Jokondo

"Где же они? Давно должны были вернуться." Обеспокоенно она ходила по саду, от дома к калитке, от калитки к сараю. Вот послышались чьи то шаги, она чуть было не побежала навстречу, но раздавшийся говор на незнакомом языке остановил её. Это были немцы. Она затаила дыхание и медленно, не издавая ни шороха вошла в сарай и скорее спряталась в стоге сена. До последнего надеялась, что они пройдут мимо, но не тут-то было. Её дыхание замерло. Охватил такой ужас, что она еле сдержала себя не броситься с визгами прочь. Немец подходил всё ближе, сердце вырывалось из груди, сосуды на лбу окаменели до боли сжимая череп. К счастью, его кто-то окрикнул. Из щелей сарая она наблюдала, как они бродили из стороны в сторону. Они не собирались уходить.
Наступил вечер. Кромешная тьма. Даже лунный свет не пробивался через гущу леса. Ни издавая ни звука, она плавно ступала по старому обгнившему полу. Подойдя к слегка приоткрытой двери, выглянула наружу. Немцы были у неё дома. Если не сейчас, то другого шанса сбежать может и не представиться. Аккуратно она приоткрыла дверь и замерла - какое то шевеление мелькнуло в темноте. Или может показалось?... Или нет... Долго, не моргая, она не отрывала глаз от этой точки - шевеление повторилось. У дома, прямо напротив сарая, стоял караул. Сколько бы ни ждала, они не сдвинулись с места. "Что же делать...не выйти же к ним навстречу..."
Она решила вернуться на прежнее место. Уже лёжа, она продолжала наблюдать за шевелениями ненавистных гостей. В горле пересохло, безумно хотелось пить. От мучительной жажды её спас нежданно нагрянувший сон.
Разбудил её выстрел. Немцы обнаружили кого-то в лесу и судя по всему пристрелили.
Было уже светло, незваные гости снова прочесывали территорию и шансов на побег было гораздо меньше, чем ночью. Оставалось только ждать, когда вернутся партизаны, которых она проводила пару дней назад. Обычно они всегда возвращались к вечеру. Эти партизаны и были её единственной надеждой на спасение. "А что, если этот выстрел и был произведен в её спасителя?..." - промелькнула мысль в её голове, которую она тут же отмела - "нет, одним бы выстрелом не обошлось".
Жажда была нестерпимой, даже глотать было больно. Впервые в жизни она, ярая коммунистка, молила Бога о воде. Сама не веря своим мыслям, не веря что это что-либо изменит, молилась, чтобы послал Он ей хоть глоточек воды. Даже подняла лико вверх, будто обращалась к Нему. И тут на её губы, что-то капнуло. " не может быть!" подумала она, "или всё таки...нееет...совпадение". Полил дождь. Она впервые была рада, что её муж, лесник, что ушёл с партизанским отрядом, так и не починил крышу сарая.
Ушла жажда, вернулась надежда, что спасение вот-вот придёт. Она вслушивалась, надеялась услышать хоть что-то, обозначающее их возвращение. Но были слышны лишь шаги немцев с их противным лающим говором, да крики птиц вдалеке. Снова вечер, немцы не собираются уходить - выставили караул. Это никогда не закончится. "Неужели я так и помру здесь, даже не попытавшись спасти. Кого я обманываю! Они не вернутся! Их больше нет!" Она не могла противиться этим мыслям, они лихорадочно вспыхивали в сознании, перебивая друг друга. Глаза бегали из угла в угол. Её тошнило от этой обстановки, тошнило от мыслей, что приходили ей в голову. "Надо что то делать... Оставаться здесь - верная смерть". Подойдя к двери, она наблюдала за караульным, в ожидании, что он отвернётся. И он отвернулся. Она аккуратно просочилась в приоткрытую дверь и, не издав ни шороха, забежала за угол сарая. После чего, не оборачиваясь, устремилась в сторону леса. Путь казался ей нескончаемым. Она тряслась, слезы исполосовали её щечки. Она боялась повернуться, боялась увидеть, направленный на неё, взгляд того немца. Эта мысль наводила ужас. Вот в глубине леса она увидела фигуры, идущие к ней навстречу. Их взгляды пересеклись и те замерли. Это были те самые партизаны. Но их было вдвое меньше, чем когда они уходили. Но всё же они вернулись... вернулись за ней. Только она увидела среди них своего мужа, как в ней проснулась слабая, нуждающаяся в защите, женщина. Она тут же рванула со всех ног к нему. На этот шум отреагировал караульный немец и что-то крикнул ей вслед. Но она не слышала, мыслями она уже была в объятиях мужа.
Резкая боль в спине...

На всю улицу играла зажигательная музыка из 90-х. В одном из дворов во всю отмечали какой-то праздник. Вот открылись ворота и двое, путаясь в собственных ногах, потопали к реке.
-сейчас и посмотрим кто из нас пустослов!
-да ты и трезвый её не переплывешь, кому ты лапшу вешаешь!)
-переплывал! Спорим и щас переплыву? И обратно переплыву! И быстрее тебя! Спорим?!
-...
-че, очкуешь?
-пфффф, на шалбан!
Пожали руки и первый тут же, не теряя времени и не снимая одежды, нырнул в воду. Второй поспешил за ним. Река довольно широка, но помутненный от алкоголя в крови разум придавал чувство лёгкости и эйфорию, и потому расстояние до другого берега казалось ничтожно малым. Однако, уже на четверти пути они начали сбавлять ход. Промежуток между ними становился всё меньше и меньше, и он не мог позволить себе передышку. Но одышка всё более осиливала его. Ближе к середине реки, вода попала ему в дыхательные пути, и он был вынужден остановиться, чтобы откашляться. Металлический привкус во рту, неприятные ощущения в груди и хриплое дыхание сменили его эйфорию на беспокойство. Из ничтожно малого, оставшийся путь превратился в ужасающе длиннющий. "Согласиться на поражение, поплыть обратно" промелькнуло в голове. Но расстояние обратно было таким же. Друг уже обгонял, но не это сейчас беспокоило его. Как доплыть до берега... Признаться, что нет больше сил плыть?.. Никогда!
Скинул туфли, стало проще плыть, но сил не прибавилось. Захлебываясь и откашливаясь он плыл, постепенно отставая от друга. Вот и долгожданный берег. Вылезая из воды, он старался дышать как можно спокойнее, дабы не показать, что устал. Хотя всем своим существом ему нетерпелось отдышаться.
Разминая пальцы, друг приближался к нему:
-ну че, готовь лоб!)
-подожди еще...я так то сказал, что туда... и обратно переплывем...

К тому времени на берегу, стояла старушка, вероятно его мать. Ей было больно стоять из-за болей в суставах. Дрожащей рукой она мяла край своего фартука, а на сухой щеке блестела мокрая полоска, оставленная стёкшей слезой.

Запомни: сердце матери одно,
Ты за него пред Богом отвечаешь.