JairaD

В комментариях к одному моему посту (не буду давать ссылку, дабы не привлекать внимания волн говна - люди, на хрена вам нервы тратить?? если я в чьих-то глазах, цитирую, гнилая баба и занимаюсь скотством, то вы здесь и вообще в чьих-то глазах ни чуть не лучше. благо буковки всё стерпят) предлагала одному из пользователей написать про вот такую реакцию людей на тех, кто ходит в форме по городу. В частности - в форме МЧС.

Прежде всего надо сказать о том, что всех под одну гребенку относить не стоит. Да, часто в погонах оказываются люди с неадекватным и даже девиантным поведением, и редко это из-за их человеческих качеств. Чаще всего оскотинивание происходит из-за простых людей - потому что отношение предвзятое. Так на любой должности. Приходят молодые люди с благородными душевными порывами помогать, спасать, предупреждать, словом - еще зеленые, но когда проходит пару лет контакта с населением - тут любой меняется. На моей памяти даже заведующая педиатрией в роддоме, бывшая всеобщей любимицей родильниц и медсестер, через два года по всеобщему мнению стала мразью. А потому что ей приходилось чуть ли не каждый день доказывать недалеким мамочкам, что лучше для новорожденных, и гонять нерадивый персонал, гонять курящих рожениц по туалетам, постепенно поднимать голос, сажать его, так что любой разговор начинать с наездов для нее стало уже нормой - по-другому люди не понимают. Вообще должности, где нужно общаться с населением - очень нервотрепные.

Вот так и начинается кадровый голод. Половина увольнений из-за того, что люди не выдерживают давления со всех сторон (тут же еще указания руководства нагнетают атмосферу, не забывайте).

Еще нужно помнить о том, что людям нравятся козлы отпущения. Почему в новостях всегда слышно только резонансные события о том, что где-то кто-то превысил полномочия? Почему не говорят о том, сколько народу проявляет героизм каждый день? А сколько народу делает полезные дела? А полезные дела нынче очень неблагодарные.

К этому моменту могу рассказать первый случай. Новогодняя ночь. Девятиэтажный мкд на 12 подъездов. До четырех часов утра жители вынуждены сидеть без электроэнергии, а у одного подъезда - стоять на холоде. Потому что пожар. Возгорание из-за сигареты на первом этаже в колясочной квартире. Погибли трое, числящиеся на учете в наркодиспансере, "синяки" по мнению их соседей. Четвертый погибший - женщина, решившая эвакуироваться с верхних этажей и задохнувшаяся угарным газом, долгое время пробыла в реанимации, не спасли. Вместо того, чтобы вместе со всем остальным населением праздновать Новый Год, мы, инспекторы по пожарному надзору, выходим на работу на следующий же день. Начинаем по указанию руководства поквартирный обход этого дома и всех мкд в квартале, и в близлежащем тц тоже проводим профилактику. Стучимся в каждую дверь, даем листовку с памяткой о том, что нужно делать при пожаре, общаемся с людьми в каждой квартире, чтобы хотя бы номера телефонов напомнить экстренных служб. Многие двери открывают и слушают, по их напуганным глазам видно, что они знают о произошедшем пожаре, что он был так близко - в соседнем подъезде, в соседнем доме. И слава Богу, не у них - это прямо видно по их отношению и разговорам. НО... неадекватов ровно половина. Что только не делали люди. На нас кидались с палками, спускали собак, самое безобидное - обкладывали матом, даже нет - просто кричали что-то нечленораздельное из-за дверей. А ведь мы такие же люди, причем большинство инспекторов - женщины, есть женщины в положении (в бушлатах животов не видно), есть миниатюрные девушки, есть вчерашние курсанты или студенты, которые пришли не просто выполнять указание руководства и для галочки со всех подписи собрать, что обучили, а уделили внимание кому-то совершенно чужому в свои законные выходные дни. И каково это, можете себе представить? Помню, я сама была настолько встревожена и в стрессе, что когда вышла из очередного подъезда и увидела пожарную автоцистерну с нашей части ОПЯТЬ у этого дома, я побежала по сугробам через весь двор на перерез. А у самой в голове мысли: успел кто-то из наших там побывать с профилактикой? Ведь вроде почти всех обошли, четвертое января уже, почти весь квартал уже обошли. Тормознула АЦ, высунувшийся водитель, рубаха-парень, озадаченно на меня уставился.

- Что случилось? Опять пожар??

- Да нет. Мы с журналюгами, - он кивнул через плечо на едущие следом машины нашего руководства и городского телевидения, которые я не заметила издалека. - Сюжет снять хотят для народа про последствия пожара.

От сердца отлегло.

И второй случай про неадекватов. Одна из наших госфункций - взаимодействие с органами власти, СМИ и т.д. Сюда же входит взаимодействие с органами социальных служб. Сюда входят рейды по семьям СОП (=социально-опасное положение) и ТЖС (=тяжелая жизненная ситуация) совместно с полицией. Полиция почему-то никогда с нами в таких рейдах не бывает. Представители МЧС в таких рейдах осматривают квартиры на предмет возможных нарушений ПБ (неисправные розетки, свешивающиеся на проводах лампы накаливания, не приведи Господь оголенные провода, неисправные плиты), потому что такие семьи чаще всего неблагополучные и именно здесь риск возникновения пожара. Вот в одном из таких рейдов как-то летом я с соцработниками пришла в одну квартиру. К слову, без соцработников мы не заходим в квартиры. И в любом случае каждый раз спрашиваем разрешения у хозяев как зайти в квартиру/дом, так и осмотреть жилье. На дворе ковид, средства личной защиты тогда были обязательны как по своим личным соображениям, так и по приказу генерала, и на мне была маска, перчатки закончились, но в сумке с собой был антисептик, и я им пользовалась. И еще есть такой момент, что соцработники делают фотографии жильцов с нами в процессе подписания бумаг - чек-листы по проверке жилья. Мы всегда жильцам напоминаем про номера телефонов, о том, что нельзя оставлять электроприборы в отсутствие людей включенными и т.д. В этой квартире всё прошло как обычно. Женщина с ребенком. Вполне адекватная. Всё подписала, попрощались, ушли. Иду обратно в отделение пешком по улицам, ибо пару кварталов до работы, да и время - уже обед. Замещавшей начальницу старшей инспектору я написала, что окончила рейд и иду пешком в отделение. Прихожу - мне с порога:

- Ты чо там делала, что на тебя по телефону доверия в главк жалобу подали?

Я в ступоре.

- А в чем жалоба заключается? Всё как обычно прошло, ничего особенного не происходило. Я по пути сюда тоже спокойно шла и ни с кем не разговаривала.

- Какая-то тетка позвонила и сказала, что к ней ворвались сотрудники МЧС в квартиру без спроса, без масок, протоптались по кухне. Такой-то адрес. Вы туда попали? Есть чек-лист?

- Да, - конечно же, это та самая женщина, показавшаяся адекватной. Ей оказалось по хер, что в форме МЧС была только я, что я спрашивала разрешения зайти, разрешения осмотреть плиту на кухне, что она мне за все мои действия расписалась в чек-листе, что я ей сказала, что в квартире всё нормально, но не забывайте отключать при уходе электроприборы и не оставляйте ребенка одного дома, просто напоминаю вам (тогда летом очень часты были случаи выездов пожарных на одиноко блуждающих на карнизах детей). Помнила, что соцработники меня с ней фоткали, тут же позвонила им и попросила фотки. Ну вот она я, в маске. Меня уже хотели вызвать на ковер к самому генералу, благо всё обошлось объяснительной, в которой я написала, что была в маске, антисепктик при мне, чек-лист женщиной подписан, со мной было двое соцработников без масок, но они так-то друг друга знают, ведь она у них под патронажем.

Есть у нас еще рейды по местам, где вероятны нарушения требований ПБ в пожароопасный период. В основном, это СНТ. Как садоводы реагируют на инспекторов - это вообще отдельная тема. А вот такую профилактику проводить мы просто обязаны.

Есть третий случай. Как реагируют прохожие. Иду на остановку от отделения, нужно было куда-то недалеко съездить в школу, какие-то бумаги передать - точно не помню, но надо было сделать это быстро. Стою на пешеходнике, ко мне подходит бабушка с тростью.

- Ой, вы не подскажите, где тут можно заказать оцинковку кровли? (или что-то в этом роде она про кровлю сказала)

- Извините, но я бес понятия). Честно.

- Ну, может, вы знаете, где тут мфц?

- Да, вон та серая крыша за конечной остановкой, - указываю рукой через дорогу.

- А вы доведите меня.

И безоговорочно хватает меня за рукав. Хорошо, хоть я и немного опешила. Будь я в гражданском, у меня бы просто спросили дорогу (часто такое происходит), но довести - впервые. Ладно, бабушек через дорогу и через трамвайные пути я вожу часто, ничего в этом такого нет, даже уже обыденностью можно считать.

Веду бабушку через дорогу, через торговые ряды, подвожу к новенькому зданию мфц к крыльцу.

- Вот, это мфц.

- А вы зайдите спросите, как там заявку подать на оцинковку кровли. Я здесь постою.

Оо

- Извините, я не могу. У меня есть срочное поручение, к тому же меня ждет другая работа. В мфц я с вами не могу пойти.

- Ну ладно! - с таким вызовом был дан ответ, как будто я должна была принести ей все документы на серебряном подносе минимум. Как мне к этому относиться?

В общественном транспорте люди обычно сторонятся формы. Днем ездит много неадекватов (алкашей, наркоманов, обычные люди в большинстве своем ведь днем на работе), которые могут прикопаться и поднять руку просто так ни за что. Было дело, но не у меня. В нашем городе еще есть учебное заведение, учащиеся которого носят курсантскую форму, но им позволяются вольности и они носят ее абы как, и прилетает порой нам, сотрудникам. Как отличить студента от сотрудника в общественном транспорте? А там по уставшему взгляду всё понятно. Было дело, кто-то из молодежи меня саму принял за курсантку и начал фамильярно вести себя со мной. Там одного такого взгляда хватило, чтоб поняли). Кстати, из-за дневных неадекватов я больше не пользуюсь общественным транспортом.

Спрашивают у меня часто дорогу куда-либо или как проехать и в когда я в форме. Не отказываю никому, и если сама не знаю - достаю телефон, гуглю, смотрю карты, указываю полный путь. Пару раз помогала англоязычным иностранцам), хотя мой уровень английского не дотягивает до интермедиэйт))).

Случай четвертый. Когда в городе проходят конференции высоких представителей власти, всероссийские или международные соревнования, инспекторов ставят на такие объекты на дежурство. На одном из таких дежурств ко мне подошла девушка-студентка, на которую смотрела откровенно снизу. Я среднего роста, но эта девушка - зависть волейбольной команды, можно сказать).

- Здравствуйте! Вы из МСЧ, да?

- Здравствуйте! Ну, как видите, да).

- Я тоже вот хочу работать в МЧС. Вы кем работаете? Расскажите вообще, как там женщинам работается? Вы ведь спасатель?

- Нет, я инспектор. Нормально работается женщинам. Вот дежурим на важных мероприятиях...

- А, вы не спасатель. Ну тогда ладно, извините.

Было немного досадно). Один раз, когда дежурила на одной из новогодних елок, со мной дети попросили сфотографироваться)).

И еще про то, что "вы только наказывать да штрафовать приходите". Во-первых, вы не нарушайте. В большинстве случаев никаких штрафов - если даже люди упираются на месте правонарушения и не хотят признать вину и, самое простое по ситуации, потушить огонь, хотя ну извините, вы напрашиваетесь сами. И то - вот вам предупреждение. Штраф - это когда человек реагирует соответствующе и не хочет исправиться, продолжает качать права а-ля "это моя собственность, что хочу, то и делаю". Да ты ведь сам для себя повышаешь риск возникновения пожара, как ты этого не понимаешь... Во-вторых, всё гораздо сложнее. Далеко не всегда инспектор сразу на месте оформляет протокол, и протокол - это еще не штраф, и всё зависит от вас, какое решение будет принято по результатам рассмотрения протокола совершенно другим инспектором, а не тем, кто его составил. Эти штрафы не нам ведь в карман идут, и по головке за них нас тоже никто не погладит.

Таких случаев, на самом деле, еще уйма. Все вспомнить трудно.

Судите сами, кто как относится и реагирует. Я же ведь с палками или с клыками ни на кого не бросаюсь. Оправдания не клянчу, хотя не вижу, в чем мое поведение было оценено не так.

Работаю инспектором по пожарному надзору. Тут в комментариях пишут насчет тупости людей и что мы не выживем. Есть такое)) Есть парочка историй, как люди ведут себя даже при простой тренировочной эвакуации.

Самые организованные всегда, на мой взгляд, работники детдомов и соцслужб. Они наученные реагировать быстро. Детские сады и школы - это отдельная тема. Там всё зависит от того, насколько послушны дети, и еще - хорошо ли понимают, что делать, работники пищеблока, ибо зачастую они оказываются наемными из другой организации и "их не предупредили, что будет учебная тревога".

Проводила проверку с эвакуацией в пятиэтажной старенькой поликлинике. Так случилось, что какого-то хрена изначально в этой поликлинике сделан маленький пассажирский лифт прямо в лестничной клетке, да так, что спускающиеся по лестнице и ожидающие лифт будут непременно друг другу мешать. Включаем сигнализацию по стандартной схеме - сработка от пожарных извещателей в дальнем конце одного из этажей. подхожу к лестничной клетке посмотреть, как отреагирует народ на оповещение. Большинство лениво начинают спуск по лестнице, большинство с озадаченным выражением лица, но когда видят меня в форме - все начинают двигаться чуть быстрее. Наблюдаю картину: у дверей лифта, который опустился соответствующе после сработки на первый этаж и не реагировал на бесконечное нажатие кнопки вызова, образовывается небольшая кучка стариков. Я смотрю на них - они смотрят на меня.

я: - Лифт не работает, пожарная тревога.

они: - Это нам по лестнице что ли спускаться?? Совсем оборзели!

У меня глаза по пять рублей. Поднимаю голос на тон выше, подаюсь чуть вперед:

- Пожар! Горим! Во время пожара нельзя пользоваться лифтами! Слышали такое??

Бурча что-то себе под нос, старики пошли спускаться на первый этаж.

Подобный случай был в 16этажном офисном здании. Там вообще никто даже не вышел из офисов, хотя мне до этого показали  журнал с записями дат тренировочных эвакуаций и с подписями чуть ли не всех сотрудников в здании.

Еще больше удручает момент, когда внезапно во время таких проверок спрашиваешь кого-нибудь из местных "что нужно делать при пожаре?" - а на тебя в ответ взгляд совы и молчание. По наводящим вопросам "куда звонить?" - начинают перебирать все номера подряд, попутно вспоминая, что милиция у нас уже полиция давно, а 03 это, оказывается, скорая, во дела, как смешно!

Радует, что дети больше заинтересованы тем, что нужно делать при пожаре, отвечают и всё рассказывают вперед тебя. Надежда еще есть))

Признаться честно, поначалу, когда я только-только пришла в гпн, мне казалось, что вот оно – та работа, где ответственный человек должен и может работать. И что все МЧСники именно такие. Но нет. Здесь всё то же самое, что и везде. Свои заебы, свои ништяки. И люди тоже бывают очень разными. Наверно, единственное отличие от других профессий, ну не считая таких же органов власти с погонами, это то, что в верхушке – военные. Эти люди всё делают как по приказу, не разбираясь, какие последствия за собой понесут эти приказы и насколько вообще они выполнимы. Поэтому и люди бывают тварями, и работа – далеко не сахар. Пока же, будучи стажером, я относилась ко всему происходящему как к приключению. Эдакий Форт Боярд.

По прошествии праздников мы, стажеры, более-менее уже сложили впечатление друг о друге. Разница в возрасте между нами была в пару лет, я была второй по старшинству, первым был Акбар. У меня возникло устойчивое недоверие и даже негатив по отношению к Акбару – из-за того, как он выполнял свою работу, его подход меня дико раздражал. Провтыкать в телефон весь день, а потом говорить, что он ничего не успевает, бедный-несчастный, и как итог – сидеть до полуночи, а то и до рассвета героически на рабочем месте. Помимо этого, мне не нравились его манеры, в частности – отношение к женщинам. Ардов был для него единственным однозначным авторитетом, с Лёней он общался нормально просто потому что Лёня был мальчиком. К остальным оставшимся женщинам он относился как попало. С Кононенко и Золотаревой он сразу был на «ты» (к слову, я до сих пор к ним обращаюсь на «вы», ориентируясь на подобие принципа социальной дистанции Ардова, который всегда ко всем обращался исключительно на «вы» и по имени-отчеству), задания Безуховой он большей частью игнорировал, хотя зачастую исполняющим обязанности начальника отделения вместо Ардова была она. С Леной у него были типично быдляцкие отношения – потому что Лена позволяла, сама была такой же. Когда с нами еще была Рамиля, он часто отпускал в ее сторону чуть ли не националистские шутки. Со мной же он просто не мог найти какой-либо общий язык. Даже на совместных выездах (после которых я, выходя из машины, каждый раз чуть ли не блевала от шашечной манеры езды) по какому-либо поручению мы практически всегда молчали, разговоры касались только работы. Конечно, он делился своими взглядами на жизнь, ибо любил потрындеть, я вроде как не была против и тоже рассказывала что-то про себя, но когда дело шло к завершению задания и оказывалось, что свою часть работы Акбар благополучно проебал или всё вообще сделал не так, я не церемонилась и немедленно высказывала ему всё. До сих пор не могу забыть давнюю обиду на него, когда он, тоже как-то взорвавшись по какому-то поводу, сказал, что я не умею разговаривать с людьми. Да, я не умею так разговаривать с людьми, как Акбар – входить в кабинет начальника без спроса, прерывая того, кто уже говорил с начальником, на полуслове; начинать разговор с заискивания; по десять раз подходить с одним и тем же вопросом «как это сделать?» и предлагать другие варианты решения, будто задание чудесным образом выполнится как-то само. Еще надо упомянуть, что он был типичный инстаграмщик. Почему-то я не люблю такие самолюбования.

При оформлении очередной проверки – составления формулировок нарушения, чтобы набить руку на составлении актов проверок – Лена, Лёня и Акбар в большом кабинете втроем ломали голову, как указать место нарушения в торговом комплексе не типовой застройки. Я на этой проверке не была, так как выполняла другое задание начальника. Естественно, все консультировались между собой.

- Вот смотри, Jaira, - обратился ко мне Лёня, - вот как вот назвать это помещение, вот тут вот, перед лестницей? - он показал фото на телефоне.

- Ну, я так не могу сказать навскидку, я же там не была. А техпаспорт смотрел?

- Нету техпаспорта.

- Вообще никакой документации нету?

- Нет!

- Ну в таком случае – стороны света и балтийскую систему никто не отменял.

Все трое посмотрели на меня как на идиотку.

- А как мы узнаем, где там стороны света внутри здания? – сказала Лена.

- Ну а здесь вы разве не можете определить, где какая сторона?

Мое удивление начинало переходить в стадию шока. Ну как так-то?? Это же школьная программа! У меня в голове не укладывалось, что люди никогда в жизни не пользовались этими знаниями.

Все убедительно ответили «нет».

- Ну сейчас около полудня, еще зимнее время. Солнце практически в своем зените, а в зените оно на юге. Так? Значит, там – юг, - я размахивала руками, стоя посреди кабинета. – Там – север. Значит, с этой стороны – запад, а здесь – восток.

- А как мы узнаем, где какие стороны света в том торгаше?

- Где оно по дубльгису находится?.. Ну вот, верх экрана – север, всё остальное – по аналогии.

- Откуда ты знаешь, что там север?

- Открою вам тайну: во-первых, вот тут есть компас маленький. Во-вторых, на всех картах север сверху, по крайней мере - так обычно заведено. Указывают направление на север всегда.

Работа потекла по-другому. Вот уж не думала, что мне нужно будет такие моменты когда-либо кому-либо объяснять.

Был и другой эпизод, когда мне было неловко за то, что я чувствую себя в какой-то мере умнее прочих. Тогда Ардов рассказывал о каком-то документальном фильме про Освенцим, что в концлагерях для быстрой смерти через людей пропускали высокое напряжение, а потом трупы скидывали с платформы на шнек, в конце которого собирали одежду и ботинки, у меня возник вопрос:

- Что, прям на шнек?? А как тогда одежду собирали, там же тела размесить все могло шнеком?

Начальник посмотрел на меня немного косо.

- Ну неправильно выразился - на конвейер.

Или вот еще случай.

Ехали в машине с начальником я и Лена обратно в отделение с очередного четвергового лыжного физо. Тагира Ринаровича с чего-то понесло рассуждать, какие виды спорта когда и из-за чего популярны были, я после лыж была охрипшей, поэтому и так сидя на заднем сидении, отвечала редко. Он задал вопрос:

- Вот при Ельцине что продвигалось больше всего?

Лена пожала плечами. Я еле-еле прочистила горло и произнесла голосом джигурды:

- Теннис.

Через зеркало заднего вида я вновь поймала косой взгляд начальника. Он был косым не в плане недовольства, а в плане отметки, тип «а эта сечёт».

Поправил зеркало, чтоб меня было лучше видно, он продолжил:

- Хорошо, да, большой теннис. А потом у нас что стало популярным после Ельцина?

- При П. дзюдо везде пошло, - снова прохрипела я.

- Да, точно, дзюдо...

- Правда, - добавила я, - он сейчас переквалифицировался вроде как в хоккей - везде пошел хоккей.

- Да, П. у нас такой, трансформер твою мать...

В какой-то момент времени у меня сложилось впечатление, что начальнику интереснее со мной болтать, чем с кем-либо другим из стажеров. Как я ни старалась, зачатки гордыни начали прорастать. И частенько чсв начинало фонить, когда звучала на ежедневной оперативке от Ардова очередная шутка из старых советских фильмов, например, из «Кавказской пленницы» или «Операции Ы», но никто из стажеров и инспекторов, кроме меня, этих шуток не понимал и не реагировал.

В конце февраля нам выпала интересная возможность побывать на месте пожара – сгорели две машины в подземной автостоянке. В свете прожекторов, в ауре всяческих горелых запахов, стараясь не задеть какие бы то ни было предметы, чтобы навечно не испачкать одежду и обувь (мой красный пуховик и светло-коричневые ботинки, к сожалению, всё равно этого не избежали), стажеры лазили вокруг оплавленных остовов машин вместе с дознавателями и испытательной пожарной лабораторией (ИПЛ), слушая во все уши специалистов, куда смотреть и на что обращать внимание. Это было действительно захватывающе, по крайней мере – для меня. Чем не заманчиво – поучаствовать в настоящем расследовании пожара? Позже оказалось, что это был поджог – месть бывшего мужа жене, отсудившей при разводе автомобиль.

На конец каждого месяца приходится служебная подготовка – день, когда весь личный состав ГПН города N собирался в городском отделении и записывал конспекты в тетради по служебной подготовке. Конспекты инспектора города готовили поочередно и зачитывали их вслух, отмечая моменты, какие можно записать. Эти лекции проверяются в конце каждого года, так как это одна из обязанностей инспектора. Но чаще всего служебная подготовка представляла собой разбор полетов: Огузков либо Вин Дизель, если главный инспектор был в отпуске или на больничном, раздавал люлей всем по причине и без, а уж если была причина – уууухххх!! Иногда на служебку приглашали представителей других исполнительных органов или же кого-то из других отделов Главного управления МЧС России по субъекту. В этот раз к нам должны были приехать представитель отдела по борьбе с коррупцией и зам прокурора города. Дизелю не хватило места рядом с руководством, а может, в этот раз он это сделал специально, но вышло так, что зам начальника сел рядом с девчонками-стажерками на галерке. Ардов занял в переполненном учебном классе пустующую первую парту – всё как в школе.

- Вот они сейчас придут, - выдал Тагир Ринарович всему личному составу, - не смейте хохмить при них, а то огребете.

Это замечание явно относилось к новеньким.

- И это сказал главный хохмач всея ГПН, - прошептал рядом с нами Дизель, вызвав хихиканье.

И действительно – Ардов был знаменит тем, что рубит правду-матку и хохмит, на всё Главное управление.

Как ни старался, начальник не смог всё же удержаться от комментария высказывания одного из приехавших представителей по поводу смертности на пожарах – что это всё сухие цифры:

- Дык нам рапорта теперь, что, кровью смачивать??

Но конфликтную ситуацию исправили заискивания Огузкова.

После служебки изначально предусматривалась сдача физо на зачеты, но с погодой в тот день не задалось – в нашем регионе ранняя весна всегда была паршивой и переменчивой, поэтому женщин от сдачи зачетов освободили. Мужчинам же предстояло сдать подтягивания в спортивном зале пожарных прямо здесь же в части. Решив не упускать момент посмотреть на один из аспектов быта пожарных, я увязалась на Гричуком, попросив у него разрешения посмотреть, ибо Ардов угнал уже в зал впереди планеты всей.

К слову сказать, в этом спортзале я оказалось не одна из женщин. В ГПН работала одна из старших инспекторш, которая ни разу не была замечена на исполнении непосредственной своей госфункции государственного инспектора, а только лишь занималась выставлением постов в соцсетях и светилась в репортажах как представитель пожнадзора. Думаю, описывать ее стильную и крайне сексапильную внешность не стоит. Тогда как я скромно встала в сторонке, разглядывая скромный спортивный инвентарь, которые понатащили пожарные откуда ни попадя, корреспондентка купалась в мужском внимании, меняя ракурсы для фотографий.

Почему-то все дознаватели вдруг стушевались, да и сам Огузков тоже отказался подтягиваться. Но я осталась горда за своего начальника – ниже всех ростом, Ардов подтянулся и за себя, и за того парня, и за папу, и за маму, и за Орду.

Обратно в Западное отделение вновь с Ардовым ехала я и Лена. И тут начальника прорвало:

- Jaira Батьковна, это что за поведение? Че это вы подались в мужскую компанию в спортзал?? Я же так ревновать начну!

Я фыркнула на очередную шутеечку.

- Ну а почему нет? Что плохого-то? У меня теперь есть еще один повод гордиться сотрудниками ГПН.

Тагир Ринарович скривился:

- Чем гордиться-то?

- Физической формой.

- Да у кого там физическая форма?? Больше половины «неуд».

- Я же не говорю поименно, - усмехнулась я. - И вообще я там не одна женского пола так-то была. Б. там гораздо больше к себе внимания привлекала, так что ваши претензии не обоснованы!

- Нет, всё обосновано! А то возьмете, как выйдите замуж, и что я делать буду??

Вот этот его подкол я не поняла.

- Если вы такими темпами и дальше будете топить эту тему, Тагир Ринарович, я могу подумать, что у вас тут аналог «Давай поженимся» и вы – главная сваха.

- Ну а чем еще заниматься? Сделал работу - и перемывай всем кости.

Я не ответила. Зато Лена не упустила отличную возможность выспросить у начальника, как он женился. Ардов посерьезнел. Он рассказал, что он раз пять переспрашивал свою будущую жену, точно ли она хочет выйти замуж за МЧСника, да еще у которого ни кола ни двора за душой. Потом рассказал про свадьбу, и какие были проблемы с детьми. И внезапно Ардов переключился на нас:

- Ну а вы, Елена Батьковна? У вас как?

Наверно, всё дело в моем воспитании, но я не могу понять таких людей, таких девушек, которые любят трепаться о своих любовных похождениях. У Лены опыта в этой сфере было больше, чем у начальника. Я же молча курила в сторонке, так как на тот момент я была одинока. У Ардова при ее рассказе полезли глаза на лоб, но он никак его не прокомментировал, зато переключился на меня:

- А у вас что с личной жизнью, Jaira Батьковна?

- Зачем вам это знать, Тагир Ринарович?

- Я начальник, а начальники всё должны знать.

Подумав, покосившись на Лену, я сказала:

- Разрешите не рассказывать?

- Нет, не разрешаю, - удивился Ардов.

- Ну давайте в другой раз, а?

Я не хотела этим делиться, тем более при Лене. Я ни раз слышала ее болтовню с Рамилей и Кононенко, как она постоянно с кем-то заводит знакомства в соцсетях и ходит на свидания после работы. Причем Рамиля на то время от нее не отставала.

Мы прибыли в отделение. Выходя из машины, Ардов произнес:

- Ну вот зря вы так. Люди могут слухи пустить, такое напридумывают!

- Вот пусть и придумывают. Мне стараться даже не надо.

И это оказалось правдой.

Так как с товарищем майором у меня и раньше, во время летней учебы, была переписка (ну а кто мне еще мог ответить на вопросы по нормативке? Вин Дизель тоже не отказывал в помощи, особенно – по рабочим моментам, когда я еще была проектировщиком и разгребала документацию ГОКа), то паники на такое сообщение у меня не возникло.
«Да ничего особенного. Всё в порядке».
«А почему ты расплакалась тогда?»
«Просто не хочется уходить в другое отделение. Для меня будет тяжело туда добираться».
«И всё??»
Пока я соображала, что ответить, пришло понимание того, что для любого сотрудника ГПН дорога не была насущным вопросом. Зам начальника сам жил на Севере, но добирался до своего места работы на общественном транспорте в Центр. Если необходим был выезд на проверку или еще куда, в распоряжении городского отделения была служебная нива. Одна. Таковые были в каждом районом отделении, но средств на их обслуживание давно не выделяли. У каждого инспектора был свой собственный автомобиль. Деньги на топливо, естественно, тоже не выделяли, поэтому все инспектора предпочитали работать в отделениях рядом с местом жительства. Но должность звучала как «инспектор ОНДиПР по г. N», официального распределения по внутригородским районам не существовало, поэтому куда пошлют – там и работай. Таковы минусы военизированной структуры.
«Jaira, а что такого плохого в Севере?» - писал Дизель тем временем. – «Это точно такой же район, как и другие. И я ведь тебя предупреждал, что здесь хотелки учитываться не будут…» - и далее он написал примерно то же самое про «куда пошлют».
Мне оставалось только оправдываться, но товарищ майор был непреклонен – он был убежден, что здесь причина не только дальняя дорога, но и что-то еще.
«Ничего не знаю. Завтра ко мне».
Что поделать, десу…

Хоть стажировка длилась всего месяц, но я уже успела уяснить, что такое субординация. О таких визитах следовало докладывать начальнику отделения, к руководству прыгать выше головы было не положено.
Удивления, кстати, на лице Ардова после моего доклада я не заметила. Источник утечки информации был определен четко и ясно.
Дизель ответил ему по телефону, что я сегодня в городском отделении не нужна. По вайберу же мне от него пришло сообщение «Поговорим как-нибудь потом за чашкой кофе».
Думаете, здесь был какой-то контекст? Отнюдь нет. Дело в том, что Вин Дизель относился весьма ответственно и щепетильно к подбору будущих инспекторов, вел себя с нами по-отечески. У меня и в мыслях не было виснуть у кого-то на шее, сохнуть по кому-то и т.п. (я ведь шла сюда работать и зарабатывать деньги). Да и Дизель, хоть и не забывал о пошлых шутках, ни к кому никогда не лез. Это было против Кодекса чести.
При очередной поездке в городское по поручению я все равно пересеклась с Дизелем. В своей привычной манере он подловил меня уже на выходе, выйдя на крыльцо покурить.
- НУ что, рассказывай.
- Да ничего не было, всё в порядке.
- Давай рассказывай.
Не люблю давление подобного рода – я его не выдерживаю. Вроде как человек хочет принять участие в твоих переживаниях, но при этом ты понимаешь, насколько ты жалок, от этого становится только горче. Пока молчишь – оно как-то легче пережить.
Я рассказала.
У меня приключилась беда дома, которая при самом неудачном стечении обстоятельств могла закончиться крайне плохо – пожар в доме будущего инспектора, представляете? Виновниками были соседи, но источник огня шел бы из квартиры моей семьи. На устранение дальнейших рисков нам не хватало ни сил, ни денег.
Вин Дизель кивнул.
- Зря ты так. Переживаешь за то, чего не случилось.
- Всегда стараюсь быть готовой к худшему раскладу событий.
Перекинувшись еще парой фраз, мы попрощались.

Близился Новый Год. По городу пошла первая гриппозная сезонная волна. Какое-то время в отделении оставалось только два человека – начальник и я. Ардов отрабатывал расплодившиеся жалобы, завершал внеплановые проверки, которые не смогли завершить из-за болезни инспектора, поэтому был постоянно где-то на выезде. Я же оставалась на хозяйстве отвечать на звонки по рабочему телефону. Тагир Ринарович сбивался с ног, при этом еще успевал общаться со мной, подкармливая апельсинами и мандаринами. Надо ему отдать должное: чтобы за отделением не числилось долгов и косяков, он до часу-двух ночи задерживался на работе и приезжал на выходных, разгребая указания, проверяя на ошибки оформленные по проверкам документы подчиненных. При этом он успевал понянчиться с двумя детьми и пообщаться с женой. Так как он был поставлен ответственным за отдел ГПН по городу по служебной и физической подготовке, он следил и за своей физической формой. в свои почти 40 на тот момент он давал фору новоприбывшему молодняку в подтягивании и беге, практически постоянно мучаясь от боли в коленных суставах из-за давнего разрыва связок. Я положа руку на сердце могу с уверенностью сказать, что Тагир Ринарович – редчайший золотой начальник. Таких людей я не встречала на прежних местах работы. Фанат своей работы до мозга костей. Надо было тебе куда-то ненадолго отпроситься – отпускал, плохо себя чувствуешь – иди домой, только чтоб вся работа была сделана в срок. Также, признаться честно, он помогал и финансово – как бы ни стыдно мне ни было, но пару раз я занимала у него денег, потому что стажерам прожить только на один оклад было равносильно выживанию. При том, что моя семья едва дотягивала до уровня среднего достатка. Тогда же мне пришлось бросить спортивное хобби – я больше не могла позволить себе тренировки и соревнования.
Ардов всегда видел, если у кого-то что-то не так на душе, поддерживал здоровую атмосферу в отделении, не забывая при этом и наказывать, если кто-то хитрожопил по работе и вообще.
Честно, мне неловко было признаваться ему в бедственном финансовом положении. В первый раз он догадался об этом сам, вызвал к себе в кабинет и задал только один вопрос: «Сколько нужно?» Слезы были неминуемы. Впрочем, наверно, это у меня такая черта характера, слабость, мне и у мужа стыдно просить деньги.

К Новому Году отделение Запада постепенно начало оживать. В последние рабочие дни Ардову внезапно упала невероятная премия — благодарность от Администрации города в виде тысячи рублей, которую он потратил на праздничный стол (большой торт и чай).
За чаепитием с тортом и пирогами (я заняла денег на празднование своего дня рождения) собралось почти всё отделение, не хватало только Акбара, до сих пор лежавшего дома с температурой.
- Ну, что, еще не передумали работать в ГПН? - задал Ардов уже ставщий коронным вопрос.
- Не-е-ет, вы что, Тагир Ринарович, - заулыбалась Лена. - У меня дед на пожарном поезде служил. Я просто обязана тут быть!
Рамиля только пожала плечами, была моя очередь отвечать.
- Почему нет? Разве только мы вас чем-то не устраиваем?
- Я разве такое говорил? Я задал этот вопрос за тем, что вы уже, каждый, побывали на проверках с инспекторами, кто-то уже сам консультациями и жалобами занимался, поэтому уже у вас должно быть представление, какой херней мы тут занимаемся.
Со стороны инспекторов пошло хихиканье и невнятное бурчание со смыслом «ну чо сразу херней-то?».
- Да работа как работа, - пожала я плечами на ожидающий взгляд начальника. - Думаете, в других конторах не так работают?
- Боюсь, что нет.
- Ну, не знаю… Главное, чтоб все в команде работали, слаженно.
Как же я была еще тогда наивна…

Так как, будучи стажерами, мы были по сути никем, хуже сопливых студентов (этим хоть можно просто нормативки на изучение покидать, а нам же надо уделять внимание и учить нас работать, и не факт, что затраченные на нас силы окупились бы), на новогодний корпоратив нас не взяли. Мы только стали свидетелями, как на следующий день после корпоратива в вайбере кто-то разыскивал свою верхнюю одежду, кто-то — очки, а кто-то — зарплатную карту.

Появилась в этот Новый Год еще одна херня ГПНовской работы — дежурства на массовых мероприятиях, будь то детские елки или службы в храмах. С 1 января 2020г. в Западное отделение перевели из пожарных в инспекторы Баранкина Лёню (имя изменено), который тут же налип на эти дежурства наравне с другими инспекторами.
Баранкина посадили с другими стажерами в большой кабинет. Уже будучи старшим сержантом, Лёня выглядел для нас очень внушительно — в форме с иголочки, в прекрасной физической форме, да и вообще Лёня — весьма обаятельный молодой человек, и это позже ему аукнулось. Разговорился он не сразу, но как только почувствовал наше повышенное внимание к себе, Лёню понесло — истории с выездов на вызовы посыпались одна за другой. В пожарных он прослужил около года.
Тагир Ринарович (к слову, в своем родном городе тоже отработавший некоторое время начкаром, и не только по выпуску из Академии МЧС, а вообще) церемониться с ним не стал — Лёне ведь предстояло вместе с нами пройти аттестацию в апреле, но у него для подготовки было на два месяца меньше нашего. Бедный Баранкин слегка притух от навалившейся нормативки. При этом Огузков уже ждал, что новенький со всей прытью поскачет в полном объеме выполнять инспекторскую работу.
Указаний, обращений и проверок становилось всё больше. Мы выполняли задания начальника попарно, плюсом нас брали в помощь инспектора — пофоткать нарушения на проверках, что-то оформить по образцу. Каждый из нас уже сам полностью отрабатывал за кого-то из старших неучетные выезды пожарных, постепенно набивая руку.

В конце января было назначено совещание отдела по итогам 2019г.
В части, где располагалось Западное отделение, помимо МЧСовских служб, обитали еще и муниципалы — пожарные (вернее, только управленцы), которые были на службе не у министерства, а у субъекта. В здании был предусмотрен небольшой актовый зал, который был в пользовании у областников. Огузков тоже захотел им воспользоваться. Бремя организации легло на плечи Ардова.
Проектор у областников. Вода. Стаканчики. Кофе. Чай. Вкусняшки. Туалетная бумага… Мы старались обеспечить «хлеб-соль» всему личному составу ГПН города N.
Вместе с нами старался и еще один Лёня, стажер с Севера, временно на пару недель переведенный к нам, пока пожарную часть на Севере еще ремонтируют.
Одним из первых в отделение на совещание прибыл Осипов. Напомню: я всё еще была у него, начальника Северного отделения, в помощь.
- Ты, это, Jaira, хочешь ко мне в отделение? - спросил меня он, насладившись чаем с вкусняшками. Я посмотрела на него широко распахнутыми глазами. - Ну а чо? У меня квартира трехкомнатная. Я в разводе. Поживешь у меня, а там — посмотрим.
Он говорил это так уверенно и безапелляционно, что я просто онемела. Рядом стоял только хихикающий Лёня. Увидев пробежавшего мимо по коридору Ардова, я позвала его как последнюю надежду.
- Чего такое, Jaira Батьковна?
- Да вот, - подал голос Осипов, ухмыляясь, - забираю у тебя стажера, - он кивнул на меня и указал рукой аки Ленин. - Завтра ко мне пойдет работать.
Тагир Ринарович, в отличие от меня, вообще не растерялся: отделив меня рукой от Осипова как шлагбаумом поверх его руки, он указал на Лёню.
- Вот этот ваш, его и забирайте. А эту не трогайте.
И снова побежал суетиться.
- Хитрый татарин, да? - прокомментировал Осипов.
Итоговое совещание оказалось переливанием из пустого в порожнее. Статистика в процентах, рост пожаров, количество протоколов, рейтинги инспекторов — показатели, сука, показатели! Помимо всего прочего, приглашенный представитель управления по области зачитал приказ о назначении нас стажерами, а кого-то из нашей первой волны, кто перешел из других служб в погонах, и инспекторами. Первый по списку стажеров был Акбар. Встав с места, он произнес:
- Служу России.
И тут мы с девчонками запаниковали.
- А чо, нам тоже надо говорить?? - понеслось шепотом.
Каждый из нас при упоминании своего имени сказал те же заветные слова, абсолютно не обратив внимание на возрастающий смех инспекторов.
- Похвально, конечно, что стажеры относятся к своему назначению как к награде, - снисходительно пояснил в итоге веселье сотрудник управления, - но нужно было просто встать и отметиться перед всеми своим видом.
Акбар заслуженно получил змеиные взгляды женской части стажирующихся.

Когда все разошлись, Ардов собрал своих давних друзей на чай-кофе у себя в кабинете — Вин Дизеля и еще одного майора с городского, отвечающего за связь с прокуратурой и обращения граждан за весь город — Гричука.
В силу того, что совещание было в четверг, а по четвергам предусматривалось физо (летом — бег, зимой — лыжи), я уходила со всеми своими котомками с подходящей одеждой последней. Проходя мимо кабинета начальника, я хотела мимоходом попрощаться, как Дизель встал в дверях кабинета, остановив меня фразой:
- Jaira, подожди! Ты, что, в компах разбираешься??
Ардов появился мгновенно тут же рядом с ним в узком дверном проеме, буквально на ходу выплюнув чай обратно в кружку.
- Нет! Она не разбирается!
- Да, погоди ты, Тагир…
- Нет, не разбирается она, говорю!
Дверная коробка угрожающе начала трещать под напором двух толкающихся мужиков.
- Да понял я, понял, Тагир, не заберу ее в городское, - раздраженно процедил Дизель, заталкивая Ардова в кабинет под дикий ржач Гричука. Я краснела и прятала улыбку в воротнике пуховика. - Ну так что, Jaira?
- Ну, как сказать… С какими проблемами я сталкивалась сама, с теми знаю, как разобраться. В остальных случаях — гугл мне в помощь.
- А, ну ладно, - загадочно ответил Дизель, удалившись.
На следующее утро Ардов спросил меня:
- Что вы решили на счет Севера? Хотите туда переехать?
- Как скажете, Тагир Ринарович.
- В смысле?? Хотите??
- Нет, Тагир Ринарович, нет такого вопроса, хочу или не хочу. Скажут — значит, надо, - ответила я, помня тот разговор при первых слезах.
Начальник улыбнулся.
- Ладно. Правильно, молодец. Но я хочу, чтобы вы здесь остались. Неплохо бы было вас поднатаскать по ГО и ЧС. У нас тут намечаются проверки убежищ с прокуратурой.
На свое рабочее место я вернулась довольная донельзя.

Как оказалось, тогда эти трое решали вопрос, кого забрать в городское отделение в помощь Дизелю — он рассматривал административные дела на юридических лиц за весь город, кто-то должен был вести их учет.
Рамилю перевели в городское отделение. С ней вместе перешла и Золотарева — Гричук не успевал в срок давать ответы на сыпавшиеся как из рога изобилия жалобы и обращения.

К июню мне удалось сбросить еще 10кг. Но камень преткновения в виде сдачи нормативов по физо всё еще был непреодолим на моем пути – я ненавижу бегать. Еще в школе я ненавидела бег, все эти прыжки в длину и прочее. Зато любила подвижные игры. Баскетбол – да! Волейбол – да! Лапта – да три раза! Но только, мать его, не кросс километр. Я и сейчас, будучи уже в некоторой степени подготовленной и натренированной кроссфитом, хоть и достаточно лайтовым, ненавижу бегать. Для сдачи физо требовалось уложиться по времени моей возрастной категории хотя бы на тройку. К слову, отжиматься я тоже не умела. К августу мне предстояло стать практически Шварценеггером по сравнению с июньской мной. Дизель постоянно напоминал о физподготовке на вечерних занятиях с кандидатами в инспекторы. Да-да, он проводил свое свободное время пытаясь хоть чему-то научить самых целеустремленных, кто решился-таки изучить нормативку по пожарке чуть глубже, чем предлагало первоначальное тестирование, и приходил в городское отделение вечером после работы три раза в неделю. К слову, поступать в институт МЧС меня отговорили замы – сказали, для ГПН большая часть знаний оттуда абсолютно бесполезна, мы научим быстрее.

В вайбере нас было порядка 80 человек. Я не представляю, сколько народу прошло через кабинет главного инспектора, по каким причинам они были отсеяны, но к августу нас осталось около 20. После второго августовского тестирования, которое я чуть не завалила (за что мне Дизель дал люлей в личном порядке, с ним нередко проходили разговоры тет-а-тет после занятий, домой я не особо торопилась, так как была ведь незамужней), 10 девушек и 10 парней были вызваны на один из городских стадионов для сдачи физо. Которого больше всего я и боялась. Как оказалось, зря – утренние пробежки дали о себе знать, я не уложилась всего в 4 секунды, которые мне простили, так как я прибежала в числе первых. Отжиматься на тот момент я более-менее научилась, упражнение на пресс и челночный бег у меня не вызывали трудностей никогда. Гордая собой, я попала в список будущих стажеров. Мне сказали собирать пакет документов для устройства на работу в ГПН.

Победа, думаете вы? Да, я тоже так думала. И так думаю. На мой взгляд, для человека «с улицы» попасть в МЧС не так просто. Наверно, сейчас у меня уже нет такой силы воли.

Еще одной важной ступенькой в зачислении на службу в МЧС является прохождение военно-врачебной комиссии – ВВК. Не скрою, у меня были некоторые проблемы со здоровьем – постоянная работа за компьютером плюс любовь к играм сильно посадили зрение (с 8 класса я носила линзы), а еще, так как я по своей природе человек эмоциональный и принимающий всё близко к сердцу, у меня были проблемы с кожей. Угадайте, кто из врачей ВВК поставил мне ультиматум? Что самое занятное, с теми требованиями, что предъявлялись будущим инспекторам (далеко не спасателям, которым нужно иметь идеальное здоровье), я могла бы пройти комиссию в космонавты – как раз в Москве шел отбор и я из интереса заглядывала на сайт Роскосмоса. Когда я в споре с дерматологом упомянула приказ МЧС 365, по которому я могу вполне пройти ВВК по третьей группе здоровья не запариваясь, мне был дан ответ: так как вы устраиваетесь работать при погонах впервые, то извольте соответствовать. В общем, удивительным образом мне удалось скрыть линзы и уговорить дерматолога, что люди не умирают от псориаза и живут с этим долгие счастливые годы.

Думаю, стоит пропустить эпизод с бесконечным сбором документов, стоянием в очередях за справками и сокрытием всей этой возни от еще действующего работодателя, а также сидением до полуночи каждый божий день с фрилансом и зубрежкой нормативки, и сразу перейти к первому рабочему дню в ГПН.

Пока я суетилась с бумагами, настал ноябрь. В отделе ГПН по городу N произошли значительные изменения: тот главный инспектор города, что проводил собеседования в начале лета, был повышен в звании и возглавил один из отделов Главного управления МЧС России по области. За ним последовал и Славков, также получив очередное звание. С повышением (читай – с уходом) этих светлых голов в отделе закончились золотые времена. До сих пор этим людям звонят многие инспекторы за консультацией и они никогда никому не отказывают в помощи. Из трех китов, при которых ГПН в городе N был на высоком уровне, остался только один – Вин Дизель. Но в силу беспощадного объема работы и обстоятельств… Короче говоря – один в поле не воин, как оказалось позже.

На место начальника отдела – главного инспектора города N по пожарному надзору пришел Огузков (фамилия изменена), который был учеником тиранистых предшественников светлых голов и имел свою тактику, как бы подпрыгнуть повыше с трамплина начальника ГПН города N. И вся его деятельность характеризуется одним словом – Показатели! Сука!! Показатели!! (голосом Козловского).

Первым делом по прибытию в городское отделение каждого стажера по должности инспектора принимал лично Огузков. Я была одной из четырех новоприбывших в ноябре 2019г.

Со мной в приемной у секретаря ожидала приема одна из девчонок, так же преодолевшая все хождения по мукам ВВК и физо, Лена Провинциалова. У нее тоже не обошлось всё это дело без приключений, но она приложила усилий, наверно, гораздо больше, чем я – у нее были сражения с другими врачами, да и бег ей сдать едва ли удалось с третьего раза.

Вторая стажерка Рамиля Умишная была практически вчерашней студенткой, но, как выяснилось позже, у нее среди предков уже были МЧСники, причем на руководящих должностях. Тем не менее, Рамиля шустрее многих ориентируется в поставленных задачах на данный момент, так что в кумовстве ее упрекать ни у кого не поворачивается язык.

Четвертым (всадником) был Акбар Валуев. Наука до сих пор не может объяснить, что он забыл в ГПН, при своем-то семейном бизнесе.

Не знаю, что Огузков говорил остальным, да и не хочу знать. Его разговор со мной не содержал ровным счетом никакого смысла. А на фразе:

- Да, у меня жена такая же, тоже без отца росла, ей палец в рот не клади – откусит вместе с рукой. Всё понимаю, хочется мужа тут найти. Понятно, - я вообще выпала в осадок, в первую очередь – из-за отсутствия логики. Вообще первое время меня все кому не лень при случае и без постоянно посылали замуж и автоматом – в декрет. Как будто у женщины в мире ну вообще не может быть других путей развития.

Всех четверых Огузков отправил в Западное отделение города N, начальником которого был Ардов Тагир Ринарович. Главный инспектор охарактеризовал его, как мы выяснили это в машине Акбара по дороге в отделение, злым и жестким воякой до мозга костей, который был фанатом дисциплины и субординации. У него не забалуешь. Он вас научит родину любить, попробуйте выдержите полгода стажировки у такого диктатора. Но нас, окрыленных победой, это как-то не напугало. Мы ведь знали, куда шли, ага.

По приезду начальник Западного отделения встретил нас в гражданской одежде в своем кабинете в крайне плохом расположении духа – стажеров он не ждал. Естественно, снова пошли интервью.

- Вот Вы, Акбар, и вы, Рамиля, понятно – юристы по образованию. Тут практически половина инспекторов обладают юридическим образованием, - подытожил наши интервью он. – Вы, Елена, очень близки со своей «Безопасностью жизнедеятельности» тоже… но вот вы, Jaira?! Что вы тут забыли с техническим образованием?

Как выяснилось, технари среди инспекторов – реликты. Мало кто может вникнуть и тем более внятно рассказать, как работают системы противопожарной защиты, большую роль тут играет простой опыт – набивание руки на типовых объектах защиты, будь то школы или производственные цеха. Разбираться в технологии производства, чтобы понять, как и что работает? Не, не слышали. Этот вывод я сделала в течение первого года работы.

Ноябрь-месяц у Ардова был отпускным, но он не забывал каждый день по гражданке приезжать на работу и гонять стажеров вопросами по нормативке. Приходил он в большой кабинет на несколько рабочих мест с кружкой горячего кофе со словами «Вот пока кофе не кончится, я вам буду задавать вопросы». И кофе не заканчивался часа по два-три. Наставником Тагир Ринарович был отменным. Слухи про диктатора не оправдались – аура злодея развеялась, когда он начал подкрадываться ко мне со спины и тыкать с внезапным «БАМ!!!» в бока.

В Западном отделении работало на тот момент еще три старших инспектора, все – женщины. Кононенко КД, Золотарева ОН и Безухова АА. Надо ли упоминать, как был рад Тагир Ринарович появлению мальчика в отделении? Меня начальник разместил в одном кабинете с Безуховой АА. На тот момент она еще не вышла с больничного, но разгребала оставшиеся бумажки на рабочем месте. Первые пару дней мы с ней много болтали, найдя друг в друге подходящих слушателей. Мне просто было интересно узнать, что за люди работают в МЧС. И реальность была лучше всех ожиданий. Это открытие меня воодушевляло, ведь я попала в замечательный коллектив.

Еще одно открытие - все в гпн матершинники. Страшные! но когда дело касается разговоров на профессиональную тему - там ни-ни. Собственно, меня это тоже не обошло. Как показатель общения, вот один из запомнившихся случаев:

Вечер, декабрь. Стемнело сильно уже, а еще час работать. Сижу, старшей инспекторше вопросы задаю по административке, как вдруг в соседнем кабинете "Ну еб твою мать!! Суки, пидарасы!!" Я вздрогнула, спрашиваю старшую, что это там с Кононенко. Она мне "ты че, еще не привыкла что ли? Ща примчится, всё расскажет". В общем, Кононенко надо было ехать за детьми в детсад, а тут прямо перед выездом из пожарной части, где мы работали, столкнулись два долбодятла и стоят - не объехать. Она пришла, вся на взводе - "пойду покурю". Безухова полушепотом вслед отпускает комментарий "ща она там покурит, ага". Смотрим в окно - ну точно. Идет. Размахивая руками, что-то на повышенных тонах вещает вытащенному на улицу без бушлата начкару. Заставила его открыть вторые ворота, чтобы самой выехать, ну и заодно чтоб обеспечить выезд пожарным. Красное словцо было неотъемлемой частью работы.

Перед декабрем я впервые пустила горючую слезу из-за работы – всему виной мое тотальное невезение в тех моментах жизни, когда у других всё обходится. В помощь к начальнику Северного отделения был необходим стажер. Дабы всё было по-честному, Ардов заставил нас тянуть жребий. Развернув проклятую бумажку с черной меткой, я прямо там не отходя от кассы разревелась. Дав время мне успокоиться, Тагир Ринарович вызвал меня к себе и около 15мин выбивал из меня признание, в чем причина такой реакции.

А причина была проста. Только-только наконец-то закончился стресс с поступлением на работу, как меня вот так легко и просто скомканной бумажкой из шапки отправляют в ебеня. Добираться до Северного отделения от дома мне было бы очень тяжело – больше часа езды в трамвае, в холоде и темноте зимы. О тренировках кроссфита можно было забыть. К тому же, север города N я знала очень плохо. Прибавьте к этому не самую лучшую репутацию того района. Всё мое обретенное счастье рушилось в одну секунду.

Выслушав, Ардов сказал только одно:

- Соберитесь. Здесь не плачут. Вы знали, куда шли.

Эти слова я напоминала себе еще много раз.

Позже он смог договориться с начальником Северного отделения Осиповым, чтобы я выполняла порученную им работу дистанционно из отделения Запада – всё равно та пожарная часть, где располагалось отделение Севера, была на ремонте и не функционировала. Сыграло еще мне на руку и то, что ГПН не был обеспечен техникой – я работала на своем ноутбуке, честно приобретенном на деньги от многострадального последнего фриланса, настроила Безуховой мфушку, которая пылилась в кабинете, и вообще, как оказалось, во многом помогла в плане программного обеспечения, так что стала негласным сисадмином отделения.

Осипов же поступал по-простому: привозил раз в неделю мне по десять административных дел чуть ли не со словами «Гена, на» и уезжал в закат, оставляя меня с тысячью вопросов. Основной моей задачей было отработать его долги по неучетным выездам пожарных – ложняки, сработки сигналок, спасательные работы по сниманию детей с балконов и прочее, которых накопилось около 100 штук. Если он не сдал бы их до Нового года – лишился бы премии. Ответственность зашкаливала %).

В принципе мне нравилась жизнь стажера, пока в один из вечеров мне в вайбер не пришло сообщение от Вин Дизеля «Что за слезы?». Оказалось, Ардов и Дизель давние друзья, и скрыть что-либо от зама о стажерах было невозможно.