Возвращаясь к вопросу, Афганистан — это непаханое поле для этнографа и прочих, потому что туда либо боятся ездить, либо не хотят или не могут вкладывать средства. Почти 50 лет (после 1978 года) полевые академические исследования там проводились минимально. Тем временем языки, культура, искусство малых народов и региональных групп слабеют и могут пропасть.

Недавно на востоке Афганистана произошло страшное землетрясение с тысячами жертв. Один из пострадавших районов (уезд Нургал провинции Кунар) я посетил в июне. Даже не знаю, что там сохранилось из старых домов, покрытых резьбой по дереву. Ну, главное, что людей жалко, остальное мелочи.

— Как вы впервые попали в Афганистан?

— Когда я учился на бакалавриате по журналистике, увидел вакансию корреспондента на это направление в крупном информационном агентстве. Мой отклик даже не рассмотрели, но я, интересуясь культурой народов Средней Азии, осознал, что не боюсь туда поехать. Нашел «ВКонтакте» двух человек, которые живут в Кабуле и знают русский, через год приехал к ним в гости как турист. При Республике мало куда можно было попасть, кроме крупных городов и провинции Панджшер. Так я погулял по Кабулу и съездил в Панджшер. Все было вполне спокойно.

Позже стал приезжать, чтобы собирать материалы по культуре и языку, с каждым годом расширял свою базу контактов, всего у меня в телефоне их скопилось порядка 150: журналисты, ученые, учителя, чиновники, врачи, военные, инженеры, водители, дуканщики (торговцы), обычные крестьяне и пастухи, у которых я гостил. Теперь это стало одним из упреков в моей адрес, дескать, зачем мне столько номеров афганских граждан?

— Прежде вас не подозревали в шпионской деятельности?

— Подобные разговоры за моей спиной начались еще в 2017 году, с моей второй поездки в Афганистан. Причем

и в России некоторые считали, что с подобной внешностью и знанием языка я непременно должен работать в каких-то структурах.

Мне все это смешно, потому что чувствую свою полную невостребованность со стороны государства.

— Что вы имеете в виду под невостребованностью?

— Есть магазин «Смешные цены», а бюджетный сектор в России должен называться «Смешные зарплаты». Приходите к нам посмеяться или поплакать. Поэтому я много лет работаю как верстальщик в издательстве комиксов. Заработанное я вкладываю в свои научные исследования, поездки, приобретение книг и экспонатов для выставок. Тяжело, но получается.

В Афганистане же как раз наоборот, я больше чувствовал свою востребованность. Там сельские интеллигенты и их столичные родственники мне говорили: «Возвращайся, не бросай нас, изучай нас, языки, культуру. Мы по тебе скучаем, мы тебя ждем, оставайся у нас». В современной России, в Москве люди довольно замкнутые, отмалчиваются, вечно заняты. А в Афганистане многие открытые, легко познакомиться, подружиться.

swatslav/Telegram

— Афганистан для обычного человека представляется местом для работы, мягко говоря, небезопасным. Почему вы не побоялись поехать туда?

— Про Афганистан слишком много стереотипов. У страны, в том числе с подачи западных СМИ, крайне мрачный имидж, но реальная картинка гораздо сложнее.

Я был там трижды при нынешней власти и трижды при Республике (Исламская Республика Афганистан — официальное название страны с начала двухтысячных по 2021 год. Весной 2021-го США объявили о выводе войск из Афганистана, после чего проамериканский режим быстро пал под ударами «Талибана» (движение внесено в список террористических организаций). — «Газета.Ru»). Суммарно, наверное, я провел в стране десять месяцев. Некоторые в научной среде говорят, что, мол, ты не настоящий исследователь, если ни разу не был в регионе, который изучаешь. Другие говорят, что если не провел там хотя бы месяц или год. Я поднимаю ставки: пусть человек посидит в «своей» стране хотя бы неделю (смеется).

Возвращаясь к вопросу, Афганистан — это непаханое поле для этнографа и прочих, потому что туда либо боятся ездить, либо не хотят или не могут вкладывать средства. Почти 50 лет (после 1978 года) полевые академические исследования там проводились минимально. Тем временем языки, культура, искусство малых народов и региональных групп слабеют и могут пропасть.

Недавно на востоке Афганистана произошло страшное землетрясение с тысячами жертв. Один из пострадавших районов (уезд Нургал провинции Кунар) я посетил в июне. Даже не знаю, что там сохранилось из старых домов, покрытых резьбой по дереву. Ну, главное, что людей жалко, остальное мелочи.

Новая власть пытается бороться с бедностью?

— Есть прогрессивные стороны, например, система налогообложения. Бедные вообще не платят налоги, богатые платят значительный, повышенный процент. Нижний средний класс и малый бизнес также освобождены от уплаты налогов.

У многих событий в стране второе дно, например, активно идет дорожное строительство, но поговаривают, что это проекты времен Республики и что деньги дают иностранцы.

В СИЗО бывший талиб мне рассказал, что ООН выделяет на одного заключенного в сутки 55 долларов, хотя расходы явно ниже. Другой чиновник это отрицал.

Так что информация противоречивая, позже я обязательно подготовлю ряд обоснованных публикаций с указанием источников. Я, как исследователь и публицист, обязан высказываться взвешенно. Кроме того, там я гость и должен оставаться нейтральным, соблюдая предписания официальной власти.

Вообще Афганистан — страна контрастов.

Личный архив Святослава Каверина

Жители Афганистана, 2025 год

Личный архив Святослава Каверина

— Как вы впервые попали в Афганистан?

— Когда я учился на бакалавриате по журналистике, увидел вакансию корреспондента на это направление в крупном информационном агентстве. Мой отклик даже не рассмотрели, но я, интересуясь культурой народов Средней Азии, осознал, что не боюсь туда поехать. Нашел «ВКонтакте» двух человек, которые живут в Кабуле и знают русский, через год приехал к ним в гости как турист. При Республике мало куда можно было попасть, кроме крупных городов и провинции Панджшер. Так я погулял по Кабулу и съездил в Панджшер. Все было вполне спокойно.

Позже стал приезжать, чтобы собирать материалы по культуре и языку, с каждым годом расширял свою базу контактов, всего у меня в телефоне их скопилось порядка 150: журналисты, ученые, учителя, чиновники, врачи, военные, инженеры, водители, дуканщики (торговцы), обычные крестьяне и пастухи, у которых я гостил. Теперь это стало одним из упреков в моей адрес, дескать, зачем мне столько номеров афганских граждан?

— Прежде вас не подозревали в шпионской деятельности?

— Подобные разговоры за моей спиной начались еще в 2017 году, с моей второй поездки в Афганистан. Причем

и в России некоторые считали, что с подобной внешностью и знанием языка я непременно должен работать в каких-то структурах.

Мне все это смешно, потому что чувствую свою полную невостребованность со стороны государства.

— Что вы имеете в виду под невостребованностью?

— Есть магазин «Смешные цены», а бюджетный сектор в России должен называться «Смешные зарплаты». Приходите к нам посмеяться или поплакать. Поэтому я много лет работаю как верстальщик в издательстве комиксов. Заработанное я вкладываю в свои научные исследования, поездки, приобретение книг и экспонатов для выставок. Тяжело, но получается.

В Афганистане же как раз наоборот, я больше чувствовал свою востребованность. Там сельские интеллигенты и их столичные родственники мне говорили: «Возвращайся, не бросай нас, изучай нас, языки, культуру. Мы по тебе скучаем, мы тебя ждем, оставайся у нас». В современной России, в Москве люди довольно замкнутые, отмалчиваются, вечно заняты. А в Афганистане многие открытые, легко познакомиться, подружиться.

— Как изменился Афганистан после ухода американцев?

— Главное, что закончилась гражданская война. Потом, при Республике зашкаливала коррупция. Сейчас, как и в любой стране, она тоже присутствует, но не так ярко выражена. Афганистан всегда был страной контрастов, а Исламский Эмират Афганистан — поистине страна чудес: пастух может пожаловаться на министра, и того арестуют. Думаю, для некоторых стран подобное звучит удивительно и даже невозможно.

Со мной вместе сидел имам мечети, он же следователь одного из управлений за то, что получил взятку порядка 50 тысяч афгани. Курс афгани чуть выше рубля, средняя зарплата в стране — 9–10 тысяч.

Новая власть пытается бороться с бедностью?

— Есть прогрессивные стороны, например, система налогообложения. Бедные вообще не платят налоги, богатые платят значительный, повышенный процент. Нижний средний класс и малый бизнес также освобождены от уплаты налогов.

У многих событий в стране второе дно, например, активно идет дорожное строительство, но поговаривают, что это проекты времен Республики и что деньги дают иностранцы.

Многие люди жалуются на нищету, но выбрасывают половину продуктов.

Просто у афганцев принято чрезмерно накрывать стол, особенно на свадьбах.

При талибах можно спокойно передвигаться по стране, без оружия и охраны?

— Абсолютно, до ареста я не имел никаких проблем и никаких претензий к нынешнему режиму, поездки проходили дежурно. Впервые за долгие годы открыта вся страна, все 34 провинции. Их можно спокойно посещать, зарегистрировавшись в министерстве информации и культуры. Оно выдает необходимый документ, далее приезжаешь в провинцию и получаешь свою разрешительную бумагу на втором уровне. Этого, в принципе, достаточно для безопасных поездок и отсутствия претензий силовиков.

На одном из первых допросов у меня поинтересовались: «Зачем ты скрыл себя от муджахидов?», то есть от их службы безопасности. Жаловались, что они в течение двух недель не имели понятия, где я. А дело в том, что на «чек-поинтах» по пути постовые заглядывали в нашу машину, но не подозревали, что я иностранец. Походил на местного, поэтому вообще никто нигде не спрашивал у меня документы, так они и потеряли меня из виду.

Тогда почему вас не объявили в розыск?

— У них копилось досье на меня, но не было достаточных улик, чтобы арестовать меня по прибытии в страну или объявлять в розыск, поэтому оно могло бы спокойно пролежать еще несколько лет. В какой-то мере даже хорошо, что это произошло сейчас, а не когда со мной была бы группа студентов, ученых или туристов. Задержали меня по чистой случайности, в последний день в Афганистане, когда я должен был переночевать в городе и утром выехать в Таджикистан.

— Что спровоцировало арест?

— Произвол местных дураков. На въезде в город сотрудник службы безопасности, она же разведка, увидел, что машина набита сумками. Спросил удостоверение личности. Я сказал, что у меня не удостоверение, а паспорт, показал, он взглянул, выхватил из рук мой смартфон и сказал, что задержит минут на пять поговорить. Дальше при грубом обыске посыпались надуманные обвинения: сначала — что я контрабандист, потом — что я преподаю персидский будущим игиловцам (террористическая организация «Исламское государство» запрещена в РФ), которых Россия могла бы заслать в Афганистан. В общем, шизоидные версии, которые сочиняли на ходу.

На следующее утро пришел начальник местной разведки, очень грубо со мной разговаривал.