Из дневника. ПРОКЛЯТИЕ⁠⁠

0. Предисловие

Хочу предупредить заранее: в данном расказе затронута весьма болезненная тема, которую из Истории не вычеркнуть, потому что менять Историю нельзя - это чревато, последствия любых попыток изменения приведут к 1984 году, а это будет непоправимо.

ПРОКЛЯТИЕ

1. Дерьмо.

Любая история всегда имеет логические начало и конец, но не эта. Конец-то у неё есть, но с началом проблемы. Впрочем, её можно начать с того, как ранним утром первого августа 1987 года капитан Петрищев, как обычно, наполнив большую кружку растворимым кофе со сгущенным молоком, вышел на мостик и поскользнулся на собачьем дерьме.

Количество и качество выразительных русских эпитетов, адресованных юнге Шарику, последовавших после этого автор дословно вспомнить не в состоянии, да и не важно. Но скорее всего, именно факт собачьего дерьма на мостике и дал толчок историческому решению, а вернее - до парадокса странному стечению обстоятельств.

Стоит отметить, что в итоге судовой пёс был отправлен на гауптвахту в боцманскую подсобку на баке. Всему экипажу под страхом быть выброшенными за борт категорически запрещалось баловать несчастную собаку чем угодно, кроме арестантской пайки, хотя, Шарику это бы только пошло на пользу - он с трудом пролезал в люк подсобки.

Выплеснув остатки кофе за борт и оставив снятый ботинок на палубе, Петрищев прошел в рубку, где на капитанской вертушке сидел начальник рейса Андреич и покуривая, просматривал судовой журнал, в котором за текущие сутки было всего две записи - сдача и приемка пары вахт.

Взглянув на утреннюю морду лица капитана, Андреич совсем не удивился, даже более того — одобрительно кивнул головой, как бы одновременно приветствуя вошедшего и выражая солидарность по случаю случившегося дерьма - на мостике появился легкий аромат собачьего кала вперемешку с индийским растворимым кофе.

Судно «НИС Атлантида» уже неделю торчало на отстое километрах в ста от западного побережья Новой Земли из-за того, что нужный для работ квадрат оккупировали военные — там шли учения. Возвращаться в Мурманск не было никакого смыла, да и всю прошедшую неделю Баренцево море бушевало не по-детски, то отбегать приходилось к северу, то ложиться в дрейф, на волну носом и ждать. Сейчас же погода вдруг успокоилась, практически полный штиль, даже без зыби почти — экипаж расслабился. Только военные чуть западнее не спешили.

Петрищев прошел в штурманскую, повторно налил кофе и взял микрофон судовой трансляции:

- Второму помощнику на мостик!

Выглянув из штурманской, капитал посмотрел на Андреича и подмигнув заговорщицки, спросил:

- А что у нас с береговыми работами? Тебе вроде как проб набрать надо?

- Надо, Петрович, ой как надо! Целый аж десяток, не знаю, управимся ли. - Начальник расплылся в улыбке.

Пробы не были проблемой - всего делов-то на пару троек часов. Проблема была в самом заходе в бухту Митюшиха, для чего в каждый проект неизменно вписывали никому на фиг не нужные береговые работы - в бухте ловился отличный лосось модели "голец".

В рубку вошел второй штурман.

- Петрович? Искал?

- Да, Саша. Мы тут с товарищами посовещались и подумали, что настало время выполнить самую тяжелую часть работы проекта.

Второй сильно напрягся, пытаясь понять, что именно хочет капитан. Сашины волосы даже решили сделать попытку встать дыбом:

- Север?..

Капитан сделал совсем серьезное лицо и громко спросил:

- А... ммм... что у нас с разрешением на заход?

Волосы у второго вернулись в прежнее положение, а лицо изобразило состояние после первого опохмельного стакана:

- Ух ты! Мастер, да все в ажуре! Бумага до ноября. Когда?

- Радио было? Телексы?

- Нет, Петрович. Эфир молчит, да и суббота на берегу. Когда идем?

- Свистай всех наверх.

- Слушаюсь!

Второй, шаркнув показушно тапочками, ринулся вниз, по трапу.

Капитан снова взял микрофон матюгальника:

- Лопарь! Тьфу... Николай! Поднимись пожалуйста.

Через пару минут на мостик протиснулся матрос Иванов по кличке Лопарь и вопросительно посмотрел на капитана.

- Коля, вот один ботинок, а за дверью второй, с говном. Брось по-быстрому в прачку. А юнгу под арест, до берега, может хоть там просрётся нормально. Хотя, животинку ой, как понимаю. Выполняй.

Коля радостно кинулся за дерьмом - скоро свобода.

Повернувшись к Андреичу, мастер спросил:

- Слушай, кого на пробы отправишь? Мои нужны?

- Пойдут Кухтыль и Равиль. Я бы Лопаря еще добавил из твоих, уж больно он на все руки, подсобит. Даёшь?

- Добро!

Сонный корабль просыпался. Глядя со стороны, можно было подумать, что наступает Новый Год и все носятся с тазиками оливье, ведрами с шампанским и бенгальскими огнями в тюках. Даже дед - старший механик, он же Карлссон, выглянул из своего трюма на корме, повел носом воздух и молвил в небо "Ляпота!"

Главный дизель газанул так, что кружившие вокруг чайки чуть не попадали в море.

2. Равиль.

Равиль был самым счастливым человеком в наблюдаемой Вселенной. Именно так он себя позиционировал окружающим, правда в несколько других терминах. Его необъятное счастье не омрачало ничто, даже мелкие проблемы, которыми полна жизнь любого, даже счастливого человека.

Равиль был верующим. Но этого мало для описания - он был религиозным фанатиком, хотя, при этом, надо отдать ему должное, он не мешал своей верой окружающим, за что его терпели.

Если посмотреть на его жизнь с другой стороны, то любой, незнакомый с Равилем человек, не стал бы вертеть у виска пальцем, а грохнулся бы в обморок.

После школы Равиль не смог поступить в Казанский университет, даже при том, что котелок его варил, как того требовали экзаменаторы - но его "завалили" по всем фронтам на вступительных экзаменах. Да и комсомольцем он тоже не был, что немаловажно. С техникумом - та же беда. В итоге Равиль пошел в армию.

А вот тут сказалась его вторая особенность. Равиль имел рост метр восемьдесят и вес больше центнера. На спор он крепил к ногам пару двухпудовых гирь и подтягивался на турнике раз тридцать, так - шутя. Если бы в те годы в стране были конкурсы бодибилдеров, то его карьера была бы обеспечена до конца дней, подобно старине Арнольду, но конкурсов не было, поэтому Равиля взяли в морскую пехоту, в которой он благодаря своей счастливой идеологии прослужил весь срок при камбузе, на берегу.

После дембеля он решил остаться на севере, в Мурманске и притулился к морским геологам в качестве младшего техника - ведь морским геологам всегда нужны младшие техники с такими физическими данными, даже без мозгов, но мозги у него были, хоть и счастливые.

Равиль не пил, не курил и даже не "матросил"; не чурался никакой работы - пахал и на берегу, и в море ходил, но всегда при своём молельном коврике, который при любых обстоятельствах раскладывал в положенное время, снимал обувь и обращая благоговейный взор на восток, на коленях молился своему кумиру.

В заграничные рейсы Равиля не пропускал Первый Отдел, как догадывается читатель, но это так же Равиля не смущало, правда некая доля раздражения присутствовала. Будучи спортсменом, он не мог купить для себя нормальные "волшебные" кроссовки "Nike" сорок шестого размера. В те годы вообще с найками в стране было туго. Даже среди того ассортимента, который попадал на черный рынок благодаря морякам торгового флота и фарцовщикам. Размер уж больно не стандартный. Вот и носил Равиль кеды эстонского розлива. А кроссовки снились ему каждую ночь и наверное, даже во время молитвы, но об этом можно только догадываться.

3. Исход.

Фарватер при входе в бухту Митюшиха, это больная тема любого капитана, который хоть раз туда совался. Не каждый отважится туда зайти без опытного и бывалого проводника из своих, кто бывал неоднократно — сложно: сплошные скалы и повороты, которые нужно проходить не убирая взгляда от лоции. Зато потом! Эх! Кто был, тот поймет - залив огромен и величественен, справа высоченные горы, а слева, на севере - бесконечная равнина почти до Северного полюса. Слегка омрачают пейзаж останки былого наследия Холодной войны в виде бетонных колоссов-бункеров, складов и миллионов бочек с горючим, разбросанных по всему северному берегу. В пятидесятые годы страна, наверное, готовилась построить там ядерную столицу. Но проект закрыли и оставили только ядерный полигон, который расположен восточнее - километрах в двадцати от бухты. Для маскировки останков, видимо по этой причине, чуть севернее бухты, на всякий пожарный, подогнали "Кузькину Мать" и рванули в начале шестидесятых. Но не получилось - мать бабахнула, окатив полмира термоядерным выхлопом, а останки так и остались непогребёнными.

Петрищев был опытным капитаном, и даже не волком, а старым морским шакалом. Ведомая им "Атлантида", на всех парах, после шестичасового перехода, даже не сбавляя хода, как ласточка влетела в бухту - способствовал полный штиль. Местный лосось даже моргнуть не успел, не то что испугаться и попрятаться.

Сбросив оба носовых якоря, Атлантида готовилась к исходу шакалят на берег. В первый день, а это обязаловка - группа, возглавляемая Кухтылём, должна была к утру закончить сбор проб, доложить по радио и заранее приготовить плацдарм для основной массы браконьеров-рыбаков. За ночь боцман Паштет со палубной командой обязался залатать припрятанные сети и привести в порядок вторую надувную лодку.

В двадцать два ноль ноль по судовому времени Петрищев объявил начало операции. Солнце ярко блестело на севере, хотя и не высоко - в полярном дне были свои прелести - можно работать или бухать хоть круглые сутки.

Как только резиновая лодка типа «Прогресс» с мотором, купленная год назад на сданную экипажем стеклотару — справляли шестидесятилетний юбилей Петрищева, коснулась берега, первым рванул Шарик, но красиво прыгнуть не получилось, задняя часть перевесила передок и хлюпнулась в воду. Но юнгу это не опечалило - он мужественно отряхнулся и поковылял искать ближайший столбик.

Вторым был Равиль с ковриком в руках. Кухтыль с Лопарём переглянулись, но особо не удивились, вспомнив про обычные закидоны Равиля. Надо, так надо - подождём, покурим.

Когда техник с юнгой вернулись, все дружно начали разгружать лодку. Закончили довольно быстро, перенеся все барахло внутрь бетонного бункера, выглядывавшего поблизости. Удобно, палаток не нужно, да и печка внутри есть. Дров на берегу в виде плавника было выше крыши. Только вот Шарик едва не облажался, дважды за день уже. На этот раз с передней части - еле успели спасти глыбообразный кусок мороженной говядины с еще не смытым штампом "С.Х. N146 МО РСФСР, 1939г." В итоге, юнга получил легкого пинка в корму и нехотя принял пост по охране личного состава отряда от злых белых медведей. В его обязанности входило рычать и гавкать в случае появления коварных хищников. Для остального - в отряде было два карабина.

Опытный Лопарь, по окончании разгрузки сразу предложил сделать привал и хлебнуть из фляжки Кухтыля в тенёчке, да и угольков приготовить для мяса. Кухтыль был только за, но Равиль скривил морду и сказал, что лучше пока заберет Шарика и по-быстрому сгоняет на дальнюю точку за пробой грунта, за Западный мыс, а это пара часов туда-обратно.

Кухтыль был старшим и подумав, согласился. Места знакомые, заблудиться невозможно, ветра с дождем и туманом нет, медведи под контролем. Дал согласие, короче:

- Карабин возьми и ракетницу.

Равиль нацепил рюкзак, взял карабин, пнул Шарика и зашагал.

4. Дары Волхвов.

Мясо оттаяло, даже пожарилось, спирт был попробован, а Лопарь уже даже начал песни петь. Равиля все не было. Кухтыль прислушивался к тишине, всматривался на запад - нет ли ракеты красной, но все было тихо и буднично. Прошло почти три часа.

- Слыш, Лопарь, давай-ка прогуляемся, а то чует моё сердце, что домолился он там.

- Да не ссы, начальник. Оп!.. Шарик гавчет кажись.

Это и правда был Шарик, но один. Он подбежал, куснул Кухтыля за штанину и отбежал обратно.

Кухтыль тут же вскочил:

- Коля, подъём! Беда какая-то.

Лопарь и сам уже въехал - быстро подхватив второй карабин, бросив на ходу ракетницу Кухтылю, сорвался с места и побежал.

Бежали быстро, Шарик ковылял позади, метрах в ста и показывал дорогу.

Минут через сорок Лопарь резко остановился, приложил к уху руку и прислушался. На него налетел Кухтыль.

- Слышишь?

Кухтыль прислушался и ответил:

- Точно! Кто-то нехило рыдает. Хера себе! Откуда тут люди?

- Не знаю. Погнали.

Еще через пару минут они увидели его. Это был Равиль.

Бывший морпех сидел на куске прошлогоднего нерастаявшего снега и плакал, рыдая в голос на всю тундру. Рядом валялись карабин и рюкзак. Но была еще одна деталь, от которой у Кухтыля глаза сделались по шесть копеек: в каждой руке Равиля было по банке импортного пива...

Помимо всхлипываний и шмыганий носом, Равиль орал одну фразу: "Левые! Левые! Левые! За что!?"

Лопарь с Кухтылем переглянулись. Вкрадывалась мысль, что у кого-то явно что-то случилось с головой.

Подбежав к Равилю, Кухтыль потряс его за плечи, но тот, взглянув в глаза геолога, только снова произнёс "Левые!" и указал банкой себе за спину, где за холмом был залив - западный берег мыса.

Лопарь уже побежал, дергая затвор карабина, но поднявшись на вершину холма, остановился и уронил карабин на землю. Подбежавший Кухтыль чуть не сбил его с ног. Картина была настолько нереальной и фантастической, что они оба потеряли дар речи.

Весь берег под ними был завален ящиками с пивом "хайнекен" и прозрачными пластиковыми упаковками с кроссовками со знакомым логотипом "Nike". Каждый тапок был упакован отдельно в полиэтилен, некоторые уже протерлись о камни, но большинство было "в смазке", как из магазина. Их были сотни, тысячи.

Кухтыль сбежал к берегу и поднял одну кроссовку, осмотрел и понял, что новьё. Оглядевшись, он только и прошептал:

- Ебать-копать намолил...

5. Dignum memoria. Гений

Почти все люди умные, но некоторое умнее других - это Гении. Готов биться об заклад, что тот гений, который придумал расширить дырочку в тюбике от зубной пасты, на самом деле Вечный Гений наподобие Вечного Жида. Он же и придумал как навсегда избавить рабочих юго-восточных стран от клептомании. Не удивляйтесь. Все просто.

Когда более-менее огремели азиатские войны во Вьетнаме и прочих камбоджах, предприимчивые ребята из страны великих возможностей стали обильно налаживать производство спортивной обуви в новых регионах. Но встала проблема: обнищавшее население восполняло свои семейные бюджеты за счет производителя. Пиздили не по-детски модные тапки - их легко продать, а спрос бесконечный. Никакие меры не помогали. И вот тут пришел тот самый Вечный Гений. Вместо собак и колючей проволоки он просто предложил шить правые и левые в разных странах. Ну не пиздец ли, а? Гений!

Наверное все в школе проходили про течение Гольфстрим, которое в конечном счете бьется в агонии о берега Новой Земли? Да, а начинается оно в центре Атлантического океана, где по пути часто случаются тайфуны и прочая гадость, сдувающаяя с палуб контейнеровозов целые этажи...

6. Ружье на стене

Лопарь с Кухтылем походив по берегу, наполнили пивом рюкзак, карманы и обнаружили, что все кроссовки действительно левые, все до единого восьмого американского размера - по их меркам карликового. Собирать их было бессмысленно, хотя, была, конечно призрачная вероятность того, что когда-нибудь в будущем, берег снова будет завален тапками правыми, но...

Уже обсохшего Равиля молча отковоировали в лагерь. Дойдя до бункера, где еще тлели остатки говядины на костре, геологи молча достали кружки и открыли пиво. К немалому удивлению обоих, младший техник Равиль тоже открыл банку, выпил её одним махом и быстро пошел внутрь бункера. Кухтыль с Лопарем наблюдали открыв рот. Через мгновение Равиль вышел со своим ковриком, отошел метров на двадцать и не снимая ботинок, встал по центру ковра. Следующая сцена даже затмила собой предшествующие события - Кухтыль даже глаза протер и уши потрогал.

Равиль, обратив взор на восток, во всю глотку даванул такое, что даже у Лопаря от удивления глаза полезли на лоб. Самым приличным словом в тираде было "хуй".

Воздух был холоден и прозрачен, солнце на северо-востоке уже становилось ярко-желтым. Кухтыль встал, держа кружку с пивом и сделал шаг, чтобы хоть как-то ободрить и успокоить товарища, но вдруг почувствовал, что его тошнит. В прямом смысле. Земля вдруг заходила ходуном и по ней побежали волны, вспучивая траву, камни и прошлогодние снежные островки. Равиль пока ничего не замечал, он проклинал небо, но Лопарь уже лежал на дрожащей земле и моргал глазами от страха.

Кухтыль с ужасом наблюдал гигантские земляные валы - казалось море и земля поменялись местами и на земле сейчас шторм.

Но шторм длился недолго - секунд десять, а потом с запада даванул ветер. Он был такой силы, что швырнул Лопаря к Кухтылю и покатил их обоих как надувные шарики. В этот момент очнулся Равиль. Развернувшись, он подхватил обоих и прижал к земле. Следом он поймал на лету визжащего Шарика и засунул его под Кухтыля. На эту кучу-малу Равиль наступил ногой и придавил, чтоб не сдуло, поскольку надигалась другая опасность: бочки. Сотни тех, котрые еще не вросли в землю или уже были выкопаны охотниками до бензина, начали свой полёт. Равиль молча отбивал летящие снаряды могучими кулаками, разбивая в кровь костяшки пальцев. В стороны отлетали бочки, лодочный мотор, куски говядины 39 года, камни, дрова и кучи непонятной дряни. Когда подлетела железная крыша от какого-то ангара, Равиль просто лег на кучу-малу и расправил руки с ногами.

Ветер дул целую вечность - с полминуты. А потом наступила тишина.

Первым очнулся Лопарь. Он аккуратно выполз наружу и осмотрелся - в бухте опадали водяные смерчи и успокаивалось волнение. Удивительно, но Атлантида была на месте, мудрый капитан Петрищев спустил оба якоря, что и спасло корабль, который точно сдуло бы на восток, к полигону. Тут Лопарь и глянул в ту сторону. На востоке поднимался высоко в небо столб то ли пара, то ли серого дыма, но не грибовидный, что уже радовало.

Справа послышалась возня и из-под обломков вылез Равиль, вытягивая за собой стонущего Кухтыля, которому по лбу попало упаковкой пива. Шарик тоже выжил и с охреневшим видом машинально впустую работал челюстями.

Троица смотрела на судно, с которого запустили уже вторую красную ракету.

Лопарь сбегал в бункер и принес рацию. В эфире кроме жутких помех ничего не было.

Пришедший в себя Кухтыль вынул из кармана ракетницу и бахнул вверх. Желтая ракета - на Атлантиде увидят, что их поняли.

- Хорошо, что лодку спрятали в бункер. - Сказал Равиль задумчиво глядя на восток. - Видать беда там, на полигоне, надо бы и нам когти рвать.

По-быстрому собрав все, что не унесло и не разбилось, трое геологов погрузили все еще не отошедшего от случившегося юнгу в лодку и на веслах поплыли к кораблю - навесной мотор Равиль забросил как минимум в Карское море.

7. Эпилог.

Радиосвязь не работала, дед - старший механик - никак не мог завести главный дизель, потому что на судне видимо вообще вся электроника пошла лесом. Вернувшийся с берега десант капитан чуть не силой отправил по койкам зализывать раны. Про пиво и тапки еще никто не знал.

Где-то через полчаса Карлссон придумал как обойти электрику и таки завел дизель. Вся команда высыпала на палубу и смотрела на восток, где столб дыма стал опадать, да и солнце уже довольно высоко поднялось. Наступало утро. Атлантида дала гудок и полным ходом рванула на запад, к выходу из бухты. Голец так и стался неловленым.

Незаметно на корму вышел Равиль, залез в карман, достал из него чётки, размахнулся и забросил их далеко-далеко, а потом так громко рявкнул в небо, что у команды заложило уши:

- Всёооооо!!!

Его крик эхом отразился от высоты Черная и улетел на восток, к ядерному полигону.

Через несколько месяцев, в середине января, Равиль ушёл в свой первый в жизни заграничный рейс.

Бухта Митюшиха, Новая Земля,

2 августа 1987 года.

НИС "Атлантида"