая невеста пообещала Василию завязать. но наступили будни, отступили роли, и дама заливать не перестала. в ответ на это Васька, милейший добрейший Васька, стал лупить её по роже, а потом и вовсе дошёл до ручки и как-то треснул бейсбольной битой по спине. дама впала в кому, Васька сел. более ничего не известно.

ближайшая подруга Леночки убивалась сильнее всех. потекла рассудком и сама не поняла, как оказалась мамкой на малине. держит бордель в Озерках, имеет двух дочерей - Елену и Хелен. регулярно ходит в церковь и пишет письма в мэрию с настоятельным требованием переименовать Большеохтинский мост в мост Елены Питерской. мол, Леночка была символом петербургской молодежи и надо отдать ей должное. она ведь все видит! и оттуда нас ТОЖЕ! порицает силою своего красноречия.

в общем, маразм крепчал и было грустно. и грустно было вовсе не оттого, что все в жизни леночкиных друзей пошло наперекосяк и как-то криво. не оттого, что с её прыжком молодость ушла, а сердце перечеркнула запёкшаяся кровянка столового ножа. и не оттого, что Леночка оказалась дешёвой истерической дурой и врала всем всю жизнь, всех на путь истинный наставляла, а за, простите, свой базар не ответила. грустно не от этого.

вот уже 4 года прошло, а на могиле по-прежнему живет её пёс. преданный, еще не старый ротвейлер. его пытались гонять, но оставили в покое - больно человеческая тоска смотрела на людей из пёсьих глаз. директор похоронной конторы пытался взять его себе, но пёс ни в какую. вежливо поблагодарил, хвостом постучав по земле, поскулил, но с могилы не сошёл. могильщики кормят его от случая к случаю. пёс внимательно наблюдает за появляющимися новыми соседями Леночки и шевелит ушами, когда слушает похоронный оркестр. он не очень худой, и массивный бежевый ошейник еще не особо истрепан дождями. когда наступает ночь и от могил начинает пахнуть остывающей ночной травой, пёс вытягивается на леночкиной могиле, кладет морду на длинные шоколадные лапы и начинает негромко выть. поплачется так и засыпает. как ему хочется к ней и как хочется её простить!

Д.Арбенина, 2009 г.

Очаровывают меня совсем простые вещи. К примеру, эта кнопочка с изображением вилки от кабеля на старом пылесосе. Бывало, нажмешь на неё, и – вжжжик – зверь засасывал шнур и глотал его, врррврррвррр. Я знала, что каким-то образом это работает, но никогда не могла до конца понять, как именно, потому что мне было не видно, что происходит внутри пылесоса. Так вот, я позволила себе заглянуть внутрь, - грубо, конечно, но всё ради науки. Результаты моих экспериментально-опытных наблюдений сводятся к простому, но эпохальному по своей значимости выводу: Любопытство не только лишает носа Варвару, но и портит электроприборы.
Теперь у меня новый старомодный пылесос, шнур которого нужно наматывать вручную. И осмелюсь утверждать, что сила знания о внутреннем мире моего старого нового пылесоса по интенсивности примерно равняется нервотрепке при наматывании шнура на новом старом. С тех пор я не так уж стремлюсь узнать подоплеку некоторых вещей.
Например, у меня никогда не было потребности знать, что происходит на самом деле, когда посылаешь СМС со словом «Флирт» на стозначный номер и сразу же получаешь контакты «классных людей, таких же, как ты». Жутко было от одной мысли о том, что есть люди, такие же, как я, и в то же время они классные.
Но случилось так, что опустошительная засуха разорила мой банковский счет, я признала необходимость обратиться к ничтожнейшему из способов добывания средств к существованию и обратилась в поисках работы в один их тех колл-центров, которые, предлагая 400 монет в месяц, заманивают тебя «приятными коллегами» и тем, что речь идет о «чем-то серьёзном» и ни в коем случае не о «телефонном маркетинге».
Ввиду недостаточного опыта я несколько недоверчиво отношусь к вещам, на которых черным по белому написано, чем они являются, или же не являются. Я имею в виду, что мне не придет в голову прикреплять к шляпе бумажку с надписью «Шляпа», а если я вместо шляпы напялю на себя индюка, то положение никак не исправится тем, что я напишу на индюке «Не шляпа». Уверена, мы понимаем друг друга.
Но, как я уже сказала, мне нужны были деньги, и я утешила себя, что в качестве новой сотрудницы могу быть просто «приятной», не обязана быть «искренней», или же лелеять тайную надежду «заново открыть себя в мире причудливой эротики».
И гляди-ка, первая неожиданность в новом колл-центре была действительно приятной. Телефонов не было. Внезапно пронеслась мысль, что работа в данном учреждении могла бы мне понравиться. Затем меня поприветствовал будущий начальник, некий господин Ведель, и период приятных сюрпризов тут же подошел к концу. Господин Ведель относился к тому типу людей, которых всегда забываешь, перебирая в памяти своих одноклассников, даже если это был год с низкой рождаемостью.
Создавая этот колл-центр без телефонов, господин Ведель, очевидно, руководствовался единственной целью: он хотел, чтобы когда-нибудь в жизни к нему стали бы обращаться на «Вы» или, по крайней мере, начали бы просто замечать. Его первый вопрос ко мне состоял в том, есть ли у меня ещё вопросы. Я сказала, что пока нет, и спросила, в чем, собственно, состоит работа. Господин Ведель сказал, что мой настрой ему нравится, и что одна приятная коллега мне всё объяснит.
Приятная коллега сидела перед своим монитором и проворно сновала тремя пальцами по клавиатуре, как будто бы хотела сплести брюссельские кружева онлайн. Я спросила, свободен ли свободный стул рядом с ней, и она сказала, что да. А потом показала мне это.
Это было так жестоко, что я не смогла бы представить себе такого даже в самых мерзких, самых грязных фантазиях, если бы я могла свои фантазии контролировать. Потому что коллега и была тем самым «Флиртом». Она была всеми этими классными людьми, которые такие же, как ты, и она была всеми ими одновременно. СМСки обнадеженных мобильных кавалеров и барышень прилетали к ней на монитор, она отвечала на них электронными письмами, которые, в свою очередь, преобразовывались в СМСки и отправлялись к своим мобильным жертвам. В зависимости от того, был ли «клиент» мужского или женского пола, она становилась противоположностью. Даже на случай непредусмотренной гомосексуальности была своя стратегия:
- Если не совсем понимаешь, чего они там хотят, просто пишешь, что ты Крис или Алекс. Тогда у тебя будет еще где-то минут десять, чтобы определиться с полом. Просекла?
Я была глубоко потрясена. Кто бы мог подумать, что бывает на свете работа по подобию половой жизни виноградной улитки. Битый час я сидела рядом с приятной коллегой, уставившись в её монитор. Я видела, как под ником Марко она расспросила малышку Ангелу о её вкусах насчет мужчин, а, будучи Ванессой, возбудила Ульфа из Гейдельберга. За этим делом она умяла три банана, литр колы лайт и два экземпляра желтущей прессы.
Четверо других приятных коллег находились в разных углах офиса, постанывая время от времени и обмениваясь кодовыми фразами:
- О нет, опять у меня на линии этот резиновый фетишист.
Или:
- Кто-нить знает, чё щас по первому? Я написала этому типу, что телик смотрю.
Единственное, что удержало меня от рвоты, было то, что с каждой минутой рвотный рефлекс только усиливался.
- А когда ты совсем не знаешь, что ответить, то пошли смайлик или типа того, - добавила приятная коллега, прежде чем я отправилась в кабинет начальника.
- Господин Ведель, - я откашлялась, - то, что здесь происходит, это самое отвратительное, самое противное, самое мерзкое, что я когда-либо видела на свободном рынке труда.
Господин Ведель посмотрел на меня, как будто бы размышляя, имею ли я в виду работу или его лично:
- Конечно же, Вас никто не принуждает здесь работать.
Я сделала глубокий вдох.
- Зарплата в конце месяца или в начале?
Не произнося ни слова, господин Ведель протянул мне трудовой договор и план смен. Итак, уже с завтрашнего дня я буду всеми теми классными людьми, которые такие же, как ты, … но не как я.
Всю ночь я не сомкнула глаз. Затем я уговорила себя побыть Гюнтером Вальрафом. После того, как я более или менее убедила себя в этом, осталось только объяснить моему партнеру, что я Гюнтер Вальраф. Не скажу, что он пришел в восторг, но в конце концов, после того как мы разделили домашние расходы напополам, согласился побыть фрау Вальраф на период информационного поиска.
Первый день был самым ужасным. Минут пять я пялилась на сообщение, появившееся у меня на мониторе. Оно гласило: «Привет, я Сабрина». Наконец я себя пересилила и ответила: «Привет, я Гюнтер. Как идут дела?»
Вероятнее всего, у Сабрины как раз шло так много дел, что она не смогла мне сразу ответить. Зато я получила сообщение от Ральфа. Ральф был старым знакомым всего колл-центра, но, к сожалению, не моим. Из его красноречивого клиентского профиля я узнала, что он учится на водителя грузовика, имеет пирсинг, интересуется женщинами и общается со мной, то есть Майке, девятнадцати лет, любительницей кино. Ральф сообщил мне, что «день выдался - дерьмо», и это в полдень. В функции Майке я ответила ему: «И у меня».  Немного замешкавшись с отправкой сообщения, добавила еще парочку смайликов, чтобы сделать послание более содержательным.
Потом мне ответила Сабрина: «Я думаю, ты слишком стар для меня». Я поняла, что допустила явную ошибку и написала ей: «Да нет, меня просто зовут Гюнтером, мне всего 19». Тут я решила, что я очень хитроумная, и Гюнтер тоже.
Затем я полчаса была Ларсом и общалась с Конни. А ей надоело общаться посредством СМСок, и она настаивала на встрече со мной. Я быстренько полистала справочник, где были готовые ответы на случай таких ситуаций, и выбрала самый честный. Я написала Конни, что я «очень, очень робкий» и пририсовала парочку смайликов. Если точнее, сорок смайликов. На это Конни посоветовала мне несколько интересных способов сексуального удовлетворения с использованием различных частей тела, а я, очень робко, отправила грустный смайлик, и добавила, что грустные смайлики – это примерно то же самое, что черная плесень. Конни прислала много-много вопросительных знаков и совет почистить холодильник, если всё так плохо с черной плесенью. Конец контакта с Конни.
Тем временем снова объявилась Сабрина. Ей, Сабрине, уже двадцать два, то есть вряд ли мы сможем общаться, ведь это будет проблематичным для меня, общаться с женщиной старшего возраста. Я ответила, что возраст не имеет значения, и у неё ещё вся жизнь впереди. Сабрина сочла, что это хорошо сказано. Я отправила ей философский смайлик, который сотворила из значков параграфа. Она не поняла и заявила, что я просто играю с её чувствами. Я ответила : «Я тоже».
Опять появился Ральф, сочувствовал мне, что мой день тоже дерьмо. Я написала: «Спасибо, Ральф. Мне нужны были эти слова. Твой Гунни». Завязалась оживленная дискуссия о том, почему Майке в самые дерьмовые дни называет себя Гюнтером. В конце концов Майке, Гюнтер и я довели до Ральфа эту идею, и он решил называть себя в дерьмовые дни Уши. Перед окончанием смены я попыталась записать в профиль Ральфа эту новую информацию, но поскольку места не хватало, я отметила кратко: «Когда дерьмо - Уши». К вечеру я пришла к выводу, что в общем и целом я необыкновенно талантлива в вопросах горячего флирта.
  Заступив на следующую смену, я уже не была в таком напряжении. Первые два часа сообщений не было, так как компьютеры зависли. Я заметила, что после моей записи в профиле Ральфа кто-то втиснул замечание «Транс?», и обрадовалась.
Потом у меня был первый секс. Её звали Ютта, и она захотела принять ванну со мной. Под ником Удо я велела ей раздеваться и сообщила, что сейчас приду. Ютта не поняла меня и заявила, что я должна дождаться, пока она не ляжет в ванну. Она хотела оседлать меня и поскакать на моем горячем друге. Я позволила ей это и написала «ммаоооооооооооооооо» с шестнадцатью О. Через десять минут Ютта заверила меня, что я разбираюсь в том, как удовлетворить женщину в ванной.
Воодушевленная таким признанием, я пригласила всех, кто был у меня на линии, принять горячую ванну. Кристиан сначала ломался, но когда я заверила его в том, что у него самая классная уточка, он расслабился