Расстройство привязанности, ч.2⁠⁠

В один день, наверно, спустя три недели, когда я уже все для себя поняла и расставила по местам в своей детской головке, приехала мама. Удивительно, что ее девочка не выбежала навстречу и вообще никак не проявила себя. Помню, что мама спросила: «Юленька, тебя здесь лечат? Тебе делали рентген?».

Я ответила, что рентген не делали, и мама ушла разговаривать с врачом.

Мы были вместе минут 30, она отдала мне куклу-медсестру, совсем новую, в белом костюмчике и снова уехала. После ее отъезда меня стали лечить.

Врачи мне поставили диагноз ДЦП, уложили голую в кровать и зафиксировали.

Помню, что кровати были высокие и поставлены очень плотно друг к другу.

Дети целыми днями лежали под одеялами, им давали какие-то игрушки и книжки, они общались через решетку кровати с другими рядом лежащими детьми.

Я не врач, но детей с ДЦП видела. Как можно было поставить этот диагноз хромающему ребенку, мне до сих пор неясно.

Рядом со мной в кроватке лежал мальчик примерно моего возраста, он был такой же как и я, совершенно без признаков ДЦП. Мы с ним много болтали, играли, трогали друг друга) Помню, что жутко стеснялась ходить в туалет в утку, все-таки мальчик рядом лежит. Взрослые почему-то считают, что дети не чувствуют стыда, а я очень стеснялась когда с меня снимали одеяльце.

Помню, что меня приехал навестить папа, увидел как я провожу время и на следующий день забрал меня домой.

Наверно, это определило мою всю дальнейшую трепетную привязанность к отцу и отстраненность по отношению к маме.

Хотя маму я любила болезненно сильно все свое детство и отрочество. Все время думала, любит ли она меня и часто приходила к выводу, что нет.