VostavhiyizBan83

Издание зарегистрировано в реестре новостных агрегаторов (№1-NA)

4 В Петербурге агрессивный арендатор напал на хозяйку квартиры с ножом ради 39 тысяч

Регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации СМИ: серия ЭЛ №ФС77-81359

Артём хотел сказать, что в тот вечер он доделывал критический баг, из-за которого могла встать система на полфилиала. Что он считает поздравления лицемерным шумом. Но промолчал. «Подчинённые не должны открывать рот, пока начальство не дало добро», — вспомнилась ему негласная установка, впитанная за годы в этой конторе.

«Коллектив его не чувствует, — резюмировал Сергей Петрович. — Он больше исполнитель или начальник? Как исполнитель идеален. А начальник должен греть коллектив, быть своим».

Вопрос был решён. Его не назначили. Назначили Светлану, замдиректора по общим вопросам. Её главный навык, как язвительно думал Артём, был в умении вовремя произнести тост, купить правильный торт и улыбаться, кивая на совещаниях. «Баба, зам по нехуям», — формула, чётко отпечатавшаяся в его мозгу.

Через месяц в отдел ввели нового человека. Максим. Молодой, самоуверенный. Он не писал ни строчки кода, но уже на второй неделе его пригласили на стратегическое совещание руководителей.

«Почему он так быстро попал к нам на совещания?» — Артём спросил у коллеги.

Тот только многозначительно поднял бровь: «Говорят, племянник генерального. Ну, или крестник».

Ещё через неделю Максим, развалясь в кресле на планерке, бросил Артёму: «Артём, мне к завтрашнему утру нужна аналитика по нагрузке на сервера. Сводную таблицу, графики. И чтобы красиво».

Артём почувствовал, как кровь ударила в виски. «Почему он отдаёт мне приказы?» У Максима не было ни должности, ни компетенции. Только уверенность, данная ему по праву крови. И все вокруг делали вид, что так и надо.

Потом пошли приказы и к другим. Нелепые, торопливые, ломающие рабочие процессы. Начался массовый исход. Первым ушёл лучший тестировщик, потом системный архитектор. «Народ поувольнялся», констатировал факт начальник управления Андрей, качая головой, как будто речь шла о природной аномалии.

Надвигался срыв ключевого проекта того самого, над которым бился Артём. На аварийном совещании Сергей Петрович искал виноватых. Его взгляд упал на Артёма.

«Вот видишь, — сказал он с фальшивым сожалением. — Не хватило гибкости. Нужно было найти подход к Максиму, согласовать с ним твои технические решения. Ты не понял, что иногда нужно прогибаться, чтобы что-то решить. И вот вы не успели вовремя закрыть проект. Ты пойми что везде менталитет такой, ты если убежишь от нас то в другой организации те же проблемы возникнут».

В этот момент Артём полностью разочаровался в компании. Он увидел систему этого заведения как алгоритм. Где на вход подавались не компетенции, а лояльность, родство и умение играть в ритуалы. Где ценность определялась не результатом работы, а близостью к источнику власти. «Ценность специалиста» в этой формуле была переменной, которую можно было обнулить одной лишь фразой: «У него нет командного духа».

Артём молча встал. Он видел, как на него смотрят: с удивлением, с немым вопросом.

«Сергей Петрович, сказал он спокойно. Я понимаю вас но не хочу участвовать в этой клоунаде».

Он вышел, и в тот момент решил уволиться, оставив за собой тишину. Его ценность как специалиста здесь была нулевой. Но за дверью офиса начинался мир, где эта ценность, всё ещё что-то значила. Мир, где проекты закрывают те, кто умеет работать, а не те, кто умеет прогибаться.

А ведь была причина. Дочка. Её смех был единственной валютой, в которой я не сомневался. Я носил его в себе, как талисман, как оправдание каждому прожитому безрадостному дню. «Всё для неё», твердил я, засыпая над отчётом в третьем часу ночи. И вот теперь я сижу, и этот талисман выжжен. Выжжен её тихим, недетским голосом в трубке: «Папа, а почему ты не можешь?» Я не могу, солнышко. Я не могу купить тебе мир, в котором буквы в книжке не расплываются. Не могу купить себе право обнять тебя без этого стыда, который сжимает горло. Я всё разменял, и у меня не осталось ничего, чтобы дать тебе. Ничего, кроме этой разъедающей любви, которая теперь никому не нужна. Она, как кислота, — только жжёт карман.

Я ничтожество. Не говорите мне, что это не так. Я слышу это в каждом щелчке турникета метро, который я прохожу с понурой головой. Вижу в каждом отражении в тёмном витрине. Бездомный пёс, прикорнувший у теплотрассы, полезнее меня — он хоть не обещал никому счастья и никого не подвёл. Я подвёл всех. Я — живой провал, чёрная дыра, которая затянула обещания, надежды, доверие и не выдала обратно ничего. Ни че го. Пустота в человеческом обличье.

И знаете, что самое поганое? Я всё ещё держусь. Эти жалкие, никчемные руки ещё не разжались. Во мне, в этой выгребной яме стыда, ещё теплится какая-то тупая, животная воля. Не встать. Нет. Господи, нет. Просто... не дать этому холоду зайти уже внутрь, в самое последнее, потаённое место, где ещё теплится смутный образ её улыбки. Я сдался. Сдал все без боя квартиру, надежды, сдал своё право называться человеком. Но пока я дышу этим ледяным воздухом и чувствую, как снежинка тает на моей щеке, будто заменяя слезу, которую я уже не могу выплакать — я ещё не сдал это. Это последнее, что у меня есть. Моё личное, никому не нужное, упрямое неподчинение полному краху.

Это не героизм. Это маразм. Это последний лепет разума, который отказывается признать, что игра проиграна, а счёт обнулён. Я как тот клоун, который, сломав ногу на арене, ползёт к краю, чтобы не мешать уборщикам выносить его же клоунский труп. Просто чтобы не мешать. Последняя жалкая услуга миру, которому ты не нужен.

И тишина. Она не просто вокруг. Она во мне. Она заполнила все те пустоты, где раньше жили тревоги, планы, внутренние диалоги. Теперь там — белый шум вселенского равнодушия. И в нём так... спокойно. Ничего не надо решать. Никуда не надо бежать. Не надо бояться, что не успеешь, не сможешь, не выдержишь. Всё уже случилось. Самое страшное — уже позади. Осталось только это. Дождаться, когда холод снаружи сравняется с холодом внутри. И тогда наступит идеальная, абсолютная тишина. Без всяких цифр.

· Возможность владеть собственностью (жильём, бизнесом) в условиях капитализма открыта для каждого, кто готов трудиться, учиться и брать на себя ответственность.

2. О социальной мобильности

Капитализм это система, которая поощряет инициативу, инновации и труд. Многие из тех, кто сегодня считается «собственником», начинали с малого: брали кредиты, рисковали, работали по 12–16 часов в сутки. История знает множество примеров, когда люди из простых семей становились успешными предпринимателями. Конечно, не все становятся миллиардерами, но улучшить своё материальное положение реальная задача для большинства.

3. О «золотых унитазах» и социальной несправедливости

Да, неравенство существует, но:

· Капиталистическая система создаёт рабочие места, инвестирует в социальные проекты и платит налоги, которые идут на развитие инфраструктуры, медицины и образования.

· Во многих странах действуют прогрессивные налоги, социальные программы и механизмы поддержки нуждающихся.

· Образ «богача, который только и делает, что развлекается на яхте», это стереотип. Большинство успешных людей активно участвуют в благотворительности, создают фонды и вкладываются в развитие общества.

4. О патриотизме и долге

Патриотизм это не только готовность защищать страну с оружием в руках. Это и ежедневный труд на благо общества, участие в волонтёрских проектах, забота о природе и культурном наследии. Те, кто служит в армии или участвует в боевых действиях, делают это не только по приказу, но и по зову сердца, понимая, что от их действий зависит будущее их близких и соотечественников.

5. Об альтернативах

Автор намекает на то, что при других системах (например, социализме) всё было бы иначе. Однако история показывает, что и в социалистических странах существовало социальное расслоение, а защищать Родину приходилось тем же рабочим и крестьянам. Более того, при социализме возможности для личной инициативы и создания собственного дела были серьёзно ограничены.

Заключение

Капитализм далёк от идеала, но он доказал свою эффективность в создании благосостояния, развитии технологий и повышении уровня жизни миллионов людей. Критиковать систему можно и нужно, но делать это стоит конструктивно, предлагая решения, а не просто выражая недовольство.

Каждый из нас имеет возможность влиять на свою жизнь: учиться, развиваться, создавать что-то новое. И помните: ваша ценность как личности измеряется не только размером счёта в банке, но и вашими поступками, идеями и вкладом в общество.

Давайте дискутировать уважительно, основываясь на фактах, а не на эмоциях.