С ребятами-школьниками сдруживаемся понемножку. На первом нашем уроке мы знакомились. Половина класса спала на партах, а другая половина попеременно: то играла в «камень-ножницы-бумага», то щипала друг дружку за бока, то хохотала не пойми над чем… На втором уроке у нас было практическое занятие – разбирались, какие продукты можно поймать, собрать, добыть, вырастить на территории деревни. Разбирались, записывали и рисовали. На столах в этот раз не спал уже никто, и на том спасибо. Правда, семикласник Тимофей попытался подшумок строить в телефоне виртуальный гараж вместо выполнения задания, но был быстро отловлен на этом уклонении от учебного процесса и возвращён в реальность. Самый младший ученик, девятилетний Саша изо всех силёнок пытался доказать возможность выращивания фиников на болотно-подзолистых почвах, пытался до того громко, что соседи по столу начали обзывать его «животным» и вдобавок додумались лягать Сашин стул пятками, что никак не способствовало тишине. Пришлось унимать юного горластого садовода второй чашкой чая. Очень вероятно, кстати, что именно наличие горячего чая вприкуску с рафинадом способствовало укреплению дружеских связей на занятии. По крайней мере, каждый из ребят выполнил задание, а уходя ещё и поблагодарил – нечто совершенно внезапное и тёплое. Кажись, получится у меня сладить с ними, потихоньку точно получится, я не тороплюсь.
Детей в деревне всего пятнадцать: двое малышей в садике, тринадцать учеников в школе. Понятно, что при таком количестве есть не все классы, вот в этом году получилось, что есть только: первый, третий, пятый, седьмой, восьмой и девятый. На мои занятия ходит ребятня с третьего по восьмой класс. Единственную первоклассницу решили не загружать дополнительными занятиями, ей и без того непросто – первые месяцы ребёнок в школе, нужно дать время на адаптацию. Троих девятиклассников тоже не стали трогать – у них, бедных, каждый день по восемь-девять уроков из-за подготовки к пугающему ОГЭ, им жить-то особо некогда, не то чтоб там птиц ходить считать или растения в микроскоп разглядывать. Остальные девятеро сорванцов: три девочки и шесть мальчиков – они мои, в полном моём научном распоряжении на целых три занятия в две недели: два вторничных и одно субботнее.
Занятия, которые я веду у них, в расписании называются двумя словами «школьное лесничество». Но, если разобраться, то мне предстоит обучать их нескольким направлениям: тут и экология, тут и краеведение, тут и профориентация. Этому всему я формально не обучалась, так что пришлось освоить некоторые материалы специально для этой поездки, чтобы суметь быть полезной здесь. Хорошо хотя бы, что много педагогики в институте преподавали, так что доносить знания – это я могу и умею. Ну, и по моей собственной задумке хочется ещё детям какие-то базовые азы фотосъёмки показать, научить тому, что сама умею, на что сама пять лет училась. Осталось только разобраться, как уложить всё это в то крошечное количество часов, которое отведено мне на эти занятия. Учитывая тот факт, что по вторникам лесничество восьмым уроком стоит, особенно сложно – восьмой урок, знаете ли, не добавляет у учеников ни энтузиазма особого, ни любви к изучаемому, ни расположения к учителю. И я их, если задуматься, очень понимаю. Как там сейчас говорят? Сто процентов понимания – ноль процентов осуждения, вот это оно самое. Я им это субботнее-то занятие и предложила добавить ко вторникам потому, что в субботу да ещё и в первой половине дня они хотя бы выспавшиеся, более-менее спокойные и добродушные приходят, а не растрёпанные и усталые, как во вторник к восьмому уроку. Ну, что есть, стану работать в существующих условиях, ныть бесполезно.
Из забавного. Ребятня частенько называет меня «Игоревна». Не по имени-отчеству, а просто по отчеству. Я сильно не сопротивляюсь, знаю, что имя моё иному взрослому бывает сложно выговорить, не то что ребёнку да с непривычки ещё. Но по первости всё ж таки скребло – давно уже я отвыкла и слышать о себе, и упоминать себя как-то иначе, кроме как по имени. Помнится, был в моей жизни период, когда и вовсе отказаться от отчества хотелось, даже информацию искала по этому вопросу. Доступные варианты решения мне не подошли, потом и вовсе как-то внутри поутихло, в общем, позабылась эта идея. Игоревна, так Игоревна. А сейчас вот, слыша это обращение к себе почти каждый день, призадумалась крепко. Многое в моей жизни случилось именно потому, что Игоревна я. Ну, вряд ли другая я оказалась бы в Аргунском ущелье, вряд ли она ночевала бы на ступеньках странного гватемальского храма, вряд ли решилась бы перейти пешком границу Никарагуа с Коста-Рикой, вряд ли смогла бы написать книгу… Возможно, та, гипотетическая иная я не жила бы сейчас в рыбацкой деревеньке на берегу Белого моря. Но я всё это сделала и сейчас гляжу на волны этого самого моря с чердака моего деревянного дома. Пожалуй, я всё ж таки накрепко Игоревна. Пожалуй, теперь мне даже нравится быть ей, спасибо, отец.
На третьем занятии собирали птичьи голоса. Собирали в специальное орнитологическое приложение, которое умеет узнавать всякую птицу по звучанию. Постояли в лесочке на горушке Ржичка, послушали лесной оркестр. Узнали, что живёт здесь синица, которая ополовником зовётся – из-за пузатого брюшка и длинного хвостика, она и в самом деле издалека суповой половник напоминает. Узнали, что казарка да сойка гостят у нас на этих октябрьских днях – вообще-то они перелётные и не всегда их вскрики услыхать над Лопшеньгой можно, но вот свезло. Узнали, кто нещадно облупил и растрепал по тропинкам рябиновые грозди – свиристелья работа, оказывается, такие баловники, налетели на зрелую ягоду.
Впрочем, ребята мои тоже свирестелям родственники, похоже. Саша из восьмого класса половину занятия пытался обхитрить приложения, крича в него на птичий лад: то кряквой, то вороной, то сойкой. Техника, правду сказать, не провелась и с первого же разу опознала в Сашиных записях голос человека не пернатого, но остановить этого мальчика не так-то просто – он продолжил.
— Женя, Тимоня, сколько у вас птиц идентифицировать получилось?
— Ну, если что, у нас три Сашка и две птицы записаны: сойка и казарка!
Что ж, по крайней мере на полевом занятии парт нет, так что спать им негде, так хоть ведут себя поживее. Подумаешь, пошкодили малость в шутку, пущай.
