kaifatta

https://pikabu.ru/story/pozhaluysta_ne_delayte_tak_6474463

Своими глазами наблюдала становление малолетних бандитов. Истории простые, понятые, сам процесс занимает максимум полтора года.

Кража (не возбудили даже административку,дите ж, маме ай-яй от участкового), кража (примирились, маме ай-яй от комиссии пдн), кража из хранилища ( у бабки-соседки подпол сломали по приколу, а закрутки хозяйственно на санках маме привезли, первый приговор, штраф, мама плачет - сын хороший, комиссия пдн клянется лично водить пацана за ручку), грабеж (дернул у лоха из параллельного класса телефон, приговор, штраф побольше, мама плачет молча, комиссия пдн лупит по столу пачкой протоколов о посещении семьи, о работе со школьным психологом, о беседах, о прогулянных бесплатных секциях, учителя качают головой, судья вздыхает.), групповой грабеж (а че он сам не отдал? Не, а че он сам? Не, ну а чо он сам не отдал? Мама орет на судью, прокурора, адвоката, гады, сволочи, он хороший, вы не можете к нему подход найти! Вам бы только его обидеть! Я не могу за ним следить одна! и что,шо он мой сын! Вы обязаны помогать!!! Условка).

Дальше вариант удлиненный через разбой - (я не угрожал ножом, у меня там в невнятном месте узелок завязался, хотел разрезать, не подносил я к лицу терпилы нож, все он врет!!! Врет!!! Меня менты били! Поэтому я признавал! Да, мама видела! И учитель! И психолог! Они все врут!!!!!! Не хочу в тюрьму!).

Или сразу 111 ч.4 - тяжкие телесные, повлекшие смерть. (Мы просто разговаривали, потом он упал, бился об землю, у него эта, как ее, эпипсия... Ну да, эпилепсия, гы-гы... Не знай, че умер,да пох мне, алкаш ссаный, гыгыгы... Я на голове прыгал? Чооооо? Шьешь, да? Меня били! Пытали! Мама видела!!!) Приговор. Колония.

И на их место приходят новые. Процесс систематичен.

Полтора года от милых большеглазых шкодников до матерых бандюганов, у которых в 16-17 лет малины, телки и своя прикормленная скупка. Которые ржут над всеми уровнями правоохранительных и защитных организаций. Над организациями, у которых нет рычагов воздействия, перед носом которых закрывают дверь МАМЫ.

Жалость. Потакание. Панибратство. Виноваты родители.

Мы вроде все за референдум по пенсионной реформе, и все бы голосовали против нее.

А вопрос у меня такой: кто-нибудь где-нибудь видел сведения о реальной инициативе референдума? Не электронные петиции, не репосты в контакте, а то, что требует наш действующий конституционный закон?

Напомню, инициатива проведения референдума должна принадлежать 2 млн граждан России.
Чтобы собрать эти подписи, нужны инициативные группы во всех регионах. Причем ОФИЦИАЛЬНО ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЕ! Не менее 100 человек должны собраться, сформулировать вопрос для референдума, поставить свои подписи в письменной инициативе(которые заверяет специально приглашенный нотариус), и потом зарегистрировать эту инициативу в избирательной комиссии!

и только потом 45 дней собирают ПОДПИСНЫЕ ЛИСТЫ! Официальные! Не электронные!!!
Не лайки! Не репосты!!!
2 миллиона подписей!!! И только потом референдум!

Ребята, кто-нибудь видел сведения, что в его регионе создана такая группа? Что она реально зарегистрирована???
Кто-нибудь видел или заполнял подписные листы?
Мы же ничего не сможем сделать из интернета!!!

Много митингов, много петиций, а реально кто-то что-то делает???
Я не нашла таких групп до сих пор.
Кто нашел - кидайте контакты.
Или исправьте меня

Как же хорошо-то на майском солнышке греться, хоть мурлыкать начинай, а то уже две недели в обнимку с методичками, конспектами, сессия мать ее, а у меня еще половина учебников недочитанная стоит… ой, о чем это я?

— Сдаешься? - нетерпеливо подергал меня муж за прядку над ухом. — Зеркало заднего вида - это совокупность узлов и агрегатов, предназначенная для подачи вида из-за спины в глаз водителю! - он победоносно ухмыльнулся и отгрыз половину моего мороженого.

Я взвыла от восторга.

—Абсолютно серьезно, я тебе конспект цитирую.

— Гениально... - я утирала слезы, выступившие от хохота.

— И я о том... Это тебе не какой-то экзистанс с определением на две страницы, это военная краткость и точность в действии! – высокомерно задрал нос представитель технического образования.

— Эскзи... Эк-зис-тен-ци-ализм! Да фиг с ним, давай еще! - я затаила дыхание в ожидании очередного словесного фокуса.

— Ну... ну-ка дай определение подножке грузовой машины? - хитро прищурился супруг. — Нет вариантов? Эх ты, философ! Подножка - это совокупность узлов и агрегатов, предназначенная для подачи водителя в кабину средства передвижения!.. Ну блин, кому я еще понадобился...

В наши ожесточенные дебаты техника с гуманитарием беспардонно вклинился телефонный звонок. Взглянув на экран мобильного, муж резко посерьезнел: — Да, товарищ полковник?... Понял, товарищ полковник!.. Исправлю, товарищ полковник. Так точно, товарищ полковник!

Повесив трубку, он виновато покосился на меня: — Моя, ну новости две, не очень хорошая и совсем не очень хорошая… Первая – Васе мои таблицы не нравятся, надо срочно «бля еще вчера нах переделать бля». И вторая – Андрюха с утра нализался где-то, надо в наряд заступить сегодня. Зато потом на неделе не пойду… Расстроилась?

Эх, а ведь как хорошо сидели, солнышко, мороженое, воскресенье. Я со вздохом поднялась и потянулась за велосипедом:

— Ну надо так надо, поехали. А надолго? Может, потом еще покатаемся, потом домой на обед и пойдешь обратно уже на ночь? - обратно к заумным учебникам не хотелось категорически. — Я тебя подожду, можно так?

— Да, давай! - муж оттолкнулся от скамейки и покатил вперед по брусчатой мостовой. Я в очередной раз вздохнула об отсутствии задних амортизаторов велосипеда - выбрала же себе красненькое наказание - и постаралась если не догнать супруга, то хотя бы не потерять из виду.

Железных коней пришлось парковать у КПП — я категорически отказывалась демонстрировать на территории части свою оригинальную технику управления «по синусоиде, но доезжаю же».

Как у мужа голова не отрывается, кивать на каждое «Здра жла!», пока до казармы дошли, я со счета сбилась. На втором этаже за распахнутыми деревянными дверями стоял на чем-то солдатик, при виде нас вскинувший руку и резко втянувший воздух, грозясь обрушить на наши несчастные головы Образцовое Воинское Приветствие. Муж неприветливо отрицательно мотнул головой, солдатик побагровел и закивал, одновременно пытаясь стравить лишний воздух из легких. Под эти сипящие звуки супруг впустил меня в неприметный кабинетик и усадил на скрипучий стул возле рабочего стола. Пока я с интересом осматривала полированные советские полочки, заставленные какими-то справочниками, вымпелы на стене, идеально ровные стопочки бумаг на потертом временем столе, муж сперва терпеливо ждал загрузки натужно гудящего компьютерного франкенштейна, а после принялся что-то сосредоточенно отстукивать на клавиатуре.

Вымпелы, полочки…За два выходных кабинет прогрелся так, что воздух в нем казался плотным и горячим, несмотря на то, что солнце уже ушло из окон на противоположную сторону казармы. Душновато как-то… Полочки…Вымпелы… Комп шелестит, воздух стоит, а вот шкафы поплыли…вслед за потолком…

- Зай, блин, ты чего молчишь-то!!! – муж рванулся к окну и с грохотом его распахнул. Затем подтащил мое обмякшее тельце поближе к потоку свежего воздуха. – Легче? Пакет дать?

- Мммммм…не надо пакет, нормально уже все. – с наслаждением я втянула прохладный аромат сиреневых кустов под окнами. Убедившись, что пациент скорее жив, чем мертв, муж вернулся к своим табличкам. Медитировать на подоконнике оказалось гораздо приятнее. На этой стороне казармы стояла тень, поэтому даже в солнечный день потягивало сыростью, как из деревенского колодца. До крыши военкомата, по которой вальяжно бродили голуби, было рукой подать – всего-то сиреневая поросль, бетонный забор и вот уже почти гражданская жизнь. В ответ моим размышлениям кусты от противоположного угла казармы деловито зашуршали и заволновались, и этот странный «сквознячок» подбирался все ближе. Я оглянулась на мужа. Он даже ухом не повел на шорохи за окном.

- Муж! – заговорщически прошипела я.

Он со вздохом повернулся от монитора и вопросительно поднял брови. Я кивнула на оконный проем, приглашая его полюбоваться на странное поведение кустарника. Но уж чего точно не ожидала, так того, что супруг бесшумно и легко взовьется над стулом, выдернет из-за сейфа что-то черное и, стремительно подлетев мимо меня к окну, с ловкостью индейского воина швырнет это в центр поросли. Кусты взвыли и замерли. Муж, свесившись из окна почти по пояс, удовлетворенно их оглядел и втянулся обратно в кабинет.

- ДНЕВАЛЬНЫЙ! – неожиданно гулко рявкнул он, возвращаясь к столу. На пороге кабинета мгновенно возник давешний солдатик и опять лихо втянул воздух, готовя Ответ на Обращение Старшего по Званию. Муж не дал ему начать: - Замполит упал.

Солдатик кивнул и исчез. Муж спокойно вернулся к клацканью по клавиатуре.

- Муж, это что сейчас было?

- Самоход. – буркнул он. – Зай, дай доделать, чуть-чуть осталось.

Снова скрипнул порог: дневальный аккуратно поставил черный предмет у косяка и также аккуратно притворил за собой дверь. Я потянулась посмотреть: черенок от лопаты был покрашен в черный цвет, с одного конца аккуратно крупными белыми буквами было выведено «ЗАМПОЛИТ». Внушительно…

- А если бы попал? – взвесив Замполита на руке, поинтересовалась я.

- В задницу целился, в задницу попал. Все знают, что не хрен тут лазать. Это функция замполита – воспитывать личный состав.

Я не успела высказать свое человеколюбивое недовольство, потому что в дверь аккуратно постучали.

- Разрешите обратиться, трщ стрш летент? – на пороге застыл угрюмый паренек с кирпичным деревенским румянцем во всю щеку. Обнаружив кроме трща старлея в кабинете еще и неуставное живое существо в виде меня, парнишка стал смотреть совсем уж исподлобья.

- Разрешаю. Чего надо?

Солдатик переступил с ноги на ногу, покосился на меня и побагровел уже до самых ушей. Муж выглянул из-за монитора: - Ну?

Парень насупился.

- Я пойду к Але, ладно? – решилась я на самостоятельную вылазку по территории части, глядя на его моральные страдания. Мало ли, что спросить надо человеку. Муж удивленно кивнул – ему-то известно, что для меня передвижение по неизведанным территориям в отсутствии супруга приравнивается к личному подвигу, да и планы Вальков на поездку к родственникам в выходные нам были прекрасно известны. Я аккуратно закрыла за собой дверь кабинета, кивнула дневальному и побрела к выходу. Чего не сделаешь ради счастья отдельно взятых человеков…

Альки дома ожидаемо не оказалось. Усевшись на скамеечку у семейного общежития я бесконечно долгих пятнадцать минут отвечала на приветствия незнакомых офицеров, чувствуя себя крайне неуютно.

- Ну, я все. Полетели дальше? – наконец-то явился товарищ старший лейтенант.

- Пошли… Слушай, а почему ты на дежурства в роту ходишь, ты же за автомобили отвечаешь, или я что-то путаю? – вдруг осенило меня.

Муж, отстегивающий велосипеды от поручней КПП, согнулся от смеха: - Ох, моя… Ну не прошло и девяти месяцев со свадьбы, как ты решила уточнить, где муж ночами шляется.

- Ну фиг вас, военных, знает. Надо, значит – надо. – надулась я.

- Суточный наряд это называется. А за этими велено присматривать, потому что у них командира роты нет пока, а у меня кабинет у них в расположении.

- А мальчик этот чего хотел? – полюбопытствовала я.

- А мальчик этот хотел секса. – в тон мне ответствовал супруг. Полюбовавшись на мои вытаращенные глаза, он опять рассмеялся: - Да барышня к нему приехала, соскучилась видите ли. Два дня на поезде, сюрприз, дура, хотела сделать. Ну вот себе сюрприз и сделала. Отпрашивался он.

- В увольнение?- уточнила я формулировку.

- Какое увольнение, у него дисциплинарка, никаких увалов. – пожал плечами муж.

Я застыла, убитая драконовской жестокостью. Да как так можно-то! Человек два дня ехал, чтобы под забором постоять?

- Что, жалко, да? – фыркнул муж. – Не будет в другой раз залетать по ерунде. А другая звонить будет предварительно.

- Жалко все равно… - расстроилась я. Мальчишка молоденький, вряд ли у него девушка может себе постоянно позволить такие визиты.

- «Жалко» ни хрена не меняет… - покосившись на меня, муж смягчился. – Но если он уйдет в самоход, сегодня я его искать не буду.

- То есть… - не поверила я своим ушам. Муж многозначительно усмехнулся.

- А если вдруг тревога?

- Да не будет тревоги. Ну если будет – то ему абзац, конечно. Ну и мне на словах, так-то я за него не отвечаю, главное, чтоб машины выехали. А будет ли тревога, он сейчас по своим каналам и так прекрасно узнает.

- А чего это ты такой добренький? – прищурилась я с подозрением.

- Долг платежом красен. Милая моя, сколько раз по-твоему, меня к тебе в увал реально отпускали? Вот точно также и сваливал. Так что… – муж потянулся и схватил меня в охапку, обняв покрепче. – Но только сегодня добренький! И только потому что у самого такая же барышня добренькая. Мороженое будешь? Тогда по коням!

- А Замполит?

- А Замполита не выкину, не настолько добренький.

До этого: https://pikabu.ru/story/salagazhena_ili_kak_vyizhit_v_ofitse...

— Муж, а муж? - отгибаю краешек одеяла от любимого уха. Ухо по-прежнему выглядит неподкупно оскорбленным.

— Ну поговори со мной?

— ...

Второй половины рабочего дня мужу хватило, чтобы прийти к выводу, что я его все-таки обидела обеденными разборками. Соответственно, почти сразу после ужина он заявил, что ложится спать и требует тишины и покоя. С перепугу я сначала решила, что ему нездоровится, и только потом сообразила, что больные от попыток измерить температуру классическим женским способом «Дай лобик потрогаю» носом в подушку не зарываются.

— Муж, ты уж определись, кем прикидываться: спящим или обиженным. Когда спишь - ты с головой не накрываешься, а когда обижаешься, то сопишь в другом темпе...

Сопение сбилось на возмущенное пыхтение, а потом затихло.

— А так ты сейчас вообще задохнешься...

Муж фыркнул, развернулся на спину и, закинув руки за голову, начал буравить взглядом потолок.

— Так можно мне спросить?

— ...!!!

— Что это за видео...то, где крови много?

Муж хмуро наблюдал за колышущимися тенями на потолке. Потом тоскливо покосился на меня.

— Хочу знать! И должна знать! - я добавила металла в голос. — Кого там и за что?

Жду ответа долго, может, он уснул?

—... Ну нас это били, легче тебе?

— Ч-ч-чт... Всмыс.. Ккккак... - на восстановление дыхательных и речевых навыков мне потребовалось некоторое время. Дашка, заинтересовавшись звуками, которые я пыталась протолкнуть через сдавленное от шока горло, полезла обнюхивать мне лицо. Весьма опрометчиво, поскольку я в качестве успокоительного сгребла ее в охапку и прижала к груди. Видимо, несколько сильнее, чем она рассчитывала, поскольку вид у нее стал не менее обалдевший, чем у меня.

- В Чите…

В Читу муж ездил на практику, с несколькими однокурсниками, на последнем курсе, аж на целый месяц. Но до этого момента этот период мне помнился только тем, что тогда-еще-не-муж умудрился почти всё полученное денежное довольствие еще до отъезда спустить мне на подарок - телефон с цветным экраном и даже с камерой.

Муж снова покосился на наши с Дашкой вытаращенные глаза, вздохнул и нехотя продолжил: — Ну приехали, нас поселили в казарму к контрактникам. Они перед ужином подвалили, потребовали, чтобы мы им новый телик подогнали, за пользование гостеприимством... За то, что стесняем их. Ну мы их послали, разумеется... А ночью... Ну подрались. Но мы победили! - весьма гордо закончил он.

— Видела я, как победили! - шепотом закричала я. — А если б вы убили кого-нибудь! Вас бы посадили! Вся жизнь псу под хвост! И моя тоже! Понимаешь ты или нет!

— А я смотрю, тебя бы устроило, если б убили нас? - ощетинился супруг.

— Ну так-то нет... - поникла я. Представив мужа на месте того скулящего парня с окровавленной головой, я пискнула от накатившего ужаса и скорее забилась ему под руку, насильно вытащив ее из-под вреднющего любимого затылка. Под левую руку ему не менее напористо полезла Дашка.

— Ох вы ж...что с вами, бабье, делать... Да ничего там страшного не случилось...- муж покрепче прижал нас к себе. -... Я сам не понял, от чего тогда проснулся. Они сперва на Толяна кинулись, он, может, заорать успел...

Толяна я помню, на выпускном рядом с ним мой немаленький жених казался медвежонком при батяне-гризли... Да, я бы тоже из соображений безопасности на такого только спящего замахивалась. Мне на секунду представились древние люди, подмявшие мамонта.

— ... открываю глаза — темно вокруг, - продолжал муж. - и из темноты мне в голову табурет летит. Руку подставил, а ногой сам выбиваю дужку из спинки кровати, подхватываю. Ору, тут Борька откуда-то свалился. Не видно ни хрена... Откуда что прилетает, кто бьет, сколько...ну мы потом сбились в кучу и пошли на них. Они с ножками табуреток, мы с дужками... раскидали, свет включили... Дальше ты видела...

— Их сколько было?

— Да фиг их знает...

— А вас четверо?

— Ну да... Их точно больше было..восемь, девять... Короче, я не считал, пусть их санчасть считает...

— А потом? Милиция?

— Какая еще милиция, они ж напали, это и срочники подтвердить могли, и мы на видео их успели записать. Комбриг поорал и выгнал, сказал, чтоб валили...

— Как выгнал? Куда? Вы же в часть приехали?

— У Толяна там в Чите родня, у тетки жили...

— А почему не приехали домой сразу?

— Документы же в части все остались, как мы раньше уедем-то. Тем более практика... В последний день пришли, оформили все и домой...

— И вам спокойно оформили практику после этого?

— Жена, тебе диплом принести показать?

— Нет... Я не понимаю... Почему без милиции? Почему вас выгнали из части, не имели права же!... А эти...На спящих... с оружием... вдвоем-втроем на одного... из-за какого-то тупого телевизора? Ничего же человеческого в людях не осталось... Они что, детьми не были? Лежачих не бьют, на одного -нечестно, это же с садика все знают...

— Ну не все, видимо...

— Может, надо было купить им этот чертов телевизор и все?

— Чего???!!! – мужа аж дернуло, как током.

— Ну, такие последствия...а так бы может, обошлось?

— Чтобы я, будущий офицер, перед какими-то упырями прогнулся??? – возмущенно уточнил он.

— Меньшее зло...

— Вот не надо мне твоих ведьмачих категорий! Нельзя в таком уступать, понимаешь?

— Понимаю. - вздохнула я. – Но и не понимаю, это зверство какое-то.

— Еще вопросы будут, товарищ прокурор, или спать?

— Спать...

Я вспомнила, какой худой он вернулся с этой практики, как радовался приезду, хвастался отличной оценкой... и руки...

— Ты чего дергаешься? - сонно спросил муж.

— Руки твои вспомнила, напрактиковавшиеся! Упал он, бедняжка... Да прямо на костяшки, ай-яй-яй. То-то отец так улыбался хитро...

— Конечно, он же мужик, сам небось во дворе не раз «падал». - муж чмокнул меня в затылок. – Зай, я тебя сейчас расстрою – это всегда так было, всегда так будут. Если козлы слов не понимают, козлы будут драться. И с ними придется драться. Деды дрались, отцы дрались, сыновья твои тоже будут драться. Главное, чтоб не за козлов, а против козлов, ясно тебе?

- Ясно…

Муж в обнимку с Дашкой сонно сопели. Я же пыталась представить свои действия в ситуации «открываю глаза - в меня летит табурет» и сделала печальный вывод, что я даже «ой» не то, что сказать - подумать не успею. Получу табуреткой и лягу досыпать более глубоким сном. Эх, мужики, откуда это все в вас берется... Надеюсь, что когда мои сыновья будут драться, в частях будут соломенные табуреты и несъемные спинки кроватей…

Прошу прощения за сбитую хронологию записей.

До этого: https://pikabu.ru/story/salagazhena_ili_kak_vyizhit_v_ofitse...

Суббота.

Нервно ерзаю по скамейке в центральном городском сквере, чувствуя себя предательницей. Нет, я, конечно, ничего никому не обещала, в вымышленных чувствах никаких не признавалась, в кафе сама за себя платила, в кино тоже расходы пополам. Я знала, что он считает себя влюбленным, он подозревал, что я не отвечаю сердечной взаимностью, но его устраивало то, что он садится рядом в кафе, в кино, и все наши общие друзья считают его моим парнем. Один раз потянулся целоваться, но тут уже я уперлась как кошка, которую носом в собственную лужу пытались натыкать. Поэтому он ждал и своей заботой методично отрезал мне пути к отступлению. И вот с такого уютного поводка я внезапно решила сорваться.

Он плюхнулся на скамейку рядом:

- Ты чё сюда-то, чё сразу в кафе не пошли-то? Там народ уже собирался, нас ждут.

-Я не пойду никуда… Ты меня прости, я в другого влюбилась.

- О, как… - лицо у него вытянулось, застыло…

Посидели молча, у меня от жалости комок к горлу подкатил.

- Когда ж ты только успела, неделю же не виделись, – он криво усмехнулся. – И кто?

- Он старше, в военном училище учится…

- Заебли эти курсанты…- пошарил по карманам, достал пачку, первая сигарет сломалась в пальцах, он ее отшвырнул к урне. Курит, молчит. – Вот как вам, бабам, доверять?..

Бабам? Это я – баба? Меня передернуло от обиды. И ведь он знает, что я не люблю таких слов, специально старается подбирать.

- Не надо так… унижать, ладно? Я тебе честно сказала…

- Ну сказала, и что теперь делать будем?

Я опешила. Как, что будем делать? В каком смысле «делать»? Кто «мы»?

Помолчали.

- Значит так… - он выпустил струю дыма вверх. - Это у тебя весна в башку ударила, гормоны включились, поэтому тебя понесло. Я все понимаю и тебя прощаю, слышишь? Тебе сейчас три минуты определиться, с мной ты или с этим… И мы все, что сейчас сказано, забываем. Давай, решай…

Я смотрела на него во все глаза – абсолютно незнакомый человек, абсолютно незнакомые интонации, совершенно непередаваемые… Привычных мягких тонов не было и следа… Я встала, он недоуменно посмотрел на меня: - Ты куда?

- Я определилась…

- Ты не поняла – ты меня никогда больше не увидишь, не услышишь. Я тебя из-под курсанта не приму, ясно тебе? – побледнев, он вскочил и потянул меня за запястье.

- Прости меня, пожалуйста… - я высвободила руку, быстро обняла его и отстранилась. Развернулась и пошла к выходу из сквера. Только бы он не стал меня догонять, все уже сказано, дальше разговаривать нет смысла. Я аккуратно выглянула из-за угла музея. Он стоял, закрыв глаза ладонями, потом встряхнулся и побрел в другую сторону, в сторону кафе, где нас на еженедельной чатовке всё еще ждали вдвоем.

В маршрутке я встряхнулась, пытаясь сбросить тяжесть с души. Набрала сообщение Леше: «Я закончила те отношения». Телефон заурчал входящими сообщениями. Несколько…

Леша: «Ок.Занят»

Чудовище: « Ну ты даешь. Не ожидал я от тебя такого идиотизма!»

CHAT: вы исключены из чата «Мышеловка»

Ну что ж, он дошел до кафе… Хоть и ожидаемо, но все равно грустно… Спасибо вам, ребята, что вы помогли мне в прошлом году. Я вас понимаю, не обижаюсь, буду помнить и любить.

Всю оставшуюся дорогу я методично удаляла из телефонной книжки чатовские ники.

Понедельник.

Вечером я задрала на стену гудящие ноги. Счастье-то какое…

За выходные мы с Лешкой наверное мировой рекорд по пешей ходьбе поставили. Как хорошо, что у него увольнение до семи часов, поход еще и на салют Победы я бы уже не вынесла. А так он завел меня домой и убежал в училище…

Остатки вечера я убила на подготовку к урокам, к семинарам, к репетитору, и уборку в квартире, чтобы задобрить родителей. А теперь спать, спать, спать… Руша мои мечты, зацвиркал телефон… Я цапнула трубку и с огорчением убедилась, что посреди ночи я понадобилась только брательнику. Вот же днем виделись, чего ему…

- Алло?

- Привет еще раз, сестричка. Так ты у нас, значит, с Соловьем теперь встречаешься?

Днем мы на набережной столкнулись. Пока Лешка нам мороженое покупал, я заметила брата с его компанией и с разбега повисла у него на шее, не виделись же с февраля. Глеб даже покружил меня со смехом, а потом остановился и с опасением уставился куда-то мне за спину. Я тоже оглянулась, ничего страшного не заметила. В трех шагах стоял Лешка и, мрачно прищурившись на нас, обкусывал пломбир.

Я махнула рукой: - Это Леша, а это Глеб, мой троюродный братишка.

Лешка всучил мне мороженое, кивнул парням и настойчиво повлек меня дальше по аллее. На его возмущенное пыхтение я обратила внимание не сразу, но, когда уточнила причину, то узнала, что мне рекомендовано сначала предупреждать, мол «Ой, братик идет», а уж потом кидаться с поцелуями на незнакомых лосей. Во избежание локальных военных конфликтов, так сказать. И вообще, троюродный брат точно считается родственником, а то можно ведь и вернуться?

Я поняла, что улыбаюсь своим мыслям и совсем не слушаю брата, надо бы обратно сосредоточиться.

- Да, гуляем вместе… А что?

- Да ничего, светишься прямо вся... Он крутой, лично я одобряю…

- Ну, спасибо… - пожала я плечами.

- Да не за что! – Глеб на сарказм не поддавался. – Наши, как пришли, сразу Ярику стуканули, что тебя видели…

- Ну и? – я честно пыталась понять, причем тут Ярик, и кому какое дело, в чьей компании я гуляю.

- Ну и он пошел к Соловью разбираться, какого хрена Соловей с его девушкой гуляет.

- Чего?!?! – я резко дернулась, поперхнулась; пытаясь одновременно откашляться и перевернуться на ноги, свернула со стены ночник. – С кха-кха-ко-го?

Глеб невозмутимо выслушал весь грохот и продолжил: - Вернулся Яр через полчаса… Уши свои в кармане принес…

- Нда…

Глеб хихикал, видимо, получил массу позитива, созерцая безухого Ярослава: - Ты давай там поаккуратнее, мне сложно почти пятикурснику морду бить за честь сестры.

- А Ярику тебе не сложно морду набить, чтоб не лез, куда не просят? – обрела я дар речи.

- Хватит с него… Ладно, бывай, сестричка!

- Давай…

Я повертела телефон в руках. Звонить? Оправдываться? Так я не в ответе за чужих тараканов… В ответ моим мыслям раздался звонок.

- Много еще твоих поклонников ко мне самоубиваться придет? – устало вздохнул Лешка.

- Я и об этом не знала, мне только что брат сказал! – ой, кажется, я все равно оправдываюсь.

- Ну надеюсь... Доброй ночи!.. А еще меня за девушек отчитывала, нахалка… - он зевнул и повесил трубку.

Вторник.

Лелька, войдя в аудиторию, сразу взглядом выцепила меня и заинтересованно подняла брови. Протолкавшись между рядами, она скинула сумку на соседний стул и нависла надо мной, опершись руками на край стола.

- Тааак, чего это ты такая довольная сидишь? Ну-ка, колись, подруженька!

От «подруженьки» я привычно внутренне поморщилась, да и предстоящий разговор мне не внушал радости, не зря я к нему дня три морально готовилась.

- И тебе привет. Праздники хорошо провела?

- На даче провела, не заговаривай мне зубы! – Лелька наклонилась еще ближе, обдав меня облаком тяжеленных духов, позаимствованных у мамы. – Паренька завела что ли, милая?

- Познакомилась...

- Ну давай уже, не томи!

Я вздохнула. Ну сейчас начнется… Я уперлась взглядом Лельке в переносицу и отчеканила.

- Не томлю. Парень. Курсант. Алексей Соколов.

Лелькины глаза заклинило в максимально распахнутом виде, придав ей сходство с персонажами анимэ, если только бывают тян 50-го размера. Секунд десять она переваривала поступившую информацию, а потом вдруг заколыхалась непонятной мне радостью.

- Хо-хо!!! – она плюхнулась на стул, расплывшись в людоедской улыбке. – Хо-хо-хо! Это прям-таки хо-хо-хо!!! Сейчас мы это дело так обставим крутенько…

Я с растущим недоумением наблюдала, как Лелька, хихикая, пытается нашарить в бездонной сумке телефон. Чего происходит-то?

- Да где ж он…агаааа… - она торжественно покрутила телефоном. – Так-с, щас без десяти три, свалить мы уже не успеваем. Я щас Ляльке напишу, чтоб она срочненько летела в нашу кафешку, мы на перемене с тобой свалим… И все, прям все спланируем… Ты ж моя умничка, как мы его размажем, как по стеночке. – она аж причмокнула от удовольствия.

- Я не собираюсь никого размазывать. – обалдела я.

- В смысле? – нахмурилась Лелька. – Это Соловей? Соловей. Надо наказать!

- Какое еще наказание, что ты выдумываешь!

- Я что-то не понимаю, ты чего вообще? – с растущим раздражением фыркнула она и прижала телефон к пухлой щечке, набирая Ляльку. – Встречаться с ним надумала, что ли? Брось, дурака не валяй. ЭТА еще не пойми где мотается, надо ей шапочку с кармашком подарить, чтоб телефон слышала.

- Ольга, я не собираюсь ничего обсуждать ни с Лялькой, ни с тобой. Мы с Лешкой встречаемся, это только мое дело.

Лелька медленно отняла телефон от уха, рассматривая меня, как редкую жабу: - Милая, ты свихнулась. Это вообще-то Лялькин парень, напоминаю тебе.

- Никогда он Лялькиным не был… - на разъяренную Лельку смотреть было неприятно. Ей на меня, видимо, тоже, потому что она вдруг фыркнула и поднялась: - Вот значит, как ты решила… Ну-ну… - она резко наклонилась и прошипела мне в лицо: - Через три недели ты приползешь ко мне плакать, а я добрая, я буду тебя по головке гладить...

Она круто развернулась на каблуках и швырнула свою сумку через ряд передо мной. Девчонки там вздрогнули от неожиданности и потеснились к окну, когда Лелька с грохотом подтащила стул и уселась, заняв большую часть стола. Вся ее спина выражала крайнее негодование. На нас оглядывались.

Три недели… Так мало… На стол потоком лилось майское солнце, слепя солнечными зайчиками… Ну и черт с ним, я не собираюсь терять здесь драгоценное время. Я сгребла тетрадь в сумку и направилась к выходу из аудитории, по пути остановившись над уже бывшей лучшей подругой: - Зато у меня будут самые классные три недели в жизни!

Лелька демонстративно отвернулась.

На улице, задохнувшись от внезапной свободы, я купила мороженое и побрела вниз по центральной аллее. Подведем итоги: лучшей подруги нет, отец не разговаривает, компания развалилась, теперь еще и колледж бросила. Стоило оно того? Вот однозначно – да!

Мы бродили по парку рядом с моим домом, Лешка что-то невнятно пробормотал, глядя на пушистые верхушки тополей парка.

- Что ты сказал? – переспросила я.

- Между прочим, я такого еще никому не говорил! – возмутился он.

- Мне такого еще тоже никто не говорил… - вздохнула я огорченно.

Лешка насупился, потом остановил меня и поставил перед собой: - Я. Тебя. Люблю! Люблю тебя! Люблю!!! Так слышно?

С параллельной аллеи на нас с любопытством поглядывали старушки в ажурных беретиках, вспугнутая стая воробьев отлетела подальше и ругалась теперь из-под сиреневых кустов. Предполагаю, что пилот самолета, пролетавшего над парком, получил легкую звуковую контузию.

- Да, теперь слышно – я сделала вид, что собираюсь продолжать прогулку.

- Так, я чего-то не понял! - Лешка обиженно нахмурился.

- И я тебя люблю… - покраснела я.

- Что-что, простите?

- Я тебя люблю!!!

- Другое дело…

Мы, обнявшись, пошли к дому, сдавать меня родителям.

Отмерянные мне Лелькой три недели закончились пять дней назад. Счастье не закончилось, оно только начиналось.

Когда у порядочной женщины образуются излишки свободного времени, то она их тратит на организацию семейного быта. В измученном уборками домашнем пространстве этим утром беспорядок и анархия мной были обнаружены в исключительно дебрях жесткого диска домашнего компьютера. Несколько часов пришлось провести, сортируя учебные материалы по папкам с предметами, фотографии - по годам, месяцам и событиям в эти месяцы, книги - по жанрам, затем по авторам. С наслаждением полюбовавшись на получившийся каталог и убедившись, что найти теперь что либо почитать или послушать стало достаточно затруднительно, я задумчиво обвела курсором последнюю нетронутую моими любознательными ручонками папку с лаконичным названием «Работа». Как там в одной песенке поется, любопытство вовсе не порок, а такое хобби?..

Руководствуясь исключительно благими намерениями и девизом «Все, что твое - мое, а что мое - то наше», я отважно влезла в личное пространство любимого мужа. Ну и ничего интересного... Какие-то таблицы, рапорта, документы с таинственными аббревиатурными названиями и еще менее понятным содержимым. Да, сложная эта работа - служба в армии... О-па, а это тут что? Прощелкав пару десятков файлов с фото, на которых знакомые, малознакомые и вообще незнакомые лица в военной форме в различных декорациях употребляли горячительные напитки, я с облегчением выдохнула - ну гуляют, и гуляют, главное, что лиц женского пола на фото не обнаружено. Далее следовала группа видеофайлов с интригующими названиями «Безымянный1», «безымянный2» и так далее. Сейчас, одним глазком... Ой, мама!!! Я свернула окно и на всякий случай отъехала на стуле от компьютера... Показалось... Наверняка показалось... Откуда такое вообще взялось...
Ну-ка, еще раз... Дрожащими пальцами я дотянулась до компьютерной мышки и включила видео снова...

Лужа крови на паркетном полу... Крупным планом... Еще одна... какие-то полуголые люди что-то собирают... солдатские койки без спинок... парень, сидящий на табурете, держится за голову, из-под пальцев сочится густая, как масло, кровь...
Следующее видео... снимают из-под ладони, видна поверхность стола и нижняя часть бушлата, хозяин бушлата отчаянно орет матом, складывая три основных слова в очень сложные конструкции...смысл ускользает...
На третьем видео лысые солдатики, одетые только в трусы и майки, в два ряда парами носятся кругами на свободном участке казармы, между койками. Причем один из пары держит другого за ноги, а второй бежит на руках... у мальчишки во втором ряду подворачивается рука, он чуть ли не лицом бьется о паркет, поднимается и продолжает отчаянно перебирать руками... и над всем этим муравейником хохочет видеооператор, сопровождая забег жужжанием под гоночные машины... «Вжжжиуу, вжжжиууу, давай энергичнее! Ну-ка быстрей, бля!»
Хохот оператора мне режет уши, мне режет сердце, я его слишком хорошо знаю... Как он может так поступать?

— А вот и я! Целовать и кормить меня, голодного! - внезапно раздается за моей спиной. Я подпрыгиваю на стуле и разворачиваюсь лицом к дражайшему супругу, умудрившемуся бесшумно подкрасться в такой трагичный для меня момент осознания темных сторон его личности.
— Тыыыыыы.... - шипением прорывается мое возмущение.
— Так точно, я! - широко улыбается он сразу и мне, и гречке с котлетами на столе, и только потом оценив мои квадратные от ужаса глаза, вытянув шею, рассматривает картинку на мониторе. Усмехается.
Ему ЭТО смешно?
— Ты мучаешь людей! - в отчаянии выпаливаю я ему страшное, на мой взгляд, обвинение.
— Не, эт не я! Так где мои «целовать» и «кормить»? Не будет? Ну и ладно! - муж, не переставая улыбаться, качает головой и преспокойно усаживается обедать.
Да как так-то? Я перевожу глаза с монитора на этого гестаповца и обратно:
— Это ты! Ты снимаешь! Я твой голос ни с чем не спутаю! Так с людьми нельзя! - я набираю побольше воздуха в грудь и приступаю к обличительной лекции, переходящей в душеспасительную.
Супруг внимательно слушает, хотя внимания котлете уделяет, кажется, гораздо больше. Ну, ничего, запала у меня много, цитат из учений философов, педагогов и прочих ценителей Личности, Свободы и Гуманизм еще больше. Вдохновленная речь моя была достойна как минимум похвалы Сократа и Руденко. Долой угнетателей! Долой дедовщину!

— Хватит!.. - резко обрывает меня муж на полуслове. Осекшись, я вдруг осознаю, что напротив меня за столом уже не любимый, а концентрированная волна гнева. Глаза стальные, губы в нитку сжаты, под румянцем злости желваки ходят. Молчим. Муж очень размеренно дышит, кажется, что я слышу отсчет «раз-два-три-вдох-раз-два-три-выдох»... Я быстренько перебираю в голове ранее выпаленные доводы - вроде правильные вещи сказала, чего это он?..

— Ты. В мужских. Коллективах. Разбираешься. Чуть. Меньше. Чем. Ни хрена. Ясно? - отрывисто выговаривает он.
Молча киваю, испытывая острую необходимость спрятаться в шкаф. Во-первых, в этом он прав, а во-вторых, у меня инстинкт самосохранения ярко выражен.
Весь охотничий азарт куда-то пропал. Может, зря я вот это всё...

— Ты. Что. Вообще. В моих. Файлах. Делала?
Надеюсь, что у меня достаточно виноватый вид...
Муж перегибается через меня и тычком снимает видео с паузы: — Ну давай, посмотрим, как я, зверюга, над людьми измываюсь... Зверь же просто... Душегуб!.. Как земля меня носит!..

Бегут солдатики парами... Дрыгают коленками, болтающимися в воздухе... Рожи друг другу корчат, язык вон один высунул... Задохнувшись от смеха, подворачивает руку мальчишка... Почему же я этого в первый раз не рассмотрела?

Виновато глажу мужа по плечу, он отстраняется, щелкает по мышке: — Так, а тут что у нас? — с экрана матерится бушлат. — Ага, тут у нас совещание... А тут?.. - расцветает кровавая лужа.
Муж хмыкает, закрывает файл и усаживается на диван. Кивает на экран: — Что еще нашла? Какие будут претензии?
— Прости, я просто...решила, что ты их мучаешь на праве старшего, бьешь...
— Бывает, что и бью. - он смотрит на меня с вызовом.
— Но ведь нельзя бить живых людей!!! - у меня аж слезы на глаза навернулись.
— Кто тебе сказал такую глупость? Комитет солдатских матерей? А мертвых людей, значит, можно?
— Леша!
— Это не люди, это пятьдесят малолетних придурков! У кошки мозгов больше, чем у любого из них. У них в мозгах три «П» - «Пожрать, поспать и поебстись», нет там места для личности. Они койку заправить не могут, пуговицу пришить проблема, думаешь, это лечится разговорами? Это днем - стадо, ночью - стая... Может, мне вместо мамки их волосатые жопы подтирать? М? Они уважать будут только сильного, того, кто им вломить может. И регулярно вламывает. Но за дело. В этом суть. Дедов - за борзеж, духов - за алкашку, за самоход. А ты смешиваешь истязание и наказание, ясно?
Я насупилась. Все равно, нельзя так.

— А то, что на видео... Это они у меня разок недостаточно устали зимой, не спалось им. Можно 3 часа бегать к ним, воспитывать, колыбельные петь, а можно вот так пятнадцать минут... И всё, большинство спит, а кто не спит, тот койкой скрипнуть боится...
— На тебя пожалуются и тебя посадят!
— Кто ж пожалуется-то? - удивился этот Макаренко от армии. - Я же говорю - бью только за дело. Они все прекрасно понимают.

—А если не поймут?
— А тех, кто таких вещей не понимает, у нас, слава богу, еще запрещено призывать. - уже вполне миролюбиво подытожил муж.

В курилке я своими печалями поделилась с замполитом. Саша не курил, но пройти мимо мрачно рассматривающей уголек сигареты соседки не мог ввиду профессиональной деформации личности.
— Чего печалишься, Маруська?
— Мне кажется, мой муж себя неправильно ведет с солдатами... - вздохнула я.
— В смысле? - озадачился замполит.
— Кажется, он их бьет...
— А... Да нет...
— Не бьет? - воодушевилась я.
— Не кажется. - рассмеялся Саша. - Но только по делу.
Я вздохнула: — А кто определяет, что дело, а что нет?
Саша задумчиво пощипал себя за подбородок: — Я понял... Вот ты можешь себе представить, что Леха кого-то бьет за правильный, логичный поступок? Нет? А бьет для того, чтобы получить удовольствие от чужой боли? Тоже нет? Значит, если кто-то от него получает по шее, то это за неправильный поступок и он при этом не испытывает удовольствия от этого. Если тебе станет легче, то знай, что солдаты его уважают.

— Меня нет так учили к людям относиться. А он сказал, что шлангом избил солдата. Это же больно.

— Хм...ну тот случай я знаю... Пришел пьяный из увала. Нужно рапорт составлять, протокол, в суд направлять, везти на губу, а ему там еще и сидеть. А всего то парень первый раз за год выпил три банки пива, с непривычки развезло, сам не ожидал. Парни его сами к твоему мужу привели, потому что знали, что он сам накажет, не сдаст. Да, больно. Зато больше таких случаев в двух ротах за лето не было. Как считаешь, нормально?
— Нет, - буркнула я. - Это самосуд.

Саша смотрел на меня так ласково, что я начинала себя чувствовать клинической идиоткой.
— Знаешь, кое-что типа суда уже было...
— Что?! - я похолодела от ужаса...
— Ну когда он у тебя в Питер ездил, помнишь?
— Он сказал, что на учебу же... На три дня...
— Ну как учеба... У нас тогда солдат сбежал. Решил, что его обижают. Дезертировал. К папе под крылышко. А папочка у него, между прочим, полковник целый в части под Питером. Вот твоего Соловья и отправили уговаривать вернуться. Все неофициально, без документов. Папочка встретил, разумеется, ласково. Говорит, тут лес вокруг, а ты вроде как и не приезжал, из Питера выехал, а до части мог не доехать, правда? Метель ведь... А часть там отмороженная, боевая, папочка тоже из горячих точек, такому сразу веришь. И твой там один среди них... Только вот они с папой поговорили пятнадцать минут, за что сын получил, как получил, от кого получил, и полковник сына вызвал и дал час на сборы. И привез Соловей его обратно... Служит теперь...
Из офицерской кухни высунулась Вера и велела Саше идти ужинать. Он ей кивнул и на прощание добавил: - Справедливый у тебя муж, не переживай.

До вечера я пребывала в глубочайшем раздумьи. То пьяные мальчишки, предпочитающие порку шлангом от стиральной машины справедливому профессиональному суду, то отцы, выдающие сыновей, взывающих о защите, то старлей, идущий в одиночку к полковнику с батальоном преданных бойцов.
Странные, очень странные представления о справедливости у этих мужчин...