Огненный кораблик⁠⁠

Луна медленно поднималась из за горизонта. Фары еле-еле освещали мокрую дорогу. Джейкоб ехал по шоссе, курил и слушал Хендрикса.

— Вот же талантливый сукин сын — думал он, стряхивая пепел в окно.

Нервно докурив и потушив окурок в пепельницу, он глянул на спидометр. В его старом, побитом жизнью Мустанге восемьдесят восьмого года он не работал.

— Вот дер-р-рьмо! — Джейкоб ударил по рулю, — не хватало ещё застрять в этой глуши!

Достав карту, он проверил своё местоположение — ехать ему осталось около четырёх миль до места, указанного Эмили. Милая Эмили. Джейкоб вспоминал ее задорный смех и морщинки, разбегающиеся под уголками глаз во время ее улыбки. Неработающий спидометр вернул его в реальность.

Бензина должно хватить, — подумал Джейкоб, — а если нет — пойду пешком или поймаю попутку.

Джейкоб за последние восемь лет ни разу не пропускал фестиваль «Блэк Найт». Проводили его в первую субботу июля, недалеко от Тринидад, штат Колорадо. Фары осветили вывеску — буквы «B» и «N» на фоне огня и Мустанг повернул направо.

— Почти всё, почти всё — словно мантру читал Джейкоб.

После нескольких минут по гравийке появился шлагбаум, с одиноко стоящим трейлером около него. Джейкоб подъехал к нему и не прождав и трёх секунд посигналил — дорога утомила его и глаза слипались.

Из трейлера выглянул темнокожий человек и кивнув головой, тихо сказал: «Заезжай».

Джейкоб хотел спросить про свободные места, но человек уже закрыл дверь.

— Ну и ладно — подумал Джейкоб, — сам найду.

Он проезжал мимо машин и трейлеров, казалось, что либо все уже спят, либо куда-то ушли.

— Начало ведь завтра, а сегодня все набираются сил, надо бы мне тоже как следует выспаться — подумал он, паркуясь между золотистым трейлером и пикапом.

Джейкоб разложил сидения и укрывшись пледом заснул. Ему снились странные сны. И музыка там была какая-то странная — как будто бы речи Гитлера замиксовали с тяжелым роком. «Музыка» звучала так громко, что он проснулся и с удивлением обнаружил, что «Гитлерок» все ещё звучал где-то рядом. Солнце едва взошло, но в машине уже было душно — перед сном он забыл открыть окна, боясь, что налетят москиты. Подняв голову он испугался и резко дёрнувшись, больно ударился коленом об руль — из окна на него смотрел бритоголовый парень и улыбался. Но улыбался не по-доброму, а как-то таинственно и безумно. Джейкоб посмотрел по сторонам и увидел вокруг машины ещё пятерых.

— Как спалось, шоколадный? — улыбаясь сказал один из них и постучал лезвием ножа по стеклу.

— Шоколадный? Да какой он шоколадный? Это же говнолицый! — добавил другой и все заржали.

— Говнолицый, вождь племени черножопых макак! — и снова смех.

Джейкоб ощущал себя беспомощной антилопой, отбившейся от стаи и окружённой гиенами.

— Выходи из машины, сука!

Джейкоб замотал головой, не веря в происходящее и тут же ощутил на лице осколки стекла — бритоголовые выбивали окна молотками и топорами. Они вытащили его и пинали до тех пор, пока он не перестал сопротивляться, а после оттащили в огромную палатку, где должен был проходить концерт.

«Блэк Найт» — это фестиваль для чёрных. Раз в год, в первую субботу июля, сюда съезжались тысячи цветных со всей страны. Тут выступали различные музыкальные группы — исполнители естественно тоже были чернокожие. Белым входить было запрещено. Ну не то, чтобы запрещено — скорее нежелательно. В этот раз со всей страны съехались не только чёрные. К ним добавились тысячи скинхедов. Они притаились неподалёку и ждали, пока все соберутся. У них были запланированы свои мероприятия для фестиваля — связать и сложить всех негров в огромном шатре, а затем поджечь к херам.

Первой жертвой стал старый священник Джеймс, сидящий в трейлере на въезде. Скины приставили нож к его двадцатипятилетней дочке и приказали ему молча пропускать всех, кто приезжает на фестиваль.

— Улыбайся и молча пропускай всех, если попробуешь сделать какую-нибудь херню — дочь твоя пойдёт по кругу, а потом подохнет в канаве.

Старик послушно и молчаливо запускал всех в ловушку, яростно читая про себя двадцать второй псалом Давида.

Затем, когда чёрные уснули, бритоголовые рассредоточились и связав всех, отводили в шатёр. Джейкоб был одним из последних. Кто-то пытался сопротивляться, но они успокоились, когда скины зарезали нескольких женщин и пригрозили смерью других. Все собрались в палатке.

На сцену вышел высокий, светловолосый мужчина лет сорока. Это был Кристиан — бывший главарь скинов с восточной части. Он должен был открыть «фестиваль» бритоголовых и сказать речь. Но он не знал, что говорить, т.к это был уже не тот Кристиан - бронелом, каким его помнили.

— Добро пожаловать на фестиваль жаренных макак, — сказал он, — сегодня у нас в гостях недочеловеки и я хочу им кое-что сказать. Я хочу, что-бы вы знали — я ненавижу вас! Все-е-е-х вас. Грязные, тупые, ленивые животные! Сидеть под пальмой с голой жопой и есть бананы — это у вас в крови! Это ваше предназначение! Это заложено в вашей ДНК! А сейчас вы расплодились в нашей стране и сели нам на шею! Живете за наш счёт, ленивые ублюдки! Конечно, в этом отчасти наша вина, ведь это мы вас привезли в свою страну. Но не для того чтобы вы стали равны нам, нет! — Кристиан почти перешёл на крик, — этому не бывать! Мы привезли вас для того, чтобы вы убирали наше дерьмо и работали за нас! И это тоже ваше предназначение! Предназначение ваших женщин — быть шлюхами. Считаете себя ущемлёнными? Тогда валите нахер в свой Негростан и трахайте обезьян! Вы же настолько тупы, что не умеете жить в цивилизации и работать своими руками. Только тачки угонять, наркотой торговать и заниматься прочей херней! Власти терпят вас и не хотят ничего решать, у них политика терпимости-херимости! Но я терпеть не стану и очищу эту землю от вас! Сегодня! Сейчас!

Зал погрузился в одобряющие крики.

Кристиан выдержал паузу и обвел взглядом связанных людей.

— Эй, обезьяны, может кто-нибудь хочет что-то сказать?

Многие пленные забились, словно в конвульсиях, они хотели молить о пощаде, и Кристиан понимал это. Он искал взглядом того, кто был спокоен. Он искал того, кто сможет переубедить его. Отговорить от задуманного. И такой человек нашёлся. Джеймс — старый священник-баптист. Он медленно поднял связанные руки и у Кристиана появилась надежда — быть может ему удасться исцелить его душу? А если нет, то он сожжет его первым!

Старика подвели к сцене.

— Усадите его сюда — Кристиан указал на стул рядом с собой.

Двое бритоголовых подняли старика на сцену и посадив в кресло, встали за его спиной.

— Дайте ему микрофон.

Старику бросили микрофон в голову и он отскочив, упал на пол с характерным фоновым звуком. Скины схватили старика за шкирку и поставили на колени: «А ну поднял его!»

— Итак дед, тебе есть что сказать? — спросил Кристиан.

— Да, — старик поднимался с пола, — могу я присесть? А то колени у меня...

— Садись — перебил его Кристиан.

Я хочу сказать, что не виню вас, — старик говорил спокойно и на лице его просматривалась улыбка, но улыбка не издевательская, не озлобленная, а дружественная, и глаза его были полны добра.

Когда я взойду на небо, — продолжил он, — то попрошу Господа о тебе, я буду молиться за твою душу, чтобы ты победил своих демонов и боролся с истинным злом. За твоих приятелей я тоже помолюсь. Бритоголовые орали хором, будто исполняя брачную песнь орангутанга. Кристиан же стоял с лицом статуи.

Старик продолжал: «Я знаю, многие из моего народа не самые порядочные граждане. Да, многие не любят работать, не чтят закон, но ведь и среди твоих людей есть такие! Среди белых было гораздо больше душегубов. Взять хотя бы того, чей знак ты носишь над своим сердцем. Но ведь никому и никогда в голову не приходила мысль уничтожить всех белых! Мы все один народ, мы люди! И мы должны действовать сообща, ибо дьяволу нет дела какого цвета кожа человека, он хочет погубить всех нас».

Слова старика проникали через барьер озлобленности и смягчали сердце. Они одновременно бесили и умиляли. Казалось ещё немного и Кристиан отпустит праведника, а вместе с ним и всех остальных. Но он медлил. Как отнесутся его люди к этому? Оставят ли его самого в живых? Конечно нет. Нет и нет!

Кристиан вдруг вспомнил всю свою жизнь и не смог найти там ничего хорошего, ничего светлого, ничего такого, что было бы страшно потерять, ради чего стоит бороться. Вдруг захотелось что-то поменять, как будто слова старика стали последней каплей в чаше его души. И отстоятся в сторонке на этот раз не получится — он, Крис, должен сегодня умереть. Тот самый Кристиан-бронелом, который за сорок лет своей жизни причинил зло неисчислимому количеству разных людей. А ведь он кого-то оставил без отца, кого-то без сына. А сколько было им убито цветных шлюх? И не вспомнить... У старого Криса не было будущего.

— Нет идеальных людей, — продолжал Джеймс и вырвал Кристиана из размышлений, — в каждом есть и добро и зло, не зависимо от цвета кожи, но пойми, пытаясь победить зло злом - ты лишь смешишь бесов! Ты принимаешь игру дьявола и он, со всеми своими демонами смеётся над тобой точно так же, как твои люди смеются надо мной!

Скины больше не смеялись. Они переводили взгляд со старика на старого воина и не понимали что происходит. Какой-то черножопый нигер пытался учить жизни белого, причем не простого белого, а бывшего главаря восточных неонацистов, убивавшего цветного только за то, что тот «не так» посмотрел в его сторону.

— Эй, Крис, я смотрю тебе понравился этот дед, так че, может ты отсосешь ему и вы поженитесь? — Крикнул скин в микрофон и зал разразился смехом.

Кристиан пропустил это мимо себя. Сейчас это было неважно, ведь он уже знал, что должен сделать и впервые почувствовал облегчение. Он понял, что хочет поступить правильно, если и не впервые за всю жизнь, то впервые за многие-многие годы, это точно. Сейчас он познал своё предназначение — он должен спасти всех этих невинных людей. Только вот как? Ведь в руках у скинов были коктейли Молотова, они могли сжечь всех в любую секунду. Проехав столько миль, они не вернутся обратно просто так.

— Спасибо — обратился Кристиан к Джеймсу, — а сейчас я обращаюсь ко всем вам, — Кристиан провёл рукой через весь зал, — ответьте, кто мы такие, чтобы судить и забирать жизни других? Мы многие годы воюем против этих людей и что? Что-то изменилось? Преступности стало меньше?Человечество тысячелетиями наступает на одни и те же грабли, но истина в том, что людей не изменить! Нам нужно научиться прощать и терпеть, иначе мы уничтожим сами себя! Пора прекращать это, пора...

Толпа перебила его смехом и молниями фраз: «Ты че долбанулся что-ли?», «Да он просто прикалывается!», «Кристиану явился чёрный Иисус», «Слазь оттуда!» и многими другими.

— Я отказываюсь делать то, что было задумано. Если вы хотите продолжать жить так, как жили, то выходите и сожгите меня вместе с ними, — Кристиан указал на темнокожих. Лично я устал от всего этого. Либо отпустите.

Тишина.Вот один махнул рукой и вышел, другой сплюнул и показав средний палец направился к выходу. Постепенно все белые покинули зал. Все, кроме Кристиана.

Скины вышли и встали вокруг шатра, смотрели друг на друга, но никто не решался первым бросить камень. Постепенно все стали расходиться. Но тут из за спин мужчин, щёлкая зажигалкой, появилась девушка. Она выхватила бутылку у одного скина и подпалив тряпку, бросила на крышу шатра.

— Предатель! — крикнула она.

Первый шаг был сделал. Один за другим бритоголовые исподтишка начали забрасывать шатёр огнём. Кристиан стоял внутри и слушая шум бьющегося стекла понял, что будет сожжен со всеми, его жизнь сейчас не имела никакой ценности, он лишь хотел спасти как можно больше людей. Но как это сделать? Вокруг шатра стоят тысячи скинов, даже если выбежать на улицу, то спастись не удастся. Вкусив крови они уже не остановятся. Огонь ворвался внутрь. Кристиан выхватил нож и освободил Джеймса, затем спрыгнул с трибуны и стал освобождать всех цветных. Один бритоголовый бросил бутылку внутрь шатра и огонь накинулся на людей. Пламя было со всех сторон. С крыши отрывались куски горящего шатра и накрывали собой людей. Запах горелого пластика смешивался с горящей плотью и волосами. Крики сгорающих заживо оглушали.

Крис взял со сцены стойку с микрофоном и запустит ее в стену, затем взял вторую и пустил следом. Толпа вылетала из огненной ловушки словно искры из костра, скины сначала опешили от неожиданности, а затем начали нападать. Они окружали добычу и обезумев от огня и крови добивали пылающих людей. Теперь цветным нечего было терять и они сами бросались на бритоголовых, зажигая их своими телами.

В середине людей, охваченных огнём, бежал Кристиан, держа на руках ребёнка — девочку лет шести. Одежда его спеклась с обуглившейся кожей, но ребёнка огонь почти не тронул. Впереди был холм и начинался лес, осталось совсем немного. Краем глаза Кристиан увидел летящие в его сторону бутылки и поняв, что не сможет убежать — упал, закрыв собой беззащитное тело. В предсмертной агонии, его умирающий мозг представлял дивные картины. Ему казалось, будто как в детстве,  стоит по пояс в воде, на песчаном берегу Пенсаколы и волны неотступно хлещут его по спине. Встав, он сделал несколько шагов до глубины и вырвавшись из шторма отпустил от груди маленький кораблик, тихо прошептав: «Плыви!»