Проклятое призвание. 49. Нета и пустота⁠⁠

Эмоциональный импотент —

Чувственности фон как у зубочистки

Недееспособный элемент

У меня под рёбрами, ну там, где сиськи.

Nodahsa

Может быть, я об этом мечтала – всегда.

Ни от кого не зависеть и не из-за кого не страдать.

Стать эмоционально недоступной. Никому не открывать свое сердце. Очерстветь настолько, чтобы никто, никто не мог меня обидеть.

И у меня даже получалось.

Но лишь вот так, когда я танцевала или рисовала, или с головой уходила в книгу… Просто взять и выключить все чувства вообще, навсегда было почему-то невозможно.

Мир был слишком жесток для меня.

Необходимость встречаться с большим количеством посторонних людей, да что там, даже близких, сталкиваться из-за каких-то вещей, конкурировать и сражаться ввергала в панику. Мне было слишком тяжело от того, что их так много, что все они чего-то хотят, от их алчности, зависти и злобы.

Как ни парадоксально это звучит, но порой открыться телом казалось куда более безопасным, чем открыться сердцем.

Человек, который берет твое тело, берет только тело… не всегда, конечно, но так бывает… Если закрыться… Если ничего о себе не рассказывать…

А можно ли закрыться в достаточной степени?

Позволить дотронуться до себя – и не обжечься?

Как это было с Дэном…

Мы не были родственными душами, мы не были близки…

Мы были всего лишь физически привлекательны друг для друга…

Какое-то время. Некоторый период своей жизни.

Что-то щелкнуло, взорвалось, заискрило в гормональной системе двух разных, не похожих друг на друга людей. И между ними возникла связь – но не возникло любви. Только какое-то странное, недолговременное притяжение, сильное и лишенное логики.

И когда тело, когда только тело, тогда всегда недолго.

Стоит удовлетворить этот голод, дикий, разрушительный, страшный, когда нет насыщения, удовлетворить раз, другой, третий – как все заканчивается… И ты поднимаешься с ложа, где только что двое сходили с ума в горячке страсти, и смотришь на того, с кем разделил эту страсть, и думаешь: кто это? И зачем это? И что я тут делаю?..

А дома карандаши, фломастеры. Дома вышитые подушечки и теплый пледик. Дома интересные книжки и куча увлекательных занятий.

Зачем же нужен этот человек, который во всех отношениях тебе чужой, которому непонятны и даже смешны твои интересы, который не может не только разделять их, но даже и уважать?.. Для которого любая деятельность, которую нельзя немедленно оценить в денежных знаках, бессмысленна и нелепа?

И как вообще он оказался в твоей жизни – единственной, неповторимой?

В гормональном безумии тебя притянет раз, другой, третий… Но все же если нет некой общей платформы, мировоззренческого базиса, языка, на которым оба вы может изъясняться и понимать друг друга, все это неизбежно обречено.

Страсть выбросит вас на берег, измученных, опаленных.

И вы пойдете в разные стороны.

И вспоминать друг о друге будете с тоскливым недоумением – если, конечно, вообще будете.

Сейчас, по прошествии времени, я вовсе не понимала, что могла находить в таком обыкновенном, хотя и красивом, создании, как Дэн. Его скульптурно вылепленное тело восхищало меня как художника. Хотелось усадить его у окна и рисовать, рисовать. Одетым, обнаженным, с обмотанным полотенцем вокруг бедер – любым. Он был моей идеальной моделью.

Он доводил меня в постели до безумия. Вновь и вновь проваливаясь в бездну сладострастия, я в самом деле забывала о том, как меня зовут, переставала понимать, с кем я и где я. В кровь расцарапывала грудь – потому что в боли было еще больше наслаждения.

И все же… Надоело даже это! Когда ушла новизна, изумление от тех необычных практик, что предложил Дэн и с которыми я прежде была не знакома, когда спала первая горячка телесного восторга, наступило пресыщение и даже скука.

Я вдруг как-то вспомнила, что он вообще-то – только модель – и не больше. С моделями не разговаривают, им не открывают сердце. Их просто пишут – потому что именно для этого они предназначены, это их карма и ни на что другое больше они не годятся.

Можно сказать, что я использовала Дэна на каком-то этапе своей жизни, как, собственно, и он использовал меня. Вряд ли ему приходилось скучать со мной в постели. Я была для него находкой – необременительной, ничего не требовавшей и не ждущей любовницей, готовой на все. Да, собственно, я никогда и не хотела от него ничего, не могла хотеть! Потому что он был моей любимой моделью – но и только.

Просто объектом, на котором можно было оттачивать навыки.

Он был слишком простым для меня, и ни его тело, ни постельные способности ничего не могли изменить в наших отношениях, даже если бы он захотел. Он, впрочем, и не хотел, потому что его все устраивало.

Как и меня.

Пока не надоело.

Выпив жизненную силу друг друга до дна, мы просто перестали встречаться. У нас больше ничего не было друг для друга.

А душа… душа осталась незатронутой и чистой.

Она как будто во всем этом не участвовала.

Так, стояла в сторонке, стыдливо отвернувшись, накинув на голову прозрачный платок. Чтобы не огорчаться. И не оскверняться непотребством.