ТАНК⁠⁠

Для тех кто понял, тот понял (^_-)

Танк. Он хотел танк. Настоящий. Как в сорок третьем под Прохоровкой. Не для войны. Война кончилась. Или нет? Война теперь была другая. Мелкая. Грязная. В подъездах, в магазинах, в кабинетах с табличками «Приемные часы».

Он сидел у окна. Пиво было теплым. За окном — дождь, грязь, люди. Они шли, сгорбившись. Несли сумки. Терпели. Все терпели. Он тоже терпел. Долго. Теперь — хватит.

— Купить танк, — сказал он вслух. Голос хриплый. Как после долгого молчания.

Хорошо въехать в ЖЭК. Внезапно. Без предупреждения. Гусеницы вгрызаются в плитку холла. Двигатель ревет. Рычаг механика-водителя — холодный металл под ладонью. Башня разворачивается медленно. Тяжело. Люди в очереди за справками замерли. Белыми лицами.

— Пол!— крикнул бы он в переговорное устройство. Голос сквозь броню звучал глухо. Как из могилы. — На кухне! Заменить! Немедленно!

Они бы побежали. Сломя голову. Без слов. Без очереди. Без взятки.

Хорошо въехать на базар. Давить гнилые ящики. Капуста хрустела под гусеницами. Помидоры — красные брызги на серой броне. Продавщица в цветастом халате орала. Махала руками. Ее голос не пробивал сталь. Он прицелился. Не всерьез. Так. Для порядка. Холостой выстрел в воздух. Грохот. Тишина.

— Сколько?— спросил бы он через щель. Узкую. Как амбразура. — За кило? Или за весь лоток?

Она бы улыбнулась. Натянуто. Дрожащей улыбкой. Сунула в щель лучший кусок. Даром. Чтобы он уехал.

Хорошо бы иметь вертолет. Друг. Надежный. Чтобы летел впереди. Освещал путь прожектором. Разгонял тучи. И еще — два солдата. С автоматами. Надежные. Бегущие сзади. Прикрывающие тыл. От тещ. От комиссий. От военкома.

Можно подъехать к поликлинике. Главврач. Толстый. В белом халате. Уверенный. Он объяснял бы что-то о дефиците больничных. Очередях. Нормативах. Солдаты молча подвели бы его к стене. К графику на стене. Указали дулами. Тот заговорил бы быстро. Ясно. По делу. Выдал бы лист. Чистый. С печатью. На год вперед.

Можно в гастроном. Очередь за колбасой. Женщины. Усталые. Злые. Танк разворачивает башню. Люди разбегаются. Как воробьи. Остается продавщица. Бледная. Весы в дрожащих руках.

— Взвесь!— команда. — Сюда! В щель!

Она сует палку копченой. Лучшей.

— Теперь улыбнись! — приказ. — В ту же щель! Держи улыбку, пока я взвешиваю!

Она улыбалась. Как могла. Пока гусеницы давили пустые коробки у ее лотка.

Трамвай сзади молчал. Не бил в рельсы. Красный свет горел долго. Ствол орудия у светофора замер. Ждал. Терпел. На желтый — рев мотора. Рывок.

Броня. Она надежна. Она проста. Она не врет. Не требует взяток. Не хамит. В ней тепло, когда на улице холод. И одиноко, когда везде толпа. Она защищает. От дураков. От бюрократов. От повседневной лжи.

Он закурил. Папироса дымилась в полумраке комнаты. Танка не было. Был только стакан теплого пива, дождь за окном и мысль. Твердая. Как сталь.

— Надо купить танк, — повторил он. — Пока не поздно.

Броня крепка. И танки быстры. Но люди... люди всегда одинаковы.

Он завел мотор. Воображаемый. Броня вздрогнула. Поехали. Куда? Неважно. Важно двигаться. Пока хватает горючего. И смелости. Или глупости. Какая разница? Война есть война. Особенно здесь. Особенно сейчас.

na2rafire