Накануне Петра и Павла⁠⁠

Начало: Петр Петрович в Темном. Непробиваемый

Бывало порой Макар помирал весь день. Лежит себе, охает в перерывах между беспокойным сном, а вечером румяный и свежий выходит на люди. Но то было от похмелья, что дьявол ниспослал в наказание за прошедший гудеж и балаган. А сейчас помирал что ни на есть взаправду. На стенания даже сил не хватало. Мычал только, чуть приоткрыв рот, и желал уже отмучаться поскорее. Благо жена успокаивала и отгоняла страшные мысли. Поглаживала болезного по мокрой от пота голове и молилась с закрытыми глазами очень быстро и не останавливаясь, продолжая пришептывать даже на вдохе: “...и посети раба Твоего Макара , даруй ему здравие, крепость и благомощие…”

На второй день, когда жар не спал, сменяясь иногда ознобом, Тимошка - соседский косарь - принес благую весть. В Темном поселился врач. Да не какой-нибудь знахарь, а самый что ни на есть доктор из города. Правда что молодой, но семье пастуха выбирать не приходилось. Отправили Тимошку за врачом.

Петр Петрович, узнав, что кому-то понадобилась его помощь, сразу приободрился. Вчерашний визит, познакомивший его с местным населением, оставил двоякие чувства. С одной стороны, он огорчился тем фактом, что остановка в селе затянулась на неопределенное время, с другой - выпускник мединститута никогда не боялся трудностей. И теперь, когда ему предстояло посетить первого пациента, Петр Петрович, что греха таить, надеялся, что эти трудности возникнут. Желательно легко преодолимые.

Основательно подготовленный к визиту молодой врач добрался до избы пастуха примерно за двадцать минут неторопливого шага. Он был рад дойти и быстрее, если бы не косарь, равнодушный к мольбам на скорый шаг, не шел так медленно, при этом постоянно о чем-то болтая, упомянув шесть раз злополучный спирт.

Уже будучи в избе, Петр Петрович достал из кожаного саквояжа халат, маску и чепчик - все белоснежное. Надел и сразу после этого обратился к хозяйке:

-Где у вас можно помыть руки?

Жена пастуха не сразу ответила. Она была занята переносом икон из красного уголка в спальню.

-Зачем мыть? Плюньте да разотрите, - удивилась та и, освободив руки, продемонстрировала воочию свой совет, отчего Петр Петрович впал в ступор, но быстро пришел в себя, наученный опытом общения с местными.

-Так надо! - он постарался придать словам как можно больше твердости, иначе никак.

-Там во дворе кадушка. Там и помойте.

Вернувшись во двор, врач действительно обнаружил деревянную бочку, наполненную водой. Земля вокруг нее, да и во всем дворе была застелена коровьим навозом разной степени свежести, облепленным бесчисленным количеством мух. В самой же кадушке на поверхности плавала тина, а под ней невооруженным взглядом виднелись личинки комаров, которых пришлось спугнуть, чтобы намочить руки. Мыла рядом не оказалось, и Петр Петрович вытащил из кармана свое, которое заблаговременно положил туда еще в медпункте. После тщательного мытья рук, оставил кусок там же на краю бочки для дальнейшего использования хозяевами. Вытирать руки пришлось об полы халата.

-Вы бочку для чего держите? - поинтересовался он, вернувшись в дом.

-Как это для чего? - не переставала удивляться жена, расставляя иконы на подоконнике. - Для всего и держим. То умыться поутру, капусточку, морковку полить. Суп сварить, наконец.

Петр Петрович только приподнял в недоумении бровь, тяжело вздохнул и решил, наконец, осмотреть больного.

-Покажите язык, - сказал врач.

Макар медленно, преодолевая обессиленные сомкнутые губы высунул язык.

-Так-с. Ясно, - констатировал Петр Петрович, отметив белизну, и тут же записал что-то в чистый формуляр подготовленным пером. После чего тыльной стороной ладони потрогал бледный лоб пастуха и добавил, качнув одобрительно головой. - Сомнений нет.

-Благословенный Господь всевышний, - запричитала где-то сидящая в углу жена, сразу как врач перестал осматривать ее мужа, - не дай умереть рабу божьему Макару...

-Постойте! - с претензией остановил молитву врач. - Никто не умирает!

-А что же, тогда с моим Макарушкой? - спросила жена, вытирая рукавом накатившие слезы.

-Для начала, у вас в доме антисанитария, - ответил ей строго Петр Петрович - А у вашего мужа брюшной тиф. Что тоже плохо. Но излечимо.

-Как? - прохрипел пастух, уставший от всего этого.

-Перво-наперво, вы оба остаетесь дома на карантин. Никого не зовете, по гостям сами не ходите. Церковь тоже не посещаете.

-На Петра и Павла даже не сходить? - не на шутку испугалась жена и, не дождавшись ответа, перекрестилась.

-Ни на Петра, ни на Павла - ответил ей молодой врач, не разбирающийся в церковных праздниках.

Хозяйка дома опустила обессиленные руки от отчаяния, прихватив с головы платок. Осознав, что у нее отняли что-то важное, она уткнулась в ткань и тихо завыла.

Макар тем временем поинтересовался методом лечения.

-Покой и уход, - сказал врач скорее не ему, а жене. - Месяц придется полежать.

-Ну да. Полежит, - вовсе неодобрительно выразилась она, резко остановив плач. Встала с колен и начала нервно топтать ногой, уперев руки в бока. - Пусть валяется, пока я за него тут хозяйство держу. Потом то все?

-Нет, не все, - покачал головой Петр Петрович, и кивнул в сторону сеней. - Вам необходимо очистить от навоза двор, поменять в бочке воду, и держать все это в чистоте постоянно.

Последние слово он произнес по слогам.

-Это как это постоянно?

Предвидев такой вопрос, Петр Петрович, начиная снимать с себя халат, тут же ответил:

-Так, чтобы вода в бочке всегда была чистая, и навоза во дворе не накапливалось.

Услышав это, жена пастуха с размаху бросила платок, что держала в руке, на пол.

-Буду я еще дерьмо во дворе скрести! - возмутилась она, быстро подняла платок с пола, поправила передник и тут же вышла из комнаты под удивленные взгляды Макара и Петра Петровича. Через мгновенье где-то в сенях снова раздался ее голос. - Чтобы я, старостина дочь, за коровами лепехи убирала?!

Громко хлопнула дверь. Пастух с врачом переглянулись.

-Ничего, скоро оклемается, - заговорил первым Макар. - У нее батюшка полгода тому назад отправился святые места посетить, так и не вернулся. Вот и мечется от слез к гневу.

В подтверждение его слов с улицы послышались звуки скребущей по земле лопаты.

“И правда, удивительная женщина,” - поразился Петр Петрович скорой перемене.

С чувством выполненного долга он покинул дом пастуха, стараясь пройти незамеченным для переменчивого настроения хозяйки, которая в это время вертела в руках взявшийся из ниоткуда кусок мыла. Уже выйдя на дорогу, Петр Петрович неожиданно для себя понял, что боится встретить кого-либо еще из этого села. Второй день подряд ему попадались лишь одни “своеобразные типажи”. О тех, кого ему еще предстояло встретить, оставалось только догадываться.