Лето, бомж⁠⁠

Я умылся и не почистил зубы. Съел пюре с котлетой, запил теплым, сладким чаем. Комнату заливал солнечный свет раннего утра. Теплые лучи щекотали лицо, пока я смотрел на градусник. Не знаю, зачем я так делал – все равно надевал одно и то же каждый день. Шорты, футболка с глупым рисунком. Носки и кроссовки. Друзья надевали сандалии или шлепанцы, но у меня их не было. Наверняка скоро мы поехали с мамой на рынок и купили их.

Я вышел в прохладный подъезд, вызвал лифт. Он с гулом начал подниматься, а я разглядывал черные пятна на неумело побеленном потолке. Мне казалось, что эти пятна оставляют взрослые парни с бутылками пива и злыми лицами. Лифт приехал, я шагнул в его пасть, нажал на кнопку. Однажды я застрял в лифте, но мне все равно не было страшно в нём ездить – этим я гордился и рассказывал друзьям раз пять. Я только не хотел, чтобы он остановился раньше положенного, и кто-то зашел. Приходилось бы здороваться. Или ждать, пока поздороваются со мной. Мне не хотелось здороваться первым с теми, кто не здоровался со мной, хотя я понимал, что ситуация патовая. Из-за возраста первым приходилось все равно здороваться мне.

Двери открылись, я выбежал в подъезд. Открыл еще одну дверь и оказался на улице. Задул прохладный ветер, запахло летом. Этот душный, но приятный запах. Запах дыма, растений, жары. Немного затхлый, но не противный.

Никто из друзей еще не вышел гулять. Я пошел по дороге, пиная камень. Неподалеку на лавочках сидели старики и о чем-то тихо переговаривались. Мне это было неинтересно. Я прошел к большой асфальтовой площадке, попрыгал возле турников – подтягиваться не умел. На улице было хорошо, но скучно. Захотелось покричать, позвать друзей гулять, но я передумал – мне нравилась тишина. Я сел на лавочку и принялся чертить что-то палкой на песке. Вскоре услышал тихие шаги – подошел Стас. Он иногда задирал меня, но когда мы гуляли вдвоем – был нормальным парнем.

Стас сказал, что хотел бы поиграть в мяч. Я выразил свое сомнение – последний раз мяч выносил Дима неделю назад. Он был порванный и от каждого удара разлетался на лохмотья. Под вечер он лопнул, но Дима почему-то все равно понес его домой.

Проснулась жажда, но заходить домой не хотелось. Я вспомнил, что у меня осталось немного денег со вчера и предложил пойти купить напиток. Мы вышли из тени и направились к киоску. По пути встретили Юру – он был младше нас, громко смеялся и говорил не совсем разборчиво. С ним было не очень интересно, но лучше, чем вдвоем. Да и он все равно увязался за нами.

На солнце было очень жарко. Я вспотел и почему-то думал о собаках, которые высовывают язык, когда устанут. Хотел попробовать так же, но не стал. Собаки ведь хоть и умные, все-таки глупые. Мы дошли до ларька и посовещавшись решили купить фруктовый лед вместо воды. Пошарив в карманах, я понял, что у меня хватит на целых два. Один я съел прямо там, в тени ларька, а другой – на пути обратно во двор. Он таял, но я справился с ним быстро и выкинул обертку на землю. Было немного стыдно, но я подумал, что ветер её унесет.

Через время вышли еще два друга, Антон и Женя. Мы гуляли, играли и занимались прочими вещами, которыми занимаются дети на летних каникулах. Обед я пропустил, да и забыл о нем. Мы и не заметили, как Юра пропал, а потом вернулся, вещая широкими глазами и взмахами рук, что случилось нечто экстраординарное. Мы пошли за ним.

Идти пришлось недолго – к противоположной стороне улицы. Там, в невысокой, недавно скошенной траве лежал бомж. Мы стояли метрах в десяти, не решаясь подойти ближе. Удивительно, но лежащий на улице человек даже в то неспокойное время был редкостью.

Бомж выглядел как куча черной одежды, распластавшаяся на зеленом ковре травы. Запутавшиеся волосы, грязное, загорелое лицо. Он лежал на боку. Рядом стояла тележка, на которой располагались какие-то красные ящики, похожие на пивные.

Мы стояли. Бомж лежал.

- Как думаете, он сдох? – произнес Антон.

- Тихо, а вдруг слышит? – сказал Женя.

Постояли еще немного. Бомж не слышал.

Бомжей мы видели нечасто. Отец Димы был похож на бомжа. Однажды он вышел из подъезда пьяный и пошел прямо на нас, обещая отрезать яйца каждому. Мы убежали, а он даже не погнался за нами. Мне всегда было интересно как люди становятся бомжами, но я не часто об этом думал.

Бомж лежал.

- Да ладно, погнали, вы че, ссыте? - произнес Стас.

Он пошел, мы за ним. Вблизи бомж казался не таким страшным. Мы подошли близко, но не вплотную

- Интересно, что у него в тележке? – спросил я.

Кто-то предположил, что куча алкоголя или какой-то яд. Теории про яд мы поверили больше всего и решили тележку не трогать. Походили вокруг еще немного.

Бомж лежал около небольшой асфальтированной дорожки. Мимо проходили взрослые, но им было все равно. Они чуть ускорялись, проходя участок с бомжом, словно как и мы боялись отравиться ядом, что у него в ящиках.

Со временем мы перестали бояться. Скучный день разбавился хоть каким-то событием и мы начали бегать вокруг бомжа и строить разнообразные теории насчет того, почему же он тут лежит. Потом притащили девчонок и показали им. Те скривили лица и убежали.

В какой-то момент подошел еще один человек, похожий на бомжа. Оперся на тележку, посмотрел на бомжа, потом на нас. Закурил и сказал что-то вроде «Вот сука». Взялся за ручку тележки и потащил её за собой, горбясь. Я подумал, что может лежащий бомж должен был передать важную посылку бомжу курящему, но не дошел. Поэтому курящий бомж и расстроился.

Мы совсем расхрабрились и стояли уже вплотную к бомжу. Пытались разбудить его. Юру, как самого младшего, обязали подергать его за куртку. Бомж лежал.

В какой-то момент бомж закашлялся и начал шевелится. Мы отпрыгнули, отбежали от него. Кто-то спрятался за деревом. Но через несколько секунд все прекратилось.

- Он сдох? – снова задал вопрос Антон.

На этот раз никто не ответил.

Наступил вечер. Нам пришлось вернутся домой и хоть что-то перекусить. Я не сказал родителям о бомже. Это была наша общая тайна.

Когда мы снова вышли, то и забыли, что совсем недавно он шевелился. Юра пожаловался на то, что выпил дома воды, но не сходил в туалет. Стас в шутку предложил тому помочиться на бомжа. Антон и Женя подхватили. Мне это показалось глупой затеей, ведь бомж мог проснуться и побить нас. Но потом и я сдался под напором любопытства. А еще мы пообещали скинутся и купить Юре литр колы. Этот аргумент был решающим.

Юра подошел ближе к бомжу, а в следующий миг мы услышали журчащий звук. Мы стояли чуть поодаль, на случай, если бомж подскочит и догонит всех. Он лежал. Юра вернулся и похвастался, что попал прямо в ухо. Я вспомнил, как на речке мне в ухо попала вода и оно воспалилось и представил, как же это, наверное, неприятно.

Оказалось, что не все умеют хранить тайны. Через несколько минут подошла мать одного из моих друзей – не знаю кого именно, я никогда не запоминал внешность и имена чужих родителей. Она начала ругаться, а потом куда-то звонить. Постепенно подошли другие родители. Моих не было, а значит я мог спокойно стоять и смотреть на разворачивающееся зрелище. Вскоре взрослых стало еще больше, они переговаривались. Кто-то вызвал скорую. Солнце уже заходило и было не так жарко.

Скорая приехала не скоро. Из неё вылезли какие-то тетка и мужик. Подошли к бомжу и начали громко ругаться, спрашивая, кто их вызвал. Взрослые начали ругаться в ответ. Бомжа потащили к скорой и в этот момент он очнулся. Выкрикивая ругательства, которые заглушали мат взрослых и санитаров вместе взятых, он не особо активно брыкался, явно не желая залезать в авто скорой помощи. Санитары не хотели его забирать. Мужчина-санитар сказал, что таких как этот бомж в последние дни стало много и надо его кастрировать к чертям.

После этих его слов мне стало страшно и жалко бомжа. Я представил, как его сейчас затащат в эту холодную, ржавую машину, и он там будет с этими злыми санитарами. Ухо у него будет болеть прямо как у меня на море, а потом его начнут кастрировать. Я не знал, что это значит, и спросил у Антона. Тот сказал, что, наверное, это когда отрезают руку.

Наконец, бомжа запихнули. Двери скорой захлопнулись, она выехала из двора оставляя за собой клубы пыли. Через минуту все взрослые разошлись и на улице стало тихо.

Окончание дня было классным – подошли старшие ребята, принесли зажигалки и баллоны с каким-то одеколоном. Мы делали огнеметы, а потом развели костер в песочнице. Потом всех начали звать родители и мы разошлись по домам. Колу Юре так никто и не купил.

Перед сном я снова вспоминал о бомже, а потом задумался о лете. Уснул. На следующий день о бомже все забыли.