Armin46RUS

Однaжды Гeннадий Николаeвич сoбрался к жeнщине. Ну, кaк водится, купил винa и тортик. Мерзкий такой тортик, надо сказать. Много крема и совсем никaкой закуски. Геннадий Николаевич поморщился, когда покупaл его, но всё же купил. «Лучше бы колбaсы…» — подумал он и тоскливо поглядел на полки с водкой. Но, тeм не менее, пересилил своё впoлне адекватное желание и пoступил неадекватно: купил вина и тoртик.
Женщину звaли Алевтина Михайловна. Она была старой девой и, нaверное, стервой. Но другoй женщины у Геннадия Николаевича не было. Поэтому он взял свой дурaцкий тортик — «Лучше бы колбасы…» — и вина — «Гaдость какая!» — и пошёл на остановку трoллейбуса.
Троллейбуса дoлго не было, и Геннадий Николaевич начинал потихоньку злиться. Была осень, и шёл мелкий дождик. Зонтика не было, и Геннадий Николаевич замёрз и основательно промок. «Водки бы…» — пoдумал он, с нeнaвистью поглядев на тортик. «И колбасы…» — сразу отозвался желудок. «Чего меня несёт куда-то?» — Геннадий Николаевич задумался… Троллейбуса всё не было, а дoждь становился всё сильнее. «Заболею…» — Гeннадий Николаевич снова покoсился на тортик. На остановке никого не было, и ему стало совсем тoскливо…
- Давно стоите? — за спиной раздался молодой юношеский голос. Геннадий Николаевич обeрнулся и увидел парочку. Совсем молоденькие юноша и дeвушка.
- Давно, — буркнул он в ответ и отвернулся.
- И трoллейбуса не было? — снова спросили за спиной.
- А чeго бы я тут стоял? — Геннадий Николаевич снова обернулся и сверкнул глазами.
- Извините, — юноша слeгка смутился.
Дождь усиливался. За спиной слышалось перешёптывание. Геннадий Николаевич нaпряг уши и стал прислушиваться.
- Я хочу тoрт, — сказала девушка.
- Да ну eго, там слишком мнoго крема, фигуру испортишь…
- Значит я, по-твоему, тoлстая?! — в девичьем голосе послышались нотки обиды.
- Нет, конечно, нeт! — юноша стал её успокаивать.
- А почемy мнe нeльзя торт?
- Ну, где я тебе сейчас торт возьму?
- В магазине, где же ещё? — девушка, похоже, обидeлась.
- Ну, зачeм нам торт? — парнишка из последних сил пытался выкрутиться. — Рaзве нам и так нe хорошо?
- Тебе для мeня торта жалко? — девушка почти плакала.
Геннадий Николаевич с нeнавистью пoглядел на проклятый тортик. Ему былo стыдно, что у него есть тортик, а у них нет. «Наверное, у пaрнишки просто нeт денег,» — подумaл он.
Украдкoй оглянувшись, он увидел, что девушка смотрит в другую сторону, а парeнь шaрит в своих карманах, добывaя смятые купюры. Перeд глазами вдруг встaла Алевтина Михайловна в стоптaнных тaпках на босу ногу, длинном цветастом халате, и два её кота, ноpовившие всё время надeлать в ботинки Гeннадию Николаевичу. Почему-то вспoмнились её слова про то, что дeвственность — главное бoгатство каждой жeнщины… Он пeредёрнул плeчами, то ли от холода, то ли от этого видeния, и подoшёл к парню.
- На! — сказaл он кoротко, всучил ему в руки торт и, повернувшись, решительно пoшёл прочь.
Отойдя уже дoвольно далеко, он услышaл, как девушка крикнула ему вслeд:
- Спaсибо!
«Заболею,» — снова подумал он, входя в тепло магазина. Пoкупателей не было, и миловидная продавщица улыбнулась ему навстречу.
- Вы опять за тopтом?
- Что?! — Геннадий Николаевич уставился на неё, как на последнюю дуру. — Никакого тoрта! Бyтылку вoдки и пaлку колбасы!
Двое влюблённых были совершенно счaстливы, цeлуясь в тёплoй темноте подъезда и угoщая друг друга тoртом. Алевтина Михайлoвна гладила своих котов и думaла, что все мужики cвoлoчи. А дeвственнoсть — главное бoгатство каждoй женщины. Геннадий Николаевич выпил вoдки, зaкусил колбасой и заснyл абсoлютно удoвлетворённый прoведённым вечерoм.

Пaвeл Xмeльницкий.

Вода в кастрюле шумела, и начинала бунтовать мелкими пузырями. «Закипает», подумал Василий. Он бросил в воду столовую ложку соли, пару горошин душистого перца, и лавровый лист. Намечался нехитрый холостяцкий ужин. Пачка пельменей, полуторалитровая сиська «Охоты» и 0,25 какой-то морозной стужи. «Заебись», думал Василий. «Охуенчик», потирал он в предвкушении руки.
Но резкий и протяжный звонок в дверь начисто перечеркнул его планы.

«Мужчина! Вы почему кота не пускаете?!», заявила дама в красном берете, которую Василий увидал, открыв входную дверь. «Он тут полчаса уже орёт!», сказала дама, указав пальцем на придверный коврик.
И действительно. На коврике, с наружной стороны входной двери Василия сидел серый котёнок, и неистово орал.
«Это не моё», сказал Василий. «Идите на хуй, дама в берете». «У меня пельмени», добавил он в попытке закрыть дверь.
Дама в берете вставила ногу между дверью и дверным проёмом. «Вы что мне ногу будете ломать?!», спросила дама. «Забирайте немедленно кота!!!», сказала она. «Или я сейчас в полицию позвоню!!!»

У Василия не оставалось выбора. Красный цвет берета дамы предостерегал. Он давил властью, как полицейская мигалка. Он пугал и настораживал.

«Ну, заходи, шкура», сказал Василий. «Чо уж», вздохнул он.

Не определив гендерной принадлежности животного, Василий решил, что это-таки кот. «Будешь Василием», решил он. «Василий Васильевич, значит».
«Пельмени будешь?», спросил Василий Василия, разламывая обжигающе горячие пельмени вилкой в маленькой керамической тарелке.

«Конечно, буду», подумал кот, внимательно глядя на своего нового раба.

«Ну вот ведь хуйня хуйнёй», думал кот. «Сука», «Волосёнки жидкие», «Труханы рваные», «На майке холодец прошлогодний». «Пиздец», думал кот. «Ну вот нахуй мне это всё?!», думал он.
Но голод заставил подчиниться, и принять расклад как есть.

Шло время. Василий-человек продолжал сшибать копейки на фрилансе, которых ему с натяжкой хватало на пиво и пельмени. Василий-кот тарахтел, как дизельный мотор, упрямо ссал мимо лотка, и вообще вёл себя как хотел.
В какой-то момент Василий-кот стал проситься на улицу. Он мяукал, почти визжал, указывая Василию-человеку лапой на дверь. «Ну и пиздуй», как-то раз не сдержался Василий. «Иди, блядь», сказал он, и открыл дверь.
Через неделю кот вернулся. Но он был не совсем тем котом, которому Василий дважды открыл входную дверь - на вход и на выход.

Василий-кот внезапно стал полнеть. У него стали раздуваться бока, и проявления ласки в отношении Василия у кота значительно усилились.
«Поздравляю! У вас беременная кошка», сказал ветеринар, передавая кота Василию в руки. «Со дня на день ждите приплод!», поздравил Василия доктор, подмигнув алчным глазом.

Василий, конечно охуел. Но деваться было некуда, и ситуация была осознана и принята.

В ночь на вторник Васька, как её теперь стал звать Василий, окотилась.
Васька родила троих. Двое серых и один рыжий, видимо в отца.
Василий и Васька совместно растили котят. Она облизывала их от пыли, повсеместно наполнявшей квартиру Василия, а он докармливал их из пипетки молоком, изредка подсовывая в рацион котят пельмени.

Дальнейшая судьба животных была не понятна ни Ваське, ни Василию. Котята окрепли, им был крайне интересен внешний мир, тогда как Василий гонял на танке, забивая хуй на судьбы прирученных и взращённых им кошачьих.

И внезапно Василий прозрел.

Он в очередной раз пошёл в Ашан за пельменями по акции, но вместо них купил себе в отделе одежды красный шерстяной берет.

Славик дунул мощной афганской дури. По ковру на стене показывали очень интересный индийский фильм. Актёры наперебой клялись друг другу в любви, и находили родство между собой. Славик был очень увлечён сюжетом, как вдруг внезапно тишину в комнате прервал звонок в дверь.
«Пиздец. Мусора», подумал Славик. «Допрыгался нахуй», подумал он. «Приём, приём, блядь»,
Но какая-то внешняя сила заставила его встать с дивана, и открыть дверь.
На пороге стоял мужик в красном берете.

«Какого хуя?!!», спрашивал мужик. «Какого хуя, я тебя спрашиваю?!», твердил мужик, указывая пальцем на рыжего котёнка, сидевшего на придверном коврике с обратной стороны квартиры Славика. «Он тут полчаса уже орёт!», сказал мужик в красном берете, и вставил ногу между дверью и дверным проёмом.
«Или мне полицию вызвать?!», спросил мужик.

«Не-не-не», «Ментов нахуй», прошептал сухими губами Славик.
«Заходи, рыжий»

«Пельмени будешь?!»

— Х 25 ХЕ , 24.10.2025

Это была катастрофа.

Если раньше кроссовки ещё хоть как-то прилично выглядели, и рваные прорехи внутренней обшивки видно не было, когда она вставляла ногу, то теперь лопнула подошва, да как-то нелепо, сбоку, вывалив с мясом истрёпанные потроха.

Гадство!..

Злые слёзы уже просились брызнуть, жестоко поддавливаемые изнутри бессильным гневом, но Дашка выпустила воздух сквозь сжатые зубы и этим ограничилась. Физ-ра вот-вот начнётся, и что-то пытаться сделать уже поздно. Да и что тут сделаешь - обувка испустила последний вздох. А это значит...

Это значит, что она сейчас огребёт. И не только от одноклассников.

И хотя она отнюдь не была ясновидящей, всё именно так и случилось.

- Ой, ой, не могу!.. - хватался за живот Вовка-Бобёр, которого она ненавидела особенно люто. - Ой, гляньте, наша бомжиха обновку на помойке отхватила!.. Да какую!

Стайка дебилов мужского пола, которыми, за редким исключением, являлись её одноклассники, принялась радостно ржать и тыкать в неё пальцами, пока грозный рявк физручки Елены Анатольевны не пресёк безобразие на корню. А девчонки, особенно красотка Поля с длинным золотым хвостом роскошных волос, которым Дашка исподтишка завидовала, сморщила хорошенький носик и отвернулась, и её примеру немедленно последовали красотки рангом пониже из Полькиной свиты.

- В самом деле, Грибова, - недовольно сказала Елена Анатольевна. - Ну уж на кроссовки-то нормальные можно у родителей денег попросить? Как ты в них бегать собираешься?

- Зато в них можно рыбу ловить, как сачком, - лениво процедила записная острячка Ленка Суворова. Тоже из Полькиной свиты, конечно.

Класс грохнул со смеху, и даже грозная училка, прежде чем рыкнуть, не сумела удержать уголок рта, поехавший вверх.

Только Семён Гавриленко и Ольга Барсукова не улыбались и смотрели тупо в пол, кажется, у Семёна даже розовели оттопыренные уши.

После школы - только к последнему уроку дебилы устали обсасывать её несчастные кроссовки, Даша брела домой через парк, усыпанный разноцветной листвой, и глухая боль в груди всё разрасталась. Ей не хотелось домой, к опостылевшим макаронам и соевым сосискам, в пустую захламлённую квартиру, наводить порядок в которой не хотелось ни ей, ни матери, приходившей с работы в вечной депрессии.

Им вечно не хватало ни на что.

Хотя, справедливости ради, матери всегда хватало на полторашку креплёного пива по выходным, а то и в иные будни. А после пива мать развозило как медузу на солнышке - она, не останавливаясь, бормотала проклятия в адрес непутёвого Дашкиного папаши, давно свалившего в закат, но Даше почему-то каждый раз всё равно было больно. Отца она помнила смутно, но то, что помнилось, было хорошим - зоопарк, добрые книжки, иногда перепадали вкусняшки... Но хватило его всё равно не очень надолго. Не шибко, видно, хорошая из неё дочка получилась, раз не захотел он с ней остаться и даже не навещал. Уехал куда-то далеко...

Она уже давно разучилась по-настоящему плакать. Только всё время злилась, злилась, и эта злость, сухая и клейкая, как старый лизун, наглухо залепляла её изнутри, отчего Дашка была похожа на вечно насупленного, взъерошенного волчонка, готового тяпнуть кого угодно в любой момент.

Даже учителя предпочитали не связываться, лепя в журнал очередную тройку за невыученный урок.

Дашке было всё равно. В школе она отбывала срок - а что будет дальше...

А что у неё может быть, кроме самой простой чёрной работы да полторашки горького пойла у телевизора или старого телефона, как-то неловко всученного ей всё тем же Семёном?..

Вот то-то и оно, что ничего.

Дашка села на скамейку в парке и задрала голову в небо, чтобы снова не дать слезам прорваться. Вот уж чего-чего, а хлюпать соплями она не станет. «Не дождёшься», свирепо прошипела она мысленно куда-то в яркую осеннюю синь. «Не дождёш-ш-шься»...

- Девочка, - вдруг послышалось рядом, и она резко опустила голову. - Девоч..ка...

Пожилой мужчина с собачкой на поводке стоял рядом с Дашкой, держась за грудь, и по лицу его разливалась синюшная бледность. Медленно, покачиваясь, он стал садиться на скамейку, но упал бы, если бы Дашка, словно подкинутая невидимой пружиной, не подхватила тяжёлое тело и, напрягая невеликие силёнки, кое-как не сгрузила мужчину на сиденье.

- Плохо мне, девочка... Приступ сердечный... Телефон... в кармане... «Скорую вызови» ...

- Сейчас, дяденька, - Дашка неумело тыкала в чужой телефон, отчаянно рыская глазами вокруг в поисках взрослых, но как назло, аллея была пустынной, рабочий день в самом разгаре... - Вы только не... - и она всхлипнула, теперь уже не сдерживая слёз. - Алё, алё «Скорая»?! Тут дяденьке плохо, сердечный приступ!.. парк Победы, там, за памятником... пожалуйста, скорее!..

Мужчина уже совсем лежал на скамейке, но губы ещё силились вытолкнуть слова, и Дашка наклонилась к его губам, коченея от страха.

- Боньку... Боньку отведи... Там жена моя... скажи ей... Карла Маркса, восемнадцать, квартира пять... слышишь?..

- Да! Да, отведу!.. Знаю эту улицу! Вы только не умирайте, дяденька, пожалуйста!..

Дашка перехватила поводок из чуть тёплой морщинистой руки, и перепуганный Бонька, чёрно-белая лохматая дворняга, забился под лавку и тоненько, неуверенно заскулил. Дашка же рыдала в голос и неловко гладила мужчину по рукаву ветровки все безумно долгие минуты, пока не увидела бегущих по аллее людей в синей униформе с красными крестами и носилками.

Её оттеснили от лавки вместе со скулящим Бонькой, и она в немом ужасе словно в замедленной съёмке смотрела, как незнакомца кладут на носилки, как безвольно свесившись, качается его морщинистая рука, и слёзы всё текли и текли безудержно, пока кто-то не тряхнул её за плечо.

Кое-как сфокусировав взгляд, она увидела перед собой мужчину в медицинской маске, внимательно смотрящего ей в глаза.

- Это дедушка твой?

- Нет, - пробормотала она сквозь всхлипы. - Я просто на лавочке сидела, а он мимо шёл, падать начал, попросил «Скорую» вызвать...

- Ты умничка. Не растерялась. Жизнь человеку спасла.

- Правда?.. Он... не умрёт?..

- Всё будет хорошо, - сказал врач, стянул маску и улыбнулся, потрепав её по плечу. - Мне надо бежать. А ты молодец! Не плачь - ты сильная и храбрая девчонка! Бывай!..

- Телефон, - вскочила Даша, дёрнув поводок с упирающимся Бонькой. - Телефон заберите! Это его!..

Но врач уже унёсся вслед за носилками к машине «Скорой», которая мигала и выла у ворот парка.

- Карла Маркса, восемнадцать, квартира пять, - забормотала Дашка, как заклинание. - Карла Маркса, восемнадцать...

... - Что, - забормотала пожилая женщина, тоже хватаясь за грудь при виде незнакомой заплаканной девочки с Бонькой на поводке. - Что случилось? Паша... Паша где?..

- Его на «Скорой» увезли... Тётенька, вы, главное, тоже не... Врач сказал, всё хорошо будет... Я вот собачку вашу привела и телефон, возьмите, я не успела отдать...

Женщина взяла телефон, поводок и Дашину руку и втянула её с собакой в прихожую. Она вела себя на удивление спокойно, хотя уголки губ дрожали и кривились.

- Пойдём на кухню, расскажешь мне всё подробно. И чаю попьёшь...

После Дашиного рассказа хозяйка, обзванивая больницы, искала, куда положили мужа, а потом долго разговаривала, стискивая спинку стула побелевшими от напряжения сухими пальцами. Даша сидела за кухонным столом, съёжившись, спрятав руки между колен. Она не притронулась к печенью и конфетам, жадно выпив только кружку сладкого чая и теперь не знала, как вежливо попрощаться и уйти.

- Девочка моя, - женщина, наконец, положила телефон. - Я не знаю, как тебя благодарить... Пашу успели спасти. Он поправится. Благодаря тебе.

- Как хорошо! - Даша вскочила так легко, будто с неё свалился огромный камень, и прижала к груди руки. - Я так рада! Я ничего не сделала, позвонила только, тётенька, он мне телефон свой дал и Боню попросил привести... Да я ничего такого не сделала!

- Сделала, - спокойно ответила женщина. - Ещё как сделала. Так, слушай меня внимательно. Меня зовут Мария Васильевна. А тебя?

- Даша... Даша Грибова...

- Мне пора к Паше в больницу собираться, - сказала Марья Васильевна. - А к тебе, Дашенька, у меня будет большая просьба... даже не так - предложение.

Она порылась в своей сумке, достала кошелёк , положила перед совсем растерявшейся девочкой тысячную купюру.

- Это тебе.

- Не надо! - в ужасе воскликнула Даша.

- Да погоди, - устало улыбнулась женщина, - не пугайся так. Я же говорю, предложение у меня к тебе. Мне сейчас совсем некогда будет, я в больницу каждый день ездить буду, далеко Пашу положили. Я тебя прошу за Бонькой присмотреть. С ним гулять надо утром и вечером... Я не смогу столько ходить - ноги у меня больные, Дашенька, а родственников рядом нет. Соседи кто работает, а кто пожилой тоже, как я - не к кому обратиться... Ты в школу с утра ходишь?

- Нет, к двенадцати, - пробормотала ошарашенная Даша.

- Ну и вовсе отлично, - обрадовалась Марья Васильевна. - Я тебе платить буду - а это тебе аванс. Много дать не смогу, конечно, но триста рублей в день мне по силам. Полчасика утром и полчасика после школы. Как тебе, Дашенька? Выручишь?..

- Давайте я так... просто помогу...

- Нет, - твёрдо сказала хозяйка. - Просто так не выйдет. Это работа, регулярная, и она должна оплачиваться как положено. Паша в больнице не меньше двух недель пробудет, а потом всё равно подолгу ходить не сможет, а собаке нужно нормально гулять - он у нас активный, да, Бонька?.. Даже не спорь. И тебе денежка не помешает, правда ведь?

Даша вспомнила сегодняшние кроссовки и сыплющуюся из них труху и густо покраснела.

- Вот и ладно, - осторожно погладила её по плечу Марья Васильевна. - Ты хорошая девочка, Даша, я очень рада, что мы познакомились. Приходи завтра к девяти.

...Новые кроссовки приятно подпружинивали ноги, словно подзадоривали сорваться в лёгкий упругий бег, но Даша не торопилась, наслаждаясь новыми ощущениями. Обувка странным образом подпитала её внутреннее ощущение себя, добавив уверенности, а красивый спортивный костюм сидел на её худощавой фигурке так хорошо, будто был пошит на заказ. В рюкзачке мелодично запиликал телефон.

Телефон был не новый, Даша купила его с рук на «Авито», но в прекрасном состоянии и в прикольном чехле с Дашиными любимыми «Аавтарами».

- Здравствуйте, я поняла. Вы знаете, у меня много клиентов, только в 8.30 у меня есть окно до девяти. Устроит? У вас собака небольшая?.. Ага, хорошо. Говорите адрес или скиньте локацию. Хорошо. До свиданья.

Она легко взбежала на крылечко подъезда, набрала код. Запиликала, открываясь, тяжёлая дверь, но Даше она поддалась будто даже с азартом.

- Доброе утро, Павел Сергеич, Марья Васильевна!

- Заходи, Дашенька, попей чайку с нами. Бонька чутка подождёт.

- Нет, Марья Васильна, спасибо, но у меня график плотный! Боня, пойдём!

Павел Сергеевич пожал ей руку и улыбнулся:

- Ох, какая ты нынче деловая стала!.. Вечером не отвертишься, Маша твой любимый пирог с мясом затеяла. Маме кусок отнесёшь.

- А вечером с удовольствием - вы у меня последние, Павел Сергеич! Только тогда бесплатно.

- Ну тогда я тебе с математикой помогу, - согласился мужчина. - Или Маша с русским, неси домашки.

- Замётано! - Даша с Боней весело скатились по лестнице, начиная новый трудовой и учебный день.

Ноябрь выдался тёплым, и в костюме было в самый раз бегать по дорожкам и опушке излюбленного Бонькой лесочка. Бонька освежил отметки, набегался с палкой, навалялся в кучах сухих листьев и раскопал чью-то норку в корнях старого клёна - в общем, был безоговорочно счастлив.

- Привет, - Семён подошёл так незаметно, что Даша вздрогнула. - Извини, не хотел напугать.

- Привет, - весело отозвалась Даша. - Ну что, решился?..

- Я... попробую, - Семён уткнулся носом в воротник. - Думаешь, у меня получится?

- Если любишь животных, всё получится. У меня как раз сегодня новая клиентка, вместе с собакой погуляем, познакомимся, и если понравится, я её тебе передам. А то когда слишком много клиентов тоже неправльно - надо и по дому успевать, и с домашками...

- Ты совсем другая стала, Даша, - Семёновы уши отсвечивали золотисто-красным на просвет. - Такая классная.

- Правда? - смутилась Даша. - Ты знаешь... когда на моих глазах чуть человек не умер, во мне как будто щёлкнуло что-то... Я поняла, что все мои проблемы в общем-то чепуха... ну, как объяснить...

- Да я понимаю. И тоже так хочу научиться свою жизнь менять.

- А знаешь, я недавно в интернете смотрела разные онлайн-школы. Мне одна очень понравилась, с английским уклоном. Хочу туда перевестись на следующий год. Там график самой можно выстраивать и классы маленькие. И никаких дебилов. Пошли со мной?.. У нас есть время накопить. Всё реально. Ты же в английском шаришь. А?..

- Пойду, - улыбнулся Семён и вдруг зажмурившись, неловко поцеловал её в щёку.

- Ну, ты!.. - отпрыгнула Дашка, заалев, как переспелый помидор. - Чего творишь!

- Извини, - Семён сам так испугался, что на бледной коже горохом высыпали веснушки. - Прости.

- Ладно, проехали, - буркнула Даша. - Идём?.. Боня, Боня, ко мне!

Отвернувшись от Семёна, Даша приложила прохладные ладони к пламенеющим щекам. Подняла глаза в небо, в котором сквозь лохматые облака ей подмигивало неяркое осеннее солнце, и губы сами собой сложились в лукавую, чуть виноватую улыбку.

Ведь теперь она точно знала - когда тебе есть «зачем», ты всегда найдёшь «как».

1. Знайте имя уборщицы

Когда я был на втором курсе института, наш профессор устроил нам письменный тест. Я был прилежным студентом и потому ответил на все вопросы, кроме последнего: «Как зовут женщину, убирающую наш корпус института?».

Мне показалось, что это какая-то шутка. Ну да, я несколько раз видел нашу уборщицу. Она была высокой темноволосой женщиной слегка за 50, но откуда мне было знать ее имя? Я сдал тест, так и не дав ответа на этот вопрос. Перед самым окончанием занятия один из студентов спросил, будет ли этот вопрос учитываться в выставлении итоговой оценки.
- Естественно, - сказал профессор. - На какую бы вы работу ни устроились, вам непременно придется общаться со многими людьми, и среди них не будет тех, кто будет совершенно не важен. Они все будут заслуживать вашего внимания и заботы, даже если это обычное приветствие.
Я пронес этот урок через всю свою жизнь. А еще я узнал, что ту женщину звали Дороти.

2. Не оставляйте человека мокнуть под дождем

Однажды ровно в 23:30 одна пожилая черная женщина стояла на обочине трассы в Алабаме под проливным дождем. Ее машина сломалась, но ей было очень нужно добраться до пункта назначения – во что бы то ни стало. Промокшая насквозь, она пыталась остановить хоть одну машину – но безуспешно.

Вскоре подъехал автомобиль, из которого вышел молодой белый мужчина, сразу же согласившийся ей помочь, – вещь, неслыханная в полных конфликта 60-х. Мужчина не только довез ее до места, но и помог ей высушиться и даже вызвал такси.

Хотя женщина куда-то очень торопилась, она все же нашла время поблагодарить его, а также спросить его имя и адрес. И спустя неделю в дверь мужчины постучали. Как же он удивился, когда увидел, что там стояла коробка с огромным телевизором.

В письме, приложенном к коробке, было написано: «Спасибо, что помогли мне тогда на трассе. Тот дождь промочил насквозь не только мою одежду, но и надежду. А потом появились вы. И благодаря вам я все-таки успела повидаться с умирающим мужем перед самой его смертью. Спасибо, что помогли мне, не ожидая ничего взамен. С уважением, миссис Нэт Кинг Коул».

3. Не забывайте о тех, кто вам прислуживает

В те далекие деньки, когда мороженое с шоколадом стоило куда меньше, чем сейчас, один десятилетний мальчик зашел в кафе при ресторане и присел за столик. Официантка поставила перед ним стакан воды. "Сколько стоит мороженое с шоколадом?" — спросил он. «50 центов», — ответила официантка.

Мальчик порылся в кармане, достал оттуда монеты и перебрал их.
«А сколько стоит обычное мороженое?» – спросил он. К этому времени за другие столики сели еще несколько человек, и официантка начала терять терпение. «35 центов!» – резко ответила она.

Мальчик еще раз пересчитал монетки. «Тогда мне обычное, пожалуйста», — сказал он. Официантка принесла ему мороженое, счет и ушла. Мальчик съел мороженое, расплатился с кассиром и вышел из кафе.

Когда же официантка вернулась за тот столик и начала его вытирать, она едва не расплакалась. Под пустой тарелкой лежали две монетки – по 10 и 5 центов. Мальчик отказался от мороженого с шоколадом, чтобы оставить ей чаевые.

4. Убирайте препятствия на вашем пути

Давным-давно в одной далекой стране ее король приказал положить посреди оживленной дороги огромный булыжник. После он спрятался на обочине, чтобы посмотреть, сможет ли кто-нибудь убрать его с дороги.

Сперва по дороге проехали несколько придворных и богатых купцов в каретах – все они просто объехали камень, многие еще и громко осуждали короля за то, что на дорогах возле столицы творится подобное непотребство, но никто не сделал ничего, чтобы убрать камень с дороги.

После всех них на дороге появился крестьянин, несущий за спиной мешок с овощами. Подойдя к булыжнику, он положил мешок на землю и попытался столкнуть камень на обочину. Ему пришлось для этого попотеть, но в итоге он справился. И, после того как он вновь взвалил мешок на плечи, он увидел, что под убранным булыжником лежит кошелек, полный золотых монет, и письмо от короля, в котором он дарил кошелек вместе с его содержимым тому, кто уберет камень с дороги.
Крестьянин понял то, что многим из нас зачастую не удается понять: каждое препятствие – возможность улучшить наше положение.

5. Отдавайте, когда это нужно

Много лет назад, когда я работал волонтером в больнице, я познакомился с маленькой девочкой по имени Лиза, страдавшей от редкой и серьезной болезни. Ее единственным шансом на спасение было переливание крови от ее 5-летнего брата, который уже переболел этой болезнью и выработал антитела, способные с ней справиться.

Доктор объяснил ее брату, что от него нужно, и спросил, готов ли он отдать сестре свою кровь. Он колебался не более секунды, а после сказал: «Если это спасет ее жизнь, я согласен».

Когда шло переливание, он смотрел, как и все мы, на то, как на бледные щеки его сестры возвращался румянец, и улыбался… Но после он внезапно помрачнел и спросил у доктора дрожащим голосом: "А я скоро умру?"

После мы узнали, что мальчик неправильно понял доктора и решил, что, для того чтобы спасти сестру, он должен отдать всю свою кровь.

Раньше я не сильно увлекался пайкой. Бывало за выходные мог пару микросхем спаять и не более того. Но видимо с возрастом это желание стало проявляться чаще. И я то и дело прикладывался к паяльнику. Стресс, усталость, житейские проблемы - все это я пытался скрасить пайкой.

А когда появился свой гараж и друзья по гаражному кооперативу, мы с ними могли все воскресенье паять вместе. Каждый из нас приносил свой паяльник, и мы уединялись в каком-нибудь гараже и паяли. Бывало по три банки паяльного жира уходило, а канифоли вообще не счесть.

Дома, втайне от жены, я сделал тайник в туалете. Спрятал в него паяльник, канифоль и несколько микросхем. Заходя вечером туда, я по-быстрому запаивал пару микросхем и как ни в чем не бывало выходил навеселе. Жена начала что-то подозревать. Но я отшучивался, что шутки смешные на япе читал, вот и радостный.

Но однажды, я проснулся среди ночи и мне было тяжело дышать. Видимо надышался парами канифоли, думал я. Вызвали скорую, врачи откачали меня. А на утро в палату пришел врач и сказал мне: «Вы слишком много паяете, надо бросать. В следующий раз может не повезти.»
И я решил бросить, ведь у меня семья и ипотека. Как они без меня то…

И вот сегодня прошел уже месяц как я не паяю. Я забыл, что такое паяльник и чувствую себя очень хорошо. Приехав на работу, я как всегда решил зайти к айтишникам поздороваться. Но никого на месте не было, видимо они ушли на перекур. И тут я увидел ее… Материнская плата со вздутыми конденсаторами… Руки у меня затряслись и сам не понимая, как, я схватил паяльник и начал паять. Вернувшиеся с перекура компьютерщики оттащили меня от паяльника с криками: «Ты что творишь, тебе же нельзя!»

Я понял, что не сдержался и чувствовал себя плохо. Позвонил жене и все рассказал. Она плакала и говорила, что я же обещал бросить пайку. И вот я вернулся домой, а дома никого. Жена забрала детей и уехала к маме. На столе от нее записка: Тебе нужно побыть одному и решить, что тебе дороже, мы с детьми или паяльник…

Я опять не сдержался, пошел в ближайший магазин и купил паяльник с канифолью. Благо еще продавали и по времени успел. И вот передо мной на столе лежит паяльник, и я знаю, что если сейчас включу его в розетку, возможно не смогу остановиться…

Добро пожаловать, включаю свет.
Дизайн я сделал сам, простите, стен здесь нет.
Зато у меня всегда прекрасная программа:
Постоянно сменяется комедия и драма.
(«Кирпичи»)

Пушкинская улица погрузилась в темноту, которую разбавлял свет фонарей. Шёл мокрый снег. Медленно, но верно я продвигался к дому, по пути заглядывая в окна уже закрытых кафе, магазинов. Вдруг увидел этот полуподвальный клуб. За тонированными окнами можно было узреть едва различимые силуэты людей. Они веселились, радовались, их окутывал белый дым, они танцевали, отдыхали, но не гуляли, как в последний раз, а по лайту, красиво. Мне стало теплее от странного видения, это место манило к себе магнитом...

Ни вывесок, ни реклам. Прямо «Nightmare Cafe» из фильма, увиденного в далёком детстве. Погрузился в мысли обо всём этом и чуть не столкнулся с парнем, который протягивал мне флаер.

- Не хотите посетить наш клуб? – спросил чел.
- Нет! – я отрицательно покачал головой и прошёл мимо.

Неведомая сила заставила меня повернуться и посмотреть назад, он смотрел в ответ. Только тогда я увидел, что парень был уродлив словно трупак, с худым лицом, тёмными впадинами глазниц, в красной шапке «KUSTO», нахлобученной по самые глаза. Он зашёл в двери заведения, и клуб провалился сквозь асфальт, словно в бездну, не оставив даже следа. В ужасе я бросился прочь от страшного места. Бежал сначала по Пушкинской улице, потом по Коломенской улице. Рванул дверь подъезда, затем квартиры, упал и заснул мертвецким сном.

Когда проснулся, за окном был уже день. Я пошёл на то место, но не обнаружил ни клуба, ни входа, ни окон. Просто стены. Всё. Было страшно, но убедился, что меня приглючило не по-детски. Бред собачий! После этого я успокоился.

Через некоторое время снова оказался на том месте поздним вечером. И к своему ужасу увидел - клуб появился вновь. В его окнах мелькал неоновый свет, танцевали девушки. Сошёл с ума походу! – пронеслось в голове. - Факт! Надо убираться подальше от этого ада!

Продолжения не помню, ибо был напуган до потери пульса, но стал обходить эту фиговину стороной. Теперь я знал, что тайны старого города, северной столицы, могли быть ближе, чем предполагал. Недобрые, страшные и притягательные одновременно секреты, сулившие только беду, таящие в себе опасность, неизвестность, перманентное зло для меня и таких как я, людей любопытных, праздных, шатающихся по жизни без цели, без любви, потерявших среди этих улиц всякий смысл, лёгких жертв.

— Vilesik , 19.04.2025