Не выдерживаю - звоню телефонистке (в то время еще не было автоматического набора номера) и умоляю  узнать, все ли в порядке в городке, а она (низкий ей поклон!) часами отвлекает меня от ужаса, заранее  знала, что буду звонить, поскольку в «офицерском» - вечер. Я не видел ее никогда, и не выдала меня ни разу родителям и никогда не бросала трубку. Это сильнейший урок благородства и альтруизма в моей жизни. Эта женщина спасла мою нервную систему, а я ее так и не отблагодарил! Как редко в жизни оплачивается добро  или торжествует справедливость!..

Засыпаю я под утро мгновенно, как только начиналось позвякивание мамина ключа в замке ...

От родителей свои страхи скрываю: стыдно, уже большой - семь лет. Мама, конечно же, видит мою реваную мордашку, переживает за меня, но не может себе позволить идти у моих страхов на поводу, да и ни я, ни Отец не допустили бы такой жертвы ...

Петр Новыш

Санкт-Петербург

Когда я временно переехал к тёте Юле, по семейным обстоятельствам, школу тоже пришлось сменить. Спортзала там в том районе не было, так что на тренировки по кикбоксу приходилось ездить, через половину города, почти. Школа новая конечно же не понравилась, там вообще всё было другое. Но тем не менее друзьями обзавёлся. Появился такой приятель у меня - Гришка Бешенный, кстати очень не любил когда его звали Гришей. Местный хулиган, гопник, что бы было понятнее. Как-то начали общаться, это было начало двухтысячных, тогда развлечений было мало. В один такой день Бешеный подходит ко мне и говорит:

- Пошли с лохов (либо с дураков) денег сшибать в компах..

Я сначала не понял, о чём речь идёт вообще. Бешеный объяснил схему. Был у нас такой компьютерный клуб, прямо в Универмаге, на цокольном этаже. В те времена компьютеры были далеко не у каждого пиздюка, как сегодня. И фактически чуть ли не единственным доступным досугом для детворы, были вот такие клубы. И не только играть, многим хватало даже просто стоять и смотреть как играют другие. Особой экзотикой были игры на PS1, там и компы были и приставки. И очень часто, особенно в прохладную погоду, школота толпилась в этом самом игровом клубе. Сейчас это может дикостью казаться, но и зрители-нищеброды тоже получали удовольствие, от этого зрелища. А выгнать админ их не мог, так как арендовывал лишь часть этажа, там были и другие заведения. Не было даже никаких перегородок, просто столы с консолями и компьютерами. Хотя от платёжеспособных клиентов отбоя не было, зрителей всё же было больше. Не всегда конечно, но были и такие, которые ходили почти каждый день - просто посмотреть. Вот именно тогда Бешеный говорил с хитрой улыбкой, что курить полезно. Попыхивая сигареткой, он ошивался около входа, он как раз был со стороны школы. Останавливал или манил пальцем (многие подходили сами поздороваться) очередного дурака, как он их любил называть. Брал он с них около 25-30% от общей суммы. Особо непонятливых отводил за угол, там как раз был безлюдный пятачок. Там он им грозил нехорошими вещами. Гришу боялись многие, он был чуть полноват, светловолосый, с круглым лицом, прокуренным голосом. Он сыпал блатными словечками, но как боец был конечно - никак. Но красноречие было +101, кому-то он угрожал, кого-то наоборот обещал защищать, в случае чего. Утверждал что один брат у него на зоне вор, другой контуженный ветеран, то ли чеченской, то ли афганской войны. Участковому нашему Степану, который ходил с постоянно пропитой, опухшей рожей, он внушил, что он староста класса и тот поверил. Несколько раз кидал торгаша Тимура с рынка, обещая вот-вот завтра точно занесёт ему деньги. Никаких денег конечно никто не заносил, братьев его просто не существовало, естественно. Но люди верили и побаивались Бешеного, особенно те, кто был помладше. Он обожал сладкое, все деньги которые он отбирал, ну большую часть по крайней мере, тратил на мороженое и шоколадки. Конечно больших денег таким образом он сшибал, но на какие-то мелкие расходы хватало..

Примерно в 10 утра, он уже стоял у входа как штык, в ожидании пациентов. Ну позже, из за холодов был вынужден перебраться внутрь. Он там познакомился с админом клуба, мужичком очень невысокого роста, с хмурым лицом и маленькими поросячьими глазками. Все его звали Чечухой, до сих пор не знаю его настоящего имени. Когда зрителей становилось слишком много, Бешенный подходил к кому-то из них и говорил негромко, что-то вроде:

- Иди отсюда или потом пиздюлей получишь..

И нужно признать, порой зеваки действительно мешали, начинался галдёжь, когда их становилось хотя бы больше пяти. Они могли лезть с подсказками, советами, как лучше сделать, куда нажать и как чего. Особо отмороженные даже клянчили дать им сыграть кон или пять минуток. Таких Бешеный выпроваживал на мороз. За это ему можно было бесплатно играть, даже приносить пиво, он проводил там почти всё свободное время. Помню как в канун Нового Года, мы пили пивак и играли всю ночь, после закрытия. Я, Бешеный, Чечуха и Никита - мой друг с кикбокса. Очень кстати лампово было, вне амплуа Гришка был обычным Гришкой, простым подростком. Бешеным он сам себя звал, что бы опасались. Потом уже на сам Новый Год или Рождество, тётя Юля подарила мне PS1, как знала. По тем временам подарок был ебический. Я забил туда ходить, играл дома, Бешеного видел редко, да и другие друзья появились к тому моменту. Гриша обувал Чечуху, мимо кассы начал брать деньги уже и со зрителей, символическую, рублей 5-10, хотя бы. Если не было - выгонял. Некоторых использовал в качестве рабов. Отправлял за шоколадками, водичкой, пивом, сигаретам или насваем. Некоторым из таких даже выпадала возможность поиграть, если народу не было. Чечуха ворчал:

- Придумал, тоже мне!

Но потом Гришка всё же прокололся, кто-то из детей пожаловался и его пришли брать. Степан, от которого по словам очевидцев разило так, что хотелось закусить. И отец какого-то мальчика, мужик с железными зубами. Бешеный бросился наутёк, гонялись за ним где-то пол чала и наконец поймали. Поставили на учёт, потом на школьный учёт и в общем-то всё. Ну дали в лоб может быть пару раз, но на этом всё закончилось. Потом кончилась школа, Бешеный ушёл в ПТУ, я переехал обратно к родителям, больше мы не виделись. До позавчера, встретил его в торговом центре, выбирал подарок жене. Сильно располнел, полысел, уже двое деток и очень обрадовался нашей встрече. Потом ему позвонила жена и он исчез. Я честно говоря, думал, что он скорее всего либо сейчас сидит, либо ещё что. А нет, семейный человек и такое бывает..

Удачи тебе, Бешеный..

Квартира  небольшая двухкомнатная в экологически наиболее благоприятном месте Баку:  военном портовом городке района Баилова, и составляла часть гигантского по занимаемой площади одноэтажного дома из  распространенного там камня - ракушечника. На окнах - непривычные мощные стальные решетки, той же конструкции, что и в находившейся в квартале от дома знаменитой Баиловской тюрьме, где, якобы, в свое время отсиживал Сталин. Квартира тщательно отремонтирована и свежевыкрашена. В ней и сыграли немноголюдную, но, по тем временам,  достаточно состоятельную свадьбу. Мне отвели угол. У Отца - письменный стол. У меня - письменный стол.

Отец, Александр Андреевич - русский, воспитывался в Баку,- материально обеспечивает семью и, как и  большинство окружающих  военных людей, поддерживает патриархальные основы. Очень любит Маму, тем более что она - бакинский идеал: красивая голубоглазая высокая блондинка тонкой кости. Вероятно, подогретый своими прошлыми неудачами, он постоянно ревнует. Особенно страдает,- в плаванье. Мама, Людмила Ивановна - счастливая женщина, живет полностью интересами и мировоззрением мужа, всеми силами вьет семейное гнездо, затрачивая много духовных сил на погашение его ревности ... увы, обычно - тщетно. При сравнительно тяжелом характере, Отец в основе - благороден, честен, они хорошо дополняют друг друга и, явно - счастливы.

Молодость! Они частенько занимаются шумными подвижными играми без правил, которые, естественно, кончаются тем, что меня просят пойти погулять. После любовных потасовок мать кокетливо сообщает соседкам, что он ее “совсем раздавил”.

Вот мое единственное свидетельство того времени - письмо Тете-Жене в редакции оригинала:

“Я 6-го ноября в школе выступал на утренеке, говорил стишок, пели Гимн Советского Союза. Папа маме сломал ребро. Мне много задают уроков. Приезжайте к нам. Целую. Петя”.

Мама строит наши взаимоотношения таким образом, что в быту мне не нужно  ей врать. Это - необычно, и для меня в значительной степени предопределило  дальнейший выбор тональности отношений с близкими  и увеличило всевозможные бытовые риски.

Отец относится ко мне доброжелательно, и как гласит обобщенная Обывательская точка зрения, не только из солидарности с  матерью и внутренней порядочности, но и  из любви к  детям вообще. В последнем я, правда, не уверен. Слишком уж это напоминает любовь  дедушки Ленина, откровенничающего, что все дети одинаково хороши... Во всяком случае, не помню чтоб он меня когда-нибудь бил ремнем, как это широко практиковалось у соседей.

Но мою задумчивость он не переваривает: ”Что такое!... Хо-одит, эт... рот откро-оет...”. Насчет рта - это, божусь, - он несколько перегибал...

Каких-либо притеснений с его стороны я не припоминаю. Вот наш классический диалог, когда я нечаянно оказываюсь на его пути:

- Отметки?

- Четверка по Русскому.

- Что ж так плохо!..

Дальше разговор продолжать было не нужно. Мы расходимся по своим делам,- каждый с чувством исполненного долга.

К моим детским увлечениям - коллекционированию фантиков (картинки), минералов (камни), писчих перьев - Отец  терпим, а, скорее всего, безразличен.

Будучи неплохо физически развитым, Отец время от времени обучает меня боксу, борьбе. Оба получаем удовольствие в азартных потных поединках. Я усвоил, что такое прямой удар, аперкот, кроше (за корректность сленгов не ручаюсь). Воспитанному среди женщин,  мне этот опыт очень важен.

Около дома на выжженной солнцем гальке мы созидаем садик площадью до полутора соток. Тут у Отца выявились поистине китайские таланты. Найти кусочек ничейной незасоленной почвы в Баку - проблема. Так вот, мы вместе, а чаще по очереди, с носилками или, соответственно, ведерком ходим  за полтора километра на закрытую территорию войсковой части  и по лопатке с разных мест горы Шишки собираем чернозем и навоз... Как эта поганая повинность отравляет жизнь!.. Но она - первый позитивный урок труда с реальным результатом:  появился  микросадик, в котором есть даже два дерева: тут (шелковица) и вонючка (скорей всего, это был ясень). Под деревьями живут многочисленные жуки, называемые почему-то тоже вонючки, которых мы тщетно пытаемся уничтожить ( хотя, как потом  выяснилось, они добросовестно выполняли свои защитные функции  и к тому же имели вполне благопристойное название -  жужелицы). Мои любимцы в садике - муравьи. Я подолгу наблюдаю за их созидательностью, постоянно подкармливаю и, несмотря на их безудержную экспансивность на грядках, по мере сил, защищаю  от родителей. Мама с уважением относится к моим питомцам, но все же с квартирными микроскопическими муравьями мы всей семьей  боремся насмерть.

Забор у нас - самый красивый в округе; Отец  любит садовничать и очень этим гордится. То ли из эротических, то ли из каких-то каббалистических мотивов, специфическим колебательным движением указательного пальца постоянно трогает малюсенькие саженцы. Сельскохозяйственные результаты существенно скромнее, чем в дальнейшем, когда мы переехали на север. Меня, слава богу, по садику не заставляют работать.

В Баиловском войсковом городке Отец - значительная фигура: командир одного из  шести самых крупных военных кораблей Каспийской флотилии - канонерской лодки “Маркин”.

Мой друг постоянно восторгается: ”Неужели твой отец настоящий капитан третьего ранга”. Особенно его потрясает, что - “третьего”.

На фоне грязи и всеобщей бакинской нищеты офицерство кажется приближенным к Богу. Наверно, не ниже тех пресловутых англичан в колониальной Африке.  И сверху и снизу большинству кажется, что это неравенство справедливо, и так только и должно  быть. Во всяком случае, никогда не чувствовал к себе классовой ненависти (в моем теперешнем представлении - совершенно естественной) и, тем более, протеста рядом убогого полуголодного большинства. Была просто зависть взрослых и восторг перед Формой у детей. Последнее, конечно же, навязано  художественными фильмами о войне, всплеском послевоенного шовинизма и дефицитом житейских ярких пятен.

Петр Новыш

Санкт-Петербург

Квартира  небольшая двухкомнатная в экологически наиболее благоприятном месте Баку:  военном портовом городке района Баилова, и составляла часть гигантского по занимаемой площади одноэтажного дома из  распространенного там камня - ракушечника. На окнах - непривычные мощные стальные решетки, той же конструкции, что и в находившейся в квартале от дома знаменитой Баиловской тюрьме, где, якобы, в свое время отсиживал Сталин. Квартира тщательно отремонтирована и свежевыкрашена. В ней и сыграли немноголюдную, но, по тем временам,  достаточно состоятельную свадьбу.  Мне отвели угол. У Отца - письменный стол. У меня - письменный стол.

Отец, Александр Андреевич - русский, воспитывался в Баку,- материально обеспечивает семью и, как и  большинство окружающих  военных людей, поддерживает патриархальные основы. Очень любит Маму, тем более что она - бакинский идеал: красивая голубоглазая высокая блондинка тонкой кости. Вероятно, подогретый своими прошлыми неудачами, он постоянно ревнует. Особенно страдает,- в плаванье.

Мама, Людмила Ивановна - счастливая женщина, живет полностью интересами и мировоззрением мужа, всеми силами вьет семейное гнездо, затрачивая много духовных сил на погашение его ревности ... увы, обычно - тщетно. При сравнительно тяжелом характере, Отец в основе - благороден, честен, они хорошо дополняют друг друга и, явно - счастливы.

Молодость! Они частенько занимаются шумными подвижными играми без правил, которые, естественно, кончаются тем, что меня просят пойти погулять. После любовных потасовок мать кокетливо сообщает соседкам, что он ее “совсем раздавил”.

Вот мое единственное свидетельство того времени – письмо в Ленинград Тете-Жене в редакции оригинала: “Я 6-го ноября в школе выступал на утренеке, говорил стишок, пели Гимн Советского Союза. Папа маме сломал ребро. Мне много задают уроков. Приезжайте к нам. Целую. Петя”.

В быту Мама зовет Отца - Андреич, он ее - Людмила Ивановна, при шаловливом настроении - Люсек.

А меня Мама зовет Петюшкой, подобно тому, как звались ее  сестры и братья: Викторашка, Нинуська, Женюшка, Верушка... (лишь она сама - вероятно, как последыш - была исключением: семья ее опустила  до - просто - Люська)  Для всех остальных я - Петьк. В такой необычной для современного уха суффиксации - ничего унизительного. Так  общепринято: родителей я звал Папк, Мамк, приятелей: Валерк, Витьк, Сеньк.

Мама строит наши взаимоотношения таким образом, что в быту мне не нужно  ей врать. Это - необычно, и для меня в значительной степени предопределило  дальнейший выбор тональности отношений с близкими  и увеличило всевозможные бытовые риски.

Отец относится ко мне доброжелательно, и как гласит обобщенная Обывательская точка зрения, не только из солидарности с  матерью и внутренней порядочности, но и  из любви к  детям вообще. В последнем я, правда, не уверен. Слишком уж это напоминает любовь  дедушки Ленина, откровенничающего, что все дети одинаково хороши... Во всяком случае, не помню чтоб он меня когда-нибудь бил ремнем, как это широко практиковалось у соседей.

Но мою задумчивость он не переваривает: ”Что такое!... Хо-одит, эт... рот откро-оет...”. Насчет рта - это, божусь, - он несколько перегибал...

Каких-либо притеснений с его стороны я не припоминаю. Вот наш классический диалог, когда я нечаянно оказываюсь на его пути:

- Отметки?

- Четверка по Русскому.

- Что ж так плохо!..

Дальше разговор продолжать было не нужно. Мы расходимся по своим делам,- каждый с чувством исполненного долга.

К моим детским увлечениям - коллекционированию фантиков (картинок), минералов (камни), писчих перьев - Отец  терпим, а, скорее всего, безразличен.

Будучи неплохо физически развитым, Отец время от времени обучает меня боксу, борьбе. Оба получаем удовольствие в азартных потных поединках. Я усвоил, что такое прямой удар, аперкот, кроше (за корректность сленгов не ручаюсь). Воспитанному среди женщин,  мне этот опыт очень важен.

Единство у нас с Отцом - в приручении животных. В Баку в доме и садике рядом с домом у нас жили: ежиха Марь-Иванна (особо уважаемая в связи с  легендой, что Отец ее спас, подобрав в открытом море, и тут же принял ее потомство - ежат), просто - Еж (жил  после кончины Марь-Иванны, как и она в квартире, отчаянно шумел ночами и не давал спать), кот, две черепахи и гигантская ящерица (совершенно непримечательные), пес Клотик (добрейшее  животное, плебей по духу и экстерьеру, но знаменитый тем, что его черно-белый окрас очень уж соответствовал морской офицерской форме), кролики (безуспешная борьба с клещами), птицы: громадный мартын по прозвищу Мартын (обожал коллектив, жрал много и все, включая арбузные корки, частенько ими давился, постоянно бегал по саду, всюду гадил, в любое время суток во всю свою мощь кричал, хватал всех за одежду, требуя еще чего поесть), Выпь (смыслом ее жизни было всегда казаться  незаметной, слившись с окружающей средой, чуть пошатывая вытянутым вверх клювом), Кобчик (более злого существа по характеру и облику я не видывал, он  жил привязанным на дереве, постоянно раздирал эту привязь, жрал  битых воробьев, которых ему добровольно и безвозмездно поставлял соседский стрелок из рогатки  Юрк с  символичной фамилией - Душин, при отсутствии воробьев птица экономила энергию: была в ожидании  мамы с рыночным  мясом, всегда и  всех окружающих, включая кормильцев, норовила растерзать).

Общение с этими животными склоняет меня к двум этическим нормам, от которых впоследствии старался не отходить: во-первых, "отвечать за того, кого приручил" (A la Экзюпери, и сейчас считаю это высшим кредо уважающего себя мужчины), а,  во-вторых, терпимости к не меньшему, чем у животных, многообразию темпераментов, страстей и личностных самоустановок…

Около дома на выжженной солнцем гальке мы созидаем садик площадью до полутора соток. Тут у Отца выявились поистине китайские таланты. Найти кусочек ничейной незасоленной почвы в Баку - проблема. Так вот, мы вместе, а чаще по очереди, с носилками или, соответственно, ведерком ходим  за полтора километра на закрытую территорию войсковой части  и по лопатке с разных мест горы Шишки собираем чернозем и навоз... Как эта поганая повинность отравляет жизнь!.. Но она - первый позитивный урок труда с реальным результатом:  появился  микросадик, в котором есть даже два дерева: тут (шелковица) и вонючка (скорей всего, это был ясень).

Под деревьями живут многочисленные жуки, называемые почему-то тоже вонючки, которых мы тщетно пытаемся уничтожить ( хотя, как потом  выяснилось, они добросовестно выполняли свои защитные функции  и к тому же имели вполне благопристойное название -  жужелицы).  Мои любимцы в садике - муравьи. Я подолгу наблюдаю за их созидательностью, постоянно подкармливаю и, несмотря на их безудержную экспансивность на грядках, по мере сил, защищаю  от родителей. Мама с уважением относится к моим питомцам, но все же с квартирными микроскопическими муравьями мы всей семьей  боремся насмерть.

Забор у нас - самый красивый в округе; Отец  любит садовничать и очень этим гордится. То ли из эротических, то ли из каких-то каббалистических мотивов, специфическим колебательным движением указательного пальца постоянно трогает малюсенькие саженцы. Сельскохозяйственные результаты существенно скромнее, чем в дальнейшем, когда мы переехали на север. Меня, слава богу, по садику не заставляют работать.

В Баиловском войсковом городке Отец - значительная фигура: командир одного из  шести самых крупных военных кораблей Каспийской флотилии - канонерской лодки “Маркин”.

Мой друг постоянно восторгается: ”Неужели твой отец настоящий капитан третьего ранга”. Особенно его потрясает, что - “третьего”.

На фоне грязи и всеобщей бакинской нищеты офицерство кажется приближенным к Богу. Наверно, не ниже тех пресловутых англичан в колониальной Африке.  И сверху и снизу большинству кажется, что это неравенство справедливо, и так только и должно  быть. Во всяком случае, никогда не чувствовал к себе классовой ненависти (в моем теперешнем представлении - совершенно естественной) и, тем более, протеста рядом убогого полуголодного большинства. Была просто зависть взрослых и восторг перед Формой у детей. Последнее, конечно же, навязано  художественными фильмами о войне, всплеском послевоенного шовинизма и дефицитом житейских ярких пятен.

Петр Новыш

Санкт-Петербург

О подобном см. также мои Петр Новыш: «Разноцветные воспоминания»

www.proza.ru/2010/01/09/225