Третьим по рангу офицером после легата и военного трибуна в легионе был префект лагеря- praefectus castrorum. Эта должность появилась только в имперское время, по всей видимости, во вторую половину правления Августа, когда легионы стали располагаться в постоянных лагерях. Строго говоря, префект лагеря не был офицером легиона, он "принадлежал" лагерю. Когда в одном лагере размещалось несколько легионов, префект лагеря был только один.
Как правило, на эту должность назначали бывших примипилов. И, как правило, это был конец карьеры. После того, как Домициан запретил размещать в одном лагере больше одного легиона, префектов иногда называли префектом лагеря конкретного легиона.
Функции префекта лагеря были сродни функциям квартирмейстера. В его задачу входила разбивка лагеря, поддержание его в порядке, снабжение легиона амуницией, надзор над военными машинами. В его штате были землемеры, лекари, а также человек отвечавший за лагерные часы. В отсутствии легата префект иногда командовал легионом. При Северах префект лагеря превратился в префекта легиона и заменил легата.
Кроме этого префект лагеря выполнял и чисто политическую функцию. Назначаемый лично императором, он был неподотчетен командирам легионов и выполнял над ними надзорную функцию, этакий древнеримский комиссар. Это особенно было важно вначале империи, когда легаты, лица сенаторского звания, могли представлять определенную угрозу для власти принцепса.
Теперь несколько слов о Египте. Эта провинция занимала особое место в системе провинциального управления. Она была личным владением императора и лицам сенаторского звания запрещалось пересекать ее границы. По этой причине в Египте не могло быть легатов. Губернатор провинции назывался praefectus Aegipto, префектом Египта. Легионами командовали, соответственно, префекты легиона, praefectus legionum. Все эти должности были всадническими, причем префектом назначался человек бывший примипилом дважды. Точно не известно, существовали ли в Египте префекты лагерей, или префекты легиона совмещали обе должности. Предположительно, что в первый период, когда египетские легионы занимали отдельные лагеря, в каждом из них был свой praefectus castrorum. После того как при Клавдии оба легиона размещенные в Египте ( III Киренаикский и XXII Дейотаров) были размещены в одном лагере, praefectus castrorum оказался в единственном числе. Постепенно его функции расширялись, пока во втором веке две должности не слились в одну, превратившись в praefectus legionum, совмещавшие и командование легионом и функции квартирмейстера.
Битва, которая нанесла такой урон римскому престижу и лично Октавиану Августу, состоялась в 9 году н. э. Летом войска Вара находились в летнем лагере на реке Везер в землях херусков. По некоторым источникам, Арминий сам предложил Квинтилию Вару разбить летние квартиры в землях своего племени, а наивный Вар согласился. Скорее всего, в тот год римский полководец не принимал участие в битвах или подавлении восстаний, а занимался административными делами, укрепляя власть над местными племенами. Легионеры прозябали в хорошем смысле этого слова, вероятно, строили местную инфраструктуру, дороги, мосты или фортификационные сооружения.
Площадь Тевтобургского леса — 4000 км², для сравнения, площадь Москвы — 2 561 км².
Скорее всего, именно в этом году Арминий хотел исполнить свой замысел, однако умиротворенная римлянами Германия ему была не нужна. Он приказал некоторым своим союзникам начать набеги на римские или союзные Риму территории, чтобы распылить силы Квинтилия Вара. План был хитрым, ничего не скажешь. Арминий предложил Вару отделить от своих основных сил небольшие группы легионеров (скорее всего, речь идет даже не о когортах, а о центуриях), чтобы те начали отлавливать разбойников. Однако все планы чуть не рухнули, когда тесть Арминия Сегест сообщил римскому полководцу о предательстве со стороны херуска. Вар не поверил, мы знаем, что полководец часто проводил время с Арминием на пирах или в лагере и знал о семейной жизни херуска. Дело в том, что Сегест не одобрил брак своей дочери, и Вар мог подумать о том, что он затаил обиду на Арминия.
Лето 9 года н. э. подходило к концу, войско Вара, ставшее лагерем в землях херусков, с наступлением осени должно было двинуться назад за Рейн, на зимние квартиры под Ализоном, на реке Лупии, который заложил еще Друз Старший. Арминий, в голове которого уже давно созрела идея засады, не мог допустить этого, к тому же союзные племена уже были готовы к нападению. Тогда Арминий решился на рискованный и вынужденный шаг. Он сообщил Квинтилию Вару, что восстало племя ангриварии. Это племя жило к северу от племени херусков, между бруктерами и фозами, фактически оно находилось в сфере влияния Рима.
Арминий предложил Вару сначала подавить восстание, к тому же обратный путь в зимние квартиры был бы намного короче. Этот план был очень продуманным, так как ангриварии подняли восстание между рекой Висургий и Ализоном, где как раз располагался римский лагерь.
Сложно сказать, почему римский военачальник согласился на эту авантюру, возможно, сказывалось то, что лето 9 года оказалось безрезультативным, легионы пробыли весь год в лагере и бездействовали. Квинтилий Вар согласился с доводами Арминия и решил выступить против восставших.
7 сентября.
Очень интересно то, что выход армии Квинтилия Вара совпал с выдачей жалованья легионерам. Сложно сказать, являлось ли это случайностью или хитрой интригой Арминия, но раздача жалованья смогла порадовать и археологов. Благодаря большому количеству римских монет и плотному распределению на определённой территории археологи смогли определить, где происходила битва между римлянами и германцами.
Монета с подписью «Вар.».
Кроме того, Вар объявил о санкционированном разграблении земель восставших ангривариев. Возможно, римский полководец сделал это по нескольким причинам:
— Первая причина. Так уж повелось, что практически все военные кампании римлян проходили в сезон, то есть весной, и заканчивались поздним летом. Соответственно, у легионера могли появиться сомнения, чтобы выступить против врага в начале сезона дождей. Сомнения, которые могли перерасти в ропот и недовольство.
— Вторая причина. Поднятие морального духа легионеров. Вар, как любой опытный полководец, прекрасно понимал, что залог победы — боевой дух воина.
Кстати говоря, этим самым решением Вар погубил еще больше людей. Известно, что после получения военной добычи (а это обычно любое движимое имущество и рабы) легионеры продавали часть награбленного торговцам, которые следовали за войском.
Вечером того же дня Арминий обратился к Вару с предложением собрать вспомогательное войско херусков, которое присоединится к римским легионам спустя несколько дней. Видимо, Арминием двигал холодный и расчётливый разум, и Квинтилий Вар согласился с этим. К сожалению, мы не знаем о числе восставших ангривариев, возможно, Арминий специально преувеличил их число. Обычно на подавление восстания отправлялось один-два легиона, большего и не требовалось. Возможно, что на руку Арминию сыграла и недавно произошедшее «Великое Иллирийское восстание», Вар решил перестраховаться и допустить Арминия к сбору союзных войск, чтобы уничтожить восставших в зародыше. Возможно, что римский полководец действительно опасался того, что восстание сможет перекинуться и на другие соседние племена, например, как это было при Цезаре, во время бунта Верцингеторикса. Однако по иронии судьбы это восстание было спровоцировано его ближайшим другом из племени херусков.
Арминий оставил при Варе небольшое количество херусков в качестве проводников и отправился на север, чтобы собрать войска бруктеров и ангривариев. Эти провожатые из германского племени повели римлян по заранее запланированному маршруту.
8 сентября.
На следующее утро римское войско с обозом, гражданскими лицами и вьючными животными выступило из летнего лагеря. После переправы через реку Весургий колонна римских легионеров вошла в лесистый регион. Главная отличительная особенность Тевтобургского леса — его труднодоступность, гористый рельеф и высокая плотность деревьев. Погода резко ухудшилась, возможно, германцы могли истолковать этот знак как символ благонадёжности, боги были на их стороне. В то же время сильный затяжной дождь и грязь, которая превратилась в месиво после сотен римских легионеров, деморализовали легионеров. Ветер был таким сильным, что верхушки деревьев обламывались и падали на римлян. Дорога, по которой вели проводники из племени херусков, стала мокрой, скользкой и ненадежной для всадников и тягловых животных. Воинам приходилось форсировать не только речки, но и грязные, скользкие овраги, болота. Таким образом, колонна начала растягиваться всё больше и больше.
Именно в этот момент римляне подверглись атаке германцев. Уставшие и промокшие легионеры были зажаты в тиски, легковооруженные германцы атаковали римскую колонну с двух сторон, забрасывая легионеров метательными копьями. Сложно сказать, понимал ли Вар, кто устроил ему засаду, осознавал ли то, что Арминий его предал.
Сейчас считается, что основная битва происходила на склоне горы Калькризе.
Нам трудно представить, насколько было деморализовано войско Вара. Легионы не могли остановиться и дать бой германцам, которые волнами наступали с обеих сторон на римскую колонну воинов. Легионерам приходилось пробиваться с боем, перешагивать через трупы убитых товарищей, людей, состоявших в обозе, мёртвых лошадей, сожжённых телег, грязь, лужи и болота. Возможно, что конец колонны даже и не знал, что происходило впереди, ведь римское войско растянулось больше чем на 2,5 километра.
Пробившись через многочисленные атаки германцев, Вар с частью войска, которое находилось во главе колонны, добрались до возвышенного плато и приказал там разбить укреплённый лагерь, так называемый римский каструм. Скорее всего, пока возводился лагерь и укрепления, строились стены из частокола и копались рвы, хвост колонны продолжал подвергаться атакам. Известно, что германцы не стали атаковать лагерь, понимая, что в скором времени римляне вновь двинутся через лес.
9 сентября.
Судя по всему, Вар решил двигаться к реке Лупия, чтобы добраться до Ализона, где находилось римское войско. Ни о каком подавлении мятежа речь быть и не могло, Вар трезво оценил силы нападавших и, приказав сжечь весь обоз, войско двинулось на запад к Ализону.
Отметил лагерь Ализон квадратом на карте.
Теперь путь римлян пролегал через открытые пространства, поэтому организовать германцам засаду представлялось сложным. Однако атаки варваров по-прежнему продолжались, они нападали в тыл колонны и по флангам, но не имели особого успеха. С другой стороны, такие многочисленные, пусть и не особо эффективные атаки оказывали психологическое давление на легионеров, скорее всего, римляне были подавлены и деморализованы.
К вечеру 9 сентября Вар со своими легионами достигли склонов горы Калькризе, которая возвышалась над местностью на 110 метров. Местность вокруг горы была сильно заболочена, тем более после прошедших сильных дождей, размывших и обычную дорогу. Кроме всего прочего, гора состояла из кремнистого известняка, который окаймлялся с обеих сторон песчаными дюнами. Чудный песчаный рельеф нередко сменялся топями, топи — песчаными дюнами, а дюны — болотами. То есть вы, представляется, какого было римским легионерам в полном обмундировании, уставшим и деморализованным, преодолевать склоны Калькризе.
Однако на этом их бедствия не кончались, восстановить ход событий помогают археологические раскопки под Калькризе, которые были осуществлены в 1987 году. Дорога через ущелье шла не по дну, где ветер создал песчаные и труднопроходимые дюны, а пролегала по склону горы. Арминий, желавший затруднить продвижение римского войска, заранее приказал рубить деревья и ставить засеки в самых узких местах ущелья. Легионы постоянно тормозились, колонна растягивалась. Единственная дорога шириной около 100 метров (расстояние от склона Калькризе до болотистой местности) перекрывалась траншеей, а вдоль обочины, на окраине леса, германцы соорудили земляной вал, который позволял закидывать римлян дротиками из укрытия. Кроме того, вал сужал и без того узкую дорогу, вероятно, это было сделано для того, чтобы сократить дистанцию броска копья.
Калькризе. Сегодняшний день
Казалось бы, Вар должен был штурмовать вал, чтобы прорвать оборону противника. Однако, скорее всего, римский полководец даже и не заметил оборонительное сооружение. Арминий создал вал по римскому образцу. Вал был замаскирован кустами, а сверху на валу разместили заграждение из небольшого частокола. Судя по раскопкам археологов, германцы даже сделали дренажную канаву, которая не позволяла болотистой местности размыть стены вала. Это говорит о том, что германцы начали строить вал задолго до засады. Свидетельство того, что предательство Арминия созревало очень долго и кропотливо.
Легионеры стоически отражали атаки германцев, шагая по узкой намокшей песчаной тропе, ни о каких боевых порядках не могло идти и речи, походная колонна постоянно подвергалась нападению с флангов застрельщиками и пехотинцами и с тыла легкой германской конницей. Тропа была настолько узкой, что в некоторых местах, судя по данным реконструкторов, легионеры могли идти только по 4–6 человек в ряд, причём некоторые могли идти по краю илистого затопленного болота. Они путались в зарослях вереска и опять же тормозили колонну и нарушали походные порядки.
Снова начался проливной дождь, который угнетал и без того деморализованных римских воинов. Легионеры предприняли штурм песчаных дюн, которые охраняли германские воины. Вар каким-то чудесным образом среди звука свиста копий и заглушающего голос и горны падающего с небес дождя смог отдавать команды, чтобы легионы начали перестраиваться в боевые порядки. В этот самый момент германцы начали мощный натиск со стороны склона Калькризе. Германская удавка всё туже затягивалась на римской шее легионов.
Несмотря на то, что римские войска перестроились, боевой порядок легионеров вскоре был нарушен. Римляне были напуганы и, осознавая того, что, скорее всего, они не смогут выбраться из ущелья живыми, побежали к лагерю, чтобы укрыться там. Один из легатов Квинтилия Вара — Нумоний Вала — решил сбежать с конницей из битвы, понимая, что римское войско обречено. Однако, по словам Валерия Патеркула, германская конница догнала римскую и уничтожила её. Это еще больше деморализовало римских солдат и началось самое настоящее избиение. Оставшиеся в живых легионеры попытались в потёмках устроить лагерь, однако не хватало людского ресурса и инструментов, германцы постоянно волнами нападали на римлян и мешали им.
10 сентября.
На следующий день избиение продолжилось, дождь не прекращался, ветер ломал верхушки деревьев. Деревянные щиты римлян намокли, и дождь сделал их тяжелыми и практически бесполезными. Сильный ветер мешал римлянам кидать пилумы, видимость была практически на нуле. Хаос и неразбериха не позволяли римским войскам выстроиться в боевые порядки, повсюду была кровь, грязь и болота.
Кроме того, у римлян были ограниченные людские ресурсы, а в ряды Арминия прибывали всё новые и новые отряды из других племен. Каждый хотел внести вклад в это разгромное поражение римлян, думаю, что германцы еще вчерашним вечером понимали, что разгром римских легионов неизбежен.
Всё же я хочу проанализировать личность Квинтилия Вара, который в тот же день покончил жизнь самоубийством. Прежде всего стоит отметить, что Вар не был выдающимся полководцем, как Друз Старший или Юлий Цезарь, а был, прежде всего, чиновником и, судя по словам Веллея Патеркула, жестким и бескомпромиссным. Настроив против себя германские племена, Вар даже не понимал, что обрекает сам себя на гибель.
У военачальника хватило духа более для того, чтобы умереть, чем для того, чтобы сражаться: ведь он пронзил себя по примеру отца и деда. Что касается двух префектов лагерей, то насколько славным был пример Л. Эггия, настолько же позорным — Цейония: когда была потеряна большая часть войска, он решил сдаться, предпочитая кончить жизнь во время казни, чем в бою.
Веллей Патеркул. Римская история, книга II.
Большая часть войска была истреблена у Калькризе, рассеявшиеся остатки легионеров бежали через болота, но были настигнуты германцами. Их перебили так же, как и женщин и детей, торговцев и слуг, которые были в римском лагере. Впоследствии многие римские офицеры были принесены в жертву германскими войсками, их распинали на деревьях, душили, вешали на ветках в том же лесу, где состоялась битва. Их готовили в горшках, а истолчённые кости использовались для религиозных ритуалов. Лишь немногим удалось спастись, чудом переправившись через Рейн. Удалось спасти орла одного из легионов, знаменосец обломил его со знака легиона и спрятал, затем, пытаясь утопить орла в Рейне, чтобы тот не достался германцам.
Маска римского всадника. Найдена под Калькризе.
Слуги и друзья Вара успели захоронить тело полководца, однако Арминий приказал вырыть тело и, отрубив тому голову, он послал её королю маркоманов Марободу с предложением заключения антиримского союза. Маробод не стал хранить голову Вара, словно реликвию, и переслал её императору Августу в качестве знака примирения и для последующего захоронения. Маробод поступил дальновидно и не решился вступить в коалицию, так и сохранив нейтралитет на протяжении всех последующих войн. Так закончилась Тевтобургская битва, которую современники называли «Варовым побоищем».
ПОСЛЕДСТВИЯ
Такого разгромного поражения от германцев римляне не знали никогда. Да, в истории Рима были страшные трагедии, когда римские легионы проигрывали германцам. Например, во время эмиграции кимвров и тевтонов на юг, которую ныне принято называть «вторжением». Кимвры в битве за Норею наголову разгромили римлян и похоронили в землях на территории нынешней Австрии около 24 тысяч человек. Но есть несколько «но», прости уж за тавтологию.
Во-первых, римским легионам удалось перегруппироваться, пусть и на третий день. Удалось спастись даже римскому полководцу Гнею Папирию Карбону, который, правда, в скором времени от позора покончил с собой.
Во-вторых, Римская республика и Римский Принципат — принципиально разные вещи. Престиж государства Рима в эпоху Августа достиг небывалых высот, последнее чувствительное поражение римлянам нанесли парфяне шестьдесят лет назад в битве при Каррах. Во время правления Октавиана римское государственное устройство и границы, так называемый Pax Romana, был незыблем. Арминий сумел пошатнуть державу Августа, нанеся болезненное поражение в Тевтобургском лесу.
Узнав о страшном поражении Квинтилия Вара, Октавиан Август был настолько потрясён, что он бился головой о стены дворца, повторяя ту самую знаменитую фразу.
Quintili Vare, legiones redde!
Но Вар так и не вернул легионы. Кроме того, ни Август, ни его преемники никогда больше не вернут и XVII, XVIII и XIX легионы.
Летом 1987 года английский археолог-любитель Тони Клан обнаружил первые свидетельства побоища между германцами и римлянами, которое происходило в узком проходе между склоном и болотом. Именно с этого момента начинается история раскопок Калькризе, которая продолжается до сих пор.
Всего за все годы было найдено свыше 6000 предметов, половина из которых составляли фрагменты оружия и доспехов. Бонусом к этим археологическим свидетельствам было большое количество найденных монет: больше 1200 римских монет, из них 23 золотые, 758 серебряных и 550 медных. Все найденные монеты были отчеканены между 7 и 15 годом нашей эры, и 93% медных монет относится к монетной эмиссии «Лугдун-I».
Римские монеты 10—6 гг. до н. э. Отчеканены в Лугдуне.
Теперь стоит поговорить про последствия, случившиеся после Тевтобургской битвы. К сожалению, Октавиан Август не дожил до отмщения, и римское возмездие случилось только при правлении его пасынка Тиберия. Племянник нового императора Германик, который в 14 году был наместником в Галлии и Германии, сразу же после известия о смерти Августа сразу же привёл под присягу племена белгов и секванов. Усмирив германские легионы, которые были готовы взбунтоваться, Германик повёл войска на племя марсов, которые постоянно совершали набеги на союзную Риму территорию. Он вырезал их деревни, разбив их в битве, но на обратном пути попал в засаду, устроенную племенами бруктеров, тубантов, узипетов, но успешно разбил их.
В следующем году племянник императора совершил молниеносный марш на племя хаттов, под чистую разграбив их землю и уничтожив их столицу Маттий. Это было добрым знаком для нашего старого знакомого Сегеста, который всё это время продолжал бороться против Арминия. Тесть Арминия, который отстаивал интересы проримской партии херусков, обратился к римлянам с просьбой о помощи против Арминия. Тиберий откликнулся на призыв Сегеста, который, кстати говоря, находился в плену у Арминия. Войска Тиберия освободили Сегеста и взяли в плен его дочь, то есть жену Арминия — Туснельду.
Арминий призвал племя херусков к оружию, Германик со своим войском прошёл через земли бруктеров, где они нашли потерянного орла XIX легиона и предали земле останки тел легионеров Вара. Поход Германика был успешным, но окончательно разгромить херусков он не смог. Но престиж Рима благодаря усилиям и талантам Германика был восстановлен. В 21 году Арминий был убит своими приближёнными, согласно Тациту, — Сегестом. Таким бесславным был конец славного германца, который смог одолеть три римских легиона.
Тевтобургская битва (9 год н. э.) оказала значительное влияние на Римскую империю. После поражения в Тевтобургской битве римское вторжение в Германию было прекращено. Это событие стало преградой для римлян в освоении новых территорий на севере Европы, и Германия оставалась в значительной степени вне пределов Римской империи. Римляне изменили свою стратегию и укрепили свои границы на северо-западе, создав Рейнский лимес. Этот оборонительный комплекс стал своеобразным барьером, который предотвращал вторжения в германские территории. Римская империя перешла от активных военных кампаний к более оборонительной политике на границах.
Всем известно, с чего начинался Рим. И хотя точная дата вызывает некоторые сомнения, сами римляне были уверены, что это случилось 21 апреля. Подсчитав, сколько царей и сколько консулов было в Риме, ученый Марк Теренций Варрон установил, что 753 год до н.э. был годом основания Рима.
Варрон использовал, вероятно, список консулов (который мог содержать ошибки) и назвал год первого консула «245 ab urbe condita» (245 до н.э.), приняв за основу указанный Дионисием Галикарнасским 244-летний период правления царей после основания Рима. Кроме того, как сообщает Плутарх, по просьбе Варрона его друг, астролог Луций Таруций Фирман, предпринял попытку вычисления дат рождения Ромула и Рема и основания Рима астрологическими методами. Он решил, что братья были зачаты в день частичного солнечного затмения 24 июня 772 года до н. э. в 3-м часу после восхода, и появились на свет 26 марта 771 года до н.э.
Что касается даты 21 апреля, исследования показывают, что это результат астрологических расчетов всё того же математика и астролога I века Таруция, но она также упоминается в древних книгах по истории, таких как «Historiae romanae ad M. Vinicium libri duo» римского историка и сенатора I века Веллея Патеркула. Археологические раскопки в Риме показывают, что датировка Варрона близка к действительности: первые поселения на территории Рима датируются началом-серединой VIII века до н. э.
Однако есть и другая причина, которая привела к выбору 21 апреля. Первоначально, задолго до основания Рима, это был очень древний земледельческий праздник, известный под названием Парилия в честь Палес, богини-покровительницы земледельцев. Вероятно, Палатин был назван в её честь, в отличие от Авентина, который был местом правления Цереры, богини земли и плодородия, связанной с плебсом. Судя по всему, это был один из трех дней агропастырских гуляний, проходивших с 15 по 25 апреля. Это была одна из самых древних церемоний в этом районе. Проводились очищающие и умилостивительные ритуалы, как в городе, так и в сельской местности, чтобы принести пользу фермерам, скоту и землям. Церемония включала в себя украшение конюшни лавровыми ветвями, подношение богине хлеба и молока и молитвы трижды ей на восток. Вечером фермеры прыгали через большие костры — ритуал очищения, распространенный во многих странах тогда и до сих пор, как в Иране во время Навруза, персидского Нового года. Итак, как вы помните, Эней - отец-прародитель римлян, и вот его сын Юлий основывает город Альба Лонга, где его потомки правили на протяжении поколений до царя Нумитора, который был свергнут собственным братом Амулием. Новый король, среди прочего, вынуждает дочь Нумитора, Рею Сильвию, стать весталкой, поклявшейся целомудрием, чтобы избежать продолжения рода от неё и рождения потенциального претендента на престол.
Однако Амулий не провёл полный расчёт событий. Он никак не мог предвидеть, что Марс, один из самых важных римских богов, влюбится в Рею Сильвию и она забеременеет от него близнецами Ромулом и Ремом. Царь Амулий был почти рад услышать, что у него появилось два новых племянника, и приказал убить их. Ответственный слуга не смог этого сделать и оставил их в корзине на берегу реки Тибр (либо пустил по течению). Проплыв некоторое время, корзина остановилась возле Кампидольо (Капитолийского холма), в районе, где сегодня находится Римский форум, и близнецов спасла и накормила волчица, услышавшая их плач. По мнению некоторых, возможно, что волчица — это метафора проститутки (от «lupanare» - бордель в Древнем Риме). Некоторые другие говорят, что их также кормила смоковница или что их спасла семья фермеров, где женщину которых звали «лупа», возможно, потому, что она подрабатывала девушкой по вызову. Став взрослыми, Ромул и Рем вернулись в Альба-Лонгу, убили Амулия и вернули к власти своего деда Нумитора (на удивление все еще живого и достаточно сильного, чтобы править). Как только Нумитор снова оказался во главе Альба-Лонги, и поскольку два племянника не хотели править там, по крайней мере, пока он жив, они получили разрешение на основание совершенно нового города на том месте, где они выросли. Ромул хотел построить его на Палатинском холме и назвать его Рома, а Рем предпочел Авентинский холм и хотел назвать новый город Реморой. Далее мы знаем, что Рем погибает от руки своего брата, но мы не уверены, произошло ли это в ходе боя или Ромулом была применена какая то хитрость. Что бы ни случилось, Ромул победил, и именно это позволило 21 апреля 753 г. до н. э. основать Рим, первым царем которого он стал. Наверняка, мы все можем согласиться с тем, что быть основанным полубогом, которого вскормили волчица и смоковница, маловероятно даже для такого великого города, как Рим. Вот почему археологи продолжали раскопки все эти годы, чтобы придать какой-то реализм основанию Рима. В мифе они видят зерно истины.
Согласно самым последним исследованиям, поселение из около 30 деревень на Палатинском холме существовало здесь, как я уже писала, в 8 веке до нашей эры. И именно здесь во второй половине столетия, примерно в 753 году, некий «Ромул» царского происхождения придал этой местности особый статус, каким-то образом установив день рождения Рима. Он проложидл дороги, построил центры общественных собраний и храм Весты, римской богини дома и семьи. Примерно в это же время на Капитолийском холме появились первые святилища, и начал формироваться Римский форум. Согласно находкам на Капитолийском холме, датируемым за столетия до основания Рима, царь-основатель города действительно имел древних латинских предков, и вся родственная связь с Энеем была вплетена в эту историю для того, чтобы наделить основателя неким божественным и героическим величием, что свойственно для тех времён. Историко-антропологические исследования показывают, что предками латинян были индоевропейцы, пришедшие примерно за 2000 лет до нашей эры с Балкан, вероятно, из Анатолии (современная Турция). Похоже, что изначально Капитолийский и Квиринальский холмы были населены сабинянами, а римляне поселились на Палатине. Вероятно, именно этот контекст сформировал историю о похищении сабинянок, одного из самых известных римских мифов. Хотя похищение сабинянок — рассказ из мифологии, истина, выходящая за рамки легенд, заключается в том, что Рим с момента своего основания стал многонациональным обществом, в котором с самого начала смешивались латиняне и сабиняне; очень скоро к ним присоединились и этруски.
Ну, как вы поняли, римляне там сейчас уже третий день гуляют. Хедлайнером всей этой трёхдневной программы мероприятий и мастер-классов является сегодняшний костюмированный парадо от Большого цирка до Колизея в 11:00. В этом году в празднике приняли участие около 2000 реконструкторов, сотни из которых приехали со всей Европы. Вчера, в субботу, в Циркусе Максимусе, проходила реконструкция игры гарпастум - древнего родственника футбола, а также гладиаторские бои. Замесы были серьезные, школа на школу. (Мой любимый лудус, реконструкторский клуб, немного грустит, что мы не там, но нам и тут весело ). Все в том же Цирке был большой концерт военного оркестра, который среди прочего исполнял знаменитый саундтрек из фильма «Гладиатор». Сегодня там проходят реконструкции сцен по об основании Рима, и всё это сопровождается традиционной музыкой и танцами на улицах города, маршами легионеров, дегустацией римской кухни и кучей всякой разной мишуры для детей. А примерно сейчас, когда я пишу для вас этот пост, на арене Большого цирка проходят гуляния Парилии и реконструкция последней битвы Спартака.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Действительно ошеломляющее количество римских императоров умерло не от естественных причин. Это не новость, это исторический факт.
Но в этих смертях, часто насильственных, современные ученые выявили новую математическую закономерность: степенной закон, который описывает судьбу многих из них, умерших в момент часто наивысшего могущества и, точно, находясь на императорском троне.
Распределение степенного закона в истории Римской империи, которое в целом выражается в продолжительности жизни римских императоров, схож с так называемым принципом Парето .
Известный также как правило 80/20 , принцип Парето обычно касается экономических затрат и результатов, но с точки зрения распределения вероятностей (probabilities) он может быть упрощен и означать, что вероятность обычных событий составляет около 80 процентов, а редких — около 20 процентов.
В данном случае, применительно к судьбам римских императоров, более распространенным событием является насильственный конец, а смерть от естественных причин встречается значительно реже — особенно в ранний период существования Западной Римской империи.
Император Октавиан Август дожил до 75 лет, но, предположительно, был отравлен фигами, содержащими яд.
В этот период — от первого императора Августа (умершего в 14 году н.э.) до Феодосия (умершего в 395 году н.э.) — правители имели лишь один шанс из четырех (24,8%) прожить достаточно долго, чтобы умереть своей смертью или доказанного от несчастного случая.
Однако, если рассматривать весь период существования Римской империи — со времен Августа до падения в 1453 году н.э. Византийской империи (она же Восточная Римская империя), то ситуация была не намного лучше.
Если учесть правление всех 175 римских императоров, то за этот длительный период времени у каждого правителя был лишь 30% шанс дожить до преклонного возраста (и не быть убитым или умерщвленным каким-нибудь иным способом).
Более того, анализ периодов смерти всех римских императоров показывает, что риск становился выше с момента вступления на трон. Если императоры благополучно проходили «испытательный срок», не будучи убитыми, то их шансы на выживание на этом посту быстро повышались. По крайней мере, до определенного момента…
После того, как император правил около 13 лет, риск безвременной неестественной кончины снова возрастал, что, возможно, отражало иссякание терпения у его амбициозных, иногда неразборчивых в средствах союзников, а также откровенных врагов и соперников.
Получив свой империй, Помпей сразу же начал готовиться к войне. По закону Габиния ему полагалось в помощь избрать 25 легатов из сенаторского сословия, которые должны были осуществлять самостоятельные операции. Легатами Помпея был цвет римской аристократии: Тиберий Нерон (дед императора Тиберия), Манлий Торкват, Марк Помпоний, Лентул Марцеллин, Публий Атилий, Луций Геллий, Гней Корнелий Лентул, Теренций Варрон, Луций Сизенна, Луций Лоллий, Публий Пизон, Метелл Непот и еще десяток не менее уважаемых людей. Причем в легаты к экстраординарному проконсулу шли не только претории, но даже консуляры и оба цензория 70-го года до н.э., для которых это, казалось бы, должно было стать понижением статуса.
Мнение недовольного таким развитием событий меньшинства в сенате интересовало мало кого, хотя попытки помешать Помпею имели место. Консул Пизон, тот самый, что завуалированно угрожал Помпею, одним из последних распоряжений на посту отдал приказ расформировать собранный в Остии флот. А став наместником Нарбоннской Галлии, он отказался проводить там набор войск для Помпея. Тем не менее более серьезных акций неповиновения в тот момент проявлено не было.
Помпей, судя по всему, заранее составил план кампании и законопроект Габиния сразу обеспечил его нужным нарядом сил для решения задачи. Ключевой проблемой всех предыдущих попыток решения пиратской проблемы была их ограниченность небольшой территорией, благодаря чему пиратские флотилии, имевшие множество баз, могли уходить из под атаки в более спокойные воды. Поэтому, чтобы одержать решительную победу - а на меньшее Помпей был не готов - требовалось нанести удары везде одновременно. Средиземноморье было разделено на 13 операционных зон за каждой из которых был закреплен флот из не менее 30 кораблей во главе с легатом. Эти флотилии должны были активно патрулировать свою зону и нападать на любые пиратские корабли.
В то же время другие легаты возглавляли наземные отряды, которые должны были атаковать известные базы пиратов. Римляне должны были быть везде и всюду, не давая пиратам сбежать и отсидеться в тихом местечке. Эта военная компонента плана должна была сделать пиратство крайне опасным и слишком невыгодным бизнесом.
А закрепить успех военной части плана должна была социальная. Помпей активно распространял информацию, что любой сдавшийся пират получит прощение и надел земли. Таким образом Помпей предлагал альтернативу - либо сражаться и умереть, либо стать земледельцем и жить. Возможно, труд земледельца был и тяжелее пиратского, но жизнь-то дороже.
Операция началась весной 66 года до н.э. Одновременное появление римского флота во всех частях Средиземного моря ввергло пиратов в шок. Те пытались сначала отбиваться, но были быстро рассеяны. Полностью очистить от пиратов западную часть Средиземного моря удалось меньше чем за 40 дней. В восточной части Средиземноморья, где пиратов было сильно больше, дела шли куда медленнее – приходилось не только охотиться за эскадрами противника, но и штурмовать их довольно хорошо укрепленные логова, а подчас и целые города.
Сам Помпей в это время возглавил эскадру из 60 кораблей, которая выступала мобильным резервом. Сначала она курсировала около Италии, пока не была обеспечена безопасность судоходства в Тирренском море (треугольник Италия - Сардиния - Сицилия). После чего Помпей отправился в инспекционную поездку по западной части Средиземного моря, чтобы убедиться в его безопасности. Закончив инспекцию Помпей отправился в Киликию - сердце пиратской активности.
Узнав о приближении эскадры Помпея, пиратские лидеры, не желавшие сдаваться, решили дать морской бой, но потерпели сокрушительное поражение. После этого крепости пиратов начали сдаваться одна за другой. Чтобы обеспечить мир и порядок, Помпей не только честно выполнял обещание о наделении землей, которую он видимо покупал за счет неограниченного кредита из римской казны по закону Габиния, но и уничтожал все средства, способные послужить пиратской деятельности. Именно на Востоке были захвачены большая часть трофеев: более 400 кораблей из которых 90 были с окованным медью носом, награбленное за многие годы золото и серебро, а также тысячи пленных пиратов, обращенных в рабство.
Единственным местом, где все пошло не по плану, стал Крит. Там еще с 68 года вел войну проконсул Квинт Цецилий Метелл Критский (Кретик) - родственник Помпея через его жену и политический союзник. Население Крита активно занималось пиратством, на чем процветали его города. Метелл Кретик начал активно бороться с этим еще до вручения экстраординарных полномочий Помпею классическим методом - требуя безоговорочной сдачи, а когда ему отказывали - методичной осадой добиваясь своей цели. Когда местные узнали, что Помпей дает амнистию в случае сдачи ему, то они попытались капитулировать именно Помпею. Тот, послал на остров легата Луция Октавия, чтобы привести остров к согласию, но Метелл Кретик попросту отправил того на три буквы. С точки зрения Метелла Кретика Помпей не имел никакого права лезть в его дела, как проконсула. Помпей в ответ, похоже, что собирался направиться на Крит сам, и можно лишь догадываться чем бы эта поездка закончилась.
Но новости, пришедшие с Востока, заставили Помпея переменить планы и досрочно свернуть активные операции. Юпитер с ним, с этим Критом, из Понта пришли новости, что Лукулл, уже отрапортовавший в Рим о победе над Митридатом, разбит понтийским царем, а его армия дезорганизована и не желает воевать. Судьба явно благоволила Великому, давая ему лучшие карты в руку.
На восток!
Лето 66 года до н.э. Рим бурлит, хотя это уже обычное дело для Вечного города. А вот необычна двойственность настроений - радость и страх смешаны в дикий коктейль, который будоражит умы плебса. За всем этим мрачно наблюдают сенаторы-консерваторы, у которых радости нет вообще - только разочарование и страх. Помпей. Он опять всех переиграл…
Новости о победе Помпея над пиратами ошеломили всех в Риме - никто не ждал столь быстрой победы, вероятно, даже сам Помпей. Вместо трех лет кампания по изгнанию пиратства из Средиземного моря заняла всего три месяца. Жители Рима ликовали - впервые за долгое время они перестали чувствовать на себе хватку пиратов - цены на зерно заметно упали и это сделало Помпея настоящим героем плебса. А слухи о несметных сокровищах, захваченных у пиратов, еще больше возбуждали умы. Не меньше радовались и всадники, чей бизнес серьезно страдал от пиратства.
Успехи Помпея бесспорны, никто за предыдущие 50 лет даже не приблизился к решению проблемы, а он смог. Любая критика Великого сейчас воспринималась, как зависть и ревность к чужим успехам. И заслуги Помпея признавали даже его недоброжелатели. Проблема была в другом - он стал слишком популярен и влиятелен. Если в прошлом году консервативная партия в сенате не смогла остановить принятие закона Габиния, то в этом они были бессильны и подавно. Помпей мог потребовать чего угодно и благодарный народ ему это бы дал. И это очень и очень пугало. Ведь плебс легко дал бы своему герою бессрочные диктаторские полномочия без всяких рек крови, льющихся по улице и никто не смог бы этому помешать.
Не то чтобы совершенно невероятное развитие событий, даже очень-очень не невероятное
Почему люди, которые ранее поддерживали Суллу, так боялись Помпея? Да потому что диктатура Суллы была временной - решив основные проблемы государства, он передал власть своим сторонникам. Помпей же, как многим казалось, просто рвался к власти ради себя одного и, получив всю её полноту, мог уже никогда от неё не отказаться. Поэтому возвращения Помпея в Рим эти сенаторы ждали с тревогой. Тем более, что в самом сенате хватало оппортунистов, которые готовы были ради шанса на продвижение вверх по лестнице идти в услужение потенциальному диктатору.
И это все вообще было симптоматично. Внезапно для многих выяснилось, что все вот эти игрища в Республику нужны по факту едва ли не только самим сенаторам. Народ готов играть в них, но как только на горизонте замаячит какая-то фигура, которую плебс посчитает способной изменить ситуацию к лучшему, то ему будут готовы дать любые полномочия - лишь бы это действительно помогло. И чем больше было кризисов - тем выше шансы, что такой лидер сможет подмять под себя республику.
Но мало всего этого, так еще на головы сенаторов, как гром среди ясного неба, свалилась проблема. Нет, ПРОБЛЕМИЩЕ! Причем, совершенно неожиданно. Еще два года назад, когда Помпей был частным лицом, из Азии пришли радостные вести - проконсул Лукулл сообщал, что полностью разгромил царя Понта Митридата и присоединил к Риму две новые провинции. Эти новости всех знатно обрадовали, так как означали не только окончание войны, которая шла уже добрых 5 лет, но и новые территории для набивания карманов деньгами. Поэтому туда срочно отправили специальную комиссию для устройства провинций.
И вот не успели сенаторы еще оправиться от новостей, что Помпей победил всех пиратов, как пришли совершенно безумные новости: царь Митридат откуда-то собрал армию и разбил Лукулла, армия Лукулла деморализована и почти не подчиняется своему командующему, солдаты не хотят воевать, а защищать провинцию Азия толком некому! Нет, если бы Лукулла разбили и тот отступил, то вопросы конечно бы были, но Лукулл умудрился потерять авторитет у собственной армии, допустить её разложение и фактически превращение в сброд. Такое можно было себе представить в случае гражданской войны, когда воюют свои со своими, но тут то война с давним и всем известным врагом всех римлян!
Очевидно, что Лукулла нужно было срочно менять. Тем более, что положение действительно было близким к критическому - если Митридат отбросит римлян из Азии, то воевать с ним будет гораздо тяжелее. И ещё в прошлом году на смену Лукуллу по закону Габиния был послан консуляр Маний Глабрион. Вот только армия Лукулла отказалась подчиняться и новому командующему! А он был и не против, видя, что ситуация активно катится в пропасть. Поэтому Луккулл снова принял командование, но не смог сдержать натиск Митридата. Особенно от всей этой ситуации всполошились всадники, занимавшиеся откупными операциями - этот бизнес только-только пришел в себя после гражданских войн и потеря провинции Азия грозила тяжелейшим финансовым кризисом не только Республике, но и откупщикам. Поэтому всадники требовали скорейшего решения проблемы, для чего требовалось отправить на смену Лукуллу и Глабриону максимально компетентного и деятельного человека. И, ну вы знаете, был такой человек.
Когда народный трибун Гай Манилий внес законопроект о создании экстраординарного проконсульства над всей Азией в Риме стало на несколько градусов теплее. Законопроект почти полностью повторял прошлогодний закон Габиния, но в нем сразу был указан Помпей, как единственный кандидат. А кроме того было и еще одно новшество - закон давал право Помпею решать вопросы войны и мира. И вот это была самая настоящая революция - фактически закон Манилия создавал прецедент передачи полномочий сената единственному человеку. Формально это нужно было для более эффективного и гибкого решения вопросов. Но на деле эта маленькая поправочка делала Помпея единовластным правителем в Азии.
Мне могут резонно указать, что по факту наместники в провинциях и так сами решали вопросы войны и мира, вон Сулла с Митридатом же заключил мирный договор. И это так, но нюанс тут в том, что любые договоры до их ратификации сенатом были недействительны - всего лишь декларация о намерениях и не более. Отцы-сенаторы могли не ратифицировать договор, умаляющий честь Рима, как, например, случилось во время Нумантинской войны в Испании. Военачальника, заключившего тот договор, в Риме ждал суд, а его легат Тиберий Гракх из-за этого потерял веру в возможность решения проблем Республики с помощью сената. Но Помпею ничего подобного не грозило - все его внешнеполитические решения по закону Манлия априори считались легитимными и никаких подтверждений из Рима не требовали. В отличие от решений внутреннего устройства провинций, что еще аукнется Помпею в пока что далеком будущем.
Такого объема легальных полномочий никто и никогда в Риме не имел, даже Сулла, так как над ним хоть и формально, но всегда стоял сенат. Ярость сенатских консерваторов во главе с Катулом и Гортензием горела ярким пламенем, так как Помпей таким образом мог мягко, понемножку, закон за законом отрезать у сената власть. Поэтому не смотря на популярность Гнея сенаторы выступили с обширной критикой закона Манилия и наделения Помпея столь широкими полномочиями. Гортензий был один из лучших ораторов эпохи и он выкладывался на 100% в этой во многом обреченной борьбе. Ведь на стороне Помпея был лучший оратор - Марк Туллий Цицерон.
Цицеро, занимавший в том году преторскую должность, уже метил в консулы и поэтому он, со свойственной ему гибкостью позвоночника, пытался и угодить всадникам и плебсу, и Помпею лично, и не рассориться с консерваторами. Он не атаковал противников Помпея, но в своих речах он разносил в пух и прах их тезисы фактами и логикой. Свои речи он начинал с тех экономических потрясений, которые ждут Рим, когда Митридат захватит Азию и тех благ, которые Рим получит, если её удержит. Потом Цицерон начинал хвалить Помпея за его грандиозную победу над пиратами: “один народ, один рейх, один фюр…”, ой, простите, не та пластинка, “один закон, один муж, один год не только избавили нас от несчастья и позора, но и вернули и вернули нам действительное владычество на суше и на море, над всеми племенами и народами!”. Ну как тут было не вскинуть руку в салюте и выкрикнуть “Хайль Помпей!”.
Закон Манилия был принят подавляющим большинством. К Помпею в Киликию потянулись многие уважаемые люди с целью не только засвидетельствовать уважение, но и поучаствовать в кампании против Митридата. Гней был в зените своего могущества и ожидал, что удача не покинет его. Отбытие части сторонников Помпея несколько ослабило его позиции в Риме, но куда сильнее их ослабил тот факт, что Помпей довольно слабо пытался продвигать своих людей на претуры и консулат. Я предполагаю, что он попросту не верил, что это нужно в условиях его огромной популярности у плебса. Он ошибся, но выяснится это много позже - политическая жизнь в Риме ведь не останавливалась, пока Помпей был занят войной.
Источники:
Кембриджская история древнего мира. Том 9. Последний век Римской Республики. 146-43 гг. до н.э.
Циркин Ю. Б. «Гражданские войны в Риме. Побежденные»
Циркин Ю.Б. «Помпей в политической борьбе конца 80-70 гг.»
Osprey. Warrior 39. Gladiators 100BC - AD200
Любимова О.В. «Марк Лициний Красс и плебейские трибуны 70-х годов I в. до н.э.»
Любимова О.В. «Римская политика в 70-е гг. до н.э. и проблема прав трибунов (историография проблемы)»
Любимова О.В. «Брачные союзы как инструмент политики в эпоху поздней римской республики6 семья триумвира Красса»
Проблема пиратов терзала Рим давно. Пиратство в средиземноморской луже существовало всегда - этот бизнес был ничем не хуже и не лучше прочих и к нему нередко обращались в периоды тяжелой экономической ситуации и нестабильности. Но после того, как Средиземное море фактически стало внутренним морем Римской Республики, интенсивность пиратства напрямую зависела от дееспособности этого государства. Как только Рим впал в череду кризисов, как внешних, так и внутренних, то римский флот перестал справляться с борьбой с пиратами и этот бизнес начал становиться очень и очень прибыльным. Особенно в этом плане отличались города Киликии в Малой Азии, а также островные общины восточной части Средиземного моря, где пиратство стало чуть ли не основным занятием.
Киликия на карте
Рим критически зависел от поставок зерна со всего средиземноморья, так как Италия не могла обеспечить квиритов зерном по дешевым ценам. И расцвет пиратства, нарушающего нормальное снабжение Италии был тяжелым кризисом с очень неприятными последствиями. В цикле про Спартака я упоминал, что как раз очередное обострение ситуации с пиратами и вызванный этим рост цен на зерно, заставил консула Гая Котту ради успокоения плебса вернуть народным трибунам часть полномочий. При этом сама кризисная ситуация толком так и не была разрешена, а постоянно идти на уступки плебсу не вышло бы. Поэтому все 70-е годы до н.э. Рим будет безостановочно бороться с пиратами, но ситуация будет становиться все хуже и хуже, на удивление многим наблюдателям.
Еще при Сулле в Киликию для борьбы с пиратами был направлен Гней Корнелий Долабелла - далеко не первый в ряду тех, кто пытался побороть пиратов в это неспокойное время. Напару со своим квестором (бухгалтером) Гаем Верресом (sic!) Долабелла занялся грабежом провинции, в борьбе с пиратами замечен не был. После проконсульства сей достойный муж был осужден на изгнание за свои злоупотребления, приняв на себя даже вину Верреса (sic!).
После Долабеллы в Киликию был направлен Публий Сервилий Ватия с той же задачей: нет, не грабить провинцию, а бороться с пиратством. Этот проконсул начал активную кампанию по осаде пиратских логовищ (не представляйте себе пещеры, это были обычно натуральные крепости, иногда в горной местности), но многие пираты просто откочевали туда, где с ними не боролись, а объявленная Ватией победа над пиратами смотрелась насмешкой, так как их нападения лишь усиливались.
Киликийские пираты
Отчаявшийся сулланский сенат решил прибегнуть к столь полюбвишейся им чрезвычайщине, хотя Сулла то как раз всем своим естеством был против каких либо отклонений от нормы, после того, как он восстановит порядок! Но то Сулла, его уже нет, а вот сулланцы есть, и у них все плохо.
В 74 году было введено экстраординарное проконсульство над всем Средиземным морем с узкой полоской берега вдоль него. Вручили его Марку Антонию, сыну одного из лучших ораторов эпохи и отцу будущего триумвира, в настоящее время скорее балаболу, нежели действительно годному вояке. Как итог 3 года Антоний носился по Средиземному морю без какого либо толка - повоевал в Испании, повоевал на Крите, а потом в 71 году до н.э. то ли внезапно умер, то ли был убит в схватке с пиратами.
При этом ситуация становилась так-то всё хуже. Уже в середине 70-х годов до н.э. перемещение на корабле без военного сопровождения было опасным, что продемонстрировал знаменитый захват пиратами тогда никому толком не известного Гая Юлия Цезаря.
Салат в гостях у пиратов
Но к началу 60-х годов до н.э. пираты настолько осмелели, что начали нападать на берега Италии!!! Немалую роль в этом сыграли денежки Митридата Понтийского. Просто вдумайтесь - пиратские эскадры высаживались на берега Италии, грабили поселения и уводили в плен жителей. Однажды пираты напали на порт Брундизий - главный транзитный узел между Италией и Грецией, где захватили в плен двух преторов! Но это все конечно не идет ни в какое сравнение с тем, что в 68 году до н.э. пираты напали на главный порт Рима - Остию, через которую шло все снабжение города, и сожгли там эскадру, которую готовили для борьбы с этими самыми пиратами.
На этом фоне цены на зерно в Италии били рекорды, а в сенате не понимали что вообще делать. И вот в этот критический момент на горизонте возник народный трибун 67 года до н.э. Авл Габиний. Он совместно с коллегой по трибунату Гаем Корнелием уже отметился к тому моменту одним скандальным законопроектом. На пару они провели закон о лишении Лукулла командования в войне с Митридатом из-за подозрений в коррупции - ходили слухи, что он наложил лапу на сокровища из казны Митридата и специально затягивал войну, шедшую на тот момент уже 6 лет. Руководство войной было передано консулу Глабриону, который даже обрадовался такому повороту событий. Как окажется потом - очень зря.
Кстати, то, как трибуны Габиний и Корнелий вели пропаганду против Лукулла, достойно отдельного упоминания. Они просто вынесли на форум картину с изображением новой виллы Лукулла с соответствующей подписью. Все. Никаких речей в данном случае толкать было не нужно - все и так поняли столь жирный намек.
Теперь же Габиний выступил с рогацией (законопроектом) о немедленном создании экстраординарного проконсульства для борьбы с пиратами. За основу была взята идея с проконсульством Марка Антония, но Габиний её заметно видоизменил. Новый экстраординарный проконсул получал в свое ведение на 3 года все средиземноморье с береговой линией на 75 километров вглубь, 15 легионов и столько же ауксилариев, 200 (позже увеличили до 500) боевых кораблей и право изымать любые деньги из казны на выполнение задачи. И по объему полномочий и по размеру территории, которую он охватывал, это был небывалый империй, такого никогда не было.
Уж больно много власти для одного человека!
Сенаторы знатно перепугались: не важно, в чьих руках окажется проконсульство, оно сосредоточит у этого человека слишком много единоличной власти. А уж зная, кого на эту должность точно изберет народ, сенаторы взвыли. Тут не надо было быть особо умным, чтобы сообразить для кого Габиний выдвинул этот законопроект. Ведь, кто еще пользуется в народе громадной популярностью и репутацией спасителя Республики? Конечно же, Помпей!
Особенно отметился в противостоянии законопроекту Габиния Катул, который настаивал, что плебс этой тягой к чрезвычайщине ломает республику. Мол из-за того, что командования постоянно получают одни и те же люди, у Республики толком и нет военачальников, способных справиться с кризисами, что показала война со Спартаком. Что всякие Марии и Суллы появляются именно из-за вот таких вот решений плебса. И он так-то был прав! Но народ остался глух к этим речам, наоборот, на сенаторов сыпались упреки, что они не хотят решать проблемы простого народа.
Когда же Габиний, видя настроения толпы, объявил, что командование на море должен занимать только Помпей, ситуация и вовсе превратилась в фарс. Помпей начал ломать комедию, что он не готов, что это тяжкая ноша, а он устал, но польщен. Наиболее консервативные сенаторы начали обвинять Помпея в тяге к тирании или чего хуже - царской власти. Консул Гней Кальпурний Пизон заявил, что “если Помпей так хочет славы Ромула, то пусть готовится и к его судьбе”, чем прямо намекал на то, что его могут убить сенаторы (sic!). Пизона за такой перформанс чуть не растерзала разъяренная толпа и только вмешательство Габиния спасло ему жизнь.
За Помпея был не только плебс, но и многие всадники, которые хотели скорейшего восстановления торговли, а также были благодарны за возвращение их в суды во время его консульства. Многие хомо новусы (всадники, стремящиеся строить политическую карьеру, а не бизнес), тоже со времен консульства должны были поддерживать Помпея, так как он снова широко открыл для них политику возвращением прав трибунов.
Глядя на все это те сенаторы, что еще колебались, тоже встали на сторону Помпея, так как очевидно, что он сейчас был самый влиятельный человек в Риме и если держаться его стороны, то можно неплохо продвинуться. Закон Габиния активно поддерживал и Цицерон, вероятно еще во время консульства Помпея наладивший с ним хорошие отношения, а сейчас ожидавший за помощь поддержки его кандидатуры в преторы на выборах. Поддерживал Помпея и тогда еще только начинающий карьеру Цезарь.
Таким образом у Помпея оказалась столь мощная группа поддержки, что победить его электорально не вышло бы - центурии, где преимущество голосов было у богатых, все равно голосовали бы за закон Габиния. Тогда Катул применил отчаянные меры - убедил двух народных трибунов наложить вето. Но когда те попытались это сделать, Габиний воспользовался прецедентом, созданным Тиберием Гракхом, по лишению народных трибунов голосованием их должностей. И закон Габиния о наделении Помпея экстраординарными полномочиями был принят подавляющим большинством.
На глазах сулланцев их бывший золотой мальчик получал по методу Мария полномочия, которые могли сделать из него второго Суллу. Никто и никогда в Республике не обладал такой абсолютно легальной властью и влиянием, как Помпей. Все, кто понимал, к чему может привести такое возвышение, не могли более сделать ровным счетом ничего. Судьба Республики сейчас была в руках человека, который… о ирония, даже не думал о том, чтобы использовать её так, как этого боялись его противники. Ему это не было нужно, так как власть сама по себе не дает славу. А подлинная слава Помпея еще была впереди.
Пара слов про Помпея и Метеллов. Когда я писал, что его сотрудничество с этим могущественным родом носит очень неоднозначный характер и там много мутных моментов, то вот вообще не шутил. Тот набор фактов, что имеется, можно спокойно вертеть в любую сторону, оставаясь в рамках историчности. И это проблема.
Кто такие вообще Цецилии Метеллы на момент 70х годов до н.э.? Это буквально один из столпов Сулланского режима: древний и чрезвычайно знатный род, игравший ведущую роль в политической жизни Республики весь 2 век до н.э., богатый и с огромной клиентелой. В общем душа и сердце Сената и... сторонники реформ. Вот так внезапно, да. Они, конечно же, были против радикальных идей Гракхов и тем более Сатурнина и Мария, но опосредованно поддерживали Марка Ливия Друза. Напомню, что и Сулла тоже делу Друза явно сочувствовал.
Но попытка реформ сверху была торпедирована наиболее консервативными сенаторами и запустила череду событий, которая привела сначала к Союзнической войне, потом к первой гражданской и тому, что Квинт Цецилий Метелл Пий стал одним из важнейших союзников Суллы. При этом, о ирония, Сулле для возвращения устойчивости Республике пришлось реализовывать фактически политическую программу ультраконсерваторов. Что считали по этому поводу Метеллы? Мы не знаем. Метелл Пий, ставший у тому моменту патриархом рода - самым старым членом рода, его неформальным лидером, был верным сулланцем, по крайней мере на словах.
На деле же в 78 году до н.э. происходит сразу два события, которые заставляют усомниться в лояльности делу сулланцев. С одной стороны, как считается, не без давления Суллы, Гней Помпей женится на сестре ещё очень юных Квинта Цецилия Метелла Непота и Квинта Цецилия Метелла Целера. Это условное третье поколение рода - им только слегка за 20, их двоюродным братьям Луцию Цецилию Метеллу и Квинту Цецилию Метеллу Кретику около 30, а Метеллу Пию - племяннику их прадеда, уже за 50.
Подчеркнул интересующих нас Метеллов
Собственно, Пий на тот момент в одиночку тащит на себе весь род. Целер, Непот, Кретик и его брат - это будущие лидеры Республики, через 10 или 20 лет, но сейчас их карьера на самом старте и для её успешного продвижения нужно очень много ресурсов - как материальных, так и помощи от союзников, клиентов и друзей.
И вот что же происходит сразу после того, как Помпей породнился с Метеллами? Выборы консулов, на которых Помпей поддерживает Лепида против воли Суллы. Младшие Метеллы в это же время, по чистому совпадению (нет), подают в суд на Лепида за коррупцию. Но потом, внезапно, отзывают иск, так как их об этом попросил их новый родственник. Т.е. младшие Метеллы однозначно сделали выбор, на чьей они стороне - заходящее солнце Суллы, вероятно, уже не страшило их, и они сделали ставку на Помпея. Все это очень сильно вряд ли было без одобрения Пия.
Зачем это всё Пию? Я предполагаю, что Помпей был удобным союзником с помощью которого можно было и карьеру младших ускорить, и помочь средним, если понадобится. Сносить сулланский режим тогда было ещё рано - слишком сильны были сулланцы политически, но союз людей, всегда придерживавшихся стороны разумных реформ, и человека, которому эти реформы были кровь из носа нужны, выглядит вполне органичным. И что не менее важно, нацеленным на достижение определенных целей. Нежизнеспособность на длинной дистанции выстроенной Суллой системы должна была быть очевидна многим, отсюда и могло вытекать непротиводействие Помпею со стороны Пия, а также деятельная поддержка Помпея со стороны младших, в процессе ее слома и возврата к досулланским порядкам.
Но у этой концепции есть проблема. Средние Метеллы не имеют явной связи с Помпеем и более того, считаются римскими историками и многими современными, чуть ли не самыми консервативными консерваторами из рядов сената. Было ли это лишь частью внешнего образа или действительно среднее поколение Метеллов оказалось куда большими сулланцами, нежели старшее или младшее неизвестно. Вполне возможно, что внутри рода возник такой раскол на консерваторов Луция и Квинта Кретика и реформаторов Пия, Целера и Непота. А может быть консерватором был и Пий, а младшие действовали вопреки его воле. Или же Метеллы пытались усидеть на всех стульях сразу. Источники, к сожалению, не могут приоткрыть полог тайны над этим вопросом. В результате в центре и так неполной картины событий зияет немаленькая такая дыра, не позволяющая в полной мере понять события.
Консул
В последние дни перед новым 70 годом до н.э. по Риму вновь раздался грохот тысяч калиг, марширующих по улицам легионеров. Звук, который с недавних пор вселял в жителей Вечного города страх. Но не в этот раз. Потому что Рим в тот день чествовал героя года - Помпея, чьи воины принесли мир и безопасность римской Испании. Возможно его трофеи были и не столь впечатляющи, как у Суллы после его восточного похода, но мир принесенный им был не менее ценный. Плебс ликовал, предвкушая праздничные пиры и раздачи, всадники уже подсчитывали в уме барыши с откупов в Испании, и только лидеры сулланцев в Сенате Квинт Лутаций Катул и Квинт Гортензий Гортал натянуто улыбались.
Триумф
Они дали Гнею Помпею всё, чего он мог хотеть - право избраться консулом, не смотря на то, что он попросту не подходил ни по одному из критериев (возраст и занятие предыдущих магистратур), и провести триумф уже после выдвижения в консулы. И все ради чего? Чтобы в ходе предвыборной кампании этот юнец заявил, что будет добиваться отмены главной сулланской реформы - вернет права народным трибунам?! И это от человека, которому Сулла сам вручил прозвище “Великий” за его достижения! Черная неблагодарность. Всего через пару дней Помпей в своей первой речи в должности консула подтвердит решимость добиться задуманного. Я бы многое отдал, чтобы увидеть лица Гортензия и Катула в этот момент. Но почему Помпей на пике своей славы так поступил? Здесь нам придется раскрыть уже другую грань характера Помпея.
Античная историческая традиция передает довольно специфичный образ Помпея - хорошего воина, постоянно стремящегося к новой славе, но мало интересующегося политикой и потому в ней довольно посредственного.
Подозреваю, что это все отголоски помпеянской же пропаганды, выставлявшей Гнея именно что простым воякой, а не двуличным политиком. Я долгое время сам был под влиянием такой трактовки его личности, но подробное изучение биографии Помпея заставило меня несколько пересмотреть этот взгляд. Гней, с одной стороны, был типичным римлянином - для него крайне важно было прославиться, пользоваться уважением и авторитетом. Но с другой стороны, что не совсем типично, Помпей, похоже, болезненно вожделел славы, настолько, что её достижение для него было гораздо важнее всего прочего, например власти. Для Помпея власть - это всего лишь средство на пути стяжания еще большей славы. А для римлян нет большей славы, нежели военные успехи.
При этом в достижении славы у Помпея проявлялась еще одна нетипичная для римлян черта - нежелание идти на компромисс с другими римлянами, вызванная той самой чертовской удачей, которая сопровождала всю его карьеру. Пока одни занимались политикой - т.е. искусством возможного, поиском компромиссов и заключением сделок, Помпей хотел получить все и сразу, он не искал компромиссов - он интриговал, чтобы создать ситуацию при которой его требования будут полностью выполнены. То что каждая интрига Помпея увеличивала число людей настроенных к нему, мягко говоря, недружелюбно, Гнея похоже волновало мало - ведь он всегда добивался своего. Цель для него оправдывала средства - любовь и уважение римлян были куда важнее, нежели мнение кучки недоброжелателей даже если они могущественны. По крайней мере пока Помпей был на коне.
Был только один нюанс - к 70 году до н.э. Помпей уже на самой вершине. Дальше лезть по лестнице магистратур толком и некуда - выше консулов только небо. Повторно консулом можно было стать лет через 10, а до этого момента делать то что? Слава Помпея основана на войнах, без участия в них она сойдет на нет. Вы не поймите неправильно, Помпея по совокупности достижений спокойно избрали бы и через 10 лет на второй срок, но такой славы, как в этот момент, у него уже не будет. Будут новые военачальники с новыми завоеваниями, которые затмят собой Помпея.
А все почему? Из-за сулланской конституции, будь она неладна. Помпею остро нужны были рычаги влияния на Республику, чтобы можно было провернуть уже без давления армией финт с назначением частного лица на командование. Сулле повезло, что его тело сожгли - нечему было вращаться в гробе. Для такого назначения Помпею было нужно, чтобы прикормленные им народные трибуны снова получили всю полноту полномочий по внесению проектов законов. Звучит, как то, что уже делал Марий? Ну да, ведь Помпей был ровно в той же ситуации, что и великий спаситель Рима. Да и не будем забывать, что в схожей ситуации в тот момент находились многие - сенатская верхушка забрала себе слишком много привилегий и полномочий - единственным способом побороть эту монополию на власть был народный трибунат.
Например, уже упоминавшийся в цикле о Спартаке Марк Красс, соконсул Помпея, очень хотел отмены сулланских порядков. То, что из них двоих именно Помпей первым публично заявил о желании вернуть трибунам права, на мой взгляд, не случайно. Известно, что Красс и Помпей еще во время предвыборной кампании договорились о поддержке друг друга. Очевидно, что вопрос политических целей на консульство тоже обсуждался. Тот, кто объявит о желании вернуть права народным трибунам, получит не только обожание плебса, но и ненависть самых консервативных сулланцев. Красс мог отказаться от этой почести в качестве жеста доброй воли Помпею, а также чтобы сулланцы с горящим афедроном боролись против Помпея, а не Красса.
Тому, чтобы все шишки от сенатской верхушки достались Помпею, способствовала и таинственная ссора обоих консулов в самом начале года. Ни один римский историк не может внятно ответить с чего она началась - эта ссора внезапно появляется в начале консульского срока и столь же внезапно заканчивается в его конце. В процессе оба консула не соглашались ни по одному вопросу, кроме… прав народных трибунов. Причем, что это за вопросы были, по которым консулы не соглашались, история умалчивает. Странный какой-то конфликт, не находите?
Я допускаю, что публичный конфликт между Крассом и Помпеем нужен был для отвлечения внимания, чтобы проще было протащить закон о правах народных трибунов - пока вся ненависть консерваторов-сулланцев изливалась в сторону Помпея, Красс мог спокойно зондировать почву и заключать сделки. Закон был в итоге проведен: народным трибунам вернули права законодательной инициативы и ветирования законопроектов, а сулланцы получили мощную оплеуху. Но на этом год их страданий не закончился и наступление на их позиции продолжилось, правда, уже без явного участия консулов.
Ближе к концу года претор Луций Аврелий Котта - брат консула 75 года до н.э., который перед восстанием Спартака вернул часть прав трибунам - внес закон об изменении состава специальных судов. Да, это тот самый вопрос, что портил жизнь Республике со времен Гракхов, которые передали суды всадникам и те устроили из них инструмент защиты их коррупции. Сулла суды вернул сенаторам, чтобы теперь уже сенаторы защищали своих, что очень не понравилось всадникам. Теперь же Котта предложил компромиссный закон по которому суды должны были формироваться на треть из сенаторов, треть - всадников, и треть - эрарных трибунов (зажиточных граждан, но недостаточно, чтобы стать всадником). На лица Гортензия и Катула в этот момент я бы тоже с радостью посмотрел, потому что Котта тоже был сулланец и возможно, что союзник Помпея. Реформу, правда, он предложил удачную и вопрос судов после её реализации был вообще снят с повестки. Но осадочек-то останется.
Подсластило пилюлю могло лишь решение консулов вернуть почетную и важную должность цензора, отмененную Суллой. Лишь самые авторитетные консуляры (бывшие консулы) могли занимать её, так как цензоры проводили перепись населения и чистили сенат от фигур не прошедших ценз или запятнавших репутацию. Но на должности цензоров совершенно внезапно были избраны Гней Корнелий Лентул и Луций Геллий Публикола - консулы 72 года, потерпевшие поражение от Спартака. Оба цензора проведут масштабную чистку сената, исключив оттуда 64 человека, то есть почти одну восьмую часть всех сенаторов. С учетом того, что оба цензория позже будут служить легатами у Помпея, критерии достойности сенаторов должны были быть вполне прозрачны.
А теперь оцените ЧСВ Помпея. Одним из древних обычаев при цензе был смотр всадников. Молодые люди должны были перед цензорами продемонстрировать здоровье своего боевого скакуна и отчитаться о том в каких военных кампаниях и под чьим командованием принимали участие. Помпей в один из дней нарядился в военную форму и вместе с конем вышел на форум, где находились оба цензора. После чего лучезарно улыбаясь сообщил, что отслужил все положенные по закону военные кампании в качестве всадника под своим же собственным командованием.
Еще одним ударом по сулланцам стало дело Верреса, где ярко блеснул на тот момент уже квесторий, а значит, сенатор Марк Туллий Цицерон, строивший пока что карьеру, как защитник народа от беспредела сулланцев. Гай Веррес был верным сулланцем, который ранее в ранге пропретора управлявлял Сицилией. Ну как управлял - активно её грабил. Это само по себе было бы не преступлением, если бы не грабил он в том числе и то, что было положено самой Республике, а это был уже серьезный залет даже по меркам его друзей. Когда в Рим прибыли жители Сицилии с требованиями справедливости хитрый Цицеро быстро понял, что дело будет громким, а значит прибавит ему немало славы, как защитнику обиженных и угнетенных.
При этом Веррес был другом и товарищем буквально всем лидерам Сулланцев - Гортензию, который будет его защищать, Катулу, Метеллам, а через них и Помпею. Т.е. вся верхушка сулланской партии была на стороне Верреса, который очевидно был виновен - тут к гадалке не ходи, так как доказательств было много. Друзья Верреса пытались с помощью различных процессуальных уловок дело затянуть или вообще развалить. Видимо в него втянуть пытались и Помпея, чтобы тот, как консул помешал Цицерону, но тот притворился ветошью, так как для него любые связи с Верресом грозили серьезным падением репутации. Хотя существует версия, что и за делом Верреса стоял Помпей, так как Цицерон после этого будет его союзником.
Хотя суд шел над казнокрадом Верресом, фактически Цицерон, сам того не совсем желая, судил всю Республику Суллы.
Это действительно был год позора сулланцев. После 70-го года до н.э. фактически говорить о сулланцах не приходится, а в сенате все большую роль начинают играть новые лица, не связанные напрямую ни с Суллой, ни с его политикой. Оставшиеся в сенате сулланцы могли сколько угодно ненавидеть Помпея, но сил тягаться с ним у них больше не было. По крайней мере пока что.
Помпей и Красс вместе добились того, чтобы сулланские порядки, мешавшие им, фактически пали. После окончания полномочий, оба консула откажутся от управления провинциями и уйдут в частную жизнь. Сенаторы, должно быть, вздохнули с облегчением, так как вполне могли ожидать, что Помпей под занавес консульства выкинет что-нибудь этакое. И он действительно это сделает, но через пару лет, когда сложатся условия для новой интриги.
Карьера Гнея Помпея уникальна даже по меркам периода гражданских войн в Риме, даже скорее аномальна, чем и выделяется из ряда других персоналий. Ему просто невероятно везло на протяжении всей его карьеры - как будто судьба дала ему максимальный параметр удачи в компенсацию за неудачи отца. И это постоянное везение при игре на грани и сформировало Помпея как политика. Посудите сами.
Везение началось уже с того, что, когда отец нашего героя преставился во время обороны Рима от войск Цинны и Мария, ненавидевший его за неудачный ход осады плебс не выместил своей злобы на сыне. Более того, повезло Помпею и что новые власти не стали наказывать мальчишку, которому было всего 17 лет. Выдвинутое против него обвинение в присвоение добычи из Аускула во время Союзнической войны было скорее способом припугнуть, нежели реальным политическим преследованием из-за его смехотворности: даже если добыча и была незаконно присвоена, то отцом Помпея, а Гнею в тот момент было всего 15 лет и он не мог отвечать за действия своего родителя. Тем не менее суд состоялся, Помпея там позапугивали и отпустили.
Что сделал бы в обычной ситуации другой римлянин? Скорее всего, сбежал бы из города и прятался. Помпей из города и вправду уехал - в родной Пицен, вот только вместо пряток он начал тайком собирать войско из ветеранов отца. Почему? Потому что, как и многие, отлично понимал, что история с Суллой получит продолжение, когда тот закончит с Митридатом. Причем уже в этот момент он похоже что определился на чьей стороне будет - хотя Цинна перед смертью пытался привлечь его на свою сторону, Помпей сразу же по получении новостей о прибытии Суллы в Брундизий, присягнул ему и поднял навербованный им легион на борьбу с законными властями Республики. Все это было очень рискованно - циннанцы превосходили по численности войска Суллы и его союзников примерно вдвое. Но Помпею опять повезло - пока циннанцы сосредоточились на попытках заблокировать продвижение Суллы, он смог спокойно соединиться с Метеллом Пием и потом бить по частям разрозненные отряды противника. Удача и все же имевшийся у Помпея определенный талант позволили ему заработать хорошую репутацию и это всего в 22 года!
Когда Италия оказалась в руках Суллы, тот вынужден был озаботиться подчинением провинций, в том числе Сицилии, куда отступил разбитый и деморализованный консул Карбон с остатками войск. Сулла, похоже, хотел сделать Помпея своим ручным псом - женил его на собственной падчерице и отправил отвоевывать Сицилию. Причем Помпей должен был отлично понимать шаткость своего положения - он не имел никаких прав командовать войсками и тем более провинциями, кроме приказа Суллы. Как только диктатор решит, что Помпей больше не нужен, его карьера на этом и закончится, может, даже вместе с жизнью. Поэтому надо проявлять максимальную лояльность, пока не откроется шанс стать самостоятельной и при этом легальной политической фигурой.
На Сицилии Помпей доказал свою лояльность. Так как наместник Сицилии Перперна (тот самый) предпочтет эвакуировать войска в Африку, нежели сражаться, остров достанется Гнею вообще без боя. Но благодаря удаче Помпей сумел поймать самого Карбона, после чего лично зарезал включенного в список проскрипций консула, помазав себя кровью с Суллой. Оценив это диктатор отправил Помпея в Африку добить окопавшихся там сторонников прежней власти. Там Помпей доказал свою компетентность - всего за 40 дней разбил уже серьезно деморализованных циннанцев. После этого Помпей устроил войну с Нумидийским царем, так как тот встал не на ту сторону в гражданке и тоже довольно быстро победил его.
Но тем временем в Риме Сулла активно срал в штаны Помпею своими реформами: жестко закрепил возрастной ценз для магистратур и запретил занимать их непоследовательно - т.е. попросту вычеркнул Помпея из политической жизни, так как он по этим правилам должен был фактически начинать с нуля, чтобы лет через 10-15 оказаться снова в пропреторах. Можно было бы с таким смириться. Но это же не в стиле Помпея.
Диктатор, видимо считал, что Помпей никаких фокусов не выкинет, когда в середине 81 года до н.э. отправил приказ распустить все войска, кроме одного легиона, и ждать преемника. Вот только Помпей не хотел просто ждать - он хотел получить свой миг славы и легализоваться как часть политической элиты Рима. А для этого он хотел получить триумф, но Сулла ему отказал - ведь никаких триумфов за гражданские войны не положено. И вот тогда, Помпей решился надавить на Суллу! Войска Помпея совершенно внезапно взбунтовались, отказались бросать своего военачальника и тот “не имея возможности их подчинить”, но “желая выполнить приказ Суллы”, решил сопроводить взбунтовавшиеся легионы в Италию! Какова задумка-то!
Безумие? Самоубийственная акция? Неа. На дворе конец 81 года до н.э. (по крайней мере я вслед за Ю.Б. Циркиным предполагаю, что события имели место именно в конце года, так как источники крайне противоречивы), режим Суллы уже устоялся и настоялся и у соратников диктатора начали появляться к нему вопросики. Реформы Суллы - это хорошо, выпиливание популяров тоже, но вот диктатура Суллы и некоторые его действия - это прямо плохо. Скорее всего триггером для тихого недовольства стало демонстративное убийство Суллой своего соратника Квинта Лукреция Офеллы, который вопреки мнению диктатора захотел выдвинуться в консулы при поддержке плебса. Офелла, конечно, тоже был неправ, но как-то все немного напряглись от столь самовластной диктатуры. Это сегодня у тебя с Суллой разногласий нет, а вот если завтра возникнут, то что? Он тоже тебя убьет?
И вполне возможно, что до Помпея отголоски этого недовольства могли дойти. Вполне возможно, что в форме: “Сулла слаб, действуй решительно, мы все за тебя держим кулачки”. Недовольным сулланцам нужно было как-то показать диктатору, что его диктатура это не правление одного, что Сулла лишь выразитель интересов своих сторонников и без них его режим окажется не столь прочным. А для этого лучше всего подходил популярный военачальник, готовый пойти на риск. Не было бы Помпея, то нашли бы другого, кто продемонстрировал бы Сулле пределы его власти. Когда “мятежные легионы” высадились в Италии Сулла внезапно обнаружил, что немалая часть его окружения настроена примирительно в отношении Помпея. Сулла мог, конечно, собрать войска и показательно наказать мальчишку, но это несло риски еще большего углубления кризиса.
Сорвавшегося с поводка цепного пса пришлось погладить по голове, отказав ему в триумфе, но потешив самолюбию, выдав почетное прозвище “Великий”, которое смотрелось сильно лучше бытовавшего среди сенаторов “малыш-мясник”. Удовлетворен ли был Помпей? Да ни разу. Сулла проявил слабость и Гней начал давить на него, что обязательно нужен триумф, в чем Помпея поддержали будущие консулы 79 года до н.э. (т.е. вот прямо совсем ближний круг Суллы) Аппий Клавдий Пульхр и Публий Сервилий Ватия, как считается, связанные с Метеллами. И, видимо, не они одни, так как Сулла в конце концов сдался и разрешил провести Помпею триумф вопреки всем традициям и нормам. Так что первым, кто получил триумф за победу над своими же был Помпей, а не Цезарь.
Таким образом недовольные Суллой сулланцы ради своих собственных мотивов сделали Помпея, который еще не занимал ни одной магистратуры, одной из важнейших фигур в политике Рима. Новоиспеченный “Великий” просто оказался в нужное время в нужном месте в нужном качестве. Если бы он застрял в Африке подольше, то возможно он был бы уже не нужен для давления на Суллу. А так он показал диктатору, что его власть ограничена и его ближайшие же сподвижники готовы действовать вопреки его воле. Ценой этого стало усиление Помпея как самостоятельного игрока - к нему стали тянуться сторонники, которые были не в курсе всех этих закулисных игрищ, но видели какое влияние “Великий” уже приобрел. Сулле, серьезно опасавшемуся, что Помпей продолжит нарушать установленные им правила, пришлось пытаться привязать его к сулланцам покрепче через брак с Метеллами. Вот только сюрприз-сюрприз, Метеллы вообще никак не будут мешать Помпею крушить сулланские порядки. Почему - это отдельный запутанный вопрос, на который ответа у меня нет. Но вот такое вот оно, единство сулланцев.
Сформировавшаяся вокруг Помпея партия была этаким джокером. Сам по себе Помпей не мог продавить какое-нибудь нужное ему решение, но вот привлечение его на свою сторону могло серьезно повлиять на успех начинания. Как, собственно, и случилось с выборами Лепида - если бы не Помпей, то скорее всего Лепида бы сняли с выборов, так как против него резко выступал Сулла. Но Помпей убедил Метеллов не мешать и обеспечил Лепиду поддержку, благодаря чему тот победил и стал консулом 77 года до н.э.
И опять удача - едва ли Помпей предполагал, что Сулла умрет именно в консульство Лепида и спровоцирует этим кризис в ходе которого Лепид решить совершить госпереворот. Заговор Лепида очень удачно позволил Помпею получить в свои руки армию и устроить снова шантаж правительства. В Испании Помпею крайне повезло, что Серторий не стал три раза подряд его добивать. Не меньшее везение было, что именно на него напал Перперна в отчаянной попытке удержать армию от развала. Тем самым человек сбежавший от Помпея на Сицилии 10 лет назад принес ему славу победителя Сертория, совершенно незаслуженную. А по дороге в Рим на него внезапно выскочила орда рабов, давших себя перебить и приписать ещё и славу завершителя восстания Спартака.
И вот теперь, прочитав все это, попробуйте задать себе вопрос: а вы бы были осторожны, зная насколько вам везет по жизни? Или вы бы так же, как Помпей, играли ва-банк и ходили по лезвию бритвы? Если бы не такая удача, то Помпей давно стал бы заштатным политиком второго плана. Я действительно не знаю ни одного римского политика или военачальника, которому вот так бы бессовестно везло, кроме разве что самого Суллы. Это и сделало его аномалией, которой не должно было быть при сулланском режиме в принципе, но из-за стечения обстоятельств она возникла и вот-вот готовилась его сломать.
Пост с навигацией по Коту Подпишись, чтобы не пропустить следующую часть! Она выйдет завтра, ровно в 18:00 по МСК.