AunnDunn

Реклама на Одноклассниках

В нашей хате теперь не без ЪУЪ

Свéрзилась луна за криволесье,

Ободрав о ёлки белый бок.

Где-то подавился воем волк;

Я сижу, не грустен и не весел,

Подперев горбушкою порог.

Если притвориться, то не страшно,

Что чернее чёрного кругом,

Что нет-нет, да вспричитает дом,

Что храпит за печкой барабашка,

Да воюют мыши под полóм.

И почто сидеть-то в этой теми,

Крепко вросши в ветхое крыльцо?..

Только брякнет вдруг ворот кольцо,

В тот же миг останови́тся время,

И мелькнёт меж досочек лицо...

И улыбка высветится тихо

На печально-ласковых устах...

Не мори мне сердце, чёрный страх!

Предрассветный вестник то, не лихо!

Унесёт он морок на плечах.

Тяжкий ворох теми закоптелой

Скатится за дальний окоём...

Перестанет жаловаться дом,

Шуршуны укатятся за стену,

Наконец, и я забудусь сном..

Катятся к нам сказки на златых салазках, плетутся небылицы в пышные косицы, рвутся с цепи байки – охотничьи лайки, поверья в печках теплятся – сердцу чуткому во всё верится! Чудится да кажется, коль истовей расскажется. А и вот сама быль-небылица, что за печкой пылится; отколе взялась – не моя напасть. Слушай, слушай, не скучай, ложь от правды отличай...

I.

В глухом захолустье, в кривенькой избушке на полторы комнатушки, жили-были, небо коптили две сестры-старушки, а с ними мышеловка-кошка да её блошка.

Жили бабки ни богато, ни бедно: за сто лет нажили лоскутья сундук да самовар медный. Как-то раз в серёдке октября принесла им кошка дивну чуду-орла: сини рога, золоты бока, изумрудна борода да парчовы крыла. Задивилися старушки, побросали поварёшки-постирушки. Отобрали у кошки орла да в клеть закрыли под сто два замка. И ну гадать, что за зверь. Одна кричит: «Орёл!», другая голосит: «Козёл!». С утра до ночи спорили-гутарили, позабросили вязания-гуляния. Печка не топится, каша не варится – одна бабка с другою лается.

Спорили год, спорили век, а на другой явился к ним чудак с еловою ногой, в руках держал тайный знак – все в дом его пускали за так. Был то старьевщик – плут отменный. Спеленал в тряпьё осиново полено, на крыльцо старушкам подбросил да заголосил, сколь было сил! Всполошилися бабки: бухнулись на колена, крестятся да охают над поленом. А чудак, не будь дурак, на раз-два ухватил из окна дивну чуду-орла за крыла, из клети, из-под замков, сел на него и был таков. Бабки глядь – ни чудака, ни птицы, только дитятко в пелёнках на крылечке шевелится...

Присказка недолго длится – быть теперь сказке-небылице.

Пролетела стая белобоких стрижей – промелькнули года, отросла у подкидыша борода. Стал парнем на загляденье, жаль, глядеть на него было некому. Вконец одряхлели его кормилицы, последнее зренье в огороде под плетень посеяли, былую прыть на полушки разменяли. Звался сынок их Пóлохом, и всё б ему неплохо было, и всё бы шито-крыто было б, коль не примечталось б молодцу завести кобылу. «Что ж с полена-то возьмешь?» – ворчали про себя старушки, высыпая ему в ладонь из-под полы полушки: «На такие, на шиши, поди кобылу поишши!».

Солнце ещё носу не кажет, а Полоху уж не спится, не лежится. Засобирался в дорогу, а старушки вещают с порогу: «Пойди за плетень, да сорви ягод волчьих жмень: как беда приключится, съешь одну как на духу – наше зренье тебе пригодится». Послушался Полох, бросил в котомку старушкины полушки и ягод волчьих нарвал, попрощался да в путь почесал.

Ан не так просты были старушки: нашептали кошке-подружке на ушко, да вслед Полоху послали кошку-разумницу – потаённою спутницей. Кошку тощую да блошку гончую.

Ввечерý приустал наш герой, прилёг под зелёною горой. А над ним, на веточке осиновой, кошка сидит: сон хвостом на-гоняет, урчит-мурлычет, дрёму кличет. Спит Полóшек, а и во сне шепчет про лошадь. Не спит лишь кошка: ушком сон смахивает, за Полохом приглядывает.

Как вскричала в лесу сова, вскочила кошка с лап и в небо как сиганёт, да небо чёрное когтями как полоснёт! Засияла из прорези луна янтарная, так и полился с небес свет неземной. Глядь, а не кошка то уж, а девушка пригожая! Блошка кошкина стала статной лошадью: широка спина, жарко дыханье, грива смолью до копыт – а Полох не видит, спит...

Птицей девица взвилась на лошади в небеса полуночные до самой Реки Млечной. Сорвала звезду одну с небес – лебедино-белую, будто цвет лилейный. Оземь кинулась стремглав, к персям ту звезду прижав. Как коснулася земли, разметались косы её, так и полыхнула зарницею девица на лошади. Грянул гром – сгинул Полоха сон. Ни девицы, ни кобылицы – один гребень вострый пред ним искрится... А в узорах взор зари алым пламенем горит. Почесавши бороду, Полох взял вещицу ту, медвяной испил росы, кулаком утёр усы, и продолжил свой поход непутёвый пешеход.

Закат уж ивам косы сплёл, солнца блин к земле прилип, а Полох на пне сидит, бородушку дремучую теребит – думушку тяжкую в уму ворочает. Столб резной пред ним стоит, высь вершиной подпирает, a от столба того две дороги зачинаются, в две стороны лентами стелятся. Гляди не гляди, не видать им конца впереди, только ветер в ушах свистит, в спину Полоху поддувает – выбрать путь подгоняет. А и разве разберёшь-угадаешь, на каком пути заветное найдёшь, а на каком ни за что ни про что сгинешь-пропадёшь?

Так бы и сидел горе-молодец до века скончания, кабы не случай нечаянный...

Выходил словно из дыму-туману неясного нáвстречь Полоху незнакомец в рубахе красной. С лица цыган, за поясом наган, сапоги с чужой ноги, в ухе алтын заместо серьги.

– Здорово, брат! – вещает. – Почто сидишь в печали?

А сам на котомку Полохову косится – подмечает, чем поживиться, как обдурачить да на чём нажиться.

– Ох же ж, мил-человек, и не спрашивай! Вот, мечту на беду себе нажил я... – отвечал ему Полох невесело, на грудь го-лову буйну повесивши. – Где б найти мне себе лошадь статную? Вишь, набрёл на развилку проклятую. Хоть бы чёрту я служил бы, посули он мне кобылу б!

Так вскричал, себя не помня, шапку бросив оземь, Полох. У цыгана глаз вспылáл, так и разразился он смехом безудержным, хохотом-грохотом железным. Костром на нём рубаха вспламéнела, а наган за поясом сам собою в небо выстрелил – насквозь небушко прострелил, да и полилась на землю средь бела дня непроглядная темь-смола.

– Сам чёрт не брат мне! Не крестись, потёмкам ранним не дивись. Делу нашему солнце не свидетель, не сговоримся мы при свете. Гори огнём всё, а продам я тебе кобылу почти даром! Невелика цена – обмен без обмана: отдай мне безделицу, о которой не знаешь – я и отстану. Спать ложись, а наутро будет тебе сивка-бурка!.. Ну как, согласен али нет?

– Согласен! – Полох дал ответ: при нём безделиц, вроде, нет.

Без сомнений-сожалений с гребешком расстался гений; как медной пятак сиял – кабы знал, что прогадал.

Зло в усы цыган всмеялся, поклонившись, распрощался и в сей миг же испарился – как сквозь землю провалился. Со спокойною душой спать улёгся наш герой в лопухи зелёные да во травы сонные...

Читать целиком: https://vk.com/@vdohnoveter-neputevaya-nebylica-2

Исполнилась давняя моя задумка - напечатать настоящую бумажную книгу, в которую бы вошли все мои сказки и стишия, собранные мною "в котомку". Книга вышла микроскопическим тиражом - но всё-таки вышла! Своей радостью теперь делюсь:) 

В книге около 60 сказок, перемежаемых сказочными же стихотворениями, а ещё горстка иллюстраций, которые у меня получилось нарисовать самостоятельно. В июне 2018 года я решилась ещё и начитать аудиоверсию книги. Вся работа заняла почти три года. Сложновато до сих пор определить, на какой возраст рассчитана моя книга, не совсем дитячья, но далеко и не серьёзная по-взрослому... Да и определишь ли наверняка, на каком году жизни человеку захочется почитать сказку?

Милому Дому, сокровенной малой родине, посвящаю я свою книгу. А именно: по-настоящему прекрасной и суровой сибирской Природе, благодаря которой я обрела саму себя, рано обнаружив глубокую связь внутреннего мира души с окружающим меня с юных лет природным миром, подступающим к крылечку деревянного дома. Оттого-то в книге так много и "природных", и старинных слов, берегущих память об истоках, понятных и созвучных каждому чуткому сердцу.