Третий глаз, часть вторая⁠⁠

***

Угольной пылью накрыло уже всю область. Даже рано пришедшая в этом году зима не смогла обелить землю. С неба летели чёрные снежинки, которые не умели таять. Они порхали в воздухе, оседали на крышах и стенах домов, в лёгких людей и животных. В аптеках стали дефицитом медицинские маски. Дети и взрослые харкали чёрными сгустками.

Валера решил съездить к тёще, поговорить с Наташкой. Пусть возвращается. Негоже жене отдельно от мужа жить.

Остановился у калитки. Обычно тёща, едва заслышав рокот УАЗика, выходила встречать. Но не сегодня. Калитка была заперта. На двери дома висел замок. Валера постоял немного и, уже собираясь возвращаться, услышал где-то вдалеке, за домом, какие-то неясные звуки. Пахло дымом и чем-то ещё, пока непонятным.

Почему-то решив подойти незамеченным, Валера пригнулся и, сойдя с дорожки, спрятался за кустами смородины. Так и пополз.

Увиденная на заднем дворе картина была вполне мирной. Под сосной за низким, прикрытым рогожкой столиком сидела тёща и, быстро орудуя ложкой, хлебала что-то из глубокой миски. Рядом сидел одетый в рваный зипун старик, чем-то похожий на Ваську, и грыз какую-то кость. Сам Васька, в шапке и подпоясанном шарфом стеганом халате, стоял у ржавой металлической печурки с куцей трубой, из которой поднимались к небу клубы дыма. Он что-то помешивал половником с длинной ручкой в большом котле. Тихонько потрескивали дрова, булькающее варево издавало густой аромат: мясо и какие-то жгучие приправы. Валера выполз из-под кустов и, широко улыбаясь, подошёл к компании.

– По какому случаю пир? А где Наташ… – Вопросы застряли в горле, улыбка медленно сползла с губ.

Увиденное повергло в шок, лишило разума. Компания оторвалась от трапезы, вперив в незваного гостя совершенно пустые равнодушные взгляды из-под нависших век и снова принялась жадно жрать мясо и ловко хлебать наваристый бульон.  А рядом валялись кости. Много костей, больших и маленьких, похожих на человеческие. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Валера повалился в траву, прямо рядом с лежащими в ряд черепами.

Когда очнулся, обнаружил себя связанным. Он сидел, прислонившись спиной к корявому сосновому стволу. Рядом лежали в ряд несколько черепов. Некоторые были большие и щерились на Валеру коричневыми, будто от никотина, зубами. Другие – поменьше, и зубки у них поаккуратнее – бабские – определил Валера. А два черепа совсем маленькие, похоже, детские. Запах от жуткого варева усилился. Валеру снова вырвало. «Что тут происходит? Где Наташка? Почему тут, в тёщином доме находится Васька? И кто этот старик?» Всё было как в тумане, вопросы роились в этом наполнившем голову тумане, и пока он не найдёт на них ответы, Валера решил пока не обнаруживать себя, понаблюдать из-под прикрытых век. Компания пила водку и закусывала кусками сероватого разваренного мяса. Мерзкий запах перерос в невыносимую вонь. «Что у них там за приправы?» – промелькнула неуместная мысль. Потом старик отвалился, сыто рыгнул и замер с закрытыми глазами, словно заснул. Васька поднялся из-за стола, подошёл к котлу, убедился, что дрова под ним уже прогорели,  начал вытаскивать шумовкой и складывать в таз вываренные добела кости.

Потом Валерина тёща убрала посуду, сняла рогожку, стряхнула на землю крошки  и начала тщательно протирать голубовато-зеленоватую круглую поверхность. Тряпка в её руках удивительно напоминала кусок Наташкиного платья, того самого, в розовый цветочек. Воспалённый мозг отгонял страшную загадку, не позволяя додумывать на неё ответ. Взгляд снова упёрся в зеленоватую поверхность стола.

«Да это же наш диск! Чёртова конкреция, из-за которой весь сыр-бор! – озарило Валеру, он дёрнулся, открыл было рот, но решил, что «оживать» пока не время.

Тёща закончила натирать диск, он сиял гладкой поверхностью, которая выглядела теперь не выпуклой, как дно у тарелки, а слегка вогнутой. Блестящий полированный блин, казалось, мясляно светился и с вожделением ждал угощения.  Васька принялся раскладывать подношения на этом огромном каменном блюде, соблюдая анатомию жертвы: череп приставлен  к позвоночнику, к нему же – рёбра. Длинные кости рук, берцовые и бедренные кости на диск не поместились и поэтому свисали на припорошенную снегом траву. Однако кисти рук и стопы Васька любовно расположил по краям тарелки, замыкая в круг.

– Что надо делать дальше? – спросил Васька, оглядываясь на старика.

Тот очнулся, подхватил лежащий в сторонке бубен и начал слегка постукивать в него палкой, обмотанной какой-то тряпкой в розовый цветочек. Сначала старик сидел, потом поднялся и начал пританцовывать. Ветер раздувал его странную, похожую на лохмотья одежду, ласкал старое морщинистое лицо. Удары колотушкой становились громче, чаще, ритмичней. К ритуальному танцу вскоре присоединился Васька и Валерина тёща. Они кружились, покачиваясь и подпрыгивая, бормоча слова, которые невозможно было разобрать. У Валеры пошла каруселью голова, а тело сковало от ужаса.

Бесовские пляски вызвали чудовищные видения. И было совершенно непонятно, происходит ли это наяву, или в покалеченном воображении.

Из каких-то неведомых щелей вылезали всё новые и новые стаи оснащённых острейшими зубами и когтями тварей. Они рвали кожу и мышцы, выпивали кровь, грызли и обсасывали кости людей. О, духи айна были отчаянно голодны. Миллионы лет они томились под землёй, удерживаемые соглашением о равновесии между братьями, между добром и злом. И каждый день, каждую минуту мечтали, что когда-нибудь выберутся из нижнего мира наверх и будут жрать, жрать, жрать…

И вот это время настало. Люди сами нарушили равновесие. И теперь им не избежать возмездия. Духи айна выпущены из подземелий. Потоки мышей, крыс, тварей покрупнее, тварей, похожих на волков, медведей, гиен и россомах. А за ними вышел из преисподней исполин с бычьей головой,  повелитель всемирного зла – сам всемогущий Эрлик. Шею Васьки-Эрлика украшает ожерелье из свежих черепов, в руках аркан для ловли душ и жезл с чёрным черепом, обозначающим власть над земными сокровищами. И по мере того, как насыщаются духи айна – наливается силой и плотью могучее тело темнейшего, крепче делаются руки, длиннее, толще, острее становятся рога.  Зорче смотрят расположенные на бычьей морде два глаза. Следят за тем, чтобы никто не смог избежать жуткой участи. От них невозможно спрятаться. От них нет спасения.

На месте третьего глаза зияет большая чёрная дыра.

– Валерка, очнись, зятёк, ну же, скорее!

Валера открыл глаза: рядом стояла тёща. Оба глаза у неё были на месте, и дырки на лбу не наблюдалось. Зато в руке тёща держала большой кухонный нож. Валера дёрнулся, но верёвки, опутавшие руки и ноги, держали крепко. «Ну, всё, теперь точно конец!» – промелькнуло в голове. Но тёща долго рефлексировать не позволила, перерезала верёвки и велела бежать.

– Уезжай быстрее отсюда и глаз этот подземный увози от греха, пока эти, – она кивком показала на Ваську и его старого папашу, – спят. Они в трансе пока, но скоро очнутся и снова начнут свежее мясо искать, жертвоприношения безумному своему божку приносить. Тёща старалась говорить быстро, но было видно, что слова даются ей с трудом, словно она преодолевала действие каких-то затормаживающих речь лекарств.

– А где Наташка? Я без Наташки никуда не пойду, – воскликнул Валера.

Тёща с сожалением поглядела на зятя, смахнула слезинку.

– А ты разве не понял ещё, кто был их последней жертвой?! – Она закашлялась.

– Я.. это.. не поверил глазам…

– Ладно, некогда рассусоливать, совсем мало времени у нас. Давай грузить в машину проклятую штуковину! Давно ждала тебя. А ты, зятёк, не шибко торопился за женой…

– Да я…

– Молчи! Открой калитку.

Вдвоём они тащили диск волоком по сухой траве, сгребая по пути тоненький слой свежего снега. Доволокли до калитки, Валера открыл заднюю дверцу «Патриота». Чёртова штуковина мелко вибрировала и то и дело норовила выскользнуть, сопротивляясь. С трудом втиснули её в багажник.

– Ну, всё, езжай, с Богом! – сказала тёща и на прощание перекрестила.

– А как же вы?..

– А со мной уже всё кончено. Да за этими приглядеть надо.

Тёща пощупала лежащий в кармане предмет, убедилась, что нож на месте, и поковыляла к дому.

А Валера погнал. Он ехал на самой большой скорости. Голова была пустая и ясная. В ней крутилась и подгоняла одна-единственная мысль: «Скорее. Скинуть в отвал этот диск, вернуть, то что забрали, может вернётся всё, как было».  На скорости миновал городские многоэтажки, частный сектор на окраине, потом погнал по шоссе, свернул на технологическую дорогу. До вагончиков доехал чуть позже вахтовки, которая несколькими минутами раньше привезла рабочих ночной смены.

– Валера, а чего тут? Вроде не твоя смена теперь? – спросил кто-то из работяг.

– Да я это… подменился. Помоги закинуть в кузов хреновину, на отвал отвезу. Вернуть хочу, то что взяли без спросу.

– Дык, экскаватором надо…

– Экскаватором и закинь, – коротко бросил Валера и сел за руль.

Рабочие возражать почему-то не стали. Не стали и задавать лишних вопросов, словно и так все понимали необходимость того, что собирался сделать Валера.

БелАз надсадно взревел и рванул с места.

В вечерних сумерках Валера не увидел, как кружилась вокруг машины лохматая тень. Покружилась и присела, спряталась где-то сзади, вне зоны видимости. Валера ехал на отвал, насвистывая весёлые мелодии. Настроение поднималось. Скоро всё закончится, жизнь наладится, вернётся на круги своя.  Вскоре от заднего колеса поднялся дымок, который Валера тоже не заметил. Да и как его заметишь в вечных клубах чёрной пыли, которую не мог прибить даже моросящий в сумерках дождь со снегом? Он не услышал, а каким-то шестым чувством просёк посторонний шум в работе колёсной передачи и даже успел подумать, что надо бы проверить уровень масла. Но больше ни о чём подумать не успел. Трёхтонное колесо взорвалось на повороте, подбросив кверху машину. Тут же загорелось и лопнуло второе, парное. Объятый пламенем БелАз накренился и начал сползать в отвал. Дважды перевернувшись, машина уткнулась носом в породу и замерла. Система пожаротушения не сработала.