Несозревшая жизнь⁠⁠

Это история началась четверть века назад. На окраине города горел дом. Полупьяный хозяин Виктор погнал свою жену Веру за самогоном. Полупьяная Вера покорно отправилась за выпивкой. Пятеро детей спали.

Виктор, шатаясь, подошел к печи, подбросил дров. Дверку забыл прикрыть.

Уснул. Дом загорелся. Пожар заметили соседи. Они вышибли окна. Вытащили полуживых двух братьев — Ромку и Петьку. Трое девочек и отец задохнулись.

В это время прибежала хозяйка. Увидев мертвых девочек и мужа, она мгновенно из красивой женщины превратилась в седую старуху. Взвыв, побежала к реке. Ее никто не остановил…

Мы, соседи, собрали для пацанов одежду, еду, помогли с похоронами.

Ромку и Петьку власти отправили в детский дом. Ромка сбежал оттуда через год. Пробрался на свой участок, увидел в уцелевшей бане свет. Открыл дверь и обомлел. На кровати спал чужой дядька.

Ромка попятился, но его остановил окрик:

— Не бойся. Я твой дядька. Ты меня не помнишь. Я сидел в тюрьме.

Дядька накормил Ромку и начал учил его воровать.

Об этом я узнал, когда Ромка оказался в СИЗО. С дядькой они ограбили магазин. И подросток взял вину на себя. Его отправили в спецприемник.

Я с друзьями нашел родственника пацана. Поговорили по-мужски. Вор дал слово больше к племяннику не подходить. Кстати, слово он сдержал.

С Ромкой я встретился через два года. Его определили в детдом, и он снова сбежал. Вернулся в свою баню.

Пацан часто сидел у реки, плакал и звал маму.

Я приходил в баню, также приносил еду, уговаривал его вернуться в детдом. Он крутил пальцем у виска:

— Вы с дуба рухнули. Я весь измазан в грязи, правда, не в настоящей.В детдоме меня били, унижали. Если я вернусь — покалечу обидчиков.

Несколько сезонов Ромка лазил по контейнерам, собирал там еду, одежду.

Я наконец не выдержал:

— Рома, пойдешь ко мне на производство? Работенку подберу.

Он усмехнулся:

— Я драчун, пью водяру. Работать не умею.
— Посмотрим, Рома.
— Дядь Леня! Почему вы нянчитесь со мной? Меня все предали: мама, дядя, мочалки с детдома.
— Что еще за мочалки?
— Плохие тетки — воровки и злюки.
— А как твой брат, Петька?
— Туберкулез у него. Скоро выйдет из детдома, хату получит и сдохнет.
— Злой ты, Рома.
— Я знаю.
— Я к тебе прикипел по двум причинам: у меня нет сыновей, одни дочки выросли. Во-вторых — когда случилось горе, сгорел твой дом, я увидел перед собой хорошенького, неиспорченного, испуганного мальчика. Хотел помочь и буду помогать. Но пока не получается, Рома, прости меня.
— Ладно, идем на твое производство. Может чуть-чуть поживу как человек.

Два года он продержался: работал на покраске дверей. Получал зарплату, пил безбожно. А потом брал аванс на обеды. Пытался я лечить его от алкоголя: бесполезно. Обращался к психотерапевтам: все разводили руками, мол, неисправим, мозги пропитаны алкоголем.

Доконала Ромку смерть брата. После детдома он получил квартиру, сошелся с девушкой. Но через какое-то время сгорел от туберкулеза.

Ромка озверел: однажды ломом ударил напарника. Тот попал в больницу, Ромку снова судили.

Когда вышел на свободу, работать не захотел: также собирал банки из-под пива, сдавал их, подворовывал, снова пил.

Когда денег не было, стоял у супермаркета с протянутой рукой. Я тоже давал ему милостыню. Он невидящим взглядом брал подачку, что-то бормотал. По-моему, он смутно меня помнил.

Последний раз я его заметил у того же магазина. Ромка клянчил подачку, от слабости сидел на ступеньках магазина. В десяти шагах лежали две бродячие собаки. Люди выходили из магазина и угощали животных колбасками, пирогами.

Ромка смотрел на это. Видимо от голода у него потекли слюни. Вдруг он заметил меня, наверное, наступило мимолетное прояснение. Он подошел ко мне и вдруг сказал:

— Дядя Леня! Убей меня.

Я приобнял дурно пахнущего Ромку, сунул ему деньги и пошел прочь.