А где-то там, за пределами этого экрана-иконы, ревут турбины новых истребителей, буравят вечную мерзлоту алмазные свёрла, летят в космос болванки, нашпигованные амбициями сверхдержавы. Космодромы плюются огнём в стратосферу, а мы скидываемся медяками на ампулу. Ампулу, цена которой – годовой бюджет маленького африканского государства. Это не шизофрения, нет. Это выверенная, откалиброванная до микрона система расщепления сознания. Чтобы ты одновременно чувствовал и гордость за ракеты, и своё личное, глубинное, эсэмэсочное ничтожество.

А деньги? Где деньги, Лебовски? Где те водопады бабла, что вымывают из дворцов очередного борца с коррупцией? Те самые миллиарды, что лежат в коробках из-под обуви, как дохлые тараканы. Их нет. Они – цифровой пар, фантомная боль ампутированного бюджета. А реальность – вот она, в слезах матери на экране, в номере короткого телефона, в твоей руке, которая уже тянется к смартфону, чтобы откупиться от этого экзистенциального ужаса.

И каждый вечер – один и тот же фильм, один и тот же ритуал. Меняются только лица детей, но выражение глаз – то же. Мальчик Алёша, девочка Маша – это уже не имена, это переменные в уравнении национального ужаса. А фонды эти, выросшие на каждом канале, как грибы после кислотного дождя, – это не насосы для сбора денег. Это гигантские ментальные ретрансляторы, транслирующие одну-единственную мысль, один сигнал, пробивающий любой информационный шум: «Бойся. Не рожай. Это лотерея, и твой билет уже проиграл».

Это не крик о помощи. Это – гимн бессилия. Хорошо срежиссированный, с правильным светом и слезливой музыкой. Торжественная месса в храме тотальной безнадёги. И ты сидишь, смотришь на этот пиксельный алтарь, и понимаешь: они не собирают деньги.

Они собирают твой страх. И урожай, надо сказать, охуенный.

Ссылка на YouTube:

Александр Градский – Пугачёва как бы Синатра СССР.

Алла Пугачёва объясняла Ксюше Собчак почему она, Примадонна © «не Чулпан Хаматова».

Про «Миллион Алых Роз».