Перекресток⁠⁠

Вообще-то Майк не верил во всю эту ерунду. Две недели назад на тусовке кто-то рассказал байку про блюзмена, продавшего душу дьяволу на перекрестке и ставшего знаменитым. Роберт Джонсон, вот как его звали! Сходил на перекресток, закопал пропитанную своей кровью тряпицу, да и проснулся потом звездой. Ага. Еще там было о расплате. Будто бы вот эта самая душа, в которую, к слову, Майк не верил тоже, начинает из тебя утекать, медленно, по капле, и ровно через десять лет, исчерпав ее всю, ты умираешь. Финита ля комедия, тесный сосновый костюм, рыдания фанатов, траурная речь по телевизору - звезда закатилась в самом расцвете! Блюзмен тот так и помер. Тьфу, чепуха какая-то. Но Майку было семнадцать, а кто в этом возрасте не склонен к безумствам? То-то и оно.

Сначала он поймал себя на мысли, что неплохо бы найти того рассказчика и задать пару вопросов. Ну так, из любопытства. Нет-нет, не то чтобы он собирался… Конечно нет. Вот еще! Не поведется он на эти глупые шутки. Сам научится - и на гитаре играть, и петь, ну и что, что пока пальцы кажутся неуклюжими сосисками, а голос… Ну нет, с голосом, в принципе, нормально все. Даже хорошо! Вон, девчонки хвалили. Но все же… Выяснилось в итоге, что все равно никто не помнит, что это за парень был, с байкой. Мало ли приезжих на таких тусовках. И Майк на это дело плюнул.

А вчера… У-у-у, даже вспоминать про вчера не хочется! Глупые девчонки! И что они нашли в этом Пите? Разоделся, как клоун, играть толком не умеет, уж точно не намного лучше Майка, и голос противный. Зато - про любовь. Сопли в сахаре! От обиды Майк чуть не расплакался, но после такого унижения ему бы пришлось сносить насмешки несколько месяцев, как минимум. А гад на него еще снисходительно так посмотрел, аж зубы свело! Всю ночь потом Майк проворочался, думая, как бы этому выпендрежнику отомстить. Вот бы прославиться, ух, он бы им всем показал - и Питу, и девчонкам этим противным. Тут-то и вспомнилась байка давешняя. Вспомнилась - да и звенела весь день над ухом назойливо, как комар.

Вот почему стоит теперь Майк, как дурак, посреди перекрестка и тряпочку окровавленную мнет. А палец он случайно порезал, когда струну менял. Правда! Огляделся по сторонам - никого. Три часа ночи, спят все. Рассердился на себя - и за то, что трусит, и за то, что вообще сюда пришел. Неужели поверил в какие-то сказочки? Но стоило ему отвернуться, как в памяти всплыло самодовольное Питово лицо. А-а-а, черт бы его побрал! Не поможет - ну и ладно, а сработает… Про душу да про отпущенный срок Майк, конечно, не думал. Да и какому мальчишке в этом возрасте не кажется, что десять лет - это ого-го как много, практически старость! Ну все, теперь бегом домой, а завтра - снова с остервенением терзать непослушную гитару.

Через два года на Майка свалился самый настоящий, всамделишный успех. Все, как он и хотел: признание, толпы фанатов, огромные тиражи альбома, эфиры на радио, регулярные появления на экране, забитые под завязку залы, люксовые отели, доступ в любые клубы и к любым запретным развлечениям. К двадцати трем на его счету было четыре платиновых альбома и три мировых турне. И два месяца суммарно за решеткой за пьяные дебоши. В двадцать шесть его признали живой легендой и современным классиком.

Но Майку уже было все равно. Он успел здорово подсесть на… Да на все, что попадало к нему в гримерку. В один из дней, наполненных алкоголем, девочками и веществами, он вдруг вспомнил о перекрестке. Он все так же не верил ни во что подобное - глупые суеверия, и только! Однако, хотя сам Майк этого не замечал, все окружающие видели, как изменился его характер. Он стал угрюм, часто огрызался - на персонал, на друзей, на музыкантов и менеджеров, почти замуровал себя в огромном доме и пил, казалось, еще больше, чем раньше. Все чаще он с тревогой посматривал на календарь. Когда это случилось? Сколько ему еще осталось?

После того, как на вечеринке в честь двадцатисемилетия Майк закатил скандал, покрыв отборным матом своего нового менеджера и запустив бутылкой шампанского в барабанщика, попутно параноидально обвиняя всех окружающих в слежке, звукозаписывающая компания, наконец, разорвала с ним контракт. Это был конец. Никто больше не желал связываться с наркоманом, да еще и, похоже, психом. Майк окончательно закрылся в доме и, если был и не под наркотой, то беспробудно пьян.

Летом. Это было летом. После вечеринки. Но вот прошел август, за ним сентябрь, ноябрь, наступила зима. Ничего не произошло. Майк хохотал. Вылез на балкон с бутылкой виски и начал орать свои самые известные песни. Нашел нового менеджера, подобрал музыкантов и за две недели написал новый альбом. Уже на следующий день после выпуска взорвались все чарты и выпуски новостей. “Возвращение легенды!” “Король воскрес!” Концертный тур, после двухлетнего перерыва, вызвал сумасшедший интерес у фанатов, билеты расходились еще в предпродаже.

В двадцать девять Майку поставили страшный диагноз. Рак. Неоперабельно, говорили врачи, однако со своими деньгами и влиянием Майк мог позволить себе лучшего хирурга. Посмотрев снимки, тот только покачал головой. “Но я же не умер в двадцать семь! Я победил дьявола!” - кричал Майк. “Дьявола?” - хирург неожиданно задумался. - “Дьявола с перекрестка?” “Да! Я не могу умереть так глупо, теперь!” - Майка сотрясал истерический смех. - “Это нечестно!” “А знаешь, Майк, это ведь я рассказал тогда байку про блюзмена, что якобы продал душу за талант. Но ведь это всего лишь байка, и всегда ею была”. Майк непонимающе смотрел на врача, пытаясь воскресить воспоминания. Пит?.. Невозможно, нет, нет, нет, так не должно быть! И вдруг врач улыбнулся. Майк замер, скомкав в руках больничное покрывало. Пит склонился к его уху и доверительно прошептал: “Вообще-то я соврал, Майки. Тот блюзмен… Он не был ни первым, ни последним, но он не оправдал моих ожиданий. А ты… О, ты оказался неплох. Поэтому я решил дать тебе еще немного времени. Я хотел, чтобы ты записал еще один альбом. И мне кажется, он будет признан лучшим в твоей карьере. Поверь, я хорошо разбираюсь в таких вещах. А теперь я заберу свое, Майк. Счет всегда должен быть оплачен”.