Творец (Окончание)⁠⁠

Творец (часть 1)

Творец (часть 2)

Творец (Часть 3)

Творец (Часть 4)

Творец (часть 5)

Творец (часть 6)

Творец (часть 7)

Творец (часть 8)

Творец (часть 9)

Творец (часть 10)

Соня чувствовала, как из неё уходит жизнь, но это было не страшно, даже приятно. Боли она уже давно не чувствовала, ибо боль была размером с Вселенную и она не уже не помнила, как может быть иначе. Мир загораживало горячо любимое лицо. Единственное, которое она когда-либо любила.

- Е...ня..., - с трудом произнесла она, разрывая ещё больше и так изодранные дёсны и язык.

- Мышка... прости, я всё испортил, - бормотал Адам, прижимая её голову к своему животу, - В следующий раз получится лучше! Я обещаю! Мы создадим настоящий шедевр, который...

- Поце...луй... ме...ня...

Он прижался губами к её губам, потом подтянул её повыше, разрыдался и крепко обнял. ...А следом раздался громкий вопль, сменившийся клокотанием и бульканьем. Это Соня из последних сил вонзила свои новые когти и зубы ему в шею...

Тишина... Благословенная тишина. Распростершись на прохладном полу, она повернула голову и взглянула на детский стол, каким-то чудом уцелевший во время беспорядочного бегства Свиносемейства. Даже лампа и стакан-непроливайка остались на своих местах. Захотелось сесть за него и нарисовать что-нибудь. В тиши и покое... Настоящий Рай, о котором она мечтала всю свою жизнь...

Но сколько продлится этот Рай? Как скоро в её детское убежище нагрянут полиция, скорая, репортеры? Что, если до того времени она не успеет... умереть?..

Соня встревоженно завозилась и села, с легким сожалением взглянув на лежащее рядом окровавленное тело.

А потом увидела пистолет.

Ну, конечно! Вот он – выход! В то самое место, где её никто и никогда не потревожит! Оно всегда было рядом, а она мучилась столько лет! И иголки тогда, больше двадцати лет назад, нужно было насыпать в собственную тарелку или уйти на дно вместо Славы... Непослушными руками она взяла пистолет, повертела перед глазами, соображая, как им пользоваться, и сунула дуло в рот.

...

Выбравшись из подвала, Нина поняла, что дальше идти не может. Женя уже собрался нести её на руках, но Сява нашел лучший выход. Повозившись несколько минут, они открыли широкие задние двери морга и выкатили на пустырь каталку с корчащейся в родовых муках женщиной.

- Ма говорила, мусарская тачка через дорогу, - взволнованно забормотал Сява, наблюдая, как Женя достает из её кармана смартфон, - Она сто раз родит, прежде чем мы сюда дождемся скорую!

Они настороженно переглянулись, услышав приглушенный бетонными перекрытиями звук выстрела. И тут же с облегчением заметили на запущенной дороге за пустырем движение – там припарковались несколько машин с выключенными фарами, тихонько захлопали дверцы. Пётр всё-таки успел вызвать подмогу!

Женя включил фонарик на телефоне и суматошно замигал им, чтобы предупредить о своем местонахождении.

- Мы тут! – закричали девочки, смеясь и плача, - Мы живы!

Тут же взвыла сирена скорой, зажглись фары, послышались голоса и звуки многих бегущих ног.

Сява стянул с себя куртку и прикрыл ей мать.

- Бля... Наверное, первый и последний раз из этих дверей выносят живую, да ещё и беременную чиксу, - силясь улыбнуться пляшущими губами произнёс он, - Это так... прёт...

Нина, отдыхая между схватками, вымученно усмехнулась:

- Я всегда знала, что в глубине души ты романтик, сынок...

Эпилог

Борис Тимофеевич изумленно таращился на помятого, заспанного коронёра.

- Что значит – забрали тело?!

- Это значит, - коронёр зевнул, - Что его погрузили в труповозку и увезли.

- Кто погрузил? Куда увезли?

- Не могу знать. Приказ о выдаче тела у меня на столе, - он скрылся в сумрачном коридоре.

Следователь прошел за ним, взял протянутый приказ и удивленно приподнял брови, увидев подпись и печать.

- Ну, хорошо, а... результат вскрытия и прочее...?

- Всё забрали, - пожал плечами коронёр.

- Чёрте что..., - Борис сфотографировал приказ и, не попрощавшись, вышел, на улицу.  

«Чёрте что», - повторил он, но уже мысленно. Все собранные материалы по делу семьи Шароновых пропали. Как корова языком слизнула. Ни оригиналов, ни копий, а он только начал раскапывать...

Адам Александрович Раев, 25 лет от роду. Согласно свидетельства о рождении его родителями были какие-то непримечательные жители глубинки, давно покойные. Его помощник, успевший съездить и расспросить соседей, передал, что упомянутые личности жили замкнуто, выпивали. Детей вроде бы не имели, но не факт, что их не было вовсе. Может быть, подозреваемого воспитывали вдали от биологических родителей сердобольные родственники или друзья семьи...

То же было и со школьным аттестатом, и с армией. Явно нервничающие сотрудники и школы и военкомата подтверждали наличие Раева в своих рядах, но не могли предъявить ни личные дела, ни фотографии. А при последующих обращениях заявили, что информацию предоставят только по распоряжению генерального прокурора. Того самого, который намедни подписал приказ о вывозе тела преступника. В неизвестном направлении. Все это наводило на мысли, что покойный извращенец был близким родственником кого-то из власть имущих.

Учитывая тот факт, что Раев, как две капли воды, был похож на беднягу Шаронова, Борис Тимофеевич всё никак не мог отказаться от мысли, что они братья, и даже затребовал тест ДНК, уверенный, что те самые власть имущие родственники и тут будут чинить препятствия, чтобы оградить от подозрений выжившего из братьев. Но, на удивление, тест был сделан и... не показал ни малейших соответствий! По всему выходила какая-то совершенно нелепая картина.

Живет себе семья Шароновых. Жена – художница, муж – электрик. Муж загулял и ушёл к барышне с кучей детей, а спустя непродолжительное время брошенная художница заводит себе любовника, как две капли воды похожего на бывшего. Но на этот раз не электрика, а извращенца без определенного рода занятий, который начинает маниакальное  преследование новой семьи Шаронова. Насколько возможно такое совпадение? Тем более, в таком заурядном городишке, как этот? Он не верил в совпадения такого масштаба и углубился в изучение биографии Шаронова, отметив, что здесь никаких препонов ему не чинили. Родители погибли, когда он только пошел в первый класс. Воспитывался бабушкой, потом поступил в местное ПТУ, познакомился с Софьей. Все прозрачно и доступно для изучения. Никакой нависшей над ним тени генеральной прокуратуры...

Странно себя вели и пострадавшие. Нина Шаронова всё время, пока велись поиски детей и преступника, цеплялась за него, Бориса, как утопающая, и по первому требованию выкладывала всё, что ей было известно или мнилось, что было известно. Так же она себя вела и в тот час, когда Бориса пустили к ней в послеродовую палату. Прижимая к груди новорожденного, она со слезами благодарности подробно рассказывала все обстоятельства. Так же поступали и старшие дети, и сам Шаронов.

А через несколько дней всё изменилось...

Как-то раз он позвонил ей, чтобы пригласить на очередной допрос, но Шаронова заявила, что явиться в указанный час никак не сможет, так как они будут в отъезде.

Надолго?

Навсегда.

Борис Тимофеевич тут же бросил все дела и сам нагрянул к воссоединившемуся счастливому семейству, застав их аккурат в тот момент, когда они грузили в грузовичок вещи.

- Если не секрет...? – растерянно спросил он.

- Секрет, – с несвойственной ей прежде сдержанностью ответила Нина, - Мы уезжаем и не хотим больше иметь ничего общего с этим городом. Хотим все забыть и зажить счастливо на новом месте.

- Но вы не можете, пока идет следствие...

- Так дело-то закрыто, начальник, - с вызывающей ухмылкой заявил подоспевший старший сын Василий. Борис Тимофеевич хмуро наблюдал, как этот пронырливый и явно неблагонадежный молодец закидывает узлы в кузов.

- Кто мог его закрыть, если?..., - следователь осекся. Понятно. А он, ведущий расследование, конечно, узнаёт об этом последним..., - Вы... продали квартиру?

- Нет, это собственность детей, - произнес вышедший из подъезда глава семейства, держа в одной руке сумку-переноску с младенцем, а в другой – коробку с пожитками, - Потом сами решат, что с ней делать.

- Но тогда..., - Борис Тимофеевич умолк, не желая слушать дежурное вранье про неожиданное наследство. Что, чёрт побери, тут происходит?

Женя сунул переноску супруге и вместе с Василием вернулся в подъезд.  Нина, глядя на беспомощно и растерянно переминающегося с ноги на ногу Бориса, вдруг улыбнулась, приблизилась к нему и заглянула в глаза.

- Не пытайтесь распутать этот клубок, Борис Тимофеевич, - произнесла она с тихой лаской, - Не стоит он того. Мы тоже ничего доподлинно не знаем и не понимаем, кроме того, что так оно и останется. Никто ни нам, ни вам ничего не расскажет, не стоит и мечтать. Тут задействованы такие силы и такие средства, которые нам с вами и не снились... Мы только благодарим Господа, что все живы и все вместе. Только это важно. Понимаете?

Она протянула руку и приложила мягкую, теплую ладонь к его щеке. Борис Тимофеевич, невольно растроганный ее сияющим взглядом, вдруг вспомнил, что обещал жене вернуться сегодня пораньше. У неё билеты в театр, и она хотела пойти вместе...

Нина словно прочитала его мысли и согласно кивнула, дескать, да, только это и важно, а остальное...

- И всё-таки, куда вы уезжаете? – спросил он и смущенно улыбнулся, - Вдруг когда-нибудь будем с женой в тех краях, и захочется навестить...

Нина отняла руку от его щеки и некоторое время молчала. Он уверился, что она так ничего и не скажет, но она мечтательно произнесла:

- Если  вдруг увидите за увитым вьюнами забором прекрасный дом с цветущим садом, с шумной детской площадкой и большим огородом, притормозите и загляните. Вполне вероятно, что это будет наше новое жилище... Большего я сказать не могу. Понимаете? Мы обещали.

Борис Тимофеевич неуверенно кивнул.

- Словом... если заметите что-то, напоминающее Рай Земной...

Из подъезда вышел Василий, закинул последние узлы и поднял крышку кузова. А потом с индифферентным и, одновременно, важным видом забрался в припаркованную рядом новенькую «Тундру». Следом в неё загрузилось всё остальное семейство. Последней села Нина.

- Ищите Рай, Борис Тимофеевич, - улыбнулась она, - Дай Бог, чтобы и вы нашли собственный!

...

Сейчас, воспроизводя в памяти этот странно волнительный разговор, ему пришло в голову, что никакой прокурор, будь у него хоть трижды чокнутый родственник, никогда не стал бы так печься о жертвах этого самого родственника. В лучшем случае, сунул бы пару сотен, но, скорее всего, наоборот, пригрозил бы расправой, если те будут вести себя... нескромно.

А тут, если он все правильно понял, то семейству Шароновых отвалили изрядный куш. И на дом хватило, и на «Тундру» и, наверняка, еще что-то осталось... Да и сам прокурор, вероятно, счастливо потирал липкие ручонки... Дары куда более могущественного покровителя...

Этот покровитель явно совершил ошибку. И приложил все силы, чтобы последствия этой ошибки остались в тайне ото... всех...

Он вдруг вспомнил, что тело Софьи Шароновой по-прежнему здесь – в морге. Его, судя по всему, никто не собирался ни скрывать, ни... забирать. Дозвониться удалось только до её брата, но тот не захотел идти на контакт, отговорившись занятостью. Дескать, делайте с ней, что посчитаете нужным.

Борис Тимофеевич вернулся в морг, прошел в мертвецкую, где среди невостребованных трупов находилась и Софья. Ее, как могли, привели в порядок и удалили все посторонние предметы, включая дохлых змей.

Он глядел на ее худенькое, застывшее тело и невольно удивлялся тому, насколько она отличается от других трупов. Все тела выглядели пустыми, отстраненными, непричастными более ни к чему.

И только она одна выглядела... счастливой.