Купец⁠⁠

Продолжение историй о двух удачливых мошенниках:

Рекрут

Жандарм

Тёплым сентябрьским утром, когда ещё не верится, что лето закончилось, двое мастеровых шли вдоль торговых рядов. Судя по довольным лицам, да блестящим глазам, оба недавно позавтракали с водкой и пребывали в расчудесном настроении. Перемигивались с торговками ранней антоновки; пробовали ногтем заточку ножей в бакалейной лавке; отпускали шуточки, разглядывая барышень в чайном павильоне; задирали приказчиков. Одним словом, развлекались, наслаждаясь последним солнцем и выходным днём.

Притомившись, приятели зашли в трактир, где потребовали самовар и закусок. Младший достав серебряный, явно не по чину, портсигар, закурил.

- Что скажешь, Игнат? – обратился к нему старший. – Почитай все торговые лавки сегодня обошли. За кого из купцов, считаешь, стоит взяться? Какая курочка золотое яичко снесёт?

- Тут и думать нечего. Самый богатый тот, что табаком торгует. Сам посуди, троих приказчиков держит, да не абы каких, а молодцов - залюбуешься. Чистые, весёлые, говорят, словно горох сыплют. Человек мимо идёт, так они внутрь затащат и насильно товар всучат. Полки товаром на любой спрос забиты. Народ валом валит, только успевай поворачиваться. Всякому видно, что торговля в гору идёт, и доход немалый приносит. Вот этого купчину за мошну и потрогаем.

Старший с сожалением посмотрел на товарища, вздохнул досадливо.

- Кругом ты прав, дружочек, кроме одного. Нет у табачника ничего в кубышке. Каждая копеечка в оборот пущена, да ещё, поди, ссуда взята. Лавка для него не вершина желаний, а лишь шаг к настоящим капиталам. Издалека видно, что молод чертяка, и на большее замахивается. Деньгой же сорить и с цыганами отплясывать начнёт только лет через десять. Вот тогда наведаться можно будет, да не с пустыми руками, как мы сейчас, а вооружившись доброй каверзой.

- Эка выстелил. Кого ж посоветуешь?

- Того, который швейными нитками торгует.

Игнат задохнулся папиросным дымом, замахал руками.

- Этот не сегодня-завтра по миру пойдёт, - откашлявшись, запротестовал он. – Сам за прилавком стоит, от скуки зевает. И товарец у него скверный, одна гниль. Дай бог на рубль за день наторгует, тому и рад.

- Не скажи. Нитки каждой хозяйке нужны, вот и идёт торговлишка помаленьку. Иногда рубль прибыли, а бывает пять. И большего наш купец и не желает. Пусть доход невелик, зато голова не болит. Денежку же целиком в оборот не пускает, а откладывает на чёрный день, на беззаботную старость. Сердцем чую, стоит под кроватью сундук битком трёхрублёвками набитый.

- Трёхрублёвками?

- Уж поверь. Так что, друг любезный, вели принести чернил и бумаги, да пиши письмо нашему купцу. Я же пошатаюсь по городу, разузнаю, где наш сударь проживает и как величают.

***

Через час старший вернулся.

- Поликарпом купца кличут, - довольно сообщил он. – Поликарп Федосеев. Проживает неподалёку с супругой и дочерью. Дом, как я и полагал, каменный, а крыша железом крыта.

- Не бедствует, значит.

- Готово письмо?

Игнат молча протянул исписанный лист.

Приятель, близоруко отставив бумагу, принялся читать. Пробежав первые несколько строк, недовольно скривился. Подняв глаза, с укоризной поглядел на товарища. Опять взялся за письмо и вскоре заулыбался, затрясся от душившего смеха.

- Что не так-то? – обиделся Игнат.

- Голуба, - вытирая выступившие на глазах слёзы, - Это для кого? Сам послушай: «экспроприация», «ресурсы», «ликвидация»! Да наш Поликарп и слов таких не знает. Почешет в затылке, решит, что не ему писано и выбросит.

Игнат обиженно насупился.

- На манер мятежников-бомбистов сочинено.

- Откуда в этом захолустье бомбисты?! Пиши заново, - подмигнул товарищ, - я подскажу. Да не выводи буквы словно семинарист, а вкривь и вкось ставь.

Он на мгновение задумался.

- «Пришёл смертный час, купец Федосеев. Быть тебе зарезанным насмерть, коли не откупишься пятьюстами рублями. А откажешься, пущу под нож весь род и дом спалю. Запомни как молитву, завтра в полдень принесёшь деньги к церкви великомученицы и отдашь моему посыльному. Ежели сболтнёшь кому, то голову отрежу». Теперь нерусским именем подписать надо. Нашего Поликарпа всё чужеземное пугать должно. Казимир! Вот славное имечко. Так и подпиши. «Чёрный атаман Казимир». А внизу нарисуй гроб, свечку и топор.

- Как гимназисты какие, ей богу, - проворчал Игнат.

***

На следующий день приятели, таясь в переулке, поджидали купца. Игнат, волнуясь и поминутно озираясь, курил одну папиросу за другой. Товарищ же его, наряженный в красную шёлковую рубаху, казачьи шаровары с лампасами и хромовые сапоги, наоборот, пребывал в отличном расположении духа. Поглядывая в карманное зеркальце, корчил страшные рожи, хмурил брови, разглаживал приклеенную бороду или поправлял повязку на глазу.

Не успели часы пробить полдень, как на площадь выехал извозчик. Из коляски, пошатываясь, вылез купец Федосеев. Дошёл, прижимая к груди свёрток, до церковной ограды и замер, привалившись к ней спиной.

- Явился, родной, - просипел лже-разбойник и, раскорячив ноги, враскачку двинулся вперёд.

Игнат замер, готовясь в любой момент пуститься наутёк.

Купец, заметив лиходея в красной рубахе, посерел лицом. Начал оползать по ограде, но тот, споро подскочив, подхватил Федосеева под руку. Забрав свёрток, взвесил на ладони и, видимо, остался доволен. Потрепав купца по щеке, развернулся и скрылся в переулке, где был встречен Игнатом.

***

- Ты, как в воду глядел, - Игнат, закончив считать, кивнул на разложенные стопками банкноты, - все по три рубля.

- Знание человеческой природы можно ошибочно принять за дар предвидения, - назидательно поднял палец приятель. – Кстати, о предсказаниях.

Он хитро прищурился.

- Что если сей городок посетит иранский чернокнижник? Маг, астролог и каббалист.

- Магия удел людей благородных, - расцвёл Игнат. – Тут совсем другими деньгами пахнет.

- Тогда, записывай. Надобно будет раздобыть парчовый халат заморскими птицами расписанный, чалму шёлковую, туфли сафьяновые с носами…