KovarenOpasen

Патриций сложил руки домиком и поверх него посмотрел на Ваймса.
– Позволь дать тебе совет, капитан.
– Да, сир?
– Он поможет тебе найти в мире осмысленность.
– Сир?
– Мне кажется, жизнь для тебя так трудна, потому что ты считаешь, что есть хорошие люди и есть плохие люди, – пояснил патриций. – Но ты, разумеется, заблуждаешься. Есть, всегда и только, плохие люди, однако некоторые из них играют друг против друга.

Он махнул рукой в направлении города и подошел к окну.

– Гигантское волнующееся море зла, – произнес он почти таким тоном, каким говорят о частной собственности. – Где-то, конечно, оно бывает и помельче, однако где-то – о! – где-то оно намного глубже. Но люди вроде вас сооружают маленькие плотики из правил и туманно благих намерений и говорят: «Вот оно, противоположное, и оно в конце концов обязательно победит!» Поразительно!

Он добродушно похлопал Ваймса по спине.

– Там, внизу, – продолжал он, – живут люди, которые последуют за любым тираном, поклонятся любому богу, проигнорируют любое беззаконие. Из какой-то своей тоскливой, скучной, бытовой плохости. Я говорю не о творческой, высокой мерзости великих грешников, а о ширпотребе душевного мрака. О, так сказать, грехе, лишенном всякого намека на оригинальность. Они принимают зло не потому, что говорят «да», а потому, что не говорят «нет». Мне очень жаль, если это тебя обижает, – добавил он, положив руку на плечо капитану, – но на самом деле ты в нас нуждаешься.

– Неужели, сир? – спокойно ответствовал Ваймс.

– О да. Мы – единственные, кто знает, как заставить мир крутиться. Видишь ли, единственное, что хорошо получается у хороших людей, – это ниспровергать плохих. Нельзя не признать, в этом вы специалисты. Сегодня звонят во все колокола и сбрасывают с трона злого тирана, а назавтра кто-то уже сидит и жалуется, что теперь, после того как сбросили тирана, никто не выносит мусор. Потому что плохие люди умеют планировать. Это, можно сказать, неотъемлемое их свойство. У любого злого тирана есть план, как управлять миром. А хорошим людям, похоже, этим мастерством никогда не овладеть.

– Может быть. Но во всем остальном вы заблуждаетесь! – воскликнул Ваймс. – Это все из-за того, что люди боятся, и от одиночества…

Фраза повисла в воздухе. Даже для него самого это прозвучало как-то пусто. Наконец Ваймс пожал плечами.

– Они просто люди, – закончил он. – И поступают так, как свойственно простым людям, сир.

Лорд Витинари ответил дружеской улыбкой.

– Разумеется, разумеется, – согласился он. – Тебе, наверное, надо в это верить. Иначе ты сойдешь с ума. Тебе покажется, что ты стоишь на мостике толщиной с волосинку над самыми сводами преисподней. Иначе существование превратится в черную муку, и надеяться останется лишь на то, что жизнь прекратится хотя бы после смерти. Я вполне тебя понимаю.

Привет Пикабу!
Перед тем как выложить этот рассказ я хочу сказать, что моя цель не носит корыстного характера в плане сбора плюсов (3 комментария для минусов на всякий случай внутри), я лишь хочу поделиться творчеством удивительного человека и одного из моих любимых писателей - Макса Фрая.
Всегда, когда у меня плохое настроение я читаю эти книги и всегда, по глупому, почти до слез, радуюсь. Замечательное ощущение, которое меня ни одну сотню раз уже спасало, поэтому я решил поделиться им с вами =)
Вдруг кто-нибудь еще приобщится и тоже полюбит эти книги..)
=========================
— В Рейкьявике есть железнодорожный вокзал. Точный адрес неизвестен, однако все сходятся на том, что он расположен где-то в районе старой гавани. Каждый день сотни горожан и туристов проходят мимо вокзала, но не замечают его. Однако примерно раз в месяц, обычно в последний день луны, или в самом начале первого, увидеть вокзал становится проще простого. Оказавшись рядом, трудно бывает удержаться, не войти в здание и не купить билет на скорый поезд, который, в каком бы часу вы ни появились на вокзале, непременно будет стоять у перрона, готовый к отправлению. Некоторые жители Рейкьявика уверены, что пассажиры этого поезда быстро и дешево доберутся до материка; зачастую прежде, чем купить билет на самолет, они подолгу бродят с чемоданами по окрестностям старой гавани в надежде, что им посчастливится. Другие утверждают, что севший в поезд попадет неведомо куда, и еще неизвестно, вернется ли. Но все сходятся в том, что уехать на этом поезде — большая удача, упускать которую не следует.
Он совершенно не был похож на сумасшедшего.
Крупный красивый старик с аккуратным седым ежиком и тщательно подстриженной рыжеватой бородой. В очень хорошем сером пальто, поношенном ровно настолько, чтобы выглядеть по-настоящему элегантным. Говорил спокойно, негромко, без излишней жестикуляции, как будто рассказывал сказку тихому, понятливому ребенку, просто невидимому. Да и сидел он не на дереве, не на тротуаре даже, а на стуле, выставленном за порог кафе. Анна и сама сидела на таком же. К середине октября владельцы всех кафе и ресторанов успели убрать уличные столики, только «Кофе-ины» — здесь, в самом конце улицы Диджои, и еще один, на Вильняус — оставались по-прежнему милосердны к любителям свежего ветра и табака.
Старик, скорее всего, относился к первым, по крайней мере сигареты у него в руках не было. Перед ним на колченогом столе, щедро усыпанном последними медяками древесной листвы, стоял белый картонный стакан с крышкой, самая большая доза горячей кофейно-молочной бурды, капучино или лате, кто его разберет. У Анны был такой же, но поменьше, medium, средняя порция карамельного кофе, приторный вкус которого бесил ее летом, но теперь как нельзя лучше сочетался с вкрадчивым ароматом дыма, наползавшего на город не то из каминных труб, не то из недалекого уже студеного будущего.
Закончив один рассказ, старик делал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, и приступал к новому.
— В Калькутте живет щенок с черным ухом. Он всегда спит, укладываясь головой в ту сторону, куда следует отправиться хозяину, чтобы найти свою удачу. Неизвестно, что ждет его там — горшок с золотом, выигрышный лотерейный билет, объявление о найме на хорошую работу, кувшин с выводком добродушных джиннов или встреча с любовью всей жизни. Возможно даже, все сразу. Однако хозяева щенка не знают об этом его удивительном свойстве, поэтому до сих пор не воспользовались невиданной возможностью поправить свои дела.
«Надо, пожалуй, делать отсюда ноги, — думала Анна. — Тихий-то он тихий — пока. Неизвестно, что может выкинуть в следующую секунду. Вот ка-а-ак вскочит и ка-а-ак набросится! Или еще что-нибудь похуже. С психами всегда так».
«Надо срочно делать отсюда ноги», — настойчиво говорила себе Анна, но вопреки этому здравому совету полезла в карман пальто за следующей сигаретой. Может, еще что-нибудь расскажет? Интересно же.
— На окраине Хьяласти есть маленькая безымянная улица, отличить ее от прочих почти невозможно. Улица заканчивается тупиком, в тупике стоит трехэтажный дом; когда-то его стены были белыми, а нынче приобрели тот невнятный оттенок, который знающие люди называют цветом времени. На балконе под самой крышей сидит женщина в широкополой шляпе. Некоторым она может показаться старухой, некоторым — девушкой или даже девочкой-подростком. Она может быть одета в лохмотья или, напротив, вырядиться по последней моде, неизменной деталью остается лишь шляпа. Если, вежливо поздоровавшись, высказать женщине свое самое заветное желание, она засмеет вас, возможно даже обругает или швырнет вам в голову яблочный огрызок. Но, вернувшись домой, вы обнаружите, что желание ваше сбылось или, по крайней мере, начались какие-то события, ведущие к его исполнению. Если же вы опять придете к этому дому с новой просьбой, обнаружите, что балкон пуст, дверь заколочена, а в небе летают мертвые птицы.
Старик замолчал, допил кофе, поднялся, улыбаясь каким-то своим мыслям, выбросил пустой картонный стакан в урну и неторопливо пошел в сторону Ратушной площади. Анна озадаченно смотрела ему вслед. «Хьяласти, — думала она, — надо же, никогда не слышала о таком городе. Интересно, в какой он стране?»
Дома Анна не поленилась, полезла в Интернет, ввела в поисковую строку название загадочного города. «Не найдено ни одного документа, соответствующего запросу Хьяласти», — ответствовал Google. «Искомая комбинация слов нигде не встречается», — вторил ему Яндекс.
«Ну надо же, — подумала она. — Но Рейкьявик-то на самом деле есть! И Калькутта. Наверное».
На всякий случай проверила. Убедившись, что Рейкьявик и Калькутта существуют, немного подумала и ввела следующий запрос: «Исландия железная дорога». «Исландия в настоящее время не располагает железнодорожным транспортом», — ответил всезнающий Интернет.
— Ага, — вслух сказала Анна. И с удовольствием повторила: — А-га!
Остаток вечера она чувствовала себя счастливой, ходила по дому вприпрыжку и часто невпопад смеялась, отвечая на телефонные звонки, а принимая перед сном душ, вдруг запела, чего, от природы обделенная музыкальным слухом, никогда себе не позволяла.
«Ты чего, мать? — строго спросила себя Анна, укладываясь в постель. — Откуда столько счастья в отдельно взятом организме? На горизонте ни единого путного ухажера, деньги почти закончились, у пальто подол истрепался, а нового пока не предвидится, да еще и корова недоена, в смысле в переводе твоем конь не валялся. Не вижу никаких поводов для радости.
А это я тренируюсь, — поразмыслив, решила она. — Чтобы полезный навык не потерять».
И, полностью удовлетворенная столь разумным ответом, сладко заснула, так нежно обнимая подушку, словно под головой у нее лежал весь мир, наполненный удивительными поездами, волшебными щенками, разноцветными леденцами и, конечно, незаконченными переводами, куда от них денешься.
На следующий день у Анны не было никаких дел в Старом городе, а работы, напротив, вагон и маленькая тележка. Однако погода стояла прекрасная, очень теплая для октября, пасмурная, но сухая, и Анна сказала себе, что надо не упустить момент, погулять как следует, потому что скоро зарядят злые ноябрьские дожди, а потом ударит мороз, и о неспешных прогулках для удовольствия можно забыть до весны.
А оказавшись на улице Диджои, она, конечно, подумала, что карамельный медиум на шатком стуле возле «Кофе-ина» как нельзя лучше украсит ее сегодняшнюю вылазку в город, и без того чрезвычайно приятную.
За одним столиком сидела компания студенток, ослепительно тонких, с громкими, яркими, в тон крашеным волосам голосами. А за другим — давешний старик, и Анна так обрадовалась, застав его тут, что метнулась за кофе, не подумав, что ей-то, получается, некуда сесть, столов тут всего два, что хочешь, то и делай. Но когда она вернулась на улицу, студентки как раз вставали, собравшись уходить, так что вопрос с местом уладился наилучшим образом, толком не успев сформулироваться.
Старик, похоже, только ее и ждал.
— В Туамасине есть рынок, где сидит торговец облаками. Дождавшись, когда на небе появится очередное облако, он объявляет аукцион; желающих купить облако обычно оказывается много, но цены держатся невысокие, потому что люди в тех краях бедны, а охочие до сувениров туристы не видят смысла в такой покупке, поскольку облако нельзя упаковать и увезти домой.
«Ну надо же, — подумала Анна, — теперь, значит, Туамасина. Или Туамасин. Наверняка где-то по соседству с Хьяласти», — язвительно добавила она. Достала из сумки блокнот и записала: «Туамасина, не забыть проверить».
— В самом центре Гранады есть кафе. Найти его легко, оно так и называется — «Кафе Централь». Напитки и еда там самые обычные, но если кому-то взбредет в голову нарисовать что-нибудь на салфетке в ожидании заказа, рисунок его будет отменно хорош и точен, вне зависимости от того, умеет ли этот человек рисовать. К сожалению, художники об этом не знают и в «Кафе Централь» не собираются, так что предназначенное им вдохновение достается туристам и водителям такси.
«А вот это можно будет проверить лично, — подумала Анна. — Ну, теоретически, можно. Когда-нибудь. Когда мне заплатят за все переводы сразу, и я, рассчитавшись со всеми долгами за квартиру, воду и свет, обнаружу, что в кошельке еще что-то осталось. И вот тогда… Кстати, это действительно мысль. В Гранаде небось и зимой неплохо. А уж весной-то, весной…»
— В Кракове на улице Щепаньской есть старый дом, там всегда открыто одно окно. На подоконнике стоит клетка с большим попугаем синего цвета. Если дать попугаю семечек или орехов, он, поклевав, расскажет вам чей-нибудь важный секрет.
«Ух ты, — обрадовалась Анна. — Вот это можно проверить хоть сегодня. В Кракове же сейчас Мишка живет. Младшего брата по своим делам гонять сам бог велел, они для этого, можно сказать, специально созданы мудрой природой».
Старик меж тем поднялся, тщательно оправил пальто, а прежде, чем уйти, повернулся к Анне и дружески ей подмигнул. Она не успела ни улыбнуться в ответ, ни «спасибо» сказать за сказки, ни, напротив, демонстративно