Серия «Три девицы и тайна Медной горы, русское фэнтези»

По дороге им встретились две деревни, оказавшиеся бесполезными в плане информации. Всё взрослое население отбыло в поля, на крестьянские работы, около домов бегала несмышлёная малышня, а приглядывающие за ней старушки ничем не помогли. Восполнив запасы воды, и с трудом преодолевая желание умыться, девушки зашагали дальше.

Ближе к вечеру, в поисках ночлега, путешественницы свернули с тракта на узкую проселочную дорогу, убегающую в лес. Прошлая ночь доказала, что вполне себе можно обустроиться вне жилища. Немного углубиться, найти в сосновом лесу полянку и под Полиным руководством соорудить легкий шалаш с лежанкой из мягкого соснового лапника.

Немного пройдя, они заметили экипаж, стоящий поперёк дороги. Двери повозки распахнуты, недалеко стоит расписной сундук с откинутой крышкой, а вокруг валяются шляпные картонки, нижние юбки, кофты и еще какая-то одежда. Два красивых, белых в серое яблоко, жеребца, запряжённых в экипаж, спокойно щипали травку, растущую вдоль дороги. Девушки с любопытством разглядывали беспорядок.

— Разбойники, — спокойно сказала Поля.

— Разбойники! — испугалась Лиза. — Настоящие?!

— К сожалению, — подтвердила Поля. — В здешних краях такое случается. Народец не особо законопослушен, а жандармы далеко.

— Они где-то тут, рядом? — закапризничала Матильда. — Нам нужно бежать? Я больше не могу, я устала. Хочу есть, хочу наконец-то снять дурацкие маскарадные тряпки и смыть с себя гадкий крем.

— Эти тряпки и крем уже не раз спасли нашу честь, а то и жизнь, — огрызнулась Лиза. — На твоем месте я бы не стала, так резко, высказываться о них при Поле.

Матильда привычно закатила глаза. Она хотела сказать, что Лизе не понять её беспокойства за прекрасную кожу и привлекательную внешность, потому что у неё нет ни того, ни другого, но вовремя остановилась. Они устали, и перепалка вспыхнула как результат утомления.

— Девицы, не бранитесь, — сказала травница. — Думаю, что в настоящее время тут безвредно. Не будут же лиходеи торчать на месте совершённого злодейства. Они уже далече.

— Злодейство? — побледнела Лиза. — Ты считаешь, что здесь…

Она не успела закончить фразу, потому что кто-то подошел к ним со спины и сказал:

— Ну наконец-то! Где вы были?!

Испуганные девицы завизжали и бросились наутек, путаясь в широких подолах монашеских платьев. Лиза запнулась и непременно бы упала, но Матильда её подхватила. Подруги стояли укрывшись за толстой сосной и выглядывали, пытаясь рассмотреть, что происходит у разорённого экипажа. Вскоре, поняв, что никто за ними не гонится и опасности нет, подруги вернулись к повозке. Там, сидя на ступеньках, рыдала пухленькая девушка в коричневом дорожном костюме и соломенной шляпке, украшенной бумажными розами. Шляпка сбилась набок, русые волосы, собранные в замысловатую причёску, растрепались, а на юбке висели гроздья колючего репейника.

Кое-как успокоив и отпоив водой нарядную плаксу, подруги выяснили следующее. Софья направлялась на богомолье. Батюшку, обещавшего сопроводить, задержали внезапные дела. Он не хотел отпускать её одну, но Софья, взбалмошная и упрямая, как все балованные дочки, росшие в состоятельных семействах, решила ехать одна. А что? Возница управляет экипажем, до монастыря рукой подать, да и монашки встретят. Разбойники напали внезапно. Если бы кучер подстегнул лошадей, они бы проскочили засаду, тот оказался в сговоре с нападавшими. Софье чудом удалось сбежать. Думая, что девушка напугана и от страха плохо соображает, бандиты потратили время, на болтовню с возницей, а когда заглянули в экипаж — птичка уже улетела.

Она убежала в лес, спряталась в какой-то норе под хворостом и лежала там долго, не решаясь выходить. Услышала женские голоса, рискнула и подкралась ближе. Увидев чёрные хламиды, Софья решила, что они и есть встречающие. Удирающие монашки стали последней каплей.

Поля довольно улыбалась, ведь её идея с переодеванием очередной раз выдержала проверку. В пыльных черных одеяниях, с состаренными лицами, они действительно походили на троицу богомолок, бредущих издалека. На всякий случай подруги не стали разубеждать спасённую девушку.

— Хорошо, что злодеи не забрали экипаж и лошадей, — Матильда умело, со знанием дела поправляла упряжь и оглаживала холёного жеребца. — Интересно, почему?

— Не хотели связываться, — пожала плечами Поля. — Масть больно приметная, легко вычислить у кого коней увели.

— Продали бы цыганам, — сказала Лиза. Она боялась лошадей и стояла подальше от них, рядом с Софьей. — Какой-никакой доход.

— Думаю, что главной целью была я, — задумчиво сказала Софья. — Я их разговор краем уха слышала. Батюшка мой весьма состоятелен и не пожалеет за меня никаких денег.

— Ого, да мы спасли богатую наследницу! — развеселилась Матильда. — Нам, наверное, полагается награда? По закону жанра.

Но Софья не приняла шутливого тона, а стала убеждать девушек, что так оно и есть. И если они вернут её батюшке, то получат щедрую награду. Ведь он недавно овдовел, и она единственная дочь. Уважаемые божьи невесты будут самыми желанными гостями в их доме.

Она продолжала видеть в них немолодых монашек, и не замечала их юные руки и голоса, бодрую пластику движений и смешливость. Девушки посовещались и решили, что нельзя отказываться от удачного стечения обстоятельств. Они получат временный приют и спокойно подумают, как быть дальше. Им нужен план.

Софья сама управляла лошадьми и до её дома добрались без приключений, поздно вечером въехав в город. Их встретил удивленный и встревоженный отец девушки. Уверенный, что дочь уже в монастыре, он собирался ехать следом на следующий день. Мужчина быстро распорядился об устройстве ночлега для монахинь и увел дочку в дом.

Подруги с наслаждением скинули пыльные, пропитанные потом, хламиды и смыли маскировку в бане, в которую их отвели. В предбаннике ожидала не новая, но чистая одежда. На ночлег дорогих гостей устроили в небольшом летнем домике о двух комнатах. Свежебелённые горницы, с весёленькими ситцевыми занавесками на маленьких окошках, пахли чистотой и мылом. В одной из них стояли 4 кровати с перинами, заправленные цветастым постельным бельем. В другой было что-то вроде столовой — стол, стулья и несколько лавок вдоль стен.

Утопая в перинах, на застеленных свежим крахмаленным бельем постелях, девушки блаженствовали.

— А неплохо так, да девицы? — зевая спросила Матильда. — И дом справный, и батюшка ещё не старый. Есть желающие? Кстати, этот город называется Полевской.

Меж тем, план Поли был прост. Взяв только самое необходимое, девушки покинули скит ещё до восхода солнца, и дошли до заветной пещеры, о которой никто из обители не знал. Поля вытряхнула содержимое непривычно объемной котомки на пол. Несколько чёрных длинных хламид, в которых жительницы скита ходили на сбор пожертвований. Платки, верёвки. Полины снадобья в баночках из-под монпансье. И увесистый мешочек с монетами — накопления от продажи своего чая паломницам. Чудаковатая Поля оказалась весьма предусмотрительной и к задуманному готовилась.

Девицы накинули монашеские одеяния поверх платьев, повязали платки.

— Неужели и я также выгляжу? — шокированная Матильда рассматривала подруг. Поля и Лиза чёрные и унылые, словно галки, бледные от бессонной ночи, нерешительно переминались с ноги на ногу, смущённые её пристальным вниманием. — Эти балахоны высосали из вас радость! Я тоже мастерила подобное, когда мы с Лизаветой бежали от похитителей, но мои накидки были красивы и… Нет, это ужасно! Я отказываюсь!

— Нужно, Матильдочка! — горячо вступилась за одежду Лиза, пока Поля грустно стояла в стороне и молчала. — Представь, что мы идём на маскарад. Ты же наряжалась в Марию-Аннету?

— Антуанетту, — машинально поправила её Матильда. — Эх, пусть будет маскарад. Но предупреждаю, что потом я сожгу это одеяние, убивающее женскую прелесть!

Напуганная Поля робко предложила подругам изменить ещё и внешность, чтобы не привлекать лишнего и даже опасного внимания. Она достала одну из коробочек, отвинтила крышку и протянула снадобье Матильде.

— Фууу, это нужно на себя мазать? — сморщила та хорошенький носик. — Издеваешься, да? Ты чего туда намешала? Смердит как из бочонка с тухлою капустой!

— Порошок Sulfur даёт неприятный запах, а еще там бриофиты, — принялась объяснять травница. — Экстракт клубней Solanum tuberosum, раствор laterem hyacintho и…

— Лизок, душенька — сладким голосом произнесла Матильда. — Тресни эту латинофилку чем-нибудь поувесистее!

После маскировочных процедур девушек не узнали бы и родные матери, настолько состарил и обезобразил их Полин эликсир. Тронулись в путь. Перед самым уходом Поля положила в котомку шар, бережно обернув его войлоком.

Погода благословляла их поход. Обычно уральский август неласковый, дождливый, с холодными ночами и зябкими утренниками, но девицам везло — июльская жара спала и установилась приятная, сухая погода. И даже ночью ещё было тепло.

Путь от пещеры до большого тракта нашли по Полиным зарубкам на деревьях, девушка действительно хорошо подготовилась. Не спеша, но и немедля, беглянки добрались до Сосновоборска, покинутый Мати и Лизой при драматических обстоятельствах. Их целью был Михаил. Больше ничего в голову не приходило, ведь из-за внезапности побега они не придумали, что делать дальше. Матильда отправилась в город, а Лизавета с Полей остались ждать её в стогу сена, на лугу, неподалёку от городской окраины. Вернулась она удручённая и опечаленная. Михаил срочно уехал в Петербург к захворавшей матери.

День клонился к вечеру и решено было заночевать тут же, в стогу. Девицы смыли неприятный грим при помощи самогона, который Матильда таскала с собой еще со времени обнаружения его в разбойничьем экипаже. Они также пригубили немного этого мерзкого напитка, чтобы облегчить растерянность от туманности и неопределенности будущего. Опьяневшие, усталые лежали девушки в душистом, колком сене. Трещали цикады, ухала ночная птица, но эти звуки не нарушали покоя тёплой августовской ночи. Не спалось. Девицы смотрели на звёзды, рассыпанные на чернильно-синем небе и размышляли. Каждая о своём.

Лиза думала о том, что идти ей некуда. Возвращаться домой страшно. И ещё, о предсказании цыганки. Оно тревожило и волновало. Поля радовалась, что её мечта начала осуществляться, а книжные знания приносили пользу подругам. Единомышленницам. Соратницам. Товаркам. Матильда сердилась на Михаила, которого не было рядом в момент, когда он так нужен.

— Знаете, что, девицы, — внезапно прервала молчание Матильда. — А я согласна пойти к этой, как там её, Медной хозяйке. Чего нам тут киснуть и ждать у моря погоды!

— Ой, — встрепенулась Поля. — Ты серьёзно?!

— Да! — голос Матильды немного заплетался от выпитого, в голове шумело. Она чувствовала себя смелой авантюристкой, готовой к приключениям. — Нам нужно придумать, как добраться до этого рудника. Как там его? Камушки?

— Гумешки, — подсказала Поля. — Гумешковский рудник в 4 верстах от города Полевского. Наша, Сысертская, волость граничит с Полевской.

— Город По-лев-ской в По-лев-ской волости? Как оригинально — захохотала Матильда.

— Ну вот да, — фыркнула Поля. — Нам бы города этого достичь, а там скумекаем.

— Пешком далековато, а вот на экипаже каком — в самый раз, — удало заявила Матильда, не уточная откуда этот экипаж возьмется. — Эй, Лизхен, чего молчишь?

Спиртное, в отличии от Матильды, не расслабило и не развеселило Лизу. Она думала, что план не выдерживает никакой критики. Лиза даже не представляет, где эта Полевская волость, в какой стороне. И много ли это — 4 версты. И как ехать в экипаже, без сопровождения. Ведь его нужно купить или нанять. Она всего раз отправлялась далеко. И то на поезде и с маменькой. Внезапно воспоминание о матери, а потом и о неверном женихе разозлило девушку невероятно. Из-за них ей страшно вернуться домой. Хотя она-то как раз ничего плохого не сделала. Сколько ещё Лиза будет позволять с собой так обращаться! Она не пустое место, она … она …

И опьяненная алкоголем, злостью и внезапной свободой, с которой бывшая горничная не знала, что делать, она вскочила. Лиза говорила и махала руками, помогая себе в особо важных местах энергичными жестами:

— Мы непременно пойдём! И дойдем. Это наш шанс. И встретились мы не зря. Я верю в нас! Мне было предсказано. И будет глупо не использовать подвернувшийся шанс. Мы поклянёмся, что дойдём, чего бы нам это не стоило! Но прежде, чем мы отправимся в путь, я хотела бы, чтобы мы также поклялись друг другу в вечной дружбе и верности. Мы создадим Союз. Наш Союз! Чтобы всегда помогать друг другу и приходить на помощь по первому зову, когда кому-то из нас нужна будет помощь. Каждая из нас одна в этом мире. Так давайте же станем друг другу больше, чем подругами. Больше чем родственницами. Мы дадим клятву и скрепим её кровью! Никто и никогда не станет между нами!

— Да! — первой опомнилась Поля и загоревшимися глазами смотрела на Лизу. Её восхитило предложение. Она и мечтать не могла о подобном. — Я согласна!

— А назовём мы его — Союз трёх девиц! — тожественно подвела итог Матильда.

И долго еще, под яркими летними звездами, среди стрекота цикад и уханья ночных птиц, слышались девичьи голоса. Создание Союза слегка походило на пьяную вакханалию — лились кровь и самогон, звучали клятвы, а потом песни. Новоиспечённый Союз затих перед рассветом. Его участницы заснули, свернувшись калачиками в сене.

— За границей! — восторженно пискнула Поля, у которой перехватило дыхание от открывающихся перспектив. — Scientia potentia est. In pace litterae florunt …

— Ась? — уточнила Матильда, уморительно сморщив носик. И, передразнивая латынь, заговорила простецки, — Чавой-то балакаешь, а чаво — не почуха́ю.

Лиза и Поля залились смехом.

— Знание — сила. Во имя мира науки процветают, — отсмеявшись, пояснила Поля.

— Ладно, рыжик, будь проще, — потрепала её по волосам Матильда и нахмурилась. — Я не могу! Такую роскошь прячешь. Убила бы этого гада-настоятеля!

— Кстати о настоятеле, — погрустнела девушка. — Не в моих обычаях стращать и внушать боязнь, но скит не лучшее место. И не стоит надолго в нём оставаться. Давно бы покинула место сие, но для меня ныне нет убежища другого.

— Ты, о чем это? — напряглась Лиза. — Что может угрожать в тихой лесной обители?

Безопасность и отсутствие скитаний расслабили её. Девушка во всём положилась на Матильду и не думала о будущем. Это помогало не возвращаться к болезненной семейной теме. Но Лизавета понимала, что предпринять что-то всё же придётся. Но что? Дом — единственное место куда она могла поехать — закрыт для неё. Уж маменька точно всю кровь выпьет. Но сейчас совсем не хотелось думать об этом. Впервые у Лизы есть подруги и так интересно жить!

Поля ничего не ответила. Рассказать им про странные снадобья, которые просил её изготовить настоятель? Быстродействующие снотворные капли, настойки, вызывающие потерю плода у беременных, галлюциногенные порошки из грибов. Было интересно создавать по рецептам из старых книг, а для чего они нужны, не задумывалась. Жила в своем изолированном мирке, среди монашек и ни о чем не помышляла, кроме трав и книг. За каждое созданное зелье настоятель приносил какую-нибудь новую штуку для её увлечения. Баночку из-под леденцов монпансье, флакончик от медицинской микстуры и прочие безделицы. Но Поля была рада и этому.

Она не могла сопоставить факты или сделать выводы. Слишком мало жизненного опыта у этой, в сущности совсем юной, девушки, которая хоть и хлебнула лиха, но всегда обитала в книжном мире. Весьма оторванном от реальной жизни. И только появление рядом с ней Лизы и Матильды встряхнуло. Теперь Поля беспокоилась за кого-то, потому что на себя уже давно махнула рукой.

Травница не стала говорить этого вслух. Вдруг девушки сочтут её недостойной их общества. Что она будет делать? Потом, как-нибудь, расскажет. И вместо ответа спросила:

— А вот вы всё цыганку поминаете. И Петра феликс, пожалуй, для вас не новость. Царица горная опять же. Вы же не могли знать про каторжника?

Лиза рассказала о цыганском пророчестве. Поля ничего не ответила. Задумалась.

— Так что ты намерена предпринять в отношении артефакта? — спросила Матильда и сама себе удивилась. Надо же, это знайка-Поля на неё влияет. — Что предлагаешь?

— Нужно найти эту Хозяйку, — выпалила Поля. — Она выручает добрых людей, попавших в беду. Вернём ей шар и попросим помощи.

— Хмм, — задумчиво протянула Лиза. Кажется простодушная Поля нашла идеальное решение. Ничего самим не делать, попросить и надеяться, что получится. — Звучит заманчиво.

— Так это сказки! — возмутилась Матильда. — Отдушина для обычных людей, верящих в то, что зло всегда наказуемо. Нельзя же строить серьезные планы, надеясь на выдуманных героев. Как так можно вообще? Вы еще у Деда Мороза и Снегурочки помощи попросите! Ну ладно Поля, у неё каша в голове и мозги набекрень. Извини, дружочек, что есть, то есть. Но ты, Лизавета? Вроде девушка образованная.

— Ага, — виновато сказала Лиза. — Умею читать, писать и географию немного знаю.

— Каторжник смог, и я смогу! — неожиданно сердито воскликнула Поля. — Я что, рыжая что ли?!

Подруги переглянулись и расхохотались.

— Ладно, смейтесь над несчастной сироткой, — затянула Поля жалобно. Видимо этому она и научилась у нищих. Травница рассказывала, что стесняется применять некоторые умения из прошлой жизни.

— Вообще-то, ты рыжая, — переведя дух после смеха, выпалила Матильда.

— Ой! — захихикала Поля. — Хи-хи-хи-хи, ой не могу! Я и забыла.

Наконец они успокоились и некоторое время молчали.

— А неплохо у тебя эти побирушкинские интонации получились, — уважительно сказала Матильда. — Кликуша отменная.

— Ну так! Мастерство не пропьёшь, — солидно сказала Поля и не выдержав, прыснула.

— Ладно, девицы, — посерьёзнела Матильда. — Смех смехом, но план никуда не годиться.

— У меня обстоятельства таковы, что окромя себя полагаться не на кого, — тихо сказала Поля. — Так что, я и к Хозяйке пойду, и к чёрту лысому, лишь бы пособили. Жаль, что без вас, но неволить не имею права. Ведь аd impossibilia nemo obligatur. К невозможному никого не обязывают.

— Давай с нами! — воскликнула Матильда. — К Мишелю. Нужно немедленно собираться и идти, а там что-нибудь придумаем.

— Ты хочешь всех нас ему на шею повесить? — спросила Лиза. — И потом, там Катеринка.

— Да что она нам сделает? — уже не так решительно сказала Матильда. — Мишель её быстро приструнит. Уверена, что он ищет меня.

— Это вилами на воде писано, — рассуждала Лиза. — Мне, наверное, лучше до дому добраться. Там папенька и маменька.

— Которые отправили тебя подальше, — сердито сказала Матильда.

Чтобы украсть твоего суженного, хотела добавить она, но не стала. Лиза не ответила, только понурила голову.

Поля молча слушала подруг. Похоже не складывается ничего.

За разговорами девушки не заметили, как дошли до скита, а затем и до Полиного домика. И только успели присесть на скамьи, как дверь отворилась и в избу ввалился настоятель.

Сколько пролежал — не знаю, только тепло мне стало. Лежу будто на траве, ветром обдувает. И солнце припекает. Слышу, птицы поют, да так явственно слышу, как будто настоящие. И смолкой опять пахнуло. Сильно, ярко. Я умер и попал на тот свет. А потом приподнялся и огляделся. Сосны кругом. Да не просто сосновый бор, а тот самый, из детства. Ну думаю, точно, прибрала меня косая. Но вскоре стал чувствовать всё тело. Болело оно, как избитое. По молодости и глупости в драках участвовал. Когда дурниной и всей оравой — стенка на стенку. Как развлечение и тренировка. Вот так и болело, как после хорошей драки.

Тело болело, а это значит, что я жив. Не может оно болеть после смерти. «Жизнь есть способ существования белковых тел» — возникла внезапно странная фраза в голове. Что ж, Cogito, ergo sum. Мыслю, значит существую. Живой.

Ощупал себя руками. Лохмотья те же. Грязь руднишная. А цепей нет. Видимо расковали, подумали, что умер. Кандалы пожалели. Оставили в лесу на съедение диким зверям. Не по-христиански, но вполне вероятно. Выволокли наружу, а я отлежался. Нужно уходить, а то придут и обратно в штольню, раз не окочурился.

Но лес кругом тот самый, из детства. О котором перед смертью бредил. Вон сосна кривая, на которой мы в детстве с робятами лазали. А вот раздвоенное дерево, дупло должно быть в нём. Мы там тайник устраивали. Как я мог здесь оказаться, за десяток верст от рудника. Не могли же меня так далеко увезти. Или могли?

Недалеко родник должен быть. Понял, что пить хочу, мочи нет терпеть. Нужно добраться до него. Попробовал встать и упал от страшной слабости. Потерял сознание. Очнулся ночью уже. Кругом тишь. Лишь ветки деревьев слегка шумели оттого, что их трогает ветер. Стал слышать близкое журчание воды. Встать более не пытался, пополз на звук. Долго полз. Останавливался передохнуть. Голова кружилась, мысли путались. Дышать было трудно, но кашель пока не мучил.

Напился воды родниковой вдоволь и снова впал в забытье. Просыпался так еще несколько раз, пил и вновь засыпал. Через какое-то время наконец пришел в себя, еще не исцелившись, но уже в состоянии подняться и осмотреться. Я был около маленького родника, в зарослях травы, среди соснового светлого бора. Вскоре нашел землянику и слегка утолил мучавший голод. Огниво было при мне и не отходя далеко от родника, в сухом месте, разжег костерок из хвороста. Тепло приободрило. Посчастливилось найти немного съедобных грибов. Запек их на костре и заел снытью. Вскоре окреп настолько, что смог идти…

— Всё это очень мило, — нетерпеливо сказала Матильда, когда Поля перестала читать, чтобы отдохнуть и хлебнуть кваса. — Но нам то что с того? Ну очнулся мужик в сосновом лесу? И?

— Погоди, это еще не всё! — Поля перевернула несколько страниц и пояснила. — Он пишет о том, как скит нашёл и о лечении. Это не так важно. Так… ага … угу … а, вот:

…Пока болел и лежал в избе, было время подумать. Последнее, что помню про рудник, как просил о помощи Хозяйку горы. Медной горой местные Гумёшки прозывают. Почему горой, не понятно. Так, холмик посреди леса. Хотя иная гора не вверх, а вглубь может уходить.

Камень тот странный помню. Тепло его. Это ощущение всегда теперь со мной будет. Согрел он меня перед смертью. Хотя и не смерть то была. Не придумали значит люди, есть она, Хозяйка. Таинственный дух и хранитель местности. Помощница и радетельница за простых людей. Сила, которая помогает в трудную минуту…

— Ну, тут у него философские размышления, — прервала снова чтение Поля. — Это мало информативно, но весьма поучительно. И если вы захотите, то я…

— Полундра, читай дальше, — сквозь зубы сказала Матильда и Поля испугано глянув на неё, вновь уткнулась в текст.

— Где же он? Не помню, когда очнулся, был ли он при мне. Как только полегчало и смог ходить, вернулся на то самое место. Нашёл! Под листьями. К осени дело шло. И место, где лежал, листвой припорошило. Но камень был там. Мой petra felix…

— Он еще и имя ему придумал! — закатила глаза Матильда. — Прошу любить и жаловать, мой знакомый камень, Петр Феликсович. Кстати, спасает жизни. Ежели кто интересуется.

— Петра феликс — счастливый камень, — простодушно пояснила Поля. — Лучше конечно lapis, петра больше в поэзии употребляется. А вот в заморской Америке люди издавна находили на берегах камни с буквой L и нарекали их счастливый камень. От английского lucky, счастливый. Хотя потом ученые люди выяснили, что это и не камни, а отолиты пресноводной рыбы Aplodinotus grunniens, известной как рыба-овцеголовка. Так что понятие счастливый камень не его изобретение, он просто использовал латынь. Петра феликс — камень счастливый или …

— О, боже, — схватилась за голову Матильда. — Поля…

— Как? — Лиза смогла наконец-то пробиться сквозь монолог, оседлавшей любимого конька, Поли. — Счастливый камень? Матильда, ты слышишь?

— Ну, предположим слышу, — недовольно сказала Мати, которая уже изнемогала от всего, что травница вынудила её слушать. — И что?

— Как что?! Счастливый камень! — взволновалась Лиза. — Цыганка Рада о нём говорила. А что там про свечу?

— Сейчас. — Поля вернулась к тому месту в тетрадке, с которого она начала чтение вслух. — «Свеча погасла. Наступила кромешная темнота и я провалился в забытье, понимая, что это конец».

— А Хозяйка медной горы — медленно произнесла Матильда, начиная понимать к чему клонит Лиза, — горная царица. Ну хорошо. Вот у нас есть дневник, с описанием, якобы, чудесного спасения, с одной стороны. И предсказание некоей дамы, которая зарабатывает на жизнь тем, что облапошивает доверчивых простаков. Что нам с того?

— Так вот он, камушек то! — Поля, до этого момента переводившая взгляд то на Лизу, то на Матильду, пытаясь понять, о чем они говорят, выхватила что-то из мешка.

Емельян вздохнул и замахнул ещё рюмку, пить стаканами эту гадость он так и не научился.

Фартовый Бирюк награбил достаточно, и жили они припеваючи до тех пор, пока атаман не связался с этой потаскухой Катькой и всё полетело в тартарары. Совратила его, взбаламутила ведьма проклятая! Когда они поделили деньги, Емельян немного не рассчитал. Думал, что ещё есть время и завис у одной из девок, молодой и сладкой, с которой никак не мог расстаться. Шпики явились в арендованную квартиру, где Емельян хранил свою долю, и пришлось бывшему казначею бежать пустым.

Права была, Катька. Точно, ведьма. Умная женщина непременно с чертями знается. Откуда иначе у бабы ум? А может она и сдала его? Неее, не стала бы рисковать деньгами. Чертовка страсть как хотела их заполучить. Потом сдала? Эх, чего теперь гадать, главное жив и на свободе. Но от потери богатства, за которое рисковал головой, опомнился Емеля не скоро. Кое-как добрался до этого скита. Хитровские каторжники о нём рассказывали, а один, по пьяному делу, ещё и карту нарисовал.

Раньше здесь обитали беглые, скрывающиеся от властей, тогда скит находился в глухой чаще. Не желающие возвращаться в мир, бывшие каторжане промышляли охотой и рыбалкой. Многие из них пришли к вере и вели скромную тихую жизнь, отказавшись от мирских соблазнов, проводя дни в молитвах и честном труде. Чем заслужили добрую славу для тайного поселения. Потом кто-то умер, кто-то ушел в другие места, ближе к людям, а скит, состоящий из нескольких добротных изб, огороженных высоким частоколом из брёвен, остался пригодным для жилья.

К тому времени, когда о местоположении скита узнал Емельян, это уже был вполне обитаемый кусок Российской империи. Вокруг отстраивались деревни, населенные крестьянами, подавшимися в дикий край за обещанной землёй. Также бывшие крепостные ехали работать на уральских заводах и приисках. Одни оставались в городах, освоившись с новым образом жизни, другие возвращались к привычному земледелию. Скит был скрыт от большинства людей, лес и отсутствие хорошей дороги делали убежище малодоступным.

За несколько лет Емельян сумел возродить обитель. Первым делом он сколотил коллектив из ненужных баб. Пустил слух по окрестным деревням, что из далекого паломничества вернулся благочестивый человек и организовал Дом призрения для обездоленных женщин. И бабы сами к нему пошли. Те, кому некуда было деваться — вдовы, сироты, одинокие, брошенные, использованные и выкинутые на улицу. Мало ли на Руси никому не нужных людей?

Сообща они обиходили дома, завели кое-какую скотину, раздобыли инструмент, вдобавок к оставшемуся от прежних хозяев, распахали землю под огороды и рожь. Мужиков Емеля не привечал, ими управлять сложнее, а бесправная женщина, почитая его благодетелем, работает не за страх, а за совесть. Так ещё и пожертвования собирает, а это копеечка. По капле, по кусочку, вот и капитал.

И всё у бывшего казначея получилось, как задумывал. Было только одно, большое, жирное «но» … Любитель женского пола, Емельян, тяжело переживал вынужденное воздержание. Сожительствовать с отшельницами он считал невозможным. Во-первых, это склоки за положение фаворитки. Во-вторых, это падение его авторитета, как лица высокой морали и нравственности. А в-третьих, он попросту брезговал неухоженными, плохо одетыми, неприятно пахнувшими, немолодыми и некрасивыми женщинами. Брр, поёжился Емельян и снова замахнул рюмку.

Он развлекался тем, что наказывал полностью зависящих от него жительниц обители. Назначал жёсткие посты, запирал в карцер, грозил небесными карами за малейшую провинность и пугал тем, что прогонит. Но бабы стали почитать настоятеля ещё больше, словно жестокость была им по сердцу. Емельян удивлялся недолго, сам уверовал в собственное величие.

Эх, как давно у него не было хорошей девки в постели! Всё это время он перебивался рукоблудием, вспоминая, какие крали побывали под ним, как он мял молодые тела, какие непотребства творил. Емельян застонал от неудовлетворенного вожделения и затолкал в рот слишком большой кусок, закашлялся, пытаясь прожевать, и всё полетело на пол. Зараза! Мужик отдышался и запил всё стопкой самогона.

Особенно часто он представлял последнюю страсть, совсем молоденькую девушку, только начинавшую путь в разврате. Емеля гордился тем, что не после Бирюка её заполучил, а сломал сам. Поселив её у старухи-сводни, ходил к ней каждый день. Бедняжка, красивая и нежная, стонала под ним, когда он распластывал её на белых простынях, жадно и грубо мял девичьи грудь и бедра. Бил, когда она, по его мнению, недостаточно страстно отвечала на ласки.

Утром несчастная плакала, глядя на свежие наливающиеся синяки, вперемешку со старыми, фиолетово-жёлтыми ушибами. Смятые простыни были влажны от пота и его семени. Изувер звал сводню, она прибегала с графинчиком пойла. Вот так, от графинчика до графинчика девушка и существовала. Она больше не плакала, лежала равнодушной, безжизненной куклой и на время воскресала только при виде водки. Емельян зарычал и снова налил себе выпивки.

В дверь избы постучали. Верная прислужница, немая Марфа, крупная женщина 50-ти лет в темном монашеском одеянии, мычанием и маханием рук старалась что-то сообщить.

— Ч-ч-чего тебе, убогая? — Емельян пытался сфокусировать пьяный взгляд и наконец у него получилось. — Приехал кто?

Марфа радостно закивала, довольная что её поняли.

— Кого там чёрт принёс? Давай, веди сюда.

Помощница шустро убежала. Емельян, в своё время, спас её от смерти под забором, и служила Марфа вернее собаки. Вскоре она вернулась, ведя за собой закутанную в тёмный плащ женщину. Емельян пьяно смотрел на посетительницу, не понимая, чего столь богато одетой даме понадобилось в убогом скиту. Может пожертвовать решила? Так это он завсегда рад принять. Или ребенка нагуляла и нужно плод скинуть? Может убежище на время, чтобы доходить до срока, а потом избавиться от младенчика? Его обитель и таким промышляла. Детей, конечно, не убивали, до такого паскудства он не пал. Пока. Отдавали в богатые семьи для усыновления или в монастыри подкидывали. За хороший куш от блудниц.

Незнакомка молча присела на краешек скамьи, не открывая лица. Марфа всё топталась у порога, он, поняв, что лишние свидетели даме не нужны, взмахом руки отослал её прочь.

— Желаете выпить-закусить? — откашлявшись, спросил Емельян, чувствуя неловкость. Обычно просительницы с порога начинали рыдать, умолять и он ощущал себя благодетелем. — Нет? Ну да бог с Вами, а вот я, пожалуй, выпью.

И потянулся за бутылём с самогонкой. Дама откинула капюшон, подняла вуаль с лица и властно сказала удивительно знакомым голосом:

— Погоди пить, Емеля. Сохрани голову ясной. У меня к тебе дело.

Просчитывая шансы, Катеринка расспрашивала людей, собирала и анализировала информацию. Все говорили о его доброте, щедрости и обеспеченности. Девушке было неважно богатство Михаила, а вот добросердечность делала его идеальной кандидатурой исполнителя её воли. Значит слабый, размышляла она, и подчинить его будет легко, будет плясать под её дудку, как миленький. Нет, влюбляться она не собиралась, это в её положении — непозволительная роскошь. Катеринка в этом городишке третий год и своего шанса не упустит.

Она старалась угодить и одновременно остаться независимой. Это было чертовски сложно. Знай он, какое счастье ожидает впереди, давно бы сделал ей предложение. Куртизанка ни минуты не сомневалась, что сумеет женить его на себе и умчать из этой глуши. О, она хитра и упорна, дожмёт. А ещё красива, умна, образована, достойно держится в обществе. Опытная любовница. У неё большое приданое — саквояж с разбойничьими сокровищами ожидает своего часа. Михаил просто счастливчик, что она обратила на него внимание. Из них получится прекрасная пара.

Что касается способа её заработка, так это временно, а тем более в провинции, никто и не узнает, особенно если уехать заграницу. Катеринка уже выбирала страну и придумала имя их первенцу, но появилась Матильда и всё рухнуло. Неужели, она где-то просчиталась? Вздор! Во всём виновата эта безродная выскочка, очаровавшая её мужчину молодостью и свежестью. За это Катеринка возненавидела девушку. Мысль о том, что Михаил прекрасно понял, что его загоняют в ловушку, даже не приходила куртизанке в голову. Такие мелочи никогда её не занимали. Катеринка строила планы и никто не смел их нарушать.

И вот, он снова здесь, рядом, Катеринка хозяйка заведения, а ненавистной девки нет. Ну почти. Пожалуй, всё неплохо сложилось.

— Итак, Мишель, я Вас слушаю, — вкрадчиво сказала она. — О чём Вы желали поговорить?

— Я получил Вашу записку, — хмуро сказал Михаил. — Хотелось бы знать, на основании чего сделан вывод, что Матильда находится у меня. Я её дня два как не видел.

— Разве? — притворно удивилась хозяйка кабинета, написавшая и отправившая ему откровенную ложь. — Я была уверена, что она с Вами. Знаете, Михаил, с тех пор как мне пришлось возглавить заведение, на мои хрупкие плечи свалилось столько забот. Девушки ветрены и беспечны. А я так добра к ним. Возможно, Матильда уехала не с вами, а я её не поняла. Столько всего приходится…

— С кем она уехала? — нетерпеливо перебил Михаил. Ему не нравилось, что он не может держать себя в руках, но желание убедиться в том, что девушка обманывает его, было нестерпимым и жгучим.

Катеринка внимательно посмотрела на собеседника. Она хотела быстренько свернуть тему с Матильдой и начать говорить о них. Ну не мог столь великолепный мужчина всерьез увлечься безродной, глупой бесприданницей! Но, пожалуй, тему можно развить в нужном ей направлении.

— Я точно не знаю с кем — осторожно произнесла она. — Девушка весьма популярна. Но я могу выяснить и дать Вам знать.

Да, Катрин, именно так и нужно. Не врать, ибо мне неизвестно в курсе ли Михаил об особом положении этой девки. Кто-то же оплачивал расходы на её содержание. Возможно, Михаил. А вдруг нет? К сожалению, в гроссбухах мадам имя не было указано. Нужно поддерживать в нём интерес, тянуть время, видеться почаще. Затащить его в постель, наконец. Пока эта дрянь бегает, нашепчу такого, что он смотреть на неё не захочет.

— Да, буду весьма Вам признателен, — Михаил поднялся, собираясь уходить. Нужного не выяснил, значит и визит оказался бесполезным.

— Договорились, mon ami, — интимно понизила голос Катеринка и протянула руку для поцелуя.

Михаил сделал вид, что не заметил и стремительно вышел из комнаты, а ей пришлось проглотить оскорбление. Нет, нельзя допустить, чтобы Матильда вернулась. Тварь! Какая же она тварь! Девка должна исчезнуть навсегда.

Катеринка взялась за письмо, которое она отложила перед приходом Михаила. Один из платных осведомителей сообщал, что обнаружил место, где скрываются девушки. Катеринка бывала в скиту, ездила за каплями от нежеланной беременности и знала настоятеля, оставаясь инкогнито. Она придумает, как использовать это для своей выгоды.

Поля растерянно смотрела на неё. Она что-то не то сделала? Ей хотелось просто поделиться своей тайной. Всякому необходим кто-то понимающий.

— Поличка, — неестественно ласково сказала Лиза. — Мы тут с Мати пошепчемся. Извини.

Лиза схватила подругу за руку и оттащила в сторону.

— Ты что, действительно не понимаешь? — очень тихо произнесла она и, не дожидаясь ответа, пояснила. — Поля страшно, просто ужасно одинока. Она много лет в окружении взрослых, равнодушных к ней, людей. Ей даже книги не с кем обсудить. Она привела нас сюда, потому что место ей дорого и важно. Она хочет поделиться этим. Будь с Полей поласковее, сейчас она особенно уязвима.

— Хорошо, — серьёзно сказала Матильда, с удивлением глядя на Лизу. — Надо же, не знала, что ты такая … чуткая.

Потому что мне это очень знакомо, подумала Лиза, но вслух ничего не сказала.

Когда они вернулись, Поля смотрела виновато, но тут же просияла от слов Матильды:

— Полька, я квасу прихватила. Давайте посидим и ты расскажешь, чем эта пещера знаменита.

Девушки удобно устроились на мягкой траве. Поля стащила с головы платок и начала рассказ.

В скиту ей больше всего не доставало книг. Привыкшая регулярно поглощать новые знания, Поля не мыслили без них жизни. Она физический голод переносила легче, чем информационный. И ей повезло. Разбирая пыльную каморку с ненужным хламом, по указанию настоятеля, Поля обнаружила сокровища - несколько толстых рукописных томов о травах. Девушка ликовала.

Конечно, состояние фолиантов расстроило Полю и она отчаивалась, обнаружив очередную плесень, повредившую текст безвозвратно. Поля с усердием принялась реставрировать, читать и постепенно применять новые знания. Изучала местные травы, находила описанные в книгах и пробовала их в деле. Травничество увлекло, и она добилась определенных успехов. Настоятель сперва ворчал, но смекнув, что умение лечить может пригодиться, стал поощрять девушку.

Как-то прибираясь, Поля наткнулась в темном углу каморки на сверток. Задрожала от предвкушения и развернула его. В дублёной шкуре козлёнка находились тетради, исписанные красивым крупным почерком. Плесени было немного, шкура сохранила бумагу почти сухой.

Поля прихватила сверток с собой. Конечно, это не толстые солидные книжные тома с картинками, а самодельные тетрадочки из плохонькой бумаги, скреплённые вручную суровыми нитками. Но любые знания достойны уважения. И в один из дождливых дней, когда нечем было заняться, она наконец-то разобрала тетради и преисполнилась восторга. Это был записи человека, который обитал в Полином скиту много лет назад. Он никак не называл себя и остался безымянным. Выразительный слог, искренний интерес к окружавшему миру и трагическая история жизни очаровали Полю. Она принялась разбирать записи. Чернила выцвели, но терпеливая девушка сумела многое прочесть.

Неизвестный автор вёл дневник и своеобразную летопись скита. Он рассказывал про нехитрый уклад жизни и окрестные места, события, происходившие на его глазах, с отступлениями в своё прошлое. Автор оказался человеком непростым, образованным. Часто употреблял столь любимую Полей латынь, в описаниях растений, людей и фактов.

До каторги, разделившей жизнь на до и после, автор был обычным городским мещанином. Получил неплохое образование и зарабатывал на хлеб гувернёрством. Простое, безыскусное и даже, по его мнению, скучное существование. Жениться не успел, детей и богатств не нажил. Желание приносить пользу Отечеству и обостренное чувство справедливости привело в тайный союз, цель которого была прекрасна — облегчение печальной юдоли людской. Через участие в нём и осудили его на многолетние каторжные работы.

Каторгу перенес плохо, чуть не погиб. Удалось бежать. Возвращаться в город он не стал, и предпочел осесть в местах, где прошло детство. Набрел на скит, да там и остался, вместе с такими же, выкинутыми из жизни, людьми. Каждый из которых приходил по своей причине, но объединялись там общей идеей — жить спокойно, вдали от мирской суеты.

Чтение захватило Полю целиком. Она без устали обшаривала окрестности, находя места и растения, которые автор описывал в тетрадках. И это было потрясающее и волнующее приключение! Но особое внимание привлекла история спасения от каторги, и Поля, убеждённая, что сказки и чудеса реальны, нашла в ней подтверждение своей веры.