Миф об упадке Римской Империи на момент вторжения гуннов.
Пропагандированный поколениями историков миф об упадке Римской Империи со 2-го века, особенно в плане военной силы, ныне в значительной степени опровергнут, в свете большого количества данных по 4-ым и 5-ым векам, которые показывают живучесть римского государства, особенно его Восточной части. Недавние исследования по поздней Римской Империи справедливо подчеркивают силу римского государства и его армий лицом к лицу с их непосредственными соседями - германскими племенами, которые, несмотря на их значительные военные силы, в связи с их неспособностью развить более централизованные формы политического контроля, в 4 веке все еще не могли представлять серьезной угрозы для римлян (Heather. The Fall of the Roman Empire: A New History of Rome and the Barbarians. 2006. P.62, 98; Halsall. Barbarian Migrations and the Roman West. 2007. P. 144–7). Римская империя 4-го века была настолько же впечатляющей и внушительной, насколько могла быть таковой в более ранний период истории.
В плане административной организации, бюрократии и управления военными ресурсами, Империя 4 века была более сложной и потенциально более эффективной, чем раньше. Питер Хизер настаивает на возрастании римской военной силы как минимум на треть в период с позднего 3-го до середины 4-го века, от около 300 тысяч человек до промежутка между 400 и 600 тысяч человек (Heather (2006), 63–4; см. также Wickham. The Inheritance of Rome: A History of Europe from 400 to 1000. 2009. P. 9). Эта оценка подкрепляется античными источниками. Иоанн Лидиец дает цифру в общей сложности 389 704 человек в армии при Диоклетиане и 45 562 во флоте. Агафий дает видимо завышенное число 645 000.
Числа эти действительно могут быть несколько завышены. Однако нет сомнения в том, что армия действительна выросла в размере. По этой причине ученые ныне настаивают на том факте, что 4-ый век вообще говоря мог являться апогеем римского имперского владычества (Halsall (2007), 74–7). Как указывает Мэтьюс, имперское правительство середины 4-го века не имело равных во всей греко-римской истории по масштабу и сложности организации (Matthews. The Roman Empire of Ammianus. 1989.P. 253). Кэлли также отмечает значительный переход от "мягкого" к "жесткому" правительству, что привело к несравненной централизации имперского правительства, бывшего более эффективным и навязчивым (Kelly. Ruling the Later Roman Empire. 2004. P.1, 7, 192–3). Экспансия бюрократии и административная реорганизация очевидно означали большее число налогов, и некоторые современные историки предположили (на базе современной политической идеологии, нежели строгого исследования тогдашних условий), что внешне впечатляющая административная организация на самом деле была первопричиной внутреннего разложения, упадка населения и даже военного коллапса.
Однако на самом деле произошло противоположное. 4-ый и 5-ый века в действительности стали свидетелями роста населения империи (особенно на востоке), а сельская экономика в то время процветала, особенно в Восточной половине Римской Империи (Cameron. The Mediterranean World in Late Antiquity, AD 395–600. 1993. P.84, 94, 99, 103). Нет никаких оснований ассоциировать более эффективный контроль над ресурсами с "упадком" и "разложением". Централизация имперской власти и большее влияние правительства на самом деле отнюдь не привели к военному упадку, а способствовали возрождению римского военного могущества. Под властью Диоклетиана и его наследников в начале 4-го века число легионов в римской армии, в сравнении с армиями 3-го века под командованием Северских императоров, выросло с 33-х до 67. В одних восточных провинциях было 28 легионов, 70 кавалерийских единиц, 54 дополнительных алов и 54 когорты. Число пехоты в легионах уменьшилось, а кавалерийское крыло имперских армий, критически важное для противостояния более мобильным врагам Рима в 4-м веке, значительно выросло. Это позволило империи создать очень подвижные полевые армии, которые впервые оказались под командованием опытных, профессиональных солдат. Подлинно значительное улучшение по сравнению с теми днями ранней империи, когда командирами полков и генералами армий были по большей части гражданские лица, обладавшие временными полномочиями и бывшие по сути любителями, редко имевшие достаточный военный опыт.
Значительная часть лучших войск империи постепенно становилась германской или аланской по происхождению. Однако нет ничего в истории 4-го и 5-го веков, что могло бы заставить нас поверить в то, что эти ассимилированные варвары не были верными римскими солдатами. В действительности, история фиксирует, что они обычно были самыми эффективными и преданными из имперских войск.
Рим в 4-м веке все еще оставался самой мощной военной силой в Западной Евразии. Единственным достойным соперником Рима была Сасанидская Персидская Империя на востоке, которая к 4-му веку была по большей части сдерживаема. Геополитическая реальность до 370-ых годов благоприятствовала Риму. До появления гуннов, все свидетельства 4-го века, как исторические так и археологические, указывают на видимость дальнейшего римского имперского владычества, даже при периодических варварских беспокойствах на границах империи.
_________________________________________________________________________________________________
Хюн Джин Ким, доктор исторических наук, университет Мельбурна
[Hyun Jin Kim. The Huns - London-New York: Routledge, 2016 - p.75-76]
Автор текста и переводчик: Даир Сагдиев.