Iriette

Но Нои заметила непослушание своих сестер и страшно разозлилась. Яростью ее опалило поля и пашни, обожгло еще слабые посевы, осушило молодые реки и озера. Гневливая старшая хотела наказать своих сестер за непокорность и заперла их в облаках. Лоо и Цеа больше не могли играть, укрытые каждая в своем облаке, не видя друг друга. Им было позволено лишь только смотреть на высохшие земли и впавших в отчаяние жителей внизу. Обиженная Нои также скрылась за облаками, не желая помочь жителям.

Долго грустила и плакала Цеа в своей тюрьме, пока злилась Нои. Много слез скопилось у ее ног, но не падали они вниз, к жителям. Долго смотрела младшая на слезы, пока не услышала она тихое пение маленькой сестрички. Нежная песня успокоила разум Цеи. И у младшей появилась идея – она подозвала сестричку и попросила ее спеть и для Нои.

Сестрички собрались вокруг облака, где укрылась Нои, и начали тихо ей петь свои песни. Чем громче они пели, тем внимательнее слушала старшая, пока не начал одолевать ее сон. Опустившись к горам, она укуталась в мягкое облако и, под колыбельные маленьких сестричек, крепко уснула.

А младшая все уговаривала облако пролить всю накопившуюся воду на землю, чтобы помочь несчастным жителям, пока ей это, наконец, не удалось. Полились слезы дождем на землю, питая ее пуще простой воды. Взросли снова травы и злаки, лозы и цветы, исцеляя землю, воздух и жителей. Растаяла тюрьма, истратив всю воду до капельки. Во тьме ночного мира увидала Цеа свою сестру Лоо, еще запертую в облаке. Поговорила с сестрой, и на землю пролился второй целебный ливень из слез средней сестры.

Сестры Цеа и Лоо стали править на небе и земле вдвоем, пока маленькие сестрички все пели песни Нои. Но под светом средней и младшей сестер, слишком холодным и слабым, не росли новые травы. Подумали две сестры, и решили пробудить ото сна старшую. Опустились в горам, где та спала и остановили песни сестричек.

Проснулась Нои, увидела живую землю и вознеслась обратно на небо. Снова воссиял ее свет, теплый и живой, как раньше – песни маленьких сестричек успокоили ее разум, и Нои больше не злилась на своих сестер.

С тех пор правят три сестры небесами вместе – день освещает и согревает Нои, даря урожаи, а ночью, пока она спит под пение сестричек, Лоо и Цеа следят за порядком.

Их тела сильны и выносливы, как скалы средних городов, защищавшие детей кругов рогатых Ни и могучих Ро от штормов, и пережившие, говорят, даже войны Древних. Столкновения могучих магов Ни и воителей Ро издавна сотрясали города, которые строили вновь и вновь, пока дети тех двух кругов не приняли силу и повадки друг друга…

Их умы гибки и остры, как реки, огибающие нижний город, обитель круга многоруких Кан. Нижний город, рожденный землей и водой, простирается глубь и вширь. Узкие улочки его часто наполнены музыкой и танцующими детьми гибких и словно перетекающих, как сама вода, Кан…

Как города динеео расположены друг рядом с другом, так и четыре круга – Кито, Ни, Ро и Кан – живут в тех городах бок о бок. Их битвы за первенство давно прошли, не окончившись ничем – каждому из них дано свое превосходство, и все круги между собой равны.

Но над каждым кругом главенствует Патрон –самый выдающийся член того или иного круга, самый яркий его представитель. Патронами они часто становятся на всю свою долгую жизнь, лишь изредка эту традицию отставляли в сторону из-за скоропостижной их смерти или по причине гордыни молодых кандидатов. Патроны часто пересекаются друг с другом, стараясь мирно устроить жизнь в городах. И их круги отвечают им тем же, устраивая Патронов с комфортом и отдавая им почести.

Излишне вольные динеео же лишаются покоя и удобства городов – по собственной ли воле и решению или по провинности – и изгоняются в Пустошь, лежащую вокруг городов мертвым кольцом. Впрочем, упорно ходят слухи, что Пустошь все-таки конечна, и за пределами ее кольца лежат пригодные к жизни на них земли. Говорили, нашедший эти земли найдет все, чего когда-либо желал. Говорили, будто там лежат территории Других, иные города и иные, не похожие на динеео, существа. Говорили, там сама жизнь течет иначе, и всегда всего в достатке. Но нечасто динеео, даже вольнолюбивые и необузданные Кито, решались уйти действительно далеко от городов.

И совсем немногие из ушедших вернулись назад, чтобы поведать, что видели среди песков. Все рассказы сводились к одному – за песками нет ничего.