Долго я ещё всматривался в своё отражение, но третий глаз так и не появился.
Так вот, граждане, если вы встретите на бульваре мужика с честными глазами, и он предложит вам способ, как открыть третий глаз, – позвоните мне. Кулаки мои чешутся подбить хотя бы один честный глаз тому мужику в оранжевом дохти.
Однажды я сидел на скамейке на бульваре. Рядом со мной остановилась молодая симпатичная мама, протянула крупное жёлтое яблоко своему сынишке лет пяти и сказала:
Мальчонка присел на корточки и увлечённо заковырял прутиком в шве тротуарной плитки.
– Тогда я отдам яблоко дяденьке, – предупредила мама и протянула яблоко проходившему мимо неё худому парню. Она верила, что парень подыграет ей, – возьмёт, а потом вернёт яблоко. Да, парень яблоко взял, откусил и зашагал дальше, покачивая опущенной рукой, державшей яблоко.
Молодая мама застыла от своей глупости.
Застыл и мальчонка, задумавшись: "Почему меня мама не любит?"
Тем временем парень с яблоком затерялся среди прохожих.
Был солнечный день ранней осени. Ветви полувековых лип ещё крепко держали пожелтевшую листву. Я гулял в умиротворительном настроении по бульвару и увидел в серой курточке девочку лет пяти. Она сидела на скамейке и беззвучно плакала, зажимая ладошки коленками.
Я подошёл к девочке и ласково спросил:
– Что случилось? Как тебя зовут?
Маленькая бедняжка склонила рыжеватую головку к груди.
– Не плачь, – попросил я и предложил: – Хочешь, я покажу тебе фокус?
В юности я научился ловко втирать монетку в ладонь – все зрители были в восторге от этого фокуса. Я быстро достал рубль из кармана пиджака.
Девочка посмотрела на меня с любопытством. В полуметре от её заплаканного личика я потёр монеткой о свою ладонь.
Слезинки исчезли из глаз девочки.
Я уронил монетку, наклонился за ней и попал во тьму. Как я уселся на скамейку, я не помню, но, вернувшись в реальность, хорошо запомнил слова, которые сказал мне крупный мужчина:
– Ну, педофил, тебе ещё врезать по башке?! – и показал огромный кулак.
– Я – не педофил, – промямлил я. – Я хотел помочь девочке. Я думал, что она потерялась.
– Она не терялась! Она меня ждала! Я за пивом ходил! – разъярился мужчина. – Я видел, что ты моей дочке предлагал деньги! Ещё раз появишься возле моей дочки – убью! – посадил девочку себе на плечи и пошёл по бульвару.
Я с болью в затылке ещё долго сидел на скамейке, размышляя над превратностями судьбы, над людскими нравами.
С тех пор, когда я вижу где-нибудь плачущего ребёнка, я отворачиваюсь и звоню в полицию.
Конец августа. Ухоженный бульвар. Чистый прохладный воздух. Ветер порывами вычёсывал из зелёных крон толстых берёз редкие жёлтые листья и уносил их куда-то, скупо мусоря ими на асфальтовую дорожку, по которой я бодро шагал к станции метро, радуясь, что живой, что уверенно перемещаюсь в пространстве.
Недалеко от светофора на перекрёстке бульвара с улицей я увидел неопределённого возраста мужчину в разорванном камуфляжном костюме. Он сидел на скамейке и быстро поворачивал голову в разные стороны. Руки его то скрещивались на груди, то чесали круглую голову с гребнем рыжеватых волос.
Я бы прошёл мимо, но обладатель ирокеза внезапно и резко выпрямил передо мной длинные ноги в дырявых кедах. Обойти, перешагнуть или перепрыгнуть препятствие для меня было унизительно. Я остановился и вежливо потребовал:
– Пожалуйста, убери ноги. Дай мне пройти.
– Туда ли ты идешь? – с хрипотцой в тихом голосе спросил незнакомец. Равнодушное овальное лицо его стало круглым и приветливым.
– Кто ты такой, чтобы меня спрашивать?! – возмутился я, достал из кармана брюк смартфон и увидел на его экране время: 13 часов 13 минут 13 секунд.
– Есть ангелы-хранители, а я – ангел-советчик, – качнув ирокезом, ответил незнакомец.
– Не может быть! Ты похож на нищего! – презрительно заявил я и убрал смартфон в карман брюк.
– Это не важно, на кого я похож, – отозвался миролюбиво незнакомец, – Важно, что я могу тебе дать совет на любой случай в жизни.
– Я что-то никогда не слышал об ангелах-советчиках, – твёрдо произнёс я.
– Странно такое слышать. Нас – ангелов-советчиков – легион, – сообщил незнакомец и ладонью оборвал жизнь мухе, которая присела на выбритом боку его головы. – Внешний облик у нас разный, но цель у нас одна – давать людям советы.
– Такая наша доля, – сказал незнакомец тёплым голосом. – Мы, ангелы-советчики, свихнёмся умом, если не будем давать кому-нибудь советы. Кстати, без советов человечество прибывало бы до сих пор в первобытнообщинном строе. Советы развивают науку, искусство, раскрывают преступления, помогают лечить всякие болезни,
– Но мне не нужны советы! – заявил я.
– Чудак, одна голова хорошо, а две лучше! – воскликнул незнакомец. – Поделись со мной своими проблемами, и я дам тебе совет!
– Но мне не нужны советы! – повторил я громче. – У меня нет проблем!
– Не верю! Быть такого не может! – возмутился незнакомец. – У каждого живого человека есть проблемы, хоть одна маленькая, но есть!
– У меня нет! – парировал я. – Убери ноги. Дай мне пройти.
– Тогда я советую тебе сменить парфюм! – объявил незнакомец. – В нём чувствуются нотки тухлого яйца.
От таких слов я потерял дар речи. Я давно пользовался после бритья лосьоном одной марки – он награждал меня на весь день ощущением свежести.
– Не слушай его! Слушай меня! – крикнула спортивного вида старушка и, помогая ногам палками для шведской ходьбы, быстро подошла почти вплотную ко мне. – Я тебе советую вообще ничем не душиться! Мужчина должен пахнуть мужчиной, а не фиалками!
– Глупости! – рявкнула миловидная женщина, появившаяся неведомо откуда. – Мой муж – стриптизёр. Он пользуется только французской парфюмерией. Я всем советую последовать примеру моего мужа, и тогда…
– Не слушай никого! Слушай меня! – к скамейке подошёл худой старичок с маленькой собачкой на поводке. – От мужика должно пахнуть дорогим коньяком и сигарами!
– Так чьим советом мне воспользоваться?! – обретя дар речи, рассердился я.
– Моим! – раздались четыре голоса.
Тут же обладатель ирокеза набросился с кулаками на старушку, а она принялась защищаться палками для скандинавской ходьбы. Миловидная женщина плюнула в лицо старику, а собачонка укусила её за ягодицу. Что было дальше я не знаю. Я дошёл по бульвару до станции метро, достал из кармана брюк смартфон и увидел на его экране время: 13 часов 13 минут 13 секунд.
Я встретил на бульваре свою знакомую. Идёт, сияет умным приятным лицом. Оказалось, что её рассказ о жизни родной тёти Саши опубликовали в журнале и заплатили гонорар. Я поздравил знакомую, купил себе и ей мороженое. Так мы отметили её прорыв в литературу. Потом пожелали друг другу здоровья, успехов в труде, в личной жизни и разошлись.
Осенью я встретил на бульваре ту же свою знакомую.
– Можно поздравить тебя с новой публикацией? – предположил я.
– Нет! – озлобилась моя знакомая. – В этом журнале меня больше не печатают! В этом журнале я больше не появлюсь! В редакции журнала сидят одни козлы!
– Объясни, пожалуйста, почему ты сердита на людей из редакции журнала?! – удивился я.
– Летом я приносила им рассказ о жизни моей старшей сестры, потом рассказ о жизни моего дедушки, потом рассказ о жизни моего племянника. Сегодня мне в редакции вернули мой рассказ о жизни моих родителей. Не просто вернули, а сказали, чтобы я больше не приносила рассказы о своих родственниках. Видите ли, журнал их литературный, а не журнал отдела кадров секретного предприятия, на котором как бы я хочу работать!
– Успокойся. Давай я угощу тебя мороженым, – предложил я.
– Да, иди ты к чёрту со своим мороженым! – сказала знакомая и упорхнула к станции метро.
Я же купил и съел мороженое. Честно скажу: мороженое было вкусным.
В тот день октября моросил холодный дождь, однако, вечером внезапно потеплело. Лето вернулось в город, словно актёр, вызванный на сцену восторженными криками публики и несмолкающими аплодисментами. Синоптик по телевизору пообещал на завтра первый снег; я поблагодарил природу за тепло и вышел в лёгкой куртке вечером на бульвар, где фонари разлиновали дорожку аллеи тенями стволов высоких лип.
На бульваре я увидел крупного мужчину – он сидел на скамейке и смотрел в сторону, в которую я шёл. Мне захотелось ни к чему необязывающим разговором отвлечься от надоедливых размышлений о смысле жизни. Я присел на ту же скамейку, а откуда-то сверху перед крупным мужчиной опустилась белёсая обнажённая женщина среднего роста. Черты лица необычной особы были нечёткими. Рот её был раскрыт. Тень её была едва заметна на дорожке аллеи.
– Я – смотрительница, – представилась белёсая женщина. – Я много лет пресекаю зло на бульваре. Верни брюнетке кошелёк, который ты отнял у неё, угрожая ножом.
– Мне деньги нужны. Я хочу сводить свою любимую женщину в ночной клуб, – ответил мужчина.
– Верни кошелёк! – потребовала смотрительница.
– Иди на … ! – выругался мужчина и подался грудью вперёд. Длинный нож блеснул в его руке.
– Замри! – приказала смотрительница, обняла грабителя и … он выронил нож и застыл в позе роденовского мыслителя.
– Я не могу переносить предметы. Возьми из кармана пиджака грабителя кошелёк и отнеси брюнетке в бежевом плаще. Она плачет на скамейке рядом с неработающим фонтаном, – ласково попросила меня смотрительница.
Я не пошевелился. Я испугался мести грабителя.
– Не бойтесь, он не опасен, – заверила смотрительница. – Он оживёт лишь когда мимо него пройдёт женщина, с которой он в любви и согласии проживёт до своей смерти.
Я осторожно достал из кармана пиджака грабителя кошелёк и направился к подготовленному к зиме фонтану.
Брюнетка в бежевом плаще сидела на скамейке. Я отдал ей кошелёк и, увидев радость на её заплаканном лице, быстрым шагом вернулся к грабителю. Смотрительница бульвара куда-то исчезла.
Грабитель на скамейке сидел всё той же позе мыслителя. Я указательным пальцем коснулся его плеча. Никакой ответной реакции. Я рукой толкнул грабителя в плечо – в ответ никакой реакции! Я наступил на ботинок грабителя – в ответ никакой реакции! Я кулаком стукнул грабителя по затылку, по уху – в ответ никакой реакции!.. И вдруг я увидел себя со стороны, устыдился своего недостойного для интеллигента поведения и пошёл к себе домой.
Утром, как обещали синоптики, похолодало ниже нуля и выпал первый снег. Я проходил по бульвару в магазин за молоком, потом в аптеку, потом для синичек вешал на кустах кусочки несолёного сала. И каждый раз, шагая по бульвару, я видел грабителя на скамейке. Искристый снег тюбетейкой накрыл его голову, лёг эполетами на плечи, а варежками на кисти рук.
На следующий день на бульваре появились сугробы. Иней украсил ветви лип, – а вот грабитель исчез! Только рукоятка ножа, припорошенного снегом, виднелась под скамейкой.
После обеда я вышел на бульвар. Одет я был по погоде – в простенькую футболку, в спортивные штаны, в лёгкие туфли. На голове моей синела тряпичная кепочка; в руках я держал томик произведений поэтов начала двадцатого века. Солнце закрывала пелена прозрачных облаков.
Я присел на скамейку, забросил ногу на ногу и раскрыл томик стихов. Но, глядя на столбики рифмованных строк, я сочинил стихотворение:
«На бульваре время замедляет бег.
Здесь обязательно встретит любовь человек
И написать об этом стихи».
– Стой! – раздался рядом грозный мальчишечий голос.
Я отвёл взгляд от книжной страницы и увидел, как три подростка преградили путь своему сверстнику – длинноволосому блондину с рюкзачком за спиной.
– Ты парень или девчонка?! – спросил тот же голос, который принадлежал коротко стриженному подростку, обладателю накаченных бицепсов.
Длинноволосый подросток отшагнул назад, и за его спиной встал сутулый подросток с длинными руками и полный подросток с оттопыренными ушами.
– Ты глухой?.. Ты немой? – надвинулся на молчуна обладатель накаченных бицепсов. Он явно провоцировал драку, в которой его ждала победа.
– Дайте пройти, пожалуйста. Я спешу в парикмахерскую, – ответил длинноволосый подросток.
– Не спеши! Мы тебя здесь подстрижём! – объявил провокатор драки, напрягая и расслабляя бицепсы.
Двое его коротко стриженных товарищей неприятно захохотали.
Я захлопнул томик поэзии. В свои почти пятьдесят лет я не научился равнодушно относиться к насилию кого-то над кем-то. Наметив вмазать книгой по голове задиру, я встал со скамейки и бесшумно двинулся к подросткам. Но моего вмешательства не потребовалось.
– В парикмахерской из моих волос сделают парик для мамы, – твёрдо сказал подросток и зажал в кулаки лямки рюкзачка. – Её волосы сгорели, когда она спасала и спасла слепую старушку с внучкой из пожара в соседней квартире.
Вдоль бульвара проехал трамвай. Из-за стука его колёс я не услышал других слов от подростков, но увидел, что обладатель длинных волос пошёл в одну сторону, а его недруги в другую.
Потом я вернулся на скамейку и, прежде чем открыть томик стихотворений, сочинил четверостишье:
«Мама в трудный час поможет,
Её любовь на песню похожа,
Её любовь в детях живёт».
