О фельдшерском коварстве⁠⁠1

У известного ленинградского писателя Виктора Конецкого, в морских повестях, тема матросского коварства, раскрыта полностью и с потрясающим юмором. Но если по правде сказать, не только в среде моряков присутствует данная наклонность, представители и других человеческих профессий грешат подобным и не менее искрометно. И работники скорой помощи здесь, не исключение.

Чтобы разобраться в дальнейшем повествовании, надо бы дать небольшой экскурс. Не сильно глубокий, но уже вполне исторический. Итак, в феврале 1986 года, на волне борьбы с пьянством и алкоголизмом, стараниями трех энтузиастов и при согласии, и непротивлении высокого горздравовского, и скоропомощного начальства, была создана первая в мире, экспериментальная реанимационная наркологическая бригада. В её состав входили четыре врача разных специальностей: психиатр, кардиолог, токсиколог и врач общей практики. Все, конечно же высококлассные специалисты, а токсиколог вообще КМН, восемь фельдшеров тщательнейшим образом отобранных из немалого количества желающих и три водителя, о которых я в своих записках, упоминал ранее. Так что в суточную смену, заступали 4 человека. Местом дислокации бригады был выбран Городской Наркологический Диспансер, находившийся на Васильевском Острове, на 5 линии 58/60, где нам выделили шикарную 25 метровую комнату, на первом этаже, рядом с приемным отделением. В комнате стояли 4 койки, 4 же кресла, исполинский «сталинский» стол, для научных занятий и написания историй болезни, низенький журнальный столик, для приема пищи и развлечений разного рода, шкаф, телевизор и холодильник «Морозко». Выход был во двор, в небольшой уютный парк, окруженный довольно высокой каменной оградой. Между столетних тенистых деревьев и старинных фонарей, были проложены гравийные дорожки, а на перекрестках, стояли безвкусно, но очень старательно вырезанные, из цельного ствола дерева, идолы в рост человека. Видимо, поставлены здесь они были очень давно, и представляли собой покрытые мхом и грязью фигуры, то ли леших, то ли сказочных витязей. Вы, конечно, можете меня спросить, какого это рожна я заливаюсь соловьём, описывая, казалось бы, не слишком существенные детали, отвечу, что это всё, по канонам жанра:- «Если в первом акте на стене висит ружьё, то в третьем оно обязательно выстрелит».

Старший врач наркологической бригады, психиатр Георгий Владимирович, был человек мною всецело уважаемый, умница, высокий интеллектуал, обладающий тончайшим чувством юмора, в это время переживал третий развод, и место своего жительства ещё не определил. Причины своего развода он объяснял так: - «Ну, да пошел я за пивом с бидончиком, в тапочках, в трениках и что? Ушел за пивом 12 апреля, в День Космонавтики, а вернулся 7 ноября, в день празднования годовщины Октябрьской Революции! В тапочках, трениках и с бидончиком, и это что, повод?» Так, что после отработанной суточной смены, он возвращался вместе с вновь заступившей бригадой, на место дислокации и тусил с нами до вечера. Выпивал, конечно, и вследствие этого, был особенно говорлив и артистичен. Вспоминал студенческие годы, свою работу уборщиком, в цирковом слоновнике и обычно финалил своё повествование фразой, что «Слоны лучшие люди на земле!» И поднимал утверждающий палец, вверх! К середине дня, когда его накрывала приправленная алкоголем, послесуточная усталость, он ложился на одну из 4 коек и сладко засыпал, выбирая почему-то фельдшерские койки! Хочу особо отметить, что у работников скорой помощи, есть всего два агрегатных состояния: сидя и лёжа. Мы лежим в ожидании вызова, мчимся на вызов сидя в машине, и сидим у постели больного, так что работа у нас, очень даже гиподинамичная, и вдруг, внезапно, у одного из членов бригады, это наиважнейшее агрегатное состояние, исчезает! И фельдшера принялись бороться за своё место под солнцем. А так как всякие увещевания и уговоры, и даже демарши, действия не возымели, мы взяли и пришили его к койке, нитками, одеяло к матрасу, а потом устроили дикий гвалт, с грохотом и воплями, про пожар и наводнение! Георгий Владимирович, человек силы нечеловеческой, он так, ради развлечения, перекидывал с руки на руку, свинцовый шар величиной с человеческую голову, а с его фигуры видимо высекали из мрамора, микеланджеловского Давида, а тут мы, со своими нитками! Георгий Владимирович открыл свои совершенно ясные серые глаза, потянулся спросонья, и встал! Нитки лопнули сразу! Все! А ведь мы потратили на пришивание целую катушку, и полтора часа времени! Не срослось! Ну что ж, это был лишь первый раунд! В один прекрасный майский день, Георгий Владимирович появился в комнате, уже изрядно накушавшись, помянул слонов и не теряя ни минуты времени, плюхнулся спать, а я, со вторым фельдшером и подключив водителя, вышли в парк, поднатужились, подняли, и принесли в комнату, одного из вышеупомянутых страхоидолов стоявших в парке. Кажется это был леший, и поставили таким какой он был, в угол! Ожидание пробуждения объекта нашего внимания, было не очень долгим, мы специально шумели, бренчали посудой и топали ногами. Георгий Владимирович, проснулся, очень внимательно оглядел изваяние, и с крайне озадаченным выражением на лице, вопросил:- «Это что?» В ответ, он услышал наши горестные вопли и стенания, о том, что всякое конечно бывало, но сей случай самый злой! Мало того, что сам пришел на бровях, так и еще это чумазое идолище, с собой притараканил! Гамма чувств на его лице, с головокружительной быстротой, отражала все степени принятия неизбежного: гнев, отрицание, торг, депрессия и наконец, он встал и решительным шагом подошел к грязному изделию рук человеческих, и прошептав: - «Не помню», крякнул, взвалил его на плечо, и унес! Более вне работы он нас не посещал, но и, будучи на смене взглянув в тот угол иногда шептал: - «Надо же, ничего не помню!»

Продолжение следует.