Посвящается тем людям, которые считают, что у нас в России драконовская цензура, а вот на Западе демократия, свобода слова и никто не контролирует журналистов...
Для лл писать не буду. Если вы хотите разбираться в предметной области, нужно читать большие связные тексты и аналитику. Сорян.

***

Известный в США левый публицист, Крис Хеджес рассказывает о том, сколько раз и при каких условиях он подвергался цензуре. Альтернативное издание Mint Press дает ему свою трибуну после того, как американские ай-ти гиганты уничтожили все следы его работы на RT.

Платформы социальных сетей затыкают рот всем напропалую, кто бросает вызов господствующей идеологеме — будь то об Украине, правящей Демократической партии, войнах на Ближнем Востоке или глубинном государстве.

Правящий класс, который в США традиционно складывается из элитных группировок Республиканской и Демократической партий, насаждает в Америке драконовскую цензуру против критиков справа и слева в отчаянной попытке удержаться у власти. Правда, эти традиционные элиты себя уже дискредитировали серией корпоративных наступлений на права рабочих — от деиндустриализации до так называемых профсоюзных сделок. Эти элиты в США не смогли остановить ни растущую инфляцию, ни надвигающийся экономический кризис, ни экологическую катастрофу. Они оказались неспособны провести внятную общественно-политическую реформу, чтобы облегчить страдания масс. А потом все эти президенты и сенаторы отказались брать на себя ответственность за два десятилетия военных фиаско на Ближнем Востоке. А теперь они же запустили новую, более изощренную форму маккартизма. В ход идут очернительство и клевета. Алгоритмы соцсетей, делающие вас "невидимым". Теневая блокировка. Вас не просто лишают слова — вас лишают платформы, с которой вы могли бы это слово сказать.

Цензура — последняя соломинка с возможностью ухватиться за нее для режимов отчаявшихся и непопулярных. Волшебным образом цензура впечатление, что кризис уходит, даже что он просто не состоялся. Сильные мира сего утешаются посылом, который им приятно слышать, — и который им подсовывают лакейские СМИ, правительственные министерства, лояльные аналитические центры и научные круги. Проблема Дональда Трампа решается просто: Дональд Трамп подвергается цензуре. Проблема левых критиков (таких как я) решается таким же образом. И в результате американцы получают на своих экранах насквозь придуманный мир.

За что удалили мои передачи?

YouTube удалил все выпуски моей передачи на RT "На связи" (On Contact) за шесть лет. И это при том, что ни один из ее выпусков не был посвящен России. Так почему они так поступили? Вот ответ: я давал высказаться писателям и диссидентам — в том числе Ноаму Хомскому (Noam Chomsky) и Корнелу Уэсту (Cornel West)ю Прудовактивистам "Восстания против вымирания" (Extinction Rebellion), независимым экспертам и даже движению за отмену тюремного заключения. В моей передаче Демократическую партию осуждали за ее раболепство по отношению к власти корпораций и за неспособность осудить систему антиарабского апартеида в Израиле. Мы освещали судьбу Джулиана Ассанжа. И опять-таки именно в моей передаче дали голос антивоенным активистам, в том числе бывшим ветеранам горячек точек. А уже они — со знанием дела — осуждали военные преступления США.

Теперь уже не имеет значения ни ваша известность, ни сколько у вас последователей — вам заткнут рот в любом случае. Стоит только бросить вызов власти, как вам грозит цензура. Бывший депутат британского парламента Джордж Гэллоуэй (George Galloway) припомнил аналогичный опыт на форуме 15 апреля под эгидой Consortium News, где я тоже принимал участие:

"Мне угрожали подпиской о невыезде, если я не прекращу передачу, которую я вел почти десятилетие. Мне несправедливо приклеили ярлык, что я, мол, являюсь голосом „российского государственного СМИ“. Как будто я стал агентом какой-то там страны только потому, что вел передачу на телеканале, созданном в этой стране. Кстати, когда я и вправду вел эту передачу, этого ярлыка еще не было. А вот когда я перестал выступать на RT, потому что правительство объявило выступления там противозаконными, вот после этого мне и стали приписывать это „преступление“ — причем задним числом".

Джордж Гэллоуэй продолжает:

Мои 417 000 подписчиков в "Твиттере", а их исправно прибавлялось по тысяче в день, пустились бежать прочь от "преступника" — как последняя электричка. А потом всплыла эта история с Илоном Маском. Я заявил, что он олигарх — которым он, без сомнения, и является — но я все равно предпочту Илона Маска саудовским королевским особам (именно они на сегодняшний день — основные акционеры компании Twitter). Стоило мне влезть в эту склоку, как подписчиков и след простыл — спасибо теневым блокировкам от того же Илона Маска и так далее...

И это при том, что последствия экономического краха из-за политики наших якобы лидеров пока еще не проявились сполна. Тогда экономика не просто замедлится и начнет "чихать", а инфляция не просто вырастет до высот, невиданных годами или десятилетиями, — настанет полный крах, и государству понадобятся новые репрессии. И в первую очередь это коснется всяких попыток разобраться, как мы здесь оказались. Второе направление удара — по людям, думающим, как нам отсюда выбраться".

Правый герой Скотт Риттер

В 2003 году Скотт Риттер (Scott Ritter), бывший инспектор ООН по вооружениям в Ираке и офицер разведки морской пехоты, разоблачил ложь об оружии массового уничтожения перед американским вторжением в Ирак. Недавно его заблокировали в "Твиттере" за попытку оспорить западную версию о десятках убийств в Буче, западном пригороде Киева. Многие из жертв были найдены с огнестрельными ранениями головы и связанными за спиной руками. Международные наблюдатели и очевидцы поспешили возложить вину за убийства на Россию. Риттер предложил альтернативную версию — верную или нет, мы не знаем — но его заставили замолчать.

Вот как насчет блокировки своего высказался сам Риттер:

"Я три года копил свои 4 000 подписчиков. Мне даже казалось, что это много. А потом всплыла эта история с Украиной, и люди повалили вереницей. Когда мой профиль впервые заморозили за то, что я усомнился насчет западной легенды о происхождении трупов в Буче, число подписчиков уже перевалило за 14 000. Когда разморозили, их было уже 60 000. А к тому времени, когда меня заблокировали, я уже приближался к 100 000. Ситуация вышла из-под контроля, и поэтому, я убежден, некий алгоритм сказал: „Удалить!“. Так они и вышло. А оправдание привели совершенно абсурдное. Дескать, я оскорблял людей и приставал к ним со своей якобы „правдой“.

Украину я знаю не так хорошо, как Ирак. В Ираке я был на месте и делал свою работу. Но методы наблюдения и оценки, которым учат в разведке, применимы и Украине. Даже если изучить имеющиеся данные, напрашивается вывод, что это была украинская национальная полиция — все составляющие налицо. Например, мотив: они же не любят тех, кто сотрудничает с русскими. Откуда я знаю? Они сами об этом сообщили у себя на сайте. Командир национальной полиции приказал своим людям расстреливать людей в Буче в тот самый день, о котором идет речь. Есть и доказательства. Трупы на улице с белыми нарукавными повязками и пакетами с российскими продуктами. Могу ли я ошибаться? Конечно. Могу ли я чего-то не знать. Разумеется. Но это не то. Как разведчик, я беру имеющиеся данные и даю свою оценку. А „Твиттер“ счел это нежелательным".

Конец цитаты

Цензуру ускорили два ключевых момента. Первый — когда Джулиан Ассанж и его WikiLeaks опубликовали секретные документы. Второй — избрание Дональда Трампа. Правящий класс оказался к этому не готов. Разоблачение военных преступлений и коррупции, черствое безразличие к бедственному положению собственных граждан и крайняя концентрация богатства подорвали к ним всякое доверие. С избранием Трампа, чего они никак не ожидали, они испугались, что их прогонят. Верхушки республиканцев и демократов объединились и потребовали еще сильнее ужесточить цензуру в социальных сетях.

Даже маргинальные критики вдруг стали угрозой. Надо заткнуть им рот любой ценой. Доктор Джилл Стайн (Jill Stein), кандидат в президенты от партии "Зеленых" в 2016 году, потеряла в ходе избирательной кампании около половины своих подписчиков после того, как загадочным образом отключилась на целых 12 часов. В дискредитированном досье Стила, проплаченном предвыборным штабом Хиллари Клинтон, Стайн называется "российской ставленницей" наряду с Трампом. Сенатский комитет по разведке потратил три года на расследование ее дела и выпустил пять докладов, пока, наконец, не оправдал.

На форуме Стайн тоже предостерегла об угрозе свободе слова:

"Сейчас невероятно опасный момент. Под угрозой не только свобода печати и свобода слова, но и демократия во всех ее проявлениях. Появились драконовские законы против протестов. За уличную демонстрацию без разрешения вынесено уже 36 приговоров вплоть до десяти лет тюремного заключения. Законы меняются от штата к штату. Если ты протестуешь, надо знать законы своего штата. Где-то водитель даже может тебя задавить, если ты выйдешь на улицу с протестом".

Перекрытие кислорода

Нас не только выдавливают на обочину (уже даже не скрывается, что если ты бросишь вызов установленной власти и займешься независимой журналистикой, тебе перекроют кислород). Нам просто физически затыкают рот. Первая ласточка появилась в ноябре 2016 года. Технический репортер The Washington Post Крейг Тимберг (Craig Timberg) опубликовал статью под названием "Российская пропаганда распространяет вбросы в преддверии выборов, говорят эксперты". В "регулярные распространители российской пропаганды" записали порядка 200 сайтов, включая Truthdig, где я тогда вел еженедельную колонку.

Обвинения выдвинули некие неназванные аналитики, которых собирательно подали как "группу исследователей с опытом работы в области внешней политики, вооруженных сил и технологий" из анонимной "организации" PropOrNot. В докладе PropOrNot приводится "список" из 200 сайтов-нарушителей, куда вошли WikiLeaks, Truthout, Black Agenda Report, Naked Capitalism, Counterpunch, AntiWar.com, LewRockwell.com и Институт Рона Пола. Все эти сайты, уверяют они, вольно или невольно работают на благо России. Никаких доказательств, разумеется, не приводилось. Единственным общим знаменателем было то, что все они критикуют руководство Демократической партии.

Когда мы усомнились в достоверности обвинений, PropOrNot твитнул: "Поглядите-ка, путинисты разозлились, что их вывели на чистую воду, и хотят соскочить с темы".

Мы попали в черный список из-за анонимных троллей — они рассылали в "Твиттере" сообщения (позже удаленные), которые выглядели так, будто их написал живущий с родителями геймер-подросток.

Тимберг ни с кем из нас не связывался. Раскрыть личность тех, кто стоит за PropOrNot, он и его газета тоже отказались. Я преподавал в Высшей школе журналистики Колумбийского университета. Если бы один из моих учеников сдал мне вместо классного задания стряпню вроде тимберговской, я бы поставил "неуд".

Элитам кровь из носу нужна была легенда, чтобы объяснить поражение Хиллари Клинтон и собственную непопулярность. Россия пришлась кстати. Якобы русские наводнили соцсети "утками" и вбросами, чтобы усадить в президентское кресло Трампа. Всех критиков — что слева, что справа — записали в российские агенты. А потом началась веселуха.

Один за другим начали исчезать аутсайдеры, которые многих раздражали. В 2018 году соцсети, а также Apple, YouTube и Spotify удалили со своих платформ подкасты, профили и каналы конспиролога Алекса Джонса и его сайта Infowars. Прецедент был создан. Раз они расправились с Джонсом, теперь-то они уберут кого угодно.

Прикрываясь обвинениями в иностранном влиянии, Twitter, Google и Youtube пустили в ход алгоритмы и теневые запреты, чтобы избавиться от критиков. Крупной долей в "Твиттере" владеет саудовский принц Аль-Валид ибн Талал Аль-Сауд. Он же председатель холдинговой компании Kingdom, которая отклонила недавнее предложение Илона Маска о покупке. Трудно найти режим более деспотический и враждебный прессе, чем в Саудовской Аравии, но впрочем я отвлекся.

Сайты с десятками и сотнями тысяч подписчиков вдруг резко просели. Гугловский Project Owl ("Сова"), якобы предназначенный для борьбы со вбросами, начал при помощи алгоритмических обновлений поднимать "авторитетный контент" и, наоборот, опускать "оскорбительные" материалы. Трафик таких сайтов, как Alternet, упал на 63%, Democracy Now на 36%, Common Dreams на 37%, Truthout на 25%, The Intercept на 19%, а Counterpunch на 21%. Посещаемость сайта World Socialist Web рухнула на две трети. Джулиан Ассанж и WikiLeaks вообще практически пропали. Редакторы Mother Jones в 2019 году писали, что их аудитория в соцсетях резко сократилась и в результате за полтора года они недополучили 600 000 долларов.

Айтишники Truthdig, где я тогда вел еженедельную колонку, обнаружили, что мои статьи исчезли из видимых показов. Всего за год число переходов на сайт с показов моих статей упало с более чем 700 000 ниже 200 000.

Но, отодвинув нас в сторону, эти ребята не продвинули своих! Рейтинги Джо Байдена продолжают падать, а демократы на промежуточных выборах рискуют потерять Конгресс. Теперь нас надо вовсе стереть. Исчезают десятки малоизвестных сайтов, писателей и блогеров.

Тулси Габбард снова на коне

Владелец сайта The Analysis Пол Джей (Paul Jay) опубликовал 7 февраля 2021 года видеоэссе под названием "Как провалился переворот внутри переворота". YouTube этот материал запретил, заявив, что "ложные утверждения, будто исход президентских выборов предопределялся широко распространенным мошенничеством, ошибками или сбоями" не допускаются. Бывшая кандидат в президенты Тулси Габбард (Tulsi Gabbard) заявила 13 марта, что США финансируют биолаборатории на Украине, и предположила, что это Байден своей внешней политикой ускорил конфликт с Россией. Впоследствии она заявила, что ее забанили в "Твиттере". Профиль подкаста Russians with an Attitude "Русские с позицией" тоже заморозили. Там освещали информационную войну на Украине и разоблачили "Призрак Киева". Но особенно суровы соцсети с теми, кто ставит под сомнение меры против коронавируса — за отказ удалить крамольные сообщения можно попрощаться с профилем.

Между тем эти сайты зарабатывают миллиарды долларов, продавая нашу личную информацию корпорациям, рекламным агентствам, пиарщикам и политтехнологам. Они знают о нас все. А мы о них — ничего. Они тешат наши склонности, страхи, привычки и предрассудки. И заставят нас замолчать, если мы не подчинимся.

Однако никакая цензура не остановит марш Америки к фашизму без формальной отмены христианства. Веймарская Германия пыталась остановить фашизм строгими законами о разжигании ненависти. В 1920-х годах нацистская партия была под запретом. Лидеры нацистов, в том числе Йозеф Геббельс, были осуждены за ненавистнические высказывания. Глава антисемитского таблоида Der Stürmer ("Штурмовик") Юлиус Штрайхер лишился преподавательской должности, неоднократно штрафовался, а его газеты конфисковывались. Кроме того, он не раз привлекался к суду за клевету и даже несколько раз сидел в тюрьме.

Но, как и осужденные участники штурма Капитолия или даже сам Трамп, главари нацистов становились тем сильнее, чем дольше немецкое руководство пренебрегало экономическими и социальными бедами.

Америка вернулась в тридцатые?

С 1930-ми годами сейчас вообще немало общего: власть хищных международных банков, сосредоточие гигантских благ в руках горстки олигархов и карательные экономические меры против мирового рабочего класса.

"Нацизм был главным образом движением протеста против глобализации", — отмечает Бенджамин Картер Хетт (Benjamin Carter Hett) в своей книге "Гибель демократии: приход к власти Гитлера и падение Веймарской республики".

Прогонять критиков из разложившегося и коррумпированного общества — то же самое, что отключать кислород тяжелобольному. Это лишь ускоряет смерть, а не отсрочивает и не предотвращает ее. Надвигающийся экономический кризис, страх обанкротившегося правящего класса, что у него отберут власть, — все это плохо для стабильности. А ту еще нарастающая экологическая катастрофа и неспособность остановить мира остановить саморазрушительный военный авантюризм США против России и Китая — всё это подготовило почву для американского краха.

А те из нас, кто предвидел его приближение и отчаянно пытается его предотвратить, объявлены врагами народа.

Крис Хеджес — журналист, лауреат Пулитцеровской премии, проработавший пятнадцать лет иностранным корреспондентом The New York Times, где помимо прочего занимал должность начальника ближневосточного и балканского бюро. Работал за рубежом для The Dallas Morning News, The Christian Science Monitor и NPR. Ведет подкаст The Chris Hedges Report.

https://inosmi.ru/20220428/tsenzura-253993538.html

Оригинал статьи: https://www.mintpressnews.com/chris-hedges-social-media-cens...

Бывший советник НАТО Жак Бо поговорил с журналистом Grayzone о корнях украинско-российского конфликта. Он напомнил, что военные действия начались не 24 февраля, а в 2014 году. А Запад приложил все усилия, чтобы не допустить политического решения кризиса.

Российско-украинский конфликт вступает в новую фазу, и бывший офицер швейцарской разведки, высокопоставленный сотрудник Организации Объединенных Наций и советник НАТО Жак Бо предлагает свой анализ. Он считает, что США и их союзники превратили Украину в разменную монету в своей давнишней кампании, чтобы обескровить Россию.

Аарон Мате: добро пожаловать! Я Аарон Мате. Со мной Жак Бо. Он занимал ряд руководящих должностей в сфере безопасности, был советником при НАТО, ООН и в швейцарских вооруженных силах. Жак, спасибо, что составили мне компанию.

Жак Бо: Спасибо, что пригласили.

Аарон Мате: расскажите, пожалуйста, для начала о вашем прошлом, – и как оно повлияло на ваше понимание украинского кризиса.

Жак Бо: Как вы только что сказали, я офицер стратегической разведки. Раньше я занимался стратегическими силами Варшавского договора… Это было еще во времена холодной войны, но, тем не менее, я хорошо себе представляю, что происходит в Восточной Европе. К тому же я говорю и читаю по-русски, так что понимаю некоторые документы. А недавно меня откомандировали в НАТО руководить отделом по борьбе с распространением стрелкового оружия. В этом качестве с 2014 года я участвовал в ряде проектов НАТО на Украине. Так что контекст я себе представляю неплохо. Я следил за притоком стрелкового оружия в Донбасс в 2014 году. И еще из-за моего прошлого опыта я занимался восстановлением бронетанковых войск. Поэтому, когда украинские вооруженные силы столкнулись с трудностями вроде нехватки кадров и волной самоубийств – в общем, всем тем, что было в 2014 году – меня попросили поучаствовать на стороне НАТО в ряде проектов по восстановлению украинской боеспособности. Вкратце вот так я здесь оказался.

Аарон Мате: вы написали длинную статью – я дам на нее ссылку (https://www.thepostil.com/the-military-situation-in-the-ukra...) в примечаниях – где изложили причины украинского конфликта в трех основных сферах. Есть стратегический уровень – расширение НАТО; политический – отказ Запада выполнять Минские соглашения; и оперативный – непрерывные нападения на мирное население Донбасса в течение последних лет вплоть до апогея в конце февраля 2022 года.

Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее. Расскажите, как в феврале в Донбассе участились обстрелы гражданских, о том, что предшествовало российской спецоперации, и как эта эскалация повлекла за собой нынешние боевые действия.

Жак Бо: Полагаю, мы должны отдавать себе отчет в том, что на самом деле конфликт начался не 24 февраля этого года. А еще в 2014 году. Судя по всему, русские всегда надеялись, что его удастся решить политически. Я имею в виду Минские соглашения и так далее. Так что, по сути, к решению начать наступление в Донбассе привели не события 2014 года. Был некий спусковой крючок – если хотите, из двух факторов.

Во-первых, это принятый Зеленским в марте 2021 года, то есть в прошлом году, закон об возвращении Крыма силой. Он послужил толчком к наращиванию украинской бронетехники в южных районах страны. Полагаю, русские были в курсе. Они знали, что против республик Донбасса готовится операция, но не знали когда, и, разумеется, следили, но потом сработал второй фактор.

Возможно, вы помните, что – кажется, это было 16 февраля – Джо Байден на пресс-конференции заявил, что знает доподлинно, что русские нападут. Спрашивается, откуда он это взял? У меня еще сохранились кое-какие контакты, и до конца января и начала февраля никто даже не думал, что русские вторгнутся. Значит, было что-то, из-за чего Байден заключил, что так и будет. И этим чем-то стали усиленные артобстрелы Донбасса начиная с 16 февраля. Их зафиксировали наблюдатели ОБСЕ – массовый рост нарушений. Их стало раз этак в 30 больше, чем было раньше, – и это при том, что за последние восемь лет нарушений хватало с обеих сторон. Но начиная с 16 февраля вдруг произошел массовый скачок нарушений с украинской стороны. Так что для россиян, в частности для Владимира Путина, это был знак, что операция – украинская – вот-вот начнется.

События развивались довольно стремительно. Если мы взглянем на цифры, то, как я уже говорил, увидим массовый рост с 16-го по 17-е число, который достиг своего апогея 18 февраля, но и после этого не прекратился.

В российском парламенте о возможном наступлении тоже знали и приняли резолюцию с просьбой к Владимиру Путину признать независимость двух самопровозглашенных республик Донбасса. Именно это Путин и сделал 21 февраля. А сразу после этого подписал с ними договор о дружбе и помощи. Для чего? Чтобы они в случае нападения смогли обратиться за военной помощью. И поэтому 24 февраля, когда Владимир Путин решил перейти в наступление, он сослался на статью 51 Устава ООН, которая предусматривает помощь в случае нападения.

Аарон Мате: как вы отметили, ОБСЕ зафиксировала, что число нарушений режима прекращения огня и артиллерийских обстрелов повстанческих территорий возросло. Вы наблюдали за размещением украинских войск. Как вы считаете, насколько реальной – или даже неминуемой – была угроза украинского нападения? Насколько можно об этом судить по расположению войск по другую сторону фронта?

Жак Бо: Да. Абсолютно. У нас же были доклады за последние несколько месяцев. Мы знаем, что украинцы с прошлого года наращивают силы на юге страны – не на самой восточной границе с Россией, а по линии соприкосновения с Донбассом. И, как мы наблюдаем с 24 февраля, в начале наступления русские не встречали почти никакого сопротивления – особенно на севере. Кроме того, они смогли окружить украинские силы на юге, в юго-восточной части страны – то есть между республиками Донбасса и, если хотите, "материковой" Украиной. Именно там сегодня располагается основная часть украинских сил. В этом и заключается российская военная доктрина с оперативной точки зрения. Главное наступление состоялось на юге, потому что заявленные Владимиром Путиным цели операции – мы, наверное, к этому еще вернемся – это демилитаризация и денацификация.

Обе цели, по сути, должны быть выполнены на юге страны, и именно там прикладываются основные боевые усилия. Стратегически наступление на Киев было второстепенным, и оно ставило перед собой две основные задачи. Прежде всего, надавить на руководство в Киеве, ведь суть игры в том, чтобы привлечь украинцев к переговорам. Это была первая цель второстепенного нападения.

Вторая же цель заключалась в том, чтобы сковать или заблокировать остальные украинские бронетанковые силы, чтобы они не смогли усилить основную группировку в районе Донбасса. И это тоже сработало довольно неплохо. Русские, как я уже сказал, смогли окружить основную часть украинских вооруженных сил. Как только они этого добились, они высвободили часть войск из-под Киева – этим они занимаются с конца марта. Они стянули части обратно, чтобы усилить основную группировку войск – это силы для основного сражения в районе Донбасса. Они подтянули войска из-под Киева, а теперь крепят фланговый авангард и наступление против основных сил в Донбассе. Некоторые называют Донбасс "битвой битв". Численность украинских войск никто точно не знает, однако оценки варьируются от 60 000 до 80 000. Эти силы окружены и будут разбиты на котлы поменьше, а затем уничтожены либо обезврежены.

Аарон Мате: для меня совершенно очевидно, что правительство Зеленского в принципе не рассматривало серьезной дипломатии ни по одному из ключевых вопросов, которые помогли бы избежать конфликта. Полагаю, за этим стоит закулисное давление США, хотя доказать это мы пока не можем. Не исключаю, что улики всплывут позже. И, конечно же, это открытая враждебность украинских ультраправых, которые даже угрожали Зеленскому расправой, если он помирится с Россией. Эти угрозы преследуют его на протяжении всего президентства, вплоть до начала спецоперации. Даже люди из его окружения, вплоть до высокопоставленного сотрудника службы безопасности, еще в конце января говорили, что выполнение Минских соглашений приведет к развалу Украины, – хотя Зеленский баллотировался в президенты, как раз суля воплотить в жизнь Минские соглашения, заключенные при посредничестве Германии и Франции.

На последних февральских переговорах правительство Зеленского вдруг отказалось даже разговаривать с представителями сепаратистов, а без этого никакая договоренность в принципе невозможна. Были и другие эпизоды, о которых мы только что узнали из The Wall Street Journal. Например, канцлер Германии Олаф Шольц 19 февраля сообщил Зеленскому, что, цитирую, "Украина должна отказаться от своих устремлений в НАТО и объявить нейтралитет в рамках широкой сделки по европейской безопасности между Западом и Россией". Предполагалось, что предложенный Шольцем пакт подпишут Байден и Путин, но Зеленский его отверг – причем наотрез.

Мой вопрос вот в чем: что Зеленский и Украина всячески саботировали дипломатию, сомнений не вызывает, но что насчет России? Как вы полагаете, Россия действительно исчерпала все дипломатические возможности, чтобы избежать конфликта? Например, почему бы не обратиться в ООН и не запросить миротворческого контингента для Донбасса? А во-вторых, если цель – защитить жителей Донбасса, то зачем вести боевые действия так далеко за его пределами?

Жак Бо: Мне кажется, русские разуверились в Западе окончательно. Полагаю, это главное. Они больше ему не доверяют, и поэтому наверняка рассчитывают на полную военную победу, чтобы заручиться преимуществом на переговорах.

А Зеленский… Я не уверен, что он такой решительный противник мира. Скорее, он просто не может на это пойти. На него же с самого начала давили свои же… Не забывайте, его выбрали за обещание заключить в Донбассе мир. Это и было его целью, его президентской программой. Но я полагаю, что этого мира не хотел Запад – конкретнее, американцы и британцы. И конечно, немцы и французы, гаранты Минских соглашений для украинской стороны, тоже не выполнили свою функцию сполна. Это очевидно. Особенно Франция, которая к тому же член Совета Безопасности ООН. Напомню: Минские соглашения вошли в резолюцию Совета Безопасности. Они не только скреплены подписями сторон в Минске, но за их выполнения отвечали члены Совета Безопасности, хотя те в принципе не хотели их заключать. То есть я уверен, на Зеленского сильно давили, чтобы он даже не разговаривал с представителями двух самопровозглашенных республик.

И, кстати, у нас есть ряд косвенных свидетельств, что происходящее на Украине Зеленскому не вполне подвластно. Скажем так, крайние правые националисты... я не знаю, как правильно их назвать, потому что это сборная солянка... в общем, эти силы явно ему мешают – и всегда мешали. И мы видим, как он колеблется насчет мира. Как только он в конце февраля выразил готовность к переговорам, которые должны были состояться в Белоруссии, всего через несколько часов Евросоюз принял решение о поставках Украине вооружений на полмиллиарда евро. То есть Запад вообще, но американцы особенно, приложили все мыслимые усилия, чтобы не допустить политического решения. Полагаю, русские отдают себе в этом отчет.

Мы же, в свою очередь, должны понимать, что у русских иной взгляд на то, как воевать с западными державами, особенно с США. Мы, Запад, если уж ведем переговоры, то ведем их до определенного момента, а затем переговоры прекращаются, и мы начинаем войну. Война значит война – и точка. Русские же привыкли действовать по-другому. Вы ведете боевые действия, но при этом никогда не сворачиваете с дипломатического пути – по сути двигаетесь в обоих направлениях сразу. Вы оказываете психологическое давление и пытаетесь достичь своего – в том числе дипломатическими средствами. Это очень похоже на подход прусского генерала и военного теоретика Карла фон Клаузевица, который, как вы знаете, считал, что война – это продолжение политики иными средствами.

Так на это смотрят русские. Вот почему в течение всего наступления они ведут переговоры и всячески выражают свою к ним готовность. Так что русские, безусловно, хотят переговоров, но не доверяют западным странам – Западу вообще. Поэтому-то они не обратились в Совет Безопасности. Кстати, они наверняка понимают, что вспыхнувший сейчас физический конфликт – часть более широкой войны, которую развернули против России уже много лет назад. Я полагаю, что сама по себе Украина... никого не интересует. Главная цель, главная задача – ослабить Россию. И как только это удастся, они сделают то же самое с Китаем – вы уже это видите. То есть сейчас украинский кризис затмил всё остальное, но очень похожий сценарий может развернуться, например, на Тайване. Так что китайцы об этом знают. Поэтому-то они и не отказываются от своих, скажем так, отношений с Россией.

Так что суть партии в том, чтобы ослабить Россию, и, как вы знаете, Rand Corporation провела целый ряд исследований о том, как ее лучше вымотать и заставить растратить побольше ресурсов...

Аарон Мате: просто поясню для тех, кто не в курсе, Rand – это аналитический центр типа Пентагона. В 2019 году они провели исследование и рассмотрели все имеющиеся у США варианты, как обессилить и подорвать Россию, и лучшим вариантом сочли отправку оружия на Украину, чтобы разжечь там конфликт, куда втянется и Москва. Собственно, это и произошло.

Жак Бо: Именно так. Я считаю, это полноценный план по ослаблению России, и именно это мы сейчас и наблюдаем. Мы могли это предвидеть, и я полагаю, Путин так и сделал. Он наверняка понял, что ему предстоит принять некое решение, – бездействовать он попросту не сможет. Российская общественность ни за что не смирится, если Россия будет молча наблюдать, как Украина захватывает или уничтожает республики Донбасса. Люди бы просто не поняли. Поэтому ему пришлось действовать. А потом вот еще что: если помните, 24 февраля он сказал, что санкции бы ввели независимо от его действий. То есть, он отдавал себе отчет в том, что малейшее вмешательство в Донбассе приведет к масштабным санкциям. И поэтому решил: "Ладно, раз так, то я выберу максимальный вариант", – ведь можно же было просто усилить эти республики, защитить их по линии соприкосновения или не связываться с ними вообще. Но он сыграл по-крупному и решил уничтожить силы, которые угрожают Донбассу.

Отсюда и две задачи. Демилитаризация, то есть не тотальная демилитаризация всей Украины, а лишь для подавления военной угрозы Донбассу – это основная цель. Многие неправильно поняли сказанное Путиным, и вообще он излагал свои мысли очень общо, но так уж у русских заведено. Они любят оставлять себе пространство для маневра, поэтому сообщают самый минимум – лишь самое необходимое. Но именно это имел в виду Путин 21 февраля, говоря о подавлении военной угрозы Донбассу. Денацификация же не имеет ничего общего ни с убийством Зеленского, ни с уничтожением руководства в Киеве. Суть совсем в другом, и, как я уже говорил, подразумевается некое сочетание боевых действий и дипломатии. Таким образом, руководство страны нужно живым для переговоров, – так что нельзя просто взять и уничтожить киевское правительство.

Так что денацификация направлена не на 2,5% крайне правых в Киеве. А на 100% "азовцев" в Мариуполе, Харькове и так далее. Опять же, многие понимают это превратно, потому что им говорят: "Ну, знаете, зачем вообще нужна эта денацифицикация? Ведь у крайне правых партий всего 2,5% или около того, так что это вообще бессмысленно". Но речь о другом. О тех группировках, которые вербуют с 2014 года, чтобы, скажем так, усмирять и держать под контролем. Я никак не подыщу правильного слова, но, в общем, воевать в Донбассе. Эти люди – экстремисты и фанатики, они опасны.

Аарон Мате: Один из моментов, на которых вы делаете упор в своей статье, – это что отчасти причина, почему Украине в принципе понадобились ополченцы, ультраправые боевики и иностранные наемники, кроется в дезертирстве, нежелании служить, а то и вовсе бегстве на сторону восставших в Донбассе.

Жак Бо: Совершенно верно. Как я уже говорил, я был в НАТО и следил за поступлением оружия в Донбасс. Засечь ввоз оружия и вывоз оружия с российской стороны мы не смогли. Но мы заметили массовое дезертирство украинских частей – по сути, люди переходили целыми батальонами. В 2014 году бóльшая часть тяжелой артиллерии Донбасса была от перебежчиков. Целые части дезертировали с боеприпасами, личным составом и так далее. Дело в том, что украинская армия строилась и комплектовалась по территориальному принципу... Таким образом, в частях было много русскоязычных. Когда их отправили в Донбасс, они не захотели воевать с сородичами и русскоязычными и предпочли дезертировать.

Кроме того, в 2014 году, а точнее с 2014 по 2017 год, руководство украинской армией никуда не годилось. Коррупция была вообще гигантская. Я даже не уверен, что военные вообще были готовы к той войне, которую на тот момент вели повстанцы. Она очень похожа на ту, что вы можете наблюдать на Ближнем Востоке сегодня или в прошлые годы. Мобильные части повстанцев передвигались стремительно – намного быстрее, чем тяжелые части украинской армии, и, в результате, если посмотреть на схему боев 2014-2015 годов, у украинцев никогда не было инициативы. Ею всегда владели повстанцы. И, что показательно, это ведь не партизаны. Война была чрезвычайно мобильной. А украинская армия была в принципе плохо подготовлена к бою. Было много самоубийств, алкоголизм, аварии, несчастные случаи, убийства.

И это привело к тому, что украинская молодежь принялась бежать из страны – люди не хотели идти служить. Это отражено в официальных докладах Великобритании и США. Были крайне показательные сведения о провале призыва – люди попросту отказывались идти в армию. Именно поэтому к делу подключилась НАТО, и я участвовал как раз в такой программе, чтобы улучшить имидж армии и привлечь туда кадры.

Но НАТО предлагала главным образом системные решения, которые требуют времени. Поэтому чтобы компенсировать нехватку личного состава и, возможно, привлечь более агрессивные кадры, они начали вербовать интернационалистов и наемников. Точное количество военизированных формирований и крайне правых ополченцев неизвестно. Агентство Reuters называет цифру в сто тысяч человек. Я опять же не могу ее проверить, но это цифра от Reuters. И это в принципе соответствует тому, что мы наблюдаем сейчас в разных регионах страны. Таким образом, военизированные формирования сыграли главную роль не в мобильной войне, и даже не в обычных полевых действиях, а использовались для поддержания порядка в городах. И это именно мы наблюдаем, например, в Мариуполе, – где части попросту не оснащены для полевых операций. Они оснащались для боя в городских условиях. У них есть легкая техника, даже немного бронетехники, но толком нет ни танков, ни чего-то подобного.

Так что эти части определенно предназначены для боевых действий в городских условиях. В крупных городах они этим и занимаются. Можно сказать, что эти ребята настоящие фанатики – и очень опасны. Этим и объясняется ситуация в Мариуполе, где шли крайне жестокие бои. Наверняка то же самое предстоит и в Харькове.

Аарон Мате: В завершение хочу вас спросить о недавних злодеяниях. Были сообщения о массовых убийствах мирных жителей со стороны России в городе Буче, а также об убийствах украинских силовиков, а потом было нападение на вокзал в Краматорске. Мне интересно, оценили ли вы оба этих инцидента, и что вы о них думаете.

Жак Бо: Ну, здесь есть два момента. Во-первых, факты по обоим инцидентам говорят о том, что ответственность лежит не на русских. Но точно мы пока не знаем. Это всё, что мы можем сказать. Если честно, то мы доподлинно не знаем, что произошло. Имеющиеся улики говорят о том, что это дело рук украинской стороны, но точно мы не знаем.

Меня во всем этом беспокоит не столько неизвестность, потому что на войне всегда бывают ситуации, когда точно не знаешь, кто виноват. Меня беспокоит то, что западные лидеры начали принимать решения, не разобравшись, что происходит. И меня это очень задевает: мы начинаем принимать санкции и решения, даже не дождавшись беспристрастных международных расследований. Мне кажется, это отражает, насколько Запад извратил процесс принятия решений. У нас уже был подобный пример после угона, – хотя вообще-то это был не угон, – после инцидента в Белоруссии с самолетом Ryanair. Вы, наверное, помните, как в мае прошлого года первые реакции посыпались уже через несколько минут, – хотя люди даже толком не разобрались, что происходит. Причем так поступает не только Европейский союз, но и отдельные европейские страны. Меня как офицера разведки это беспокоит. Как можно с такой легкостью принимать решения, которые затрагивают целые страны и нашу собственную экономику? Это чревато неприятными последствиями. Но мы принимаем решения, даже толком не сознавая, что происходит, и это, я считаю, свидетельствует о крайней незрелости нашего руководства – и Запада вообще. В первую очередь это касается США, но я полагаю, что украинский кризис показал, что европейское руководство ничуть не лучше. А порой так даже хуже, как по мне. Люди принимают решения на ровном месте – это настораживает и крайне опасно.

Аарон Мате: с нами был Жак Бо, бывший офицер Швейцарской службы стратегической разведки, занимавший ряд руководящих должностей в сфере безопасности в НАТО, ООН и швейцарских вооруженных силах. Жак, большое спасибо за ваше время и понимание.

Жак Бо: Спасибо вам. Спасибо.

Автор: Аарон Мате (Aaron Mate)

Аарон Мате – журналист и продюсер. Ведет подкаст Pushback ("Отпор"). В 2019 году Мате получил премию Иззи (в честь Иззи Стоуна) за выдающиеся достижения в независимых СМИ за освещение скандала "Рашагейт" в журнале The Nation. Ранее вел программы "Настоящие новости" (The Real News) и "Демократия сейчас!" (Democracy Now!).

https://inosmi.ru/20220419/nato-253866375.html

ИКЕА вот уже более 75 лет придает большое значение словам — с тех пор как Ингвар Кампрад (Ingvar Kamprad) решил, что не хочет, чтобы у его товаров были названия вроде «кресло 12B». Он рассказывал в интервью, что ему трудно запоминать цифры. Правда, это плохо укладывается в голове, учитывая, что свою империю он построил именно благодаря умелому обращению с плюсами и минусами.

Он хотел, чтобы у его мебели были настоящие имена — такие как Бэмби, Куба, Люксита и Эмма. Позже Инга-Брита Бэйли (Inga-Brita Bayley), кузина Кампрада, которая стала его секретарем, организовала все это в систему. Она рассказала об этом в книге «Истории ИКЕА».

ИКЕА утверждает, что названия товаров — это важная часть души компании, поэтому, прежде чем стать достоянием общественности в универмагах по всему миру, они возникают в результате особого процесса.

Идеальное икеевское слово, по действующим правилам наименования, должно состоять из четырех-шести букв и, желательно, содержать å, ä и ö. Короткие слова лучше запоминаются и занимают не так много места в описании продукта. Точки и кружочки сигнализируют об «экзотическом» происхождении товара.

С помощью множества баз и в соответствии с собственными правилами ИКЕА слова проходят ряд проверок. Слово отбрасывают в следующих случаях:

— если оно нарушает чье-то право на товарный знак или ассоциируется с известным произведением искусства или артистом и так далее;

— если это фамилия;

— если это ругательство или просто звучит оскорбительно для кого-то на шведском или других языках.

Короткий список названий, которые не прошли цензуру при модерации

Bonnläpp — уничижительное слово (швед. «деревенщина»)

Lama — животное, но также «учитель» в тибетском буддизме; не подошло из-за связи с религией

Matti — скандинавское имя, но грубое слово в Сингапуре

Konstantin — в Турции с этим именем связано слишком много деликатных коннотаций

Kurvig — по-шведски «извилистый», но в некоторых языках, например, в чешском, похожее по звучанию слово означает «проститутка»

Drill — в ассортименте уже был товар под названием Ung Drill

Alfons — в некоторых языках, например, в польском, это слово значит «сутенер»

Knosing — алкоголь, а значит не подходит (по-шведски означает «стакан водки»)

Prick — по-шведски «крапинка», но зато по-английски «пенис»

Judekörs — так называют растение физалис, но также слово связано с религиозной тематикой (иудаизмом, дословный перевод — «еврейский крест», прим. перев.)

Bergviol — по-шведски «фиалка холмовая», но во французском языке viol означает «изнасиловать»

Biddy — «склочник» по-английски

Angora — это название убрали из ассортимента в 2013 году в связи с дебатами о жестоком обращении с кроликами

Bläcka — сленговое обозначение опьянения, не подходит

Fattnes — норвежское слово, похожее на fatness, «ожирение» по-английски

Ball — шведский сленг, обозначающий «крутой», а по-английски — «мужское яичко»

Puma — не подходит после гендерных дебатов 2014 года

Domherre — по-шведски «снегирь», но в Венгрии here обозначает тестикулу

Blöt — по-шведски «влага», но по-немецки blöd значит «тупой», «недалекий»

Feios — норвежский населенный пункт, но по-испански feo значит «уродливый»

Smack — на сленге наркоманов означает «героин»

Bambubjörn — мультсериал, например, во Франции

Bok — по-шведски «книга», а в Турции — «дерьмо»

Nubbe — не подходит из-за связи с алкоголем («выпивка» по-шведски)

Huvudroll — новые фрикадельки ИКЕА (переводится как «главная роль»). Название успешно прошло все проверки, и только потом выяснилось, что в Нидерландах droll означает «какашка»

Во вторник, 24 ноября, несколько российских изданий вышли с заголовками о том, что в России якобы готовится «белорусский сценарий», и жена оппозиционера Алексея Навального Юлия вместо него «по указанию зарубежных кураторов» будет баллотироваться в Госдуму. Материал об этом, в частности, появился на сайтах «Известий», «Комсомольской правды», Газеты.ру и порталов Sputnik и «ИноСМИ».

Источником всех этих новостей был некий «немецкий портал Abendlich Hamburg». Его автор — Маттиас Фритц (Matthias Fritz), — ссылаясь на то, что в России якобы «провели опрос по поводу отношения к Навальному и выяснили: большинство россиян считают политика неудачником», отметил: теперь западные политтехнологи решили «заменить» оппозиционера его супругой.

Но в Германии, как выяснил «Коммерсантъ», о портале Abendlich Hamburg до появления на его сайте материалов о Навальном прежде не слышали. Об этом газете сообщили в местном Управлении по вопросам СМИ. После обращения российских журналистов там пообещали «в ближайшие дни» изучить деятельность сайта abend-hamburg.de.

На портале, вопреки немецкому законодательству, подчеркнули в ведомстве, отсутствовала какая-либо выходная информация: не было, в том числе данных о физическом адресе редакции, её телефоне, электронной почте, регистрационном номере и имени издателя (для немецких СМИ всё это является необходимым с 2007 года). После того, как «Коммерсантъ» сообщил о готовящейся проверке, сайт Abendlich Hamburg, по информации издания, внезапно перестал открываться, а на его главной странице стала высвечиваться фраза о том, что он «samoudalilsya» (на данный момент сайт отсутствует полностью).

Как сообщает ostwest.tv другие публикации на сайте «Abendlich Hamburg» являются скопированными материалами от немецкой редакции RT, совпадает всё: заголовки, картинки и тексты публикаций

Также у сайта http://abend-hamburg.de/ нет обязательного Impressum, свидетельства о регистрации СМИ, у издания 0 подписчиков в Facebook, а сам сайт появился в марте 2018 года (и с самых первых публикаций копирует статьи RT). В 2019 году сайт http://abend-hamburg.de/ использовал российский домен-сервис «РЕГ.РУ», однако сейчас сайт пользуется услугами американской компании CloudFlare, поэтому сегодня у сайта «Abendlich Hamburg» американский IP-адрес

Технические данные сайта «Abendlich Hamburg», в разделе Nserver указаны серверы компании «РЕГ.РУ»

Актуальные данные о домене сайта «Abendlich Hamburg»

https://openmedia.io/news/n1/pisavshij-o-navalnom-nemeckij-p...

https://ostwest.tv/bez-rubriki/nemeckoe-izdanie-s-tekstami-o...

ссылка по которой можно увидеть заглушку оставшейся с старой версии сайта с РЕГ.RU

http://abend-hamburg.de/sensationell-der-westen-hat-beschlos...

Шведский экономист защищает политику борьбы с коронавирусом, принятую правительством Швеции, и считает её более удачной и эффективной, чем в Европе и мире. Швеция тоже не избежит проблем, связанных с пандемией, но её экономика будет не так сильно разорена, как экономика других стран, уверен он.

https://inosmi.ru/politic/20200422/247312788.html

фото © AFP 2020, Jonathan NACKSTRAND

Вспышка коронавируса 22.04.2020

Фредрик Эриксон (Fredrik Erixon)

Две недели назад я написал о «шведском эксперименте» в журнале «Спектейтор». В то время как весь мир закрыл границы и приостановил работу большей части бизнеса, Швеция решила подойти к борьбе с коронавирусом по-другому: города, школы и рестораны остаются открытыми. Критики назвали это верхом глупости: такое решение позволит вирусу распространяться гораздо быстрее, чем в других местах, и станет причиной десятков тысяч смертей. Больницы станут похожими на поле боя. Поскольку Швеция по графику распространения эпидемии отставала от Великобритании на две недели, большинство британских экспертов заявило, что мы заплатим за свой выбор, когда кривая достигнет пика. Возвращайтесь через две недели, сказали мне. Посмотрим, что вы скажете тогда. И вот я вернулся.

Я счастлив заявить, что страхи не оправдались. Но на Швецию продолжают давить, чтобы она изменила тактику. Однако, мы этого не делаем. Мы соблюдаем осторожность, сидим дома гораздо больше, чем обычно. Но школы и магазины остаются открытыми. В отличие от некоторых других стран на нашем континенте, у нас никто не проверяет документы, когда ты выходишь в город. Полиция не останавливает нас и не спрашивает, почему мы проводим так много времени на свежем воздухе, власти скорее даже поощряют это. Никто не проверяет твою корзину, чтобы убедиться, что ты покупаешь только самое необходимое.

Департамент общественного здоровья страны и главный эпидемиолог Андерс Тегнелль (Anders Tegnell) сохраняют спокойствие и по-прежнему не рекомендуют ничего закрывать. Ученые и создатели научных моделей критикуют их, но департамент предпочитает ориентироваться на собственные расчеты по поводу того, как может распространяться вирус, и какая нагрузка ожидает больницы. Правительство продолжает прислушиваться к советам департамента, да и из оппозиции никто не ратует за режим строгой изоляции. А проведенные опросы общественного мнения свидетельствуют, что шведы решительно поддерживают либеральный подход страны к пандемии.

Так почему же Швеция не меняет свою тактику борьбы с пандемией? «Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества», — написал Альбер Камю в «Чуме» — книге, которая устрашающе описывает страдания человеческого существа, когда болезнь пронизывает общество. И недавно ученые и наблюдатели отважились высказать такое объяснение: может быть, Швеция отказывается быть, как все, просто потому что Тегнелль и его команда — просто кучка обывателей?

Группа, состоящая из 22 ученых, выдвинула это обвинение на прошлой неделе в статье в газете «Дгенс нюхетер» (Dagens Nyheter), обратившись к правительству с просьбой обуздать предположительно невежественных чиновников департамента общественного здравоохранения. На прошлой неделе британская «Дейли телеграф» подняла ту же самую тему, расширив предмет рассуждения до большей части населения страны: шведы были обмануты невежественными властями и главным эпидемиологом страны, ослепленным своей внезапной славой. Наша вера в правительство настолько велика, а наша способность к инакомыслию настолько мала, что мы даже клеймим критику в адрес властей как «постыдное предательство национальных усилий». Журналист французского телевидения, с которым я общался в воскресенье, несколько смущенно признался: «такое ощущение, что мы чуть ли не хотим, чтобы Швеция потерпела неудачу, потому что тогда мы будем знать, что это с вами, а не с нами что-то не так».

Но есть более простое объяснение: Швеция придерживается своей политики, потому что она в целом сбалансирована и эффективна. Пока фактическое развитие событий в целом соответствует прогнозам правительства. К понедельнику умерло 1580 человек, у которых анализ на COVID-19 дал положительный результат. Количество ежедневных смертей некоторое время оставалось довольно стабильным, но сейчас постепенно начинает снижаться. В ближайшие несколько недель и месяцев погибнет еще много людей, но их количество будет далеко от пессимистических и паникерских прогнозов, подразумевающих, что к лету умрет от 80 до 90 тысяч человек.

Есть также обнадеживающие признаки того, что рост числа зарегистрированных случаев заражения постепенно замедляется — причем как в Стокгольме (однозначно самом пострадавшем регионе), так и в остальной стране. По оценкам департамента общественного здравоохранения, около 100 тысяч человек окажутся в больницах с положительным анализом на COVID-19. Сейчас их примерно 14 800, а значит, положение у нас примерно соответствует этим расчетам — а может быть, ситуация даже лучше.

Возможно, более важную роль играет ситуация в наших больницах и отделениях интенсивной терапии. В конце концов, главная цель политики подавления распространения заразы — это попытка избежать переполненности больниц пациентами, которым нельзя будет оказать должный уход из-за нехватки персонала, оборудования и мест в реанимации. Те шведские эксперты, которые создали модели на основе подхода Имперского колледжа, предположили, что на пике спрос на все это будет составлять от 8000 до 9000 тысяч пациентов интенсивной терапии в день. Но реальные цифры рассказывают нам совсем другое. Да, ситуация очень напряженная, но, к счастью, рост числа пациентов интенсивной терапии начал заметно замедляться, а в настоящий момент их количество остается примерно одинаковым.

Сейчас у нас примерно 530 пациентов в отделениях интенсивной терапии по всей стране, а потенциал наших больниц в два раза больше и составляет примерно 1100 мест. В Стокгольме в среднем в отделениях интенсивной терапии сейчас ежедневно находится 220 пациентов в критическом состоянии, а это значит, что больницы вовсе не переполнены, — их потенциала хватит еще на 70 человек дополнительно. Также Стокгольм сообщает, что у города в распоряжении есть несколько сотен незанятых мест в стационарах, и люди могут без стеснения обращаться за помощью, если чувствуют себя больными. Так же в Стокгольме открыли новое временное отделение для приема больных на стационарное и реанимационное лечение, и кое-кто говорил, что туда должны были начать поступать пациенты еще две недели назад. Пока не было ни одного.

Швеция не говорит, что одержала «победу» — до этого еще очень далеко. Пандемия только начинается, никто точно не знает, как вирус будет распространяться после снятия ограничений, и к какой повышенной смертности он в итоге приведет, когда все будет позади. Швеция не знает размера всего своего «айсберга» — сколько человек, зараженных вирусом, перенесли его со слабыми симптомами или вообще без них. Как минимум еще пару недель будет неясно, развился ли в некоторых регионах Швеции (особенно, стокгольмском) хотя бы в какой-то степени коллективный иммунитет.

Недавние тесты в Каролинском институте показали, что в крови 11% населения Стокгольма есть антитела к вирусу. Профессор Ян Альберт (Jan Albert), который проводил эти тесты, говорит, что на самом деле этот показатель, вероятно, выше, причем, не исключено, что намного выше. До сих пор они тестировали лишь небольшую выборку доноров крови, которые могут сдавать кровь только, если они здоровы и не имеют никаких симптомов. Альберт считает, что нынешняя ситуация недалека от приблизительной оценки, предложенной профессором Томом Бриттоном (Tom Britton) в исследовании, опубликованном на этих выходных. Он предположил, что от 25% до 40% населения Стокгольма уже переболели вирусом, и что у региона будет коллективный иммунитет к концу мая.

Эти результаты обнадеживают, хотя они пока и остаются лишь основанной на наблюдениях оценкой, а не подтвержденной реальностью. Не скажутся они в ближайшее время и на шведской политике. На самом деле вся эта неопределенность по поводу развития пандемии как раз отчасти и стала причиной того, что Швеция предпочла либеральный подход. Мы должны планировать так, чтобы строгие правила социального дистанцирования могли действовать в течение длительного времени, а это не сработает, если они будут жестче, чем необходимо.

Такие страны как Австрия и Дания начинают сейчас ослаблять ограничения, а вирус там все еще распространяется, пусть и более медленными темпами, чем раньше. После того, как ограничения снимут совсем, возможно, их снова придется вводить, чтобы взять под контроль новые вспышки вируса. Ни одна европейская страна пока не додумалась, какую политику применять, чтобы брать анализы и отслеживать его распространение в больших масштабах. Мы не знаем, когда будет готова вакцина. В обозримом будущем каркасом обороны любой страны против вируса должно быть строгое социальное дистанцирование. Власти Швеции предложили либеральный подход, основанный на индивидуальной ответственности, потому что его люди выдержат дольше и потому, что он дает эффект «сглаживания прямой».

Есть и более масштабные причины для этого. Политика ограничений наносит вред основополагающим гражданским свободам: в Швеции же эти свободы, за некоторыми исключениями, остались нетронутыми. Политика режима самоизоляции оказывает огромное влияние на общественное здоровье. И наносит большой вред экономике. Швеция не исключение — наша экономика в последний месяц падала камнем. В городе, где я живу, в Упсале, сейчас в витринах многих магазинов можно увидеть объявления о банкротстве, а от друзей и знакомых я каждый день слышу, что они потеряли работу или свои небольшие фирмы. Национальное производство тоже сократилось, потому что мировая торговля остановилась. Промышленные гиганты вроде ABB и Sandvik продолжают работать, но не могут отправлять свои товары в другие страны. Автопроизводители, такие как Volvo и Scania решили закрыть свои заводы в начале марта, потому что больше не могли получать запчасти и комплектующие из других стран.

Таким образом, все уже были готовы к мрачным экономическим новостям, когда правительство на прошлой неделе опубликовало новый бюджет. Тем не менее впечатление он все равно произвел мрачное. По основному сценарию объем нашего национального производства сократится в этом году на 4%, из-за чего безработица достигнет 9%, а дефицит бюджета составит 3,8% от внутреннего валового продукта.

Единственное, что утешает, — могло быть и хуже. Мы довольно далеки от уровня экономического спада, который предсказывают большинству полностью закрывшихся стран. На самом деле экономическая ситуация в Швеции выглядит невероятно позитивно по сравнению с устрашающими сообщениями и сценариями в других местах. Например, показатели денежного оборота свидетельствуют, что личное потребление в Дании и Финляндии сократилось на 66% и 70% соответственно, — тогда как в Швеции оно упало менее чем на 30 %. Безработица в Норвегии резко выросла и продолжает расти в четыре раза быстрее, чем в Швеции. Дефицит бюджета в Великобритании и США, вероятно, составит от 12% до 15%. Экономический сценарий, представленный на прошлой неделе Комитетом по бюджету, предсказывает, что ВВП Великобритании в этом году может упасть почти на 13%.

Так что да: в условии пандемии нужно сбалансировать ее влияние на экономику, если мы хотим, чтобы режим ограничений продлился дольше, чем несколько недель. Ни одна страна не выдержит таких подавляющих мер, если они будут иметь настолько катастрофические последствия для ее экономики. Многие страны сейчас могут занимать деньги, чтобы платить неработающим людям и помогать предприятиям, находящимся на грани банкротства. Но делать это можно не бесконечно. Долги, накопленные сейчас, придется отдавать позже. Мы можем надеяться на бодрое восстановление экономики, но есть вероятность, что оно будет медленным и потребуются годы, чтобы национальное производство оправилось. И мы уже знаем, чем это грозит: безработица останется высокой, люди станут беднее, а расходы на пособия, социальные услуги и основные государственные службы, такие как полиция, уменьшатся. Швеция тоже этого не избежит, но наша экономика будет не так сильно разорена, как экономика других стран.

Так что Швеция не стремится закрываться. Команда Тегнеля тоже не паникует и не борется за свою репутацию. Подавляющее большинство людей считает, что Швеция выбрала сбалансированную и эффективную политику и нынешние тенденции эту точку зрения поддерживают. Все очень расстроены из-за недостаточного ухода за пожилыми людьми в домах престарелых, поскольку больше всего людей умирает именно там. Печалит и то, что план на случай чрезвычайной ситуации оказался таким плохим, а экстренные запасы медикаментов — слишком малы. Кое-кто будет привлечен к ответственности. Полетят головы. Но Тегнелля, я думаю, это не коснется.